Чувства на салфетке: попытка забыть. II часть трилогии

Я чувствовала несуществующей кожей её недовольство, хоть внешне она его не показывала.

– Значит мои похороны уже прошли? – Ангел не на шутку занервничала.

Непрекращающиеся вопросы не давали ей сделать задуманного и покинуть «Ангельстрем» с чувством выполненного долга.

– Разумеется. – Прикрыв бледные веки, кивнула Анахита. – Чарльз похоронил тебя на кладбище Кенсал-Грин в Лондоне. Очень красивое место. У тебя прекрасный памятник из чёрного мрамора с, выгравированной на нём, фотографией. – Поясняла она, закатив глаза, словно пытаясь разглядеть обстановку на кладбище. – Твой жених очень тебя любил и сделал всё в лучшем виде. Я вижу, что он каждую неделю приносит алые розы к твоему кенотафу и разговаривает с твоей фотографией, словно ты его слышишь. Рассказывает как прошёл его день, что было нового, но в основном, только горько плачет, пытаясь через слёзы достучаться до тебя, чтобы ты подала хоть какой-то знак. Чем ближе я к тебе стою, тем чётче слышится его плач. – От этих слов у меня похолодело за шиворотом.

Бедный мой Чарли. Как же ему тяжело. Он там страдает, не ведая о том, что я в лучшем месте. Здесь гораздо легче и приятнее находиться, чем на Земле, а он думает, что я мучаюсь, лишенная солнечного света и тепла. Как бы я хотела его увидеть и обо всём рассказать. Но, увы, это невозможно. Могу даже не спрашивать.

– Милая, я прошу тебя, отпусти его. Пока ты слепо держишься за вашу любовь, он так и будет страдать. Ты должна сделать обряд отступления и тогда ему станет легче. – Все слова Ангела были пропитаны болью. Она видит и слышит, как Чарли страдает, поэтому предлагает крайнюю меру.

– Обряд отступления? – Опять какие-то новшества.

– Это, своего рода, ритуал, который позволяет новоиспечённым Ангелам проститься с близкими и забрать их боль потери. К этим мерам прибегают в крайних случаях, но я вижу, что твой жених на грани. Ещё чуть-чуть и он совершит самый страшный грех – убьёт себя и тогда ты уже ничем не сможешь ему помочь. Он без суда отправится в Ад и будет гореть там вечно, лишенный возможности на прощение Господа и обретение Райского места. – Боже, нет! Только не это!

Любимый должен жить! Я не могу допустить, чтобы он наложил на себя руки, ведь ему уготована долгая жизнь с любящей женой и чудесными детьми, о которых он так мечтал.

– Хорошо, я сделаю это. Только как? – Мне хотелось как можно скорее приступить к обряду, чтобы избавить Чака от убивающей боли утраты, но Ана не разделяла моего рвения.

– Я помогу тебе, но завтра, дорогая. Сегодня я и так уже слишком задержалась. – Напоследок бросила Анахита и растворилась за дверьми моей новой спальни, предугадывая, что я её так просто не отпущу.

Я уселась на постель, ожидая появления новых соседок. В мыслях снова возник образ Чарльза. В сердце защемило, а из глаз посыпались какие-то хрустальные камешки, слабо напоминающие слёзы. Видимо, умершим, попавшим в Рай, не дано обливаться горькими слезами, а лишь выражать моральную боль в хрустале.

Даже в Раю я не перестаю плакать, хоть это и мало напоминает слёзы. Что ж я за тряпка такая?! Но я не могу справиться с болью. Даже у Бога за пазухой, я ощущаю дикую тоску по жениху и понимаю, что без него покой мне не обрести нигде, как бы светло и уютно здесь не было. Я бы лучше выбрала гореть в Аду, но с ним, с моим драгоценным историком, с которым должна была пройти моя долгая и богатая жизнь. Но об этом думать уже очень поздно. Всё случилось так, как случилось. Поэтому я снова пожертвую собственными чувствами ради любимого и заберу его боль себе, чтобы он смог провести жизнь достойно и счастливо. Без меня.

