Безобидное соглашение

Никто не остановил его и не вызвался составить компанию.

Отыскать мисс Харрингтон в толпе не составляло труда: тёмное платье выделяло её даже на фоне ярко одетых дам. Уильям было устремился за ней, но не успел сделать и шага, как путь ему преградили – а потом снова и снова.

Мужчины здоровались с Уильямом, требуя ответной вежливости. Женщины, обмахиваясь веерами у самой груди, старались завести беседу и намекнуть, что их последний танец ещё не забронирован. Сам он поначалу недоумевал, с чего это все так к нему потянулись, а разобравшись, мысленно выругался: надо же было забыть маску в игровой зале!

Край багряного платья, меж тем, исчез за дверью на террасу. Уильям нервно переступил с ноги на ногу, борясь с порывом отмахнуться от очередного навязчивого виконта. Тот как раз спросил, как Уильяма угораздило потерять маску.

– В пылу карточного сражения, – почти отмахнулся он.

– В игровой зале? – переспросил виконт заинтересовано. – Пожалуй, и мне стоит её посетить, коли там разворачивается такая увлекательная игра.

– Рекомендую поторопиться: когда я ушёл, им как раз не хватало одного человека, – посоветовал Уильям, одновременно исполняя долг вежливости и отделываясь от аристократа.

Наконец-то раскланявшись, он ускорил шаг и состроил самое недоброжелательное лицо из всех возможных. Это не уберегло его ещё от пары бесполезных расшаркиваний, но спасло от долгих бесед: слыша, как Уильям неохотно отвечает на их очаровательный флирт, иные девушки терялись и капитулировали. Он же старался запомнить их имена, чтобы при случае извиниться за своё возмутительное поведение. Но позже – ведь он уже добрался до двери.

Уильям распахнул её настежь, вырываясь на улицу, и тут же раскаялся в этом – в лицо ударил порыв ледяного ветра. Невольно Уильям сделал шаг назад, к теплу и свету, но сдержался и лишь прикрыл за собой дверь: не хотелось, чтобы на террасу проследовал кто-то ещё.

Оставшись в одиночестве и тишине, он огляделся. Мисс Харрингтон нигде не было видно, что немудрено: она вряд ли могла всё это время спокойно простоять на холоде в своём лёгком платье. При этом в зал она не возвращалась, а значит…

Уильям опустил взгляд и улыбнулся. По снегу прочь от главного дома тянулась цепочка явно женских следов. Она вела в оранжерею – тёмное, кажущееся неприветливым здание со стеклянными стенами. Однако Уильям помнил его другим: тёплым, полным сладких запахов и не менее сладких плодов, которые он тайком от слуг срывал в детстве. Прекрасное укрытие.

Было даже жаль нарушать уединение мисс Харрингтон в таком месте. Но Уильям остро чувствовал потребность извиниться: ему не хотелось, чтобы она причислила его к «глупцам, бессмысленно растрачивающим жизнь и деньги». Почему мнение малознакомой девушки с подпорченной репутацией так его волновало, Уильям предпочитал не думать.

– Мисс Харрингтон? – окликнул он, переступая порог оранжереи.

Её силуэт едва угадывался в темноте. Мисс Харрингтон стояла спиной ко входу, под абрикосовым деревом и обнимала себя за плечи. Уильям не удивился бы, заметив на её щеках дорожки от слёз, но, когда мисс Харрингтон обернулась, лицо её было сухим, а взгляд – спокойным.

– Зачем вы пришли, граф Кренберри? – устало поинтересовалась она.

– Я хотел извиниться.

– За что? – Мисс Харрингтон дёрнула плечом. – Вы ничего не говорили.

Тем не менее, её жесты указывали на обратное. Как ни пыталась мисс Харрингтон это скрыть, но Уильям почти физически ощущал источаемую ею обиду. Он аккуратно притворил за собой дверь и шагнул дальше, во мрак и тишину, нарушаемую теперь лишь его голосом.

– Я слушал и не останавливал. К тому же, это я спровоцировал разговор: мне хотелось узнать о вас получше. Мнение женщины я уже слышал, поэтому обратился к мужчинам.

