Выше всех

Сны

Хиастолина все время думала только о своем возлюбленном. Ведь только благородный принц ледяных драконов был достоин ее, только он был достаточно хорош чтобы быть с ней на равных. Но ночью снился ей не он. Последние несколько ночей, закрывая глаза она видела мужественную фигуру, лишенную лица. В сонном мареве он касался ее. Их тела сплетались. Все казалось таким реальным, что Хиастолина готова была поспорить, что чувствует его поцелуи. Утром, проснувшись она ненавидела себя.

Молес пробирался через густые заросли. Он уже давно не видел столько зелени. Даже в мирах, в которых ему приходилось бывать, чтобы добыть немного еды для своих сородичей, Молес не встречал таких густых джунглей. Он отчаянно размахивал своим топором, чтобы пробить себе дорогу до тех пор, пока деревья неожиданно ни кончились. Словно кто-то откусил кусок от этого леса. Яркий свет ударил ему в глаза, и, сделав шаг, Молес едва не улетел в пропасть, на краю которой оказался. Он достал из кармана волшебную нить, которую ему дали пифии, чтобы она вела его к цели, и с сожалением убедился, что теперь ему предстоит опасный и утомительный спуск в ущелье. Молес достал длинную веревку, закрепил ее конец на стволе одного из стоящих рядом деревьев и стал осторожно спускаться вниз, старательно игнорируя неприятное ощущение выскальзывающих испод подошв маленьких камешков. Он не успел преодолеть и метра, когда над его головой, на самом краю обрыва возникла до боли знакомая фигура.

– Мне некогда! – крикнул ей Молес, ужасно жалея, что не может подняться и придушить ее, ведь даже если бы он решился на это, его сил не хватило бы даже чтобы просто коснуться ее. – Я занят!

– Я сожалею, – ответила Ларима, и по ее тону, лишенному каких-либо эмоций, Молес понял, что ни черта ей не жаль, ей вообще глубоко наплевать на его дела и проблемы, да хоть бы на то, что он может в любой момент сорваться вниз и разбиться в лепешку. – Вам необходимо явиться во дворец.

– Чтобы получить Грамоту? – саркастично поинтересовался Молес.

– Нет, – так же холодно ответила Ларима.

– Тогда отправляйся в пекло! – посоветовал ей Молес и продолжил свой спуск.

– Контракт требует…

– Да-да, Контракт, – перебил он ее нравоучения, – я все помню. Но может потом как-нибудь? Это не может подождать денек другой?

– Ваше дело, – неожиданно согласилась она. – Если Вы не исполняете условия Контракта, то только Вам отвечать.

– Ладно-ладно, – сдался Молес и начал подниматься вверх; заключение Контракта с бессмертными было невероятно мощной и опасной магией, которой боялись люди и посмелее его, это было одной из причин, по которой желающих использовать ее было не так много. – Уже иду! Ублажать вашу бесплодную принцессу. Чтоб вас всех сангъяк сожрал!

Во второй раз Хиастолина уже сама знала ответ. Еще до того, как лекари открыли свои болтливые рты, ей уже было известно, что новой жизни в ней не зародилось. Какая-то часть ее души даже испытывала облегчение по этому поводу. Не смотря на чувство долга и понимание важности того, что она делает, где-то глубоко внутри ей не хотелось стать инкубатором наследников. Все, что происходило было каким-то неправильным. Не так все должно было быть в ее жизни. Она должна была создать семью с человеком, которого любит и от него рожать детей. Но что толку пенять на свою судьбы?