Тело стало постепенно возвращаться. Я ощутила приятную текстуру покрывала, мягкость подушки и твёрдость изголовья. Потом вернулись запахи. Розы, стоявшие на прикроватной тумбочке, наполняли комнату нежным ароматом. На Земле их запах не такой насыщенный. Удивительно. Потом я смогла разглядеть одеяние. На мне красовалось лёгкое кружевное белое платье, с рукавами три четверти и юбкой-колокольчиком. В жизни такого не носила, придётся к этому привыкнуть тоже. Дома я выбирала обычно тёмные оттенки, словно подчёркивала цвет своей грязной души. Но здесь я чиста, поэтому придётся привыкать к пастельным тонам. Волосы остались такими же угольно-чёрными, а кожа бледной и тонкой. Даже шрамы сохранились, словно напоминали о моём грехе – измываться над собой.

Пока я рассматривала новое обличье, дверь скрипнула и на пороге спальни показались две миловидные девушки. Они расплылись всё в той же ангельской улыбке, завидев, что в их спальне новый обитатель, и сделали шаг в сторону моей кровати.

– Очень рады наконец-то встретиться с тобой, Каролина. – И снова ко мне обращаются так, словно я местная знаменитость. – Жить с тобой в одной спальне честь для нас. – Начала говорить кареглазая особа с красными волосами. – Ты подарила Раю возможность и дальше оставаться центром Вселенной и главенствовать над миром земным и нижним. Не передать словами, насколько мы тебе благодарны. – Распылялась передо мной красноволосая.

– Альдина, ну, хватит, ты её засмущала. – Вступила вторая незнакомка, защищая меня от словесного поноса подруги.

Значит первую зовут Альдина. Уже что-то.

– Будем знакомы. Я Дасти – Страж Дерева Познания Добра и Зла. А это, как ты поняла, Альдина – Страж Моста в Преисподнюю. – Представилась девушка.

Она чем-то напомнила мне Сьюзи. У неё были рыжие кудрявые волосы и серо-зелёные глаза, отдающие цветом речной тины. Очень похожие на мои, только тусклее. Но было в ней что-то запоминающееся, выделяющее из толпы. Выражение лица, наверное.

– Я Каролина, как вам уже известно. И здесь я пока никто. – Смущаясь, представилась я, выслушав высокопоставленные должности новых соседок.

– Ненадолго. – Приумножила мою значимость Альди. – Анахита сказала, что скоро ты сдашь К. А. Д. и займёшь её место за стойкой распределения. – Интересно, когда она успела это сказать. На меня времени не нашлось, а посплетничать очень даже.

– Их уверенность в моих способностях поражает. – Произнесла я, изумляясь тому, как все вокруг возложили на меня большие надежды, не став высказывать недовольство длинным языком Аны.

Не стоит начинать новую жизнь с неприязни. Мало ли, вдруг они столкнулись случайно по долгу службы и успели обменяться последними сплетнями о происходящем в Эдеме.

– Никто в тебе не сомневается, Кара, потому что ты уже смогла заслужить признание Ангельского Сообщества своей земной жертвой, хоть и находишься в Раю первые сутки. – Объяснила такое восхищение со своей стороны Дина.

– Не понимаю этого. Я просто заставила жениха убить меня, только и всего. – Стояла я на своём, не привыкшая к почестям и похвале.

– Поверь, только истинный Божий Воин сможет пожертвовать собой на благо других. А твоё смущение лишь доказывает, что ты на своём месте. – Вмешалась в наш разговор Дасти.

– Пусть так. – Сухо согласилась я. – Вы лучше расскажите мне поподробнее, зачем я здесь, каковы особенности жизни в Раю и что мне предстоит. А то я полный ноль в стиле вашей Райской жизни. – Вежливо попросила я девчонок.