– Что ж, теперь вы знаете, что обо мне думают.

– Мне жаль, что вы стали свидетельницей этой беседы. Пускай вы и говорите, что вам нечего бояться или скрывать, но, очевидно, эти слова вас задели.

– Меня задели не слова, а то, что они означают.

Он нахмурился, не понимая.

– Видите ли… – мисс Харрингтон умолкла на полуслове.

Глаза Уильяма привыкли к темноте достаточно, чтобы разглядеть черты её лица. Они выражали сомнение, внутренний спор: словно часть её хотела продолжить, поделиться своими тревогами, а другая – настойчиво отговаривала.

– Я пойму, если вы не захотите рассказывать. Но хочу, чтобы вы знали: если решите вверить мне свои тайны, они не выйдут за пределы этих стен.

Мисс Харрингтон хмыкнула.

– Разве не странно будет делиться секретами с вами, человеком, которого я знаю… сколько, пару часов?

– Соглашусь, звучит в высшей степени неразумно, – Уильям позволил себе осторожную улыбку. – Но, насколько я понял за эту же пару часов, разумность – не ваш конёк.

Вновь услышать её смех оказалось неожиданно приятно. Особенно в оранжерее, потаённые уголки которой словно хранили отголоски его собственного детского хохота.

– Как, однако, хорошо вы меня узнали, – покачала головою мисс Харрингтон. – Что ж, раз уж вы настаиваете, открою вам тайну: мне нужно как можно скорее выйти замуж.

Это было совсем не то, что Уильям ожидал. Признаться, он вообще не догадывался, какие секреты могут быть у столь открытой и прямолинейной женщины. Но если бы его попросили предположить, желание обзавестись супругом Уильям бы точно не упомянул – он попросту не мог представить мисс Харрингтон в свадебном платье.

– Да, у меня самой было бы точно такое же выражение лица, скажи мне кто-нибудь, что я захочу замуж. Хотя, формально, я и не хочу – но мне это нужно.

– Вы по-прежнему говорите загадками, – оправившись от первого изумления, заметил Уильям.

– Потому что мне не хочется признавать, что родная мать сговорилась с моим дядей, и вместе они выставили мне условие: или меня будет содержать муж, или никто другой. Хотя, конечно, я немного преувеличиваю: минимального пособия меня не лишат, но его точно не хватит на ту жизнь, которую я привыкла вести.

Выпалив всё это на одном дыхании, мисс Харрингтон умолкла. Уильям тоже не спешил открывать рот: интуиция подсказывала, что слова следует подбирать осторожно, с умом. Не стоило говорить, что без пары красивых платьев она не обеднеет – тем более, что в случае с мисс Харрингтон беда вряд ли крылась в нарядах или сладостях.

– Я, наверное, выгляжу сейчас капризным ребёнком, – неожиданно снова заговорила она.

На этот раз мисс Харрингтон не смотрела на Уильяма: впервые за вечер голос её опасно дрогнул. Ему тут же захотелось подойти, положить руку ей на плечо – но, конечно, он этого не сделал.

– Все эти деньги… они не так уж мне и нужны, правда. Но в моё содержание входит и уход за Бесстрашным. Если я не выйду замуж, его, наверное, продадут. Может быть, даже в хорошие руки, кому-то из верховых – он отличный дракон, в расцвете сил, показывает отличные результаты…

Казалось, она убеждает не Уильяма, а себя, и сама же себе не верит. С каждым словом мисс Харрингтон всё отчаяннее мотала головой: такой вариант, со стороны выглядевший неплохим, для неё был неприемлем.

Она прерывисто вдохнула, вновь повернулась к Уильяму: поджатые губы, решительно сведённые брови, снова ни следа слёз на щеках.

– Это дракон моего отца, единственное, что меня с ним связывает. Я не могу позволить забрать его у меня, поэтому все эти полгода я старательно хожу на все балы, улыбаюсь, стараюсь быть очаровательной. И знаете что? За все шесть месяцев вы были единственным, кто смог продержаться рядом со мной дольше пары минут. Впору делать вам предложение.

– Увольте, – Уильям вскинул руки в оборонительном жесте.