В этот раз Хиастолина не стала встречать его грубым словом. Она оставила свои бессмысленные попытки поставить на место этого смертного, которыми пыталась прикрыть горечь своей беспомощности. Молес был очень удивлен и немного разочарован. В нем теплилась слабая надежда, что холодное высокомерие принцессы отрезвит его и растопчет только начавшее разгораться в сердце неуместное чувство. Чтобы потом не было так больно. Но вопреки всем ожиданиям в этот тихий вечер она сама льнула к нему. Ее прикосновения, такие нежные, обжигали. Ранили больнее ножа. Хиастолина кружила вокруг него, укутывая в сладкий запах ее тела, и Молес терял почву под ногами. Они не говорили ни слова. И это была их самая честная беседа. Она велась на языке тела, и в ней не было и капли лжи. Он тянулся к ней навстречу, пытаясь разгадать тайну, скрытую в ее нежном взгляде. Принцесса милостиво озаряла его лучами своего величия, но за ними Молес видел полное любви женское сердце. Впервые они не просто делили ложе, а занимались любовью. Когда все закончилось, и он собирался уходить, Хиастолина почувствовала колющую иголками боль расставания, и ей это не понравилось. Она пожалела, что дала слабину и потянулась навстречу смертному. Потому твердо решила взять себя в руки и больше не делать глупостей.

Вернувшись в свою заснеженную глушь, Молес не находил себе места. Он мерял шагами деревянную хижину, выводя старого ворчливого мага из себя.

– Ты, вообще, чего вернулся? – с подозрение щурился Драдр, почесывая седую бороду. – Ты ж говорил: Вечное пламя, мощный артефакт, пойдешь добудешь, и пифии тебе путеводную нить дали. Запутал старика. Да сядь ты уже, наконец! Надоел мельтешить!

– Дурак я, дед. Ой дурак, – сокрушался Молес. Он чувствовал, что в любой момент готов сорваться и вломиться в драконий дворец, чтобы просто увидеть ее еще раз.

– Тоже мне новость, – фыркнул Драдр. – Я тебя с малых лет знаю: таких дураков еще поискать надо. Молодой здоровый парень, умный, талантливый. Нет чтоб уйти с этого гиблого места и жить припеваючи. Взвалил на себя этих дармоедов неблагодарных и тянешь на своем горбу, загибаешься. Ну не дурак ли?

– Что ж ты такое говоришь, дед? – слова старого мага так озадачили Молеса, что он вдруг пришел в себя и даже на мгновение забыл о своих любовных терзаниях. – Как я могу так поступить?

– А чего ж не можешь? – удивился Драдр. – Ты гляди, все могут, а он не может.

– А как же ты? – Молес продолжал искать лазейки в этой странной логике. – Это, выходит, я и тебя оставить должен.

– Да на черта я тебе сдался! – в сердцах воскликнул Драдр, окончательно шокировав своего горе-ученика, который кроме как по другим мирам ходить, так толком ничему и не научился. – Старый я уже! Хочешь со мной в этом сарае скрючиться?!

– А Галея? – не унимался Молес. – Ты ж мне ее сватал анадысь.

– Другую найдешь! – махнул рукой старик.

– Как другую? А вдруг она моя единственная?

– Ты всех девок во Вселенной видал? – хитро прищурившись поинтересовался Драдр. – Нет? Тогда откуда тебе знать, что она твоя единственная?

В этот раз Молес отправился в путь сразу. Строгая драконья прислужница говорила, что нужно как минимум две недели, чтобы узнать результат. Значит раньше этого времени его не позовут. Если вообще позовут. Побывав там уже однажды ему не составило труда вернуться в то место, где его прервали. Он снова привязал веревку и стал спускаться. На дне узкого ущелья его ноги по щиколотку погрузились в кристально чистую воду бегущего там ручья. Молес долго шел по нему, пока путеводная нить не позвала его в другой мир. Словно перед погружением он задержал дыхание переходя через границу миров. В этом не было никакой необходимости, просто дурацкая привычка. Теперь вокруг него раскинулась горячая пустыня, слепящая яркими красками. На фоне оранжевых дюн небо казалось слишком синим, словно ненастоящим. К промокшим в ручье сапогам лип песок. Молес чувствовал себя ужасно глупо одетый в такую жару в теплую шубу, но по своему опыту знал, что лучше остаться в ней. Прогулка по песчаным холмам мало отличалась от прогулки по скрипучим снежным сугробам. Но спустя пару часов он все-таки устал как собака и был рад, когда путеводная нить позвала его в другой мир. Из слепящего пустынным солнце дня Молес шагнул в темную ночь и не сразу понял, где оказался. Когда его глаза привыкли, он увидел перед собой шелестящее волнами море.