Подруги поведали мне о том, что в Раю нет необходимости в еде и жидкости, но по большим праздникам проводятся застолья с алкоголем и яствами, но не ради насыщения и грешного опьянения, а лишь для удовольствия, чтобы отведать особые блюда и насладиться их изысканностью и палитрой вкусов. Также, они рассказали, что «Ангельстремов» несколько и я попала в этот, так как он наиболее близко расположен к Лондону. Точнее, к небу над Лондоном. Если бы я умерла, скажем, в Африке, то оказалась бы в южном «Ангельстреме». Ещё девушки объяснили, что у каждого стратегического объекта Рая есть личный страж, чтобы не позволить никому из Нижнего Царства посягнуть на Райские Обители. И хоть с Демонами у них был некий божественный договор на то, что те забирают грешников с территории Рая – всё равно охрана требовалась, поскольку черти мечтали отхватить себе лакомый райский кусочек. Но, как заверили подруги, с поражением Люцифера конфликты практически сошли на нет. Без своего Короля черти поджали хвостики и не нарушали условий договора, поскольку боялись Божьей кары, лицезрев, как Он с лёгкостью запер Дьявола в самой жуткой темнице Ада.

Я слушала и не верила в то, что это всё наяву. Что теперь обычная школьница – Каролина Джефферсон часть этого Божественного Мира и будет вершить чужие судьбы. Прямо как моя мать в свои лучшие годы. Надеюсь, я не повторю её судьбу и останусь на почётном посту на веки вечные, совершенствуя навыки с каждым новым днём.

– Расскажи нам о своей земной жизни, Кароль. – Поинтересовалась неугомонная Альдина, забравшись с ногами на свою постель.

Красные волосы красивым каскадом спадали по плечам и пухлой груди и я снова отметила неземную красоту очередного Ангела. Тут вообще есть замухрышки? Или я на каждого второго буду смотреть с восхищением? Но пока мой топ по ангельской красоте возглавлял долбанный Муриэль. В дрожь бросало от одного карамельно-медового взгляда. Или это потому что моё сердце уже однажды похитил один кареглазый Ангел? Хотя, поступки его было далеко не ангельские. Интересно, ему сообщили, что я умерла? Заплакал он или плюнул и пошёл дальше, оставив наше прошлое в прошлом? Плевать. Пусть будет счастлив со своей ёбанной Лесли Даррелл. Дерик Бломфилд, отныне, не моя забота. Давно уже не моя забота.

– Рассказывать особо и нечего. – Ответила я, вспоминая скучные и бесполезные годы земного существования.

– Ну, у тебя же был жених. Поведай нам свою историю любви, а то мы уже позабыли, что такое страсть и искренние чувства. – Чуть ли не умоляла Дина и я поняла, что так просто она от меня не отстанет.

– Он был удивительный. – Прошептала я, снова вырисовывая в памяти облик своего возлюбленного. – Точнее, он и есть удивительный. Это я превратилась в прошедшее время. – Говорить становилось тяжелее. Как же я скучаю, Чарли. – Мы познакомились в школе. Но главная проблема была в том, что он был учителем, а не моим одноклассником. – Девушки раскрыли от удивления рты, узнав какая я распутная грешница, соблазнившая состоявшегося мужчину. – Мы долго сопротивлялись своим чувствам, боясь даже касаться друг друга, заочно зная, что за это нас осудят, не поймут и призовут к ответственности. Но он был смелее, каким и должен быть настоящий мужчина. Чак ни разу в жизни не обидел меня, а только любил, оберегал и дарил неподдельное счастье. Дни с ним были похожи на сказку. Это и была сказка. Потому что будь иначе, я бы до сих пор жила там. Но принцессы долго не живут. Пророчество ворвалось в наши жизни за три месяца до свадьбы. До последнего Чарльз пытался спасти меня, надеясь отыскать другой способ, который остановил бы воскрешение колдуньи. Но беда была в том, что другого способа не было. И я своими колдовскими силами принудила его вонзить мне клинок в сердце и навсегда потеряла своего любимого. – Из глаз снова посыпался этот мерзкий хрусталь.

Альдина положила тёплую ладонь на мою спину в знак сочувствия и слегка помассировала тонкую ткань подушечками пальцев.

– Ты поступила правильно, Кароль. – Прокомментировала мой рассказ Дасти. – Я бы на твоём месте сделала тоже самое. – Какая она всё-таки стойкая. Настоящий солдат Божественного Полка.

– Молись за него, Каролина. Каждую ночь умоляй Господа простить ему все согрешения и может Он тебя услышит и вы снова встретитесь в Жизни Вечной. И тогда вас уже никто не сможет разлучить. – Посоветовала Альди из сострадания, рвущегося из светлой ангельской души.