Мисс Харрингтон улыбнулась, скорее нервно, чем искренне.

– Не волнуйтесь, я не всерьёз. Простите, что вам пришлось всё это выслушивать – тем более, что ваши проблемы прямо противоположны моим.

– То есть? – неожиданная смена темы на мгновение ввела его в ступор.

– Я видела, как вы сбежали от леди Шиптон и её дочерей. Женщины в поисках супруга должны вызывать у вас головную боль, а не сочувствие.

– И всё же вам я сочувствую. Более того – испытываю искреннее желание помочь, – Уильям сам поразился собственной искренности. – Хотите, замолвлю за вас словечко перед друзьями?

– Перед тем, из игровой залы? – она фыркнула, ясно выражая своё мнение о Барнаби и остальных. – К тому же, попытка вступиться за меня может вам навредить. Сами понимаете: общение с фурией Харрингтон…

Её лицо просветлело. Он узнал выражение – мисс Харрингтон выглядела как всякий человек, в чью голову пришла гениальная идея, в равной степени способная спасти его или уничтожить. И даже понимая это, он спросил:

– О чём вы сейчас подумали?

– Вам не понравится.

– Я в этом практически не сомневаюсь. И всё же?

Она бросила в его сторону быстрый взгляд из-под ресниц. Боролась с искушением? Пыталась на глазок определить, готов ли он выслушать её предложение? Гадала, чем может обернуться затея для них обоих?

Наконец, решилась.

– Хорошо. Но не говорите потом, что я вас не предупреждала. – Мисс Харрингтон набрала в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду. – Что, если мы притворимся парой?

Глава II. Золотая клетка

Чем он думал, когда согласился? Этот вопрос Уильям повторял про себя, пока вёл мисс Харрингтон через толпу в центр бальной залы. Он старался гордо идти вперёд, не обращая внимания на шепотки и взгляды, но игнорировать их оказалось не так просто, как бы хотелось. Слишком сильно появление лорда Кренберри в компании фурии Харрингтон взбудоражило местное общество.

– Смотрите только мне в глаза, – негромко проговорил Уильям, когда они замерли лицом к лицу.

– Почему? – она, конечно, не могла просто принять совет.

Уильям шагнул ближе, пальцы их соприкоснулись в первом движении танца.

– Так вы будете выглядеть возмутительно влюблённой.

Он едва успел шепнуть это, прежде чем танцевальная фигура заставила его отстраниться. Уильям вдруг оказался перед старшей из сестёр Шиптон – мисс Эвелина просияла, с готовностью прижавшись своей ладонью к его. В другой день Уильям мог бы счесть жаркое прикосновение интригующим, но в этот раз лишь вежливо кивнул в знак приветствия и вытянул шею, выглядывая мисс Харрингтон.

Она послушалась – их взгляды почти тут же пересеклись. Ресницы мисс Харрингтон затрепетали, словно от волнения. На миг она отвернулась – в неровном свете свечей показалось, что щёки её залил чудный румянец, – и почти тут же снова вскинула взор. Тёмные, почти чёрные глаза напоминали омуты, в которых можно утонуть.

Снова смена партнёра. Мисс Харрингтон шагнула к Уильяму чуть быстрее, чем следовало, и он мог только гадать: была ли это ошибка, или она нарочно играла в любовное нетерпение? Если последнее, то мисс Харрингтон обладала не только спортивным, но и актёрским талантом.

– Как я справляюсь?

– Прекрасно, – Уильям не стал отрицать очевидное. – Если бы не наше маленькое соглашение, я бы уже решил, что вы имеете на меня некоторые виды.

– Ну, если мне удалось обмануть вас…

План действовал безупречно. От Уильяма не укрылось, что партнёры по танцу встречали мисс Харрингтон не с настороженностью, но с любопытством. Они наверняка гадали, что в ней нашёл один из самых завидных женихов Англии – к тому же, известный своим скептическим отношением к браку. Попытки выяснить это, впрочем, пресекались на корню: мисс Харрингтон загадочно улыбалась, но не спешила вступать в беседы и проявлять хоть малейшую увлечённость. Взгляд её вновь и вновь обращался к Уильяму, как и было задумано.