«Да, вы издеваетесь!» – возмутился Молес, но ему никто не ответил.

Он решил, что стоит отдохнуть и продолжить путь, когда взойдет солнце. Вот теперь он снял с себя теплую шубу, предварительно скинув на мягкий песчаный берег топор и походную сумку, расстелил ее и лег сверху. Утром, с первыми лучами, Молес открыл глаза, сел и смотрел, как над морем поднимается солнце. Конечно, он не воспринимал слова старика всерьез, но они заставили его задуматься. Взглянуть на все иначе. Первое, что Молес вынес из их нелепой беседы так это то, что он не может быть ни в чем абсолютно уверен. Ему не ведомо, что будет. И даже что есть. Он знал только то, что знал. Его мир был только таким, каким он его видел и чувствовал. Зыбкий, как песчаные дюны. Второе, что Молес внезапно осознал, словно взглянув на все со стороны, что злой рок, неизбежно обрушающийся на головы людей, неизмеримо силен, но не всемогущ. И если кажется, что тебе не оставили выбора – это всего лишь самообман. Незримые цепи, в которые ты заключаешь сам себя. Пускай все было не так, как он хотел и не мог многого изменить – нет ничего удивительного в том, что у него не хватало сил, чтобы управлять всем миром. Но Молес сам решил остаться и бороться. Это его выбор.

Путеводная нить звала его в море. Он срубил пару деревьев и построил плот, связал узлом свои пожитки и отправился в плавание. Сначала море было спокойным и его жалкое судно легко несло вперед ветром. Но вскоре небо нахмурилось и плот стало раскачивать, как детскую люльку. Отливающие темной сталью волны вырастали перед ним, как исполины, поднимали вверх до самого неба и с этой вершины бросали вниз на самое дно, пока, отчаянно цепляясь за свои вещи, Молес не оказался под водой. Тяжелый топор тянул его на дно. Сердце испуганно заколотилось, но он собрался и, сосредоточившись, переместился в другой мир.

Под его ногами оказался серый камень, который словно из ведра окатило морской водой, переместившейся вместе с ним. Промокший насквозь Молес ощутил собачий холод и огляделся: горная вершина – вот где он был. Стуча зубами и ругаясь на всех языках, какие знал, Молес бросил впитавшую в себя морскую воду шубу, вместе с замотанными в нее топором и сумкой, на землю и быстро развел огонь. Хоть на это хватало его скромных магических способностей. У костра он согрелся и высушил вещи. Молес не знал, куда дальше поведет его путеводная нить. Пифии сказали ему, что где-то там в пустынных безлюдных мирах спрятан мощный артефакт. «Никто не знает где, – сказали они. – А если бы знали – забрали давно». «Так ты добудешь Вечное пламя, – сказала Алата. – Этот артефакт решит твое будущее».

Молес снова отправился в путь. Теперь он пролегал через цветочное поле. Пьянящий запах цветов бил в голову и пробуждал в нем воспоминания о лете на его родной земле. О счастливом и беззаботном детстве. Его голова тяжелела, взор затуманивался, а ноги слабели. Сначала Молес подумал, что слишком устал, вымотался, нахлебался холодной соленой воды и заболел, но быстро понял, что дело было в растущих повсюду синих цветах. Он попытался переместиться в другой мир, но не смог сфокусироваться. Не слушающимися дрожащими руками Молес достал из сумки чистый кусок сукна, который брал с собой на тот случай если нужно будет перевязать рану, и замотал им голову. Неуклюже, вместе с глазами. Это было не важно, ведь он уже ничего не видел. Было слишком поздно. Молес упал в мягкое цветочное море. Ему не верилось, что после всех битв, через которые ему пришлось пройти, он погибнет так: навсегда уснув в незнакомом безлюдном мире, где его никто не найдет, одурманенным ядовитой пыльцой цветов, о которых никогда не слышал. Прежде чем погрузиться в вечный сон Молес подумал: «Сама опасная ловушка та, о которой не подозреваешь».

