Для них здесь ни души и никого
Они идут, болтают о насущном, улыбаясь.
Она замёрзла, руки в холоде болят.
А он возьмёт её ладони и прижмёт.
К себе прижмёт, тепло рукам отдав.
И с радостью та пара вновь вперёд пойдёт.
Была другая пара, в день другой.
За ними наблюдать была отрада.
Как будто за хорошие деяния мои
Был знак любви, от всех божеств награда.
Прислушавшись, я не услышал ничего.
И ничего бы не услышал, если б захотел.
Немая пара то была и табу это
Им не мешало, говорили словом тел.
Их руки-плясунцы всё говорили,
Как любит и что видел каждый,
И с кем и что произошло,
Как чувства загорелися однажды.
Все чувства их есть искренний огонь.
Искра любовная пожаром стала.
Он ласково прижмёт к себе её.
Она от всех, кроме него устала.
Соприкоснулись взгляды, руки вместе,
Душа к душе, в одно слились.
И счастливы они друг с другом.
И от нечистых сил спаслись.
Последний день свой я отдам молитвам.
Молитвам за всех тех, кто честно любит.
И пусть, когда я уж совсем уйду
Весь мир про это чувство не забудет.
Других людей то счастье предвкушая,
Я смертный, высший миг переживаю.
«Темнота»
Был грешный день, порочный день.
Другим уж словом выразить не смею.
И страха, боли, кожаный ремень
Держал невиннейшую шею.
И образы везде, нечёткое повсюду,
Всё ото лжи расплылось под конец.
По всюду смрад, нет места чуду.
И всякий, кто живой, давно мертвец.
А солнце не ушло ещё, всё светит,
Пытаясь яркий свет пролить на ложь.
Но добротою здесь никто уж не ответит.
Здесь грешной коркой всё покрыто сплошь.
Пока, "живёшь" ты в "ласке" и "любви".
И рядом та "возлюбленная" есть.
"Живёте" в "мире" и она, и ты.
И "счастья" "красок" сложно счесть.
Ты оглянись, прислушайся, пойми,
Что ты, кажись, свободным был.
Тебя присвоили давно. Враги
Уже и поняли, что ты уныл.
Из рук передаёшься в руки,
Как вещь диковинная, ты.
Устал уже, помрёшь со скуки,
Останешься у края пустоты.
А если днём всё так прекрасно,
Насколько ночью будет здесь опасно?
«Первый выход 3-его Лица.»
Заметили ли вы, что в прозе
Повествование идёт от третьего лица?
Так вот оно и перед вами господа,
Как изначально, в скрытой позе.
Я, 3-е Лицо, и есть рассказчик.
Я видел многое и всё,
Как исполняют действие своё
Поручик, да почтмейстер и приказчик.
Не будет здесь уместен смех.
Да разве только идиот
В чужом-то горе смех найдёт
И не сокроет от других в нём найденных потех.
Был граф и статен, и красив, да молодой.
Но нравом ночи был темнее.
И от того боялся всё сильнее
Его народ весь, знатный и простой.
Была графиня молодая и красива.
Была она как день светла
И этим светом, без ума,
Ту тьму ночную поразила.
И противоположности судьба свела.
Однако, когда плод графиня доносила
И нечто новое, прекрасное на свет родила,
К несчастию, скоропостижно умерла.
Минуло с точностью лет пять.
И вот потери приближаются опять.
«Женщинам.»
Я перед вами склоняюсь.
Мне, видимо, вас не понять.
Разобраться в вас я пытаюсь.
Но не выходит, опять и опять.
Ответьте мне, что у вас в головах?
Вы изменчивей нити судьбы.
То на своём стоите в мирах,
То в выборах крайне вольны.
Иногда вы как утренний свет.
И светлы, и нежны вы порой.
То покоя вам нигде нет.
Навалилися беды горой.
Бывает, вы держите нас.
"Не отдам никому!" – говорите.
Ну а в гневе, не ровен был час,
Грозно вы шлёте: "Иди ты!"
Вы можете бросить на воле
Нас, оставив любовные битвы.
А потом, полные боли
Нам вы шлёте прощенья молитвы.
Вы можете всё сотворить:
Приготовить, сыграть, распознать,
Разозлится, заплакать, простить,
Полюбить, разлюбить, приобнять.
Как бы вы сильно не ломали нас,
Запомните, мы любим вас.
«Июнь, седьмое.»
Настала летняя пора.
Уже неделя миновала.
Теплу кричим мы все "Ура!" ,
Пора труда, забот сбежала.
Свет солнца, листья, ветер тихий,
Лёгкий дождь, тот сладкий миг,
Когда прикосновение и запах ихний
Тепло, и к Сердцу напрямик.
Оставьте всю печаль, заботу,
Рутину и утраты дней,
Когда ты силы на работу
И безвозмездно тратишь на людей.
То прошлое. Оставь, забудь,