«Запретный плод сладок, – сказала она там, в оранжерее, бросив взгляд на пока спящее абрикосовое дерево. – Особенно для мужчин». Уильям хотел с ней поспорить, но мисс Харрингтон оказалась права: в то время как джентльмены поглядывали на неё со всё возрастающим интересом, юные мисс и их матушки изучали странную пару с почти ощутимым неодобрением, а то и неприязнь. Мисс Эвелина, когда они вновь оказались в паре, даже не взглянула Уильяму в глаза – словно мстила за проявленное им пренебрежение.

– Похоже, всё складывается удачно, – заметила мисс Харрингтон, когда танец подошёл к концу.

Чтобы поговорить с ней, Уильяму пришлось подождать: уж больно долго раскланивался последний партнёр по танцу. Когда он ушёл, мисс Харрингтон победно потрясла перед носом Уильяма бальной книжкой, висящей на запястье.

– Мой дорогой фальшивый жених, вам следовало бы беспокоиться: другие мужчины уже выстраиваются в очередь, чтобы со мной станцевать.

Уильям вздёрнул брови в искреннем удивлении.

– Так скоро?

– Думаю, если бы на вашем месте был какой-нибудь безобидный виконт, эффект не был бы таким ярким. – В устах мисс Харрингтон фраза прозвучала не комплиментом, а констатацией факта. – Но вы – заядлый холостяк, который только что предпочёл фурию Харрингтон мисс Эвелине Шиптон, а её, между прочим, иные называют бриллиантом. Такой поворот событий весьма интригует.

Звучало разумно.

– Для леди, совсем не интересующейся светской жизнью, вы на диво хорошо в ней разбираетесь.

– Своего врага нужно знать в лицо, – она хитро улыбнулась, но почти сразу же посерьёзнела. – К слову, о врагах – вы же понимаете, что пары танцев будет недостаточно, чтобы убедить весь свет в наших нежнейших чувствах?

Картинно тяжкий вздох послужил ей ответом.

– Мы должны появляться вместе на самых громких и желанных балах – благо, зимой их немного. Думаю, мы выберем не больше пяти: если задумка удастся, то в скором времени меня от вас уведут – прямиком к алтарю, в счастливое безбедное будущее.

Они уже успели подойти к одному из столов, так что мисс Харрингтон смогла закончить свою реплику, театрально вскинув наполненный до верхов бокал. Выглядела она при этом, впрочем, вовсе не такой радостной, как хотела казаться.

– Может, всё будет не так уж и плохо.

– О, нет, – она подняла указательный палец и медленно покачала им прямо у Уильяма перед носом. – Нет-нет-нет. Вы, господин заядлый холостяк, не имеете ни малейшего права рассуждать о замужней жизни. Во-первых, потому что она вам не грозит, а во-вторых – потому что вы мужчина, а для мужчин после свадьбы ничего не меняется.

– Уверен, множество мужей с вами бы поспорили.

Она фыркнула.

– Это потому, что им не приходилось рожать.

Уильям, только отпивший из своего бокала, поперхнулся и едва не закашлялся: тема деторождения в высшем обществе почиталась едва ли не более неуместной, чем разговоры о смерти.

– Вот-вот, – мисс Харрингтон, ничуть не смущённая, поглядела на него свысока. – Вы понятия не имеете о тяготах семейной жизни, с которыми сталкиваются женщины, так что смените тему, пока я не напугала вас ещё больше.

Он хотел было возразить, что ничуть не испуган, но вовремя прикусил язык. Им следовало не спорить, а очаровательно ворковать друг с другом, вызывая у случайных наблюдателей зависть. Вспомнив об этом, Уильям резко наклонился – так, чтобы его губы оказались у самого уха мисс Харрингтон.

– Напугали? Боюсь, вы вызываете у меня совсем иные чувства.

Отстранившись, он с удовлетворением заметил, как она раскраснелась.

И добавил:

– Уважение. А вы что подумали?

Мгновение ему казалось, что мисс Харрингтон порвёт его в клочья – или, хотя бы, выльет шампанское прямо в лицо. Но для неё это было слишком просто.