– Камаэль же сказал, что в Раю нет родства и брака. – Вспомнила я недавний разговор с новоиспечённым куратором.

– Для обычных душ всё так. Но Ангелы вполне могут строить семьи в Раю и даже рожать детей. – Пояснила Дасти, заставив меня изумиться.

– Рожать детей? – Это что, чистые и непорочные Ангелы тоже занимаются сексом? Не могу поверить. Может у них оплодотворение происходит всё же как-то иначе?

– Ну, конечно. Ангельский Полк же должен увеличиваться. Тебе уже наверняка говорили, что в Раю всё тоже самое, что и на Земле. Поэтому ты вполне можешь стать матерью, хоть и не успела этого сделать при земной жизни. – Матерью? Ох, я бы сумела ею стать, если бы не беспощадная миссис Флэтчер.

– Я уже была беременна. Однажды. – Раскрывала я главные секреты перед малознакомыми девушками.

– И что же произошло? – Альдина решила выведать всё обо мне, словно собирала досье на имя Каролины Джефферсон.

– Мать Чарльза опоила меня каким-то колдовским зельем и случился выкидыш. – С болью призналась я.

Бедный мой малыш. Как же хочется прижать его к себе и сказать, как я его люблю, несмотря ни на что.

– Значит твой ребёнок здесь. – Неожиданно произнесла Дина. – Господь дарит Вечную Жизнь в Раю внутриутробно погибшим детям. Душа у детей появляется в момент зачатия. Не их вина, что они не успели появиться на свет. – Очередная тайна в копилке секретов Рая.

– То есть, я смогу увидеть своего нерождённого ребёнка? – Не может быть. Неужели у меня что-то останется на память о Чарльзе?

– Однозначно. Если Господь позволит, конечно. Молись, ещё раз тебе говорю. Молитва творит чудеса. – И с этими словами мы отвернулись друг от друга, отправляясь в Ангельский сон.

Утро наступило крайне быстро. Мне показалось, что я лежала буквально пять минут, но, подоспевшая на заре, Анахита ясно дала понять, что прошло целых восемь часов и мне пора приступить к обучению. И мы вновь отправились в путь по живописной местности Рая, возвращаясь к воротам, с которых и началась моя Вечная Жизнь.

Люди ровной колонкой выстроились, чтобы услышать из уст Анахиты итог жизни, проведённой на Земле. В основном все отправлялись в Ад. Грешников гораздо больше, чем чистых душ. Это я и при жизни знала, когда сталкивалась на каждом шагу с алчными, кровожадными и похотливыми личностями, которые могли думать лишь о справлении физиологических потребностей и качественном улучшении жизни. Сейчас я даже не знаю, кто бы из моих близких и знакомых мог заслужить прощение Господа и отправиться в Рай, где чистые и бескорыстные Ангелы заполняют всё пространство невинностью и чистотой. Видимо, не в тех кругах я провела свои восемнадцать лет.

– Четвёртый круг. Позовите Плутоса. Пусть встретит грешника и не забудет вызвать усиление. Последнее время они стали чаще сбегать. – Скомандовала Анахита, вынося смертельный приговор очередному расточителю.

– Здесь самоубийца. Сразу на второй пояс седьмого? – Послышался голос Муриэля, держащего позади себя какого-то измученного мужчину.

За широкой спиной Ангела было не разглядеть лица самоубиенного и я не сразу поняла КТО передо мной.

– Погоди. – Словно почуяв неладное, остановила его Ана. – Подойди. – Тихим голосом позвала она умершего.

Человек нехотя вышел из-за спины Стража и обнажил перед нами измученное серое лицо. Сердце словно вновь пронзили клинком. Я увидела человека, без которого моя жизнь была лишена всякого смысла. Чак едва стоял на ногах, потупив взор, словно опасаясь, что на него набросятся. Высокомерие будто смыли вместе с аристократическими чертами с восхитительного лица, придав ему меловой оттенок. Бедный мой мальчик. Что же с ним сделали? Что же он сделал? Господи!

– Чарли… – Прошептала я, а из глаз снова посыпался хрусталь.

Нет-нет-нет, только не это! Я не успела! Он не справился с болью и убил себя!