На торжественной королевской трапезе, сидя вместе со всеми значимыми представителями драконьих династий за одним длинным столом, Хиастолина даже не притронулась к содержимому своей тарелки. Она задумчиво рассматривала всех присутствующих. Кто-то из них пытался убить ее. Самый веский мотив был у Аксиниты, больше всех возможностей было у нее же. Но Хиастолина не хотела верить в то, что ее глупая вспыльчивая сестра способна на нечто подобное. Что-то не сходилось. При рассадке каким-то удивительным образом Касситериан оказался рядом с ней. Неизвестно, как ему это удалось, но в тот момент Хиастолина была не настроена на романтические беседы.

– На твоем месте сидела Аксинита, но я уговорил ее поменяться с тобой, – заговорщицким шепотом сообщил ее Касситериан. – Она пересела к Улексию. Ты знаешь, что он влюблен в Аксиниту?

– Да почему мне все об этом говорят?! – вспыхнула Хиастолина.

Она отставила нетронутую тарелку и быстрым шагом покинула торжественный зал. Касситериан бросился за ней. Нагнав ее в коридоре, он в какой-то момент попытался придержать ее за руку, но вовремя остановился.

– Что с тобой, душа моя? – Касситериан искренне хотел ей помочь, но это только раздражало гордую наследную принцессу. – Что тебя тревожит? Я помогу тебе. Я стану твоей опорой и утолю все твои печали.

Раньше подобные слова приносили ей утешение, но теперь казались ей такими пустыми и бессмысленными. Она и сама прекрасно знала ответ на свой вопрос. Улексий был принцем каменных драконов, и если он благоволил ее сестре, то они запросто могли объединиться. Тогда не только покушение, возможен был даже переворот.

– Как я могу оставаться спокойной, когда кто-то пытается меня убить? – холодно спросила Хиастолина.

– Так ты тревожишься об этом? – Касситериан не привык к тому, что его возлюбленная говорит с ним в таком тоне. – Эти детские попытки не смогут причинить тебе реального вреда. Ты же понимаешь. Ты слишком сильна, как и я.

– Как ты можешь быть так уверен?! – она ощущала сильную тревогу. – Я даже трапезу принять спокойно не могу! Ты знаешь, что вся моя еда была отравлена? А если это и правда Аксинита?

– Ну и что? Она ничего тебе не сделает, ты на много сильнее.

Касситериан и правда был растерян. Он не понимал почему это ее так беспокоит. Разве можно отравить дракона? Но будучи безмерно влюбленным в Хиастолину, Касситериан решил поддержать ее в чем бы то ни было.

– Я найду того, кто пытается причинить тебе любой даже малейший вред, – со всей искренностью пообещал ей принц ледяных драконов. – Любой, кто заставляет твой лоб недовольно морщиться, поплатится за это. Ты мне веришь?

Хиастолина не понимала, почему в такой ситуации он не может быть серьезен, а только несет какой-то романтический бред. Но он был ее единственным. Посланным ей небесами. Поэтому она решила смягчиться и дать ему шанс.

– Конечно, – ласково улыбнувшись, ответила Хиастолина. – Я верю, что ты защитишь меня, любовь моя. И ни о чем не тревожусь.

Но наперекор этим словам необъяснимый страх в ее сердце разрастался все сильнее. Она сосредоточилась и поняла его причину. Касситериан хотел ей еще что-то сказать, но Хиастолина вдруг перенеслась куда-то, обратившись ярко-красными языками пламени.

По мере того, как к нему возвращалось сознание, Молес ощущал, как чьи-то лечебные заклинания выводят из его тела цветочный яд. Он открыл глаза и подумал, что ослеп. Но понял, что его голова все еще замотана тканью.

– Просыпайся! – приказал знакомый голос, и его окатили холодной водой. Мокрая тряпка прилипла к лицу, и ему показалось, что он захлебывается.

– Я не сплю! – тщетно пытаясь сорвать с себя бесполезную повязку, возмущенно промычал Молес. – Какого демона, было меня поливать водой?!