Быстро совладав с эмоциями, мисс Харрингтон хищно улыбнулась:

– Я подумала, какие чувства вызовет у вас встреча с моей семьёй завтра утром. Вы же помните, что, согласно вашим любимым приличиям, понравившейся леди нужно на следующий же день нанести визит?

Ответ она прочла на его лице, выражение которого, судя по всему, оказалось весьма забавным. Мисс Харрингтон рассмеялась, явно довольная собой, и упорхнула к центру залы, где её уже ждал кавалер. Наблюдая, как она старательно флиртует с молодым человеком, который полчаса назад в её сторону бы и не взглянул, Уильям гадал, а не стоит ли бросить затею. Интуиция подсказывала: их идея, в тени оранжереи показавшаяся безумной, но волнующей, могла обернуться серьёзными неприятностями. Скажем, Уильям не горел желанием объясняться с дядей мисс Харрингтон – лордом Пембруком, – если правда об их маленьком обмане вскроется.

Имеющиеся риски нельзя было отбрасывать в сторону, каким бы умным и талантливым актёром сам Уильям себе не казался. Он полагал, что, глядя на кружащуюся в танце мисс Харрингтон выглядит донельзя очарованным. Но был человек, которого он не мог обмануть.

– Так-так-так. – Засмотревшись на мисс Харрингтон, Уильям не заметил, как рядом оказалась герцогиня Сазерленд, и от неожиданности чуть не снёс стол с напитками. – И что это вы тут делаете, дорогой мой?

Он выпрямился, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо.

– Пью. Наслаждаюсь жизнью. Любуюсь красивой девушкой.

– Той самой, которой я советовала вам избегать?

– Прошу вас, тётушка, не кривите душой! Если бы вы правда хотели отвадить меня от мисс Харрингтон, то сказали бы, что она отчаянно ищет жениха последнюю пару месяцев. И даже не солгали бы.

– Если то, что она делала до сих пор, называется поиском жениха, то я – старая карга.

– Каковой вы, конечно, не являетесь, – не преминул согласиться Уильям.

Герцогиня Сазерленд хмыкнула.

– Не думай, что такая откровенная лесть заставит меня не заметить, как минуту назад ты опять назвал меня тётушкой. Вторая оплошность, а ты только приехал в Лондон.

«Вторая ли?» – подумал Уильям, вновь бросив взгляд на мисс Харрингтон. Для женщины, которую редко приглашали на танец, она двигалась прекрасно.

– Сегодня мисс Харрингтон словно подменили, – проговорила герцогиня. – Да и тебя тоже: мне показалось, или я видела вас двоих среди танцующих?

– Всего раз. – Уильям постарался произнести это как можно более равнодушно. – Должен ведь и я хоть иногда развлекаться.

– Не морочьте мне голову, юноша. Если бы ты хотел развлечься, то закружил с какой-нибудь из девиц Шиптон – старшая, если не ошибаюсь, оказывала тебе недвусмысленные знаки внимания. Но ты станцевал с самой скандальной особой в этой комнате. Я бы подумала, что ты влюбился, если бы вы не были знакомы всего пару часов.

– Не верите в любовь с первого взгляда?

– Так же, как и в зубную фею, – герцогиня пренебрежительно отмахнулась. – Не пытайся заговорить меня. Я знаю тебя с младых лет, и даже в пятнадцать ты был весьма рассудительным мальчиком. Ни за что не поверю, что какая-то женщина, даже весьма экстраординарная, смогла очаровать тебя в столь короткие сроки. А потому, выкладывай.

– Что выкладывать?

Он поторопился с вопросом и сам это понял. Слова прозвучали неискренне, голос – неестественно. Герцогиня вскинула бровь, молчаливо интересуясь: «Ты же не думаешь, что я поверю в настолько плохую игру?».

Пришлось признать поражение.

– А если я скажу, что это не моя тайна?

Бровь герцогини приподнялась ещё на миллиметр.

– А если ограничусь фразой о том, что мы с мисс Харрингтон заключили безобидное взаимовыгодное соглашение? Которое подразумевает некоторые… – Уильям несколько раз щёлкнул пальцами, подбирая слова, – …проявления внимания с моей и с её стороны?