– Каролина, нет! – Закричала словно откуда-то сверху Ангел, заметив, что я собираюсь выскочить из-за стойки и побежать навстречу убиенному жениху. – Он сделал свой выбор, дитя, он не стал жить в мире, где нет тебя. Ты уже ни чем не сможешь ему помочь. Мы даже не тратим время на таких как он, а сразу вызываем Демонов, чтобы они увели их в темницу с адскими деревьями, где их безостановочно клюют Гарпии. – Озвучила она приговор историка, вынудив моё сердце сжаться пуще прежнего.

– Нет-нет-нет, пожалуйста. – Умоляла я, не в силах справиться с болью. – Дайте хотя бы попрощаться, умоляю, Анахита. – Блондинка понимала, что я так просто не сдамся и ослабила хватку.

Чак подошёл ближе и поднял на меня сапфировый взгляд. Веки были засланы мутной пеленой, кожа покрылась струпьями, обнажавшими кровавые язвы, а губы стали такими бледными и болезненными, как у страдающего чахоткой. В этом человеке мало что осталось от моего любимого мужчины. Но глаза. Их цвет был такой же небесно-голубой. Он смотрел на меня этим цветом, восстановив в памяти все страстные ночи, проведённые под светом этих радужек. Как же я его люблю… Сердце разрывается на тысячи кровавых осколков. Ну почему я не успела?..

– Нет, родной, нет! Что ты сделал? Зачем? Тебе была уготована такая долгая и счастливая жизнь, почему ты убил себя?.. – Я схватила его за руки, не в силах справиться с острой болью, что вызвала эта неожиданная встреча.

Но ладони Чарльза лишь отозвались могильным холодом. Это был уже не мой мужчина, а лишь то, что от него осталось.

– Убери свои руки, мерзкая дьяволица! – Закричал не своим голосом Флэтчер. – Делайте со мной что хотите, но прикидываться моей умершей невестой не позволю! – Он в диком приступе ярости сжал мои запястья, не щадя и прикладывая к действию все имеющиеся силы.

Кожу словно обожгло кипящей лавой. Всё тело поразила дикая боль, но я стойко выстояла, попытавшись достучаться до него вопреки всему.

– Чарли, это я, Каролина! Тебя никто не обманывает, это я, родной! – Выстанывала я, силясь вырвать запястья, поскольку историк продолжал давить и рычать, как озверевшая псина.

Смотреть на жениха было невозможно в таком состоянии. Что же с ним сделала моя смерть?! Как же мы оступились…

Но разве мы могли что-то изменить? Если бы могли, сейчас бы оба тут не стояли, глядя друг другу в лица, будто заклятые враги. Хотя, так смотрел только Чарльз. Я же глядела на него с той же любовью и бросала хрусталь под стоптанные ботинки, чувствуя бессилие. Сказка закончилась. Начался кошмар.

– Хватит, девочка, прекрати! – Вмешался Муриэль, оттащив Чака от меня, жестом приказывая Демонам подобраться ближе, чтобы увели Флэтчера в адскую темницу. – Зачем ты вообще позволила ему подойти к ней, Анахита? Это запрещено! – Теперь Ангел обрушил праведный гнев на великодушную Ану.

Мне стало стыдно. Я в Раю второй день, а уже подставила самого светлого Ангела, которого только встречала здесь.

– НЕТ, ЧАК, НЕТ!!! – Кричала я, когда адские стражники заломили Флэтчера и молча повели в объятья Гиены Огненной, пиная под зад, как непокорную псину.

Чак рычал, извивался, вопил от боли, но, ясное дело, продолжал идти, поскольку Демоны держали его по обе руки и хихикали, словно в падении и боли человека находили что-то забавное. Мерзавцы.

Мур лишь водрузил на мои плечи очередной разгневанный взгляд и принялся высказывать недовольство.

