Глава 4.
Обида.
Собрав хворост, и топливо с запасом – мы накормили костер. Огня теперь хватит на всю ночь.
-”Полагаю, мы здесь будем ночевать?” Спросил я.
–”Да, будем. Идти по этой степи ночью хоть и безопаснее, т.к. мало кто заметит, но можно замерзнуть. Или на нас нападет какой-нибудь зверь.”
–”Разве здесь есть животное опаснее орла?”
–”Здесь остались волки. Они любят ночью поохотиться на всякую ночную животинку. Уверен, они будут рады стаей напасть на двоих путешественников. Так-что, лучше переночевать у страшного для волков огня”
Ночь вошла в полную силу. Свет луны,казалось, был ярче солнца, но нельзя было увидеть что-либо дальше чем от света костра. Но был объект ярче любого светила: На горизонте был город, свет которого невозможно не заметить.
–”Это Петропавловск. Город крепость, и по совместительству – наша ближайшая цель. ” -Сказал Эдвард.
–"Мы уже близко. Сколько нам осталось до конца?”
–"2-3 дня"
От этой новости стало тоскливо. Мое путешествие почти кончилось. Осталось каких-то 3 дня. Теперь вместо могущественной полной луны, я смотрел на маленькие безнадежно далекие звезды. Тоска о будущем окончании нашего похода уходит куда-то в высь.
Единственная мысль не покинула мой разум навстречу к этим звездам – любовь к своим близким, друзьям и к прошлой жизни, до всей идеи убегать куда-то. Это так похоже на полковника Морозова…
…
–”А что было с Юрой дальше?”
–”А?” -Недоуменно спросил Эвард от резкости моего вопроса.
–”Чем Юрий занимался после того, как он поработил весь восток? Он так и думал, что он любовник народа?”
–”Да. Какое-то время он так думал.”
–”Какое-то время?
–”После колонизации он ушел в отставку.” -Эдвард объяснял это как лекцию -“Так было лучше для государства. Не нужен был стране национальный герой, который может пойти дальше по вертикали власти и устроить любовную диктатуру всей державе. Ему выделили дом в большом городе, он стал заниматься своими делами. Тем более, ему стали выплачивать огромную пенсию и премию. Ему больше не надо было работать, он свое сделал.”
–"Он умер тихой смертью в своем доме?"
Тут Эдвард понял, что он сказал про окончание службы Морозова так, будто все кончилось хорошо, т.к. услышал долю сарказма в моем голосе. Хитро улыбнувшись, он сказал:
–”Хотел бы я, чтобы он умер тихой смертью в своем доме. У Морозова кончилась служба. То есть он потерял свое единое пристрастие, которое он считал любовью. От скуки дома, он начал делать золотые фигурки сердец, с багряной окантовкой.”
Я видел одно такое сердце у своего однокурсника в учебном центре.
Он недолгое время пробыл у нас в училище. Он выглядел напуганным, не брился и все время ходил в длинном пальто. Я общался с ним некоторое время. Но он проучился всего пол года. Больше я его не видел. В списках, в момент отсутствия он не числился. Скорее всего, его исключили.
–”Я видел одно багряное сердце в своем городе. Его владелец мне сказал, что это символ протеста.”
Эдвард меня перебил:
–”Сначала эти сердца Юрий делал потому, что ему не было ничего делать кроме них.
На огромную пенсию он покупал золото, выплавлял сердце в своей форме, и тщательно обводил вокруг сердца рубиновую нить, в несколько слоев. Он весь день продавал их, ложился спать, а утром снова ходил по городу, чтобы купить достаточно золота и нити.
Пока он ходил и был занят ювелирным делом, у Морозова было много времени обдумать свою жизнь. Он с каждым днем нескончаемого одиночества убеждался, что он не нашел любви. Что все что он делал – снова было лишь иллюзией. Такую иллюзию он видел в детстве, когда он влюблялся в дворовых девочек и пытался дружить с мальчиками.
Морозов ездил в свою родную деревню, чтобы понять, что он делает не так. Но его близких там не осталось. Морозов остался совсем один. Раньше у него пробуждались чувства злости и обиды на родных с его малой родины, которые не могли понять его. Но теперь даже и эти эмоции исчезли. Юрий не мог знать, были ли у него родственники, или родился ли он в этой деревне, а не в какой либо другой.
Вернувшись к себе в резиденцию, Юрий, в отчаянии, стал гулять и общаться с людьми, дабы почувствовать хоть песчинку эмоций. Но люди, которые не знали этого человека, смотрели на него удивленным взглядом уставшего раба и проходили мимо, а более осведомленные оскорбляли Морозова за его зверства.
Так проходили годы, Морозов делал сердца, продавал их, а на выручку покупал новое золото. И пока он ходил покупать драгоценный металл, Морозов видел измученных людей, страдающих от рабства и нищеты. Перед сном он обдумывал свои прогулки, и каждый день до него пробивалась мысль о том, что эти адские муки людей были его заслугой. Что люди, продающие золото за бесценок по всему городу, вынуждены это делать из-за последствий колонизации.
Перед тем, как он полностью осознал эту мысль, он не выходил из своего дома 3 дня, разве что в туалет и чтобы набрать песка для своих поделок. В эти 3 дня он делал свои сердца, снова расплавлял их в жидкое золото, и начинал делать сердца заново. На третий день, выходя из дома за песком, он увидел на горизонте энергиумный завод. Он видел его каждый день, уходя из дома, но в этот раз он смотрел на него с другой стороны: со стороны уставшего человека, осознавшего сколько боли он принес. Впервые за 55 лет Морозов почувствовал отчаяние. Все те смерти, всю ту боль что он принес – отразились в заводе, который находился позади его двора. Нету слов, которые могли бы описать грусть человека, который не грустил по меньшей мере полвека."
–"Он никогда не испытывал грусть?"
–"грусть, отчаяние – это часть любви. Когда мы теряем то, что любим, наша любовь превращается в сожаление."