– Вы договорились притвориться влюблёнными.

«Чёртова проницательная старуха!» – редкое оскорбление в его голове звучало со столь искренним восхищением.

– Не нужно так удивляться: вы далеко не первые. Я лично знала несколько пар, прибегавших к таким уловкам. Что не удивительно: подобного рода сюжеты весьма популярны в литературе определённого толка.

– Мне это известно, – Уильям вздохнул. – Мисс Харрингтон почерпнула свою идею именно оттуда.

– Вот как? Не ожидала, что она интересуется романтическими историями. – Герцогиня задумчиво покачала головой. – А ты не спрашивал, чем закончилась книга, в которой она это вычитала?

К своему сожалению, спрашивал.

– Свадьбой. Но прежде, чем вы начнёте тренироваться в остроумии, позвольте уверить вас: нам с мисс Харрингтон подобный исход не грозит.

Уильям не испытывал к своей фальшивой невесте пылких чувств – герцогиня Сазерленд была права, они не возникают так скоро. Однако мисс Харрингтон вызывала у него почтение: верностью себе и своим интересам, потрясающей честностью и смелостью признать собственные ошибки. Поэтому, пускай Уильям в минуту слабости и подумал о том, чтобы предать их соглашение, в действительности он подобного не сделал. Вместо этого утром следующего дня он появился на пороге особняка, который лорд Пембрук снимал в столице, одетый с иголочки и готовый вынести общение и с дядей, и с матушкой, и с любым другим родственником своей мнимой возлюбленной.

Однако этого не случилось, ни в первый визит, ни в десяток последующих. Как оказалось, вдовствующая баронесса Пембрук редко покидала свои покои на втором этаже – ей вечно нездоровилось, о чём мисс Харрингтон вновь и вновь сообщала устало и с сожалением. Не сразу, но Уильям выяснил, что её мать стала отшельницей, овдовев: она перестала посещать приёмы, даже не сопровождала дочь, отдав ту в ведение компаньонки, мисс Джинджер О’Донахью. Именно она присматривала за мисс Харрингтон, не позволяя вдруг заинтересовавшимся ею аристократам заступить за черту дозволенного.

Да, план Уильяма и мисс Харрингтон возымел плоды: в доме Пембруков появились мужчины. Некоторые из них вели себя так, словно пришли посмотреть на диковинку, другие казались серьёзными – виконт, с которым мисс Харрингтон танцевала на балу у герцогини, являлся ежедневно в течение двух недель, каждый раз принося новый букет, а однажды даже подарил пособие по уходу за драконами. Именно его Уильям рассматривал как наиболее вероятного кандидата на руку и сердце мисс Харрингтон и именно его порою ставил на место – исключительно ради поддержания легенды о своих пылких чувствах.

Так и выходило, что каждый визит его разворачивался по одному сценарию. Поздним утром Уильям подходил к поместью, стучал изящным молоточком в дверь и мысленно считал до трёх, прежде чем строгий дворецкий открывал ему дверь. Снова и снова тот, точно не узнавая Уильяма, задавал одинаковый вопрос.

– Доброго утра, сэр! Чем могу вам помочь?

– Я пришёл к мисс Энн Харрингтон, – сдержанно отвечал Уильям.

Дворецкий удалялся, чтобы справиться у мисс, желает ли она видеть графа Кренберри, а вскоре возвращался вместе с нею. Точнее, так было до вполне конкретного утра в середине января. В тот день дворецкий вышел из гостиной один, без сопровождения.

– Прошу следовать за мной, граф.

Уильям нахмурился: смена порядка не сулила ничего доброго.

Однако, когда дверь перед ним открылась, Уильям не заметил ничего особенного. По обыкновению он был не единственным гостем: мисс Харрингтон окружали молодые и не очень люди. Двое сидели рядом, рассказывая какие-то увлекательные истории, остальным же пришлось довольствоваться ролью наблюдателей – среди них Уильям с удивлением заметил Монтегю, с которым свёл знакомство в игровой зале у герцогини Сазерленд. Тот обернулся на вежливое покашливание дворецкого и чуть отступил в сторону – этого оказалось достаточно, чтобы понять причину всех встреченных перемен.