– Ты должна научиться самоконтролю, Каролина. Через тебя будут проходить сотни людей каждый Божий день. Во многих из них ты узнаешь своих родных, близких, любимых, но ты должна понять – это уже не твои друзья, это лишь души. Души, которые, как правило, совершали лишь плохие дела и заслужили наказания. Спишем всё на твою неопытность, но если ещё хоть раз подобное повторится, я доложу Советнику Рагуилу и он, поверь мне, отправит тебя в Ад вслед за теми, кому ты пытаешься оказать содействие. Поэтому, если ты хочешь остаться и занять пост Анахиты, ты должна научиться контролировать свои человеческие эмоции и лишь хладнокровно выносить душам умерших приговоры, передавая в руки стражников Ада. – Окончил он свою тираду и, бросив прощальный гневный взгляд на наши с Анахитой лица, отправился за очередным грешником.

– Прости… – Прошептала я, предполагая, что Ана недовольна тем, что её отчитали из-за меня.

– Я вижу твоё сердце, Каролина. Оно разрывается от боли за любимого. Поэтому я не сержусь. Но Муриэль прав. Ты должна привыкнуть к тому, что многие не заслужили Жизни Вечной, а должны гореть адским пламенем, потому что перечили заповедям Господа нашего. – Несколько мягче, но с той же строгостью в голосе, отчитала меня блондинка.

– Ана, я не могу. Это всё из-за меня. Я виновата в его смерти! Если бы я не внушила ему убить меня, то он бы был сейчас жив. Пожалуйста, не отправляйте его в Ад. – Взмолилась я к новоиспечённой руководительнице, заранее зная, что эта мольба – пустой звук.

Всё решено. Сколько не умоляй – Флэтчер сгниёт в темнице. Будет страдать вечно из-за того, что влюбился и не смог жить без любимой. Какая вопиющая несправедливость!

– Ты ни в чём не виновата. Он должен был вынести это испытание, посланное Господом, но не вынес и сам изменил свою судьбу. Если бы Чарльз смирился, то был бы счастлив уже совсем скоро. Но Флэтчер оказался слабаком. Отпусти и забудь, Каролина. Твоя земная жизнь окончена и у Чарльза теперь тоже. Я ничем не смогу тебе помочь. – Первый раз я увидела такое хладнокровие в глазах Анахиты.

Она была непреклонна. И я вновь поняла, что смысла молить о помощи нет. У меня есть целая вечность на то, чтобы вызволить любимого из Гиены Огненной. И я сделаю это, чего бы мне не стоило это действие. Знала бы я тогда, к чему приведут мои действия – распрощалась бы с Чарльзом в тот самый миг, когда Демоны увели его во второй пояс седьмого круга Ада. Но даром провидения я тогда ещё не обладала.

Первый день распределения был окончен. Мне показалось, что он тянулся целую вечность: смотреть на несчастные души, умоляющие о прощении Господа, было крайне тяжело, особенно для такого впечатлительного и неравнодушного человека, как я. Эх, я так и не научилась считать себя Божьим Стражем, а не обычной земной девушкой.

– Кароль, почему ты плачешь? – Склонилась надо мной Дина, завидев, как я усыпаю наволочку хрустальными камнями из глаз по возвращении в «Ангельстрем».

– Мой Чарли, он убил себя. Муриэль отдал его на растерзание Адским Гарпиям. – Вымолвила я через пелену истерики.

– О Боже… – Воскликнула красноволосая, прекрасно зная, что теперь будет с моим женихом. – Как же он тебя любил, что не смог смириться с твоей смертью и наложил на себя руки, не побоявшись ответственности за содеянное. Поразительно. – Шептала она и наглаживала мою спину в утешающем жесте.

– Что мне делать, девочки? – Я села на кровати, стряхивая капли хрусталя с подушки. Камешки звонко сыпались на пол, растворяясь в Райском воздухе, как невесомые пары. – Я не могу допустить, чтобы он страдал из-за того, что я принудила его убить меня. Это несправедливо. Чак никогда бы так не сделал, если бы не моя смерть. У него не оставалось выбора. Пророчество вынуждало его любить меня и только меня. И он не смог забыть и полюбить другую, даже когда мои глаза навсегда закрылись. Поэтому нам так плохо друг без друга – колдовство вынуждает любить вопреки всему. – Поведала я им очередную душещипательную историю.

– Мы придумаем что-нибудь, малышка. – Утешала меня страж Моста в Преисподнюю.