– Послушай меня, смертный, – с презрением сказала Хиастолина, – если ты думаешь, что я буду тебя все время тебя спасать!..

– Я не просил меня спасать! – все еще сражаясь с повязкой, возразил Молес.

– Ты чуть не умер, – ее поразило его упрямство. – Если бы я не пришла – твои кости сгнили бы на том поле.

– Ничего бы не случилось, – махнул рукой Молес. – У меня все было под контролем.

– Если ты умрешь, Контракт накажет меня, – от злости сжимая зубы, напомнила ему Хиастолина.

– Все шло по плану, – ворчал Молес.

– Я не собираюсь все время бегать и спасать тебя! – сорвалась на крик принцесса драконов.

– Это и не понадобиться, – он никак не мог распутать мокрую ткань на голове.

– Я надеюсь на это, – Хиастолина подумала и добавила: – Еще раз такое случиться, и я запру тебя в темнице.

– Не случится, – пообещал Молес.

Ему наконец удалось справится с повязкой, но, когда он ее снял, рядом никого уже не было. Молес жалел, что ему не удалось увидеть свою драконью принцессу.

Мысли

В Зале Правосудия шел суд над громобойным драконом. Представители королевских семей, одетые в ритуальные мантии, стояли между исписанными древними письменами стелами. Динабон возвышался над всеми, сидя в кресле Верховного судьи. Таящаяся в нем безмерная сила сделала его взгляд сумасшедшим. Хиастолина не смела этого сказать, но в душе она очень боялась своего отца. В центре образованного присутствующими круга стоял подсудимый. Он взял всю вину на себя, чтобы защитить свой клан, и теперь по приговору будет навсегда изгнан. Но Хиастолина точно знала, что это была осознанная жертва. Громобойные драконы показали свою силу. Законная наследница трона ощутила себя окруженной врагами: интриги, покушения, угрозы.

После суда Касситериан нагнал ее, и они отправились на прогулку по цветущему саду. Царивший здесь аромат цветов неприятно напоминал Хиастолине о едва не погибшем смертном, и она постаралась отогнать от себя эти мысли. Но, как назло, Касситериан заговорил именно об этом.

– Куда ты отправлялась? – прямо спросил он.

– Это неважно, – она попыталась избежать этой темы. – Не хочу об этом говорить.

– А мне показалось, что важно, – недовольно поджав губы, настоял Касситериан. – Ты была очень взволнованной, я переживал.

– Право не стоит об этом, – ответила Хиастолина, но, наткнувшись на его хмурый взгляд, сдалась. – Смертный, с которым у меня Контракт, едва не погиб, пришлось его спасти. Вот и все.

– Так ты о смертном так волновалась? – по голосу было явно слышно, что принц ледяных драконов разозлился еще больше.

– Конечно, я волновалась! – Хиастолине не нравилось, что их отношения стали такими напряженными. – Но не о нем, а о себе. Если он умрет – меня ждет страшное наказание от Контракта. Или моего будущего ребенка. С чего же мне не волноваться?

– Люди такие ничтожные, – сказал Касситериан, и ей не понравилось то, каким тоном это было произнесено. – Но своего места они не знают. При этом их так много. Как муравьев.

– Что ты такое говоришь? – она растерялась, ей стало неуютно рядом с ним, и показалось что она его совсем не знает.

– Когда ты придешь к власти, то сможешь подчинить соседние миры, – в его глазах загорелись опасные огоньки фанатических идей. – Ничтожные смертные увидят твое величие и преклонятся пред тобой. Я буду тенью следовать за тобой всегда, ограждая от бед и поддерживая на этом пути.

– Мне странно слышать такие речи от тебя, любовь моя, – Хиастолина ощутила, как, незаметно застилавшая ей глаза, пелена детской наивности, начала спадать: не все вокруг понимали ее и разделяли ее взгляды – точнее никто. – То, о чем ты говоришь – верный путь в Темные миры, я же желаю повести наш мир к Свету. Люди и правда признают в нас богов, но лишь узрев нашу добродетель. Раз мы стоим над ними, то и помыслы наши должны быть более возвышенными. То, что ты говоришь – недостойно для существ, обладающих благородством.