Монтегю и двое других скрашивали досуг рано поседевшей, но не утратившей прежней красоты женщины, занявшей кресло в дальней части комнаты. Очевидно, то была баронесса Пембрук, впервые за полмесяца соизволившая покинуть свою опочивальню и поприветствовать потенциальных женихов дочери.

– Уильям Вудвилл, граф Кренберри, – представил дворецкий Уильяма.

– Леди Пембрук, – тот поклонился хозяйке.

С мгновение на лице баронессы сохранялось выражение удивления – похоже, дочь не стала делиться с ней недавними победами, – а затем она расплылась в улыбке.

– Граф Кренберри, какая честь!

– Равно как для меня честь познакомиться с вами, миледи.

Обменявшись ничего не значащими комплиментами, они вместе прошествовали к мисс Харрингтон. Та уже некоторое время довольно открыто наблюдала за взаимным расшаркиванием Уильяма и собственной матери – это было не очень вежливо, но уместно с учётом их истории. Влюблённая девушка должна волноваться о том, как воспримут дома её возлюбленного.

Хотя тут волноваться не приходилось. Баронесса была настолько в восторге, что ловко оттеснила приснопамятного виконта с дивана, высвобождая место для себя и Уильяма. Оказавшись таким образом между потенциальными женихом и невестой, она завела традиционную для подобных случаев беседу: чуть-чуть о погоде, немного о чае, малость о планах на день, включавших в себя прогулку по Гайд-парку, упоминание о которой было сделано отнюдь не без умысла.

– Погода сегодня для этого и впрямь прекрасная, – с готовностью поддержал Уильям, стараясь не смотреть в сторону окна, за которым всё было подёрнуто морозным туманом. – Хотя я бы предпочёл отправиться за город: зимой лондонский воздух не отличается свежестью.

То была правда, хотя и печальная: столичные жители старательно отапливали свои дома, насыщая небо над Лондоном тяжёлым дымом.

– Не могу с вами не согласиться. Мы планировали в это время уже быть в нашем загородном имении, однако обстоятельства заставили задержаться – полагаю, до самой весны.

Уильям с мисс Харрингтон переглянулись – оба понимали, о каких обстоятельствах идёт речь. Конечно, о замужестве, приближение которого вся семья стремилась ускорить.

– Возможно, вы согласитесь погостить в моём имении? – предложение Уильяма было не совсем уместным из-за того, что они с мисс Харрингтон едва успели познакомиться, но он решил рискнуть. – Не в ближайшие дни, но, возможно, через несколько недель?

– Звучит прекрасно. – Однако в голосе баронессы слышны были нотки сомнений. – Хотя, боюсь, прямо сейчас сложно дать однозначный ответ.

– Безусловно, – Уильям склонил голову, словно бы в извинении. – Я поспешил с вопросом и не имею права ни на чём настаивать. Хотя не могу не заметить, что мисс Харрингтон должно там понравиться: фамильное имение тесно связано с драконьей фермой, ведение которой переходит в моей семье из поколения в поколение. Вы же интересуетесь драконами, мисс Харрингтон?

Он ожидал, что та с готовностью поддержит тему, но мисс Харрингтон неожиданно замялась, отвела взгляд.

– Вижу, вам тоже пришлось поближе познакомится с этой стороной моей дочери, – баронесса медленно на неё оглянулась. – Я не раз говорила, что столь бурное увлечение драконами не подобает леди её положения – даже учитывая историю её отца. Особенно, учитывая историю её отца.

Её можно было понять. Баронесса рано лишилась супруга, причём при весьма трагических обстоятельствах. Новость оказалась столь шокирующей, что дошла даже до Уильяма, хотя в то время он не особо интересовался драконьим спортом. Стоило вспомнить о случившемся, и в памяти всплыли газеты, сравнивавшие предыдущего лорда Пембрука с Икаром, слишком близко подлетевшим к солнцу. Писали, что отчасти его смерть стала следствием беспечности – лорд поднялся в небо без страховки и свалился с дракона, когда на него налетел другой, более агрессивный и молодой зверь. При падении с той высоты, на которой летают драконьи наездники, выжить он просто не мог.