От этого «малышка» аж мурашки по коже побежали. Так называл меня только он. Только мой Чарли. Невыносимо было слышать это ласковое прозвище из чужих уст. Неужели я никогда больше не услышу это слово от любимого?

– Зачем ты обнадёживаешь её, Альдина? – Вмешалась в наш разговор Дасти. – Он самоубийца, за них даже молиться-то нельзя. – Рыжая была явно недовольна словами подруги.

Благоразумия в воинственной Дасти было намного больше, чем в сентиментальной Альдине. Но даже её сердце дрогнуло, когда она услышала мои дикий вопль скорби по самоубиенному жениху.

– Посмотри на неё! Кароль убивают эти чувства. Разве тебе не жалко её? – Принялась спорить кареглазая и наглаживать меня по волосам снова и снова из сострадания, чтобы я перестала кусать подушку как разъярённая псина.

– Мне жалко, конечно жалко. Но мы здесь бессильны. – Страж Дерева присела с другой стороны кровати и тоже взяла меня за плечи. – Соберись, Джефферсон, ты Божий Воин. Ты должна быть стойкой, чтобы не рухнуть со своего престола, не успев даже взойти на него. – Подбадривала Дасти в своей манере.

– Мне не нужен никакой престол. Я хочу быть со своим мужчиной. И ничего кроме. – Ныла я в насквозь промокшую наволочку.

Господи, ну перестану я чувствовать эту боль когда-нибудь? Откуда её столько? Отчего она заполонила всё остывшее сердце и возвращается даже после смерти? Разве так бывает? Какое тут «отпусти и забудь». Попробовали бы они оказаться на моём месте. Я бы на них посмотрела.

– Не слушай её, детка. – Альди состроила недовольную гримасу на выпад давней подруги.

И опять флэтчеровские прозвища. Что ж такое. Будто специально. Как ножом по сердцу. Снова. Но вряд ли Альдина знала, какой эффект на меня оказывают подобные словечки. Кого только «детками» и «малышками» не называют.

– Мы обязательно попробуем помочь твоему жениху. Со стражем Дерева Познания Добра и Зла или без неё. – Дина игриво высунула язык, обнажая его перед рыжей за её трусость, и подразнила приятельницу как маленькая девочка.

– Чёрт с вами. Я в деле. – Поддалась на уловки Дасти и новые подруги сжали меня в ангельских объятиях одновременно.

На душе стало так радостно. Они словно передали мне своё тепло, успокоив нежными поглаживаниями. Если бы на земле у меня были такие верные подруги – жить казалось бы намного проще и интереснее. Радует то, что хотя бы после смерти я познала вкус настоящей дружбы. И когда мы успели так сблизиться? Я же здесь только второй день. Видимо их ангельское бескорыстие заставляет открываться и осознавать, что вот они – истинные подруги, которые готовы пожертвовать высокими должностями, лишь бы оказать помощь другу. Рай не перестаёт удивлять.

Хотя нет. На Земле у меня всё-таки был друг – Алан. И без него мне тоже невыносимо тяжело. Мы так сблизились за эти пол года, пока искали пророчество. Вот только сердце мне подсказывало, что дружить Алан не хочет. Он хочет быть моим мужчиной. Чего стоил один поцелуй на льду. Надеюсь, Чарльз так и не узнал об этом пикантном моменте нашей с Алом дружбы. Его патологическое собственничество не позволило бы оставить без внимания тот неприятный инцидент. Или приятный?

Чёрт, не знаю. Просто Фостер – моя родственная душа. С ним легко. Не нужно думать о том, как выглядишь, что говоришь. В нём я обрела своего умершего Кёрта. Они даже внешне чем-то похожи. Только у Кёртиса голубые глаза, а у Алана карие. Но во многом они очень схожи – в повадках, глумливых фразочках, даже смех похож; страсть к скорости и сигаретам. И ко мне. Нескромно, да?

Но я знаю, что всегда была особенной для старшего брата. Одно его хрипловатое «кошка» – мурашки по коже. Как же я скучаю. И Алан, как ни странно, тоже часто говорил, что я напоминаю ему кошку зелёными глазищами. Вот я и выяснила причину необъяснимого притяжения к Алану Фостеру. Вот только что же его притягивало ко мне? Что ж, ответ на этот вопрос я, увы, никогда не узнаю.

