Вносившие смуту «Ангелы», вновь насторожили правительство, и исследования в данной сфере перешли на новый уровень.
– Ангелы лишены эмпатии. Они знают, как надо, но не понимают, как должно, – в очередной раз твердил Никита своему товарищу, опасаясь открыто заявлять о своих выводах.
– Возможно, ты в чем-то прав, – допускал Прохор и тут же припоминал уже крылатую фразу о стоимости жизни. – Они наводят порядок. Делают то, чего на протяжении веков не смогло добиться ни одно общество. Их не сломить, не подкупить, понимаешь?
Никита не понимал и лишь потом узнал, что недавно родившийся сын товарища – «ангел». Боясь потерять ясность мысли, он сам всеми силами избегал отцовства, пожертвовав ради мнимой свободы любимой женщиной.
По прошествии пары лет, достигшие совершеннолетия «ангелы» замахнулись на политическую систему Элиуса и тут же, с легкой руки элиты, превратились в «мутировавшее отродье». Закон о резервации, вызвавший бурю протестов, окончательно расколол население на два враждебных лагеря, пройдясь ножом по консилиуму и исследования «ангелов» вошли в новую фазу.
Прохор, находясь в резервации с громким названием «Земля обетованная», снимал данные, а Никита, территориально оказавшийся по другую сторону моральных баррикад, анализировал бесконечные цифры, безуспешно пытаясь вывести социальные закономерности.
Появление «ангелов» закончилось так же неожиданно, как и началось. Мутация исчезла, оставив Элиусу потерянное поколение. Только тогда Никита вновь вспомнил о семье и с замиранием сердца ждал первых данных о новорожденной дочери, чистых, как дистиллированная вода.
Постепенно возня вокруг «ангелов» стихла, но Никита знал, самое сложное еще впереди.
– Ангелы ввели принудительную стерилизацию! – кричал в трубку Прохор. – Может, они и правы, мы не добьемся чистого общества со «старыми» людьми.
– Старым стерилизация не нужна, – пытался свести всё к шутке Никита.
– Да, но молодым, – Прохор замолчал. – Какова вероятность того, что твоя дочь родит «ангела»?
– Фертильны ли сами «ангелы»? У тебя есть данные?
– Нет, – отключился Прохор в середине разговора.
Никита посмотрел на играющую в куклы Тасю и почувствовал возрастающую ненависть: «Пусть только сунутся! Он лично кастрирует любого, покусившегося на здоровье дочери».
После закона о стерилизации резервация начала редеть, и на земли свободного Элиуса вновь потянулись караваны прозревших сектантов.
– Там остались наши дома! – кричали беженцы в многочисленных СМИ, раскачивая давно прохудившуюся лодку.
– Разве это справедливо?! – вторили им местные правозащитники. – Элиусу необходимо объединение.
К народным волнениям добавились новости о наводнении. «Золотое озеро», некогда являющееся жемчужиной Элиуса вышло из берегов, стремительно захватывая новые территории, и Никита не выдержал.
– Как супруга? – поинтересовался он у Прохора, боясь показать свою чрезмерную заинтересованность в дополнительных сведеньях.
– Она покончила с собой. Не смогла смотреть в глаза тем, кто так и не решился уйти. У «ангелов» изменилась идеология. Теперь они противопоставляют себе все человечество. Что-то назревает, слышишь? И в этот раз власти Элиуса спустят всех собак, помяни мое слово.
– Возвращайся. Скажи, что едешь навестить старого друга. Твой сын давно вырос и сам выбирает свой путь.
– Не могу, – обреченно ответил Прохор и холодок прошёл по спине Никиты. Надо бежать как можно дальше. На Астеду, а там, может, и в другую систему. Аналитики нужны везде.
– Может, в отпуск, мы никогда не были на Астеде? Деньги есть, рванём? Тася никогда не видела их дивных пляжей, как, впрочем, и я. – в тот же вечер предложил Никита обескураженной жене.
– Как-то неожиданно, –пожала плечами Лика, но согласилась.
Транстрайдер приземлился, и Никита попал в эпицентр хаоса. Космодром, являвшийся гордостью Элиуса, был переполнен. Некогда радостные туристы превратились во взбешённую толпу, штурмующую пристани кораблей. Охрана космодрома и стюарты всё ещё пытались сохранять спокойствие, упрашивая пассажиров соблюдать очередность и правила посадки, но не выдержав вызвали полицию. Через час космодром оцепили внутренние силы правопорядка.
– Вы не можете выехать, – щёлкнули створки прямо перед Никитой, разделив его с женой и ребёнком. Непонятно откуда взявшийся человек в сером костюме долго крутил его найсер, сканируя данные, с кем-то созванивался и, наконец, заявил. – Старший научный сотрудник из Консилиума? Вы должны остаться.
– Я в отпуске – процедил Никита. – Ребёнок никогда не видел пляжи Астеды, как, впрочем, и я.
– Доверьте эту миссию жене, а вам ещё представится такая возможность. Стоимость тура будет полностью компенсирована. Пройдёмте.
Взбудораженная толпа поторапливала, наваливаясь на Никиту, и тут же оттеснила его от прохода в зону вылета. Послышались крики: «Вы не имеете права!». «Папа!» – заплакала Тася, перекрывая шум толпы, и Никита обернулся. Посмотрел на жену, не скрывая овладевшего им страха и умоляя её остаться, а затем скрылся за дверями, ведущими в глубь служебных помещений.
– Вы понимаете ситуацию? – навис над ним человек в сером костюме, – Эта справедливая мразь топит наших людей, а вы, будучи членом консилиума, решили бежать, как крыса с тонущего корабля.
– Я всего лишь посредственный аналитик, – усмехнулся Никита, вспомнив слова своего начальника.
– Ну зачем же принижать свои достоинства. Вы неоднократно заявляли об опасности, идущей от этих выродков. Появилась версия, что они считают кукушатами весь мир и хотят очистить планету от захватчиков, то есть от нас с вами. Что скажете?