Ее слова ударили, как пощечина, по самолюбию принца ледяных драконов.

– Ты просто хочешь путаться с людьми! – неожиданно резко воскликнул Касситериан, и она буквально захлебнулась от негодования.

– Я думала, мы обсуждаем наши взгляды, – сжимая кулаки, как можно более сдержанно ответила Хиастолина, – но все чего ты хочешь – это обидеть меня. Оскорбить. Втоптать в грязь.

– Я не это хотел сказать, – Касситериан тут же пожалел, что на мгновение малодушно позволил вспышке ревности овладеть собой.

– Понимаю, тебе тяжела и неприятна эта ситуация, – она перестала сдерживаться и стала срываться на крик, не опасаясь, что их кто-нибудь услышит. – А какого мне?! Ты об этом подумал?! Я жертва! Это меня обстоятельства заставляют забыть о гордости и терпеть это унижение! Да как ты смеешь упрекать меня в чем-либо!

– Я правда жалею о своих словах, – Касситериан пытался оправдаться, но было слишком поздно – он пересек черту.

– После того, что ты сказал, – холодно произнесла Хиастолина, – я поняла, что тебе нужно время подумать над тем, какой ты меня видишь. И пока ты этого не поймешь, нам не стоит видеться.

Впервые за все время, что они были знакомы, они так говорили друг с другом. Это была их первая ссора. И в первый раз их энергии схлестнулись не от случайного прикосновения, а от охватившей их обоих злости. Цветущие на деревьях цветы почернели и стали опадать. Сад окутала тьма. Земля задрожала, и между возлюбленными в ней образовалась глубокая трещина.

Еще семь дней Молес продолжал свой тяжелый и опасный путь. Он преодолевал все возникшие препятствия и преграды, стараясь постоянно оставаться начеку и не попасть снова в эту унизительную ситуации. Больше всего на свете ему не хотелось, чтобы его спасали драконы. Даже если это была та, кого так жаждало увидеть его безнадежно влюбленное сердце. «Спасла она меня, как же», – ворчал Молес, карабкаясь по отвесной скале и аккуратно огибая жерло вулкана по тонкому краю. Он шел через снежные заносы, преодолевал пороги рек на собственноручно построенных на скорую руку лодках, осторожно ступал по окутанным плотным туманам болотам, стараясь думать только о своей цели. Но что бы ни делал, все его мысли были лишь о ней одной. Ему не встречалось ничего живого, пока он не дошел до широкого кратера. Там на его дне копошились страшные твари. Они сражались друг с другом и пожирали друг друга. И Молес понял, что это конец его пути, и где-то там внизу лежит то, что он искал. И чтобы добыть это ему придется сразиться со всеми этими монстрами. Не колеблясь, Молес достал из-за спины свой тяжелый топор и спустился вниз.

Его Величество король драконов почти не появлялся ни в своих покоях, ни в торжественных залах. Если кто-то желал его найти, ему стоило идти в подземелье. Здесь Динабон блуждал среди статуй, погруженный в только ему ведомые думы, и потревожить его мало кто решался. Но когда Хиастолина спустилась туда, ей сперва показалось, что там никого нет. Свечи слабо освещали это место, оставляя теням много свободы для танцев. Она позвала отца, но никто ей не ответил. Только странное шипение доносилось откуда-то из глубины украшенного арками бесконечного коридора. Оттуда он и появился. Огромный серый ящер, вращающий сумасшедшими глазами. Хиастолина едва не закричала, но вовремя сдержалась.

– Что случилось, дочь моя? – приблизившись спросил Динабон, не меняя своего ужасающего обличия.

– Так ли важно то, что я делаю? – стараясь сохранить самообладание, спросила Хиастолина. – Я говорю о продолжении рода. Если потомков произведут на свет мои сестры, я готова в последствии передать свою власть им.

– Продолжение рода, – повторил Динабон и его выпученные глаза завращались сильнее. – Тебе нужно