Как же там Чарльз? Ему больно? Страшно? Сердце сжимается от представлений о том, как его безостановочно клюют Адские птицы. А я здесь. В тепле, в свете и невообразимой красоте. Мы согрешили вместе, а страдает только он. Так нельзя. Это неправильно. Я не заслужила этих почестей и восхищений. Моё место в тюремной камере вместе с женихом – вот что я заработала за свою короткую жизнь. Но никак не должность стража Врат в Рай. Нет, я так просто это не оставлю. Попаду на аудиенцию к самому Господу, если потребуется. Буду умолять Творца, чтобы меня отправили в Ад к любимому, потому что это незаслуженно.

Я ведьма, распутная девица, которая заставила возлюбленного убить меня, когда он категорично выступал против. Так почему же меня не сочли самоубийцей и не отправили на второй пояс седьмого Круга Ада? Чем я отличаюсь от Флэтчера? И где же обещанное подтверждение того, что Бог долготерпелив и многомилостив? Милости к Чарльзу от него я не увидела.

После первого дня распределения и непродолжительного отдыха, меня отправили на лекцию в читательном зале «Ангельстрема». Урок вёл, к моему большому сожалению, Муриэль.

Мужчина был крайне недоволен сегодняшней ситуацией у Врат, поэтому занятие проходило ещё тяжелее и скучнее, чем могло быть, если бы не моя попытка спасти Флэтчера. Ангел сверлил меня гневным взглядом, время от времени рисуя мелом на доске всевозможные схемы Ангельского Права, и зачитывал новый материал из какой-то внушительной книги.

В зале кроме нас никого не было, поэтому он взял на себя смелость вернуться к разговору о сегодняшнем инциденте после того, как занятие было окончено.

– Ты понимаешь насколько оступилась сегодня, Каролина? – Бесцветным тоном завёл неформальную беседу Ангел и сел на стол напротив, нависнув мощной тенью у меня над головой.

Стальные мышцы проглядывались через слой тонкой мантии и призвали обратить на них внимание. Мне кажется, он смог бы раздавить меня одним кулаком. В жизни не видела такого большого мужчину. Вот именно большого. Страшно становилось от одного вида. Но я не из пугливых.

– Если бы вы любили когда-нибудь настолько сильно, как и я, то поступили бы точно так же ради своей любви. – Я не собиралась уступать. Надоело быть маленькой девочкой, которую отчитывают все, кому ни попадя.

– Я любил, Каролина. – Неожиданно признался Мур.

На мгновение мне даже показалось, что в глазах у него промелькнул огонёк грусти, но Страж тотчас же поправил «маску» на лице и вернул нечитаемое выражение.

– И до сих пор люблю. – Вот это поворот! – Но мне никогда бы и в голову не пришло перечить воле Господа, какими бы сильными не были чувства. Ты не имеешь и малейшего понятия, кто я и что у меня за душой. Поэтому не смей судить никого в этом мире, пока не узнаешь. – То есть мистер Главный-Молчун-Рая не черствый сухарь, коим показался на первый взгляд, а обычный мужчина, способный любить всем своим ангельским сердцем? Не верится.

– Простите, Господин Главнокомандующий. – Мне стало стыдно за поспешные выводы. Но я и не смела предположить, что этот Воин Божий такой же человек как и я, способный на настоящую любовь. – Почему вы не со своей любовью? – Решила поинтересоваться, чтобы узнать его получше, как он сам и рекомендовал.

– Тебя это не должно волновать. – Металлически бросил Мур и я вернулась к мыслям о том, что успела его возненавидеть.

С него деньги за улыбку берут? Или Стражам запрещено улыбаться? Что-то на Кама, Анахиту с Дасти и Альдиной такой запрет не распространяется. Значит, дело во мне.

– Просто знай, что любовь, семья, дети и прочие, идут на втором месте после Господа и Его указаний. Если Отец Небесный решил, что твоему жениху место в Аду, значит так тому и быть. Смирись и прими волю Его. Не смей пытаться этому противостоять. Слетишь с треском в Адский Омут. А мне бы этого не хотелось… – На последней фразе Ангел словно испугался, что сболтнул лишнего.