До сих пор Уильям не задумывался об этом, но сейчас осознал, насколько странным на фоне произошедшего выглядел интерес к драконам со стороны мисс Харрингтон. Она как будто должна была возненавидеть гигантских ящериц, одна из которых погубила её отца. А вместо этого смело взмывала в небо, причём на том же самом драконе.

Баронесса, как и сам Уильям, похоже, не могла принять этого. К тому же, будучи матерью, наверняка беспокоилась. Уильям мог представить, как её сердце сжималось каждый раз, когда дочь седлала Бесстрашного. В отличие от дракона, баронесса бесстрашной не была.

– Не думаю, что вам стоит об этом волноваться, – попытался утешить её Уильям. – Ваша дочь летает так, словно родилась в седле. Я не видел её на лётном поле, но слышал, как о том говорили знающие люди.

– Точно! – Монтегю, до того занятый поглощением закусок, словно очнулся. – Я наблюдал как-то раз, и, мисс Харрингтон, вы были потрясающи.

Если он рассчитывал, что она благосклонно улыбнётся, то просчитался. Мисс Харрингтон выглядела донельзя напряжённой, и вскоре Уильям понял, почему. Он тоже ошибся, неправильно понял баронессу: узнав, как прекрасно её дочь управляется с драконами, та испытала не облегчение, а ужас.

– Вы наблюдали? – переспросила она, медленно поворачиваясь к Монтегю.

Он что-то ответил, но Уильям уже не слушал. Он смотрел на мисс Харрингтон, на лице которой отразилось страдание. В отличие от гостей, она знала, что сейчас произойдёт.

– Вы видели, как моя дочь участвует в гонках?

Надо отдать должное: баронесса прекрасно держалась. Но её реакция вкупе с поведением мисс Харрингтон подсказали Уильяму – до этого разговора баронесса понятия не имела, как далеко простирается увлечение её дочери. И Уильям отчасти был повинен в том, что тайна раскрылась.

– Что-то мне нехорошо. – Баронесса тяжело задышала, медленно обмахнулась веером. – Прошу меня простить, я бы предпочла удалиться.

– Да-да, конечно, – засуетился вокруг Монтегю. – Позвольте позвать кого-нибудь, чтобы вас проводили…

– Я страдаю от мигрени, а не беспомощности. – Отголосок раздражения пробрался в слова баронессы. – Однако благодарю вас за столь заботливое предложение. Аннабет…

Уильям не понимал, к кому она обращается, пока мисс Харрингтон не поднялась. Ну конечно, дочь аристократического семейства не могли назвать просто Энн.

– Прошу простить, господа, – проговорила она. – Боюсь, на этом нашу с вами приятную встречу стоит считать завершённой: баронессе нездоровится, и я, как любящая дочь, обязана за ней поухаживать…

– Нет-нет-нет! – та вдруг встрепенулась. – Пусть граф Кренберри останется. Не хочу, чтобы ты откладывала из-за меня свои планы – прогулку по Гайд-парку, помнишь? Думаю, граф будет не против составить компанию…

– Как я и говорил, погода для этого превосходно подходит, – согласился он, лишь бы смягчить баронессу.

– Вот и прекрасно. Лорд Монтегю…

Потребовалось не так много времени, чтобы гостиная опустела. Визитёры, не в силах противиться воле баронессы, отправились восвояси. Мисс Харрингтон пошла проводить мать наверх – и, вероятно, выслушать немало нелестных слов. Уильям же пусть ненадолго, но остался наедине со своими мыслями. Тягостными мыслями, если быть честным.

Нет, он не ошибся – он откровенно сглупил. Уильяму следовало вовремя вспомнить о том, каким тоном обсуждали гоночные таланты мисс Харрингтон в игровой зале, как она сама рассказывала об отношении к её увлечению со стороны лондонского общества. Чёрт, да достаточно было подумать о положении, в которое семья поставила её своими требованиями остепениться!..

Уильям, застонав, спрятал лицо в ладонях.

– Не стоит так себя винить.

Естественно, мисс Харрингтон решила вернуться именно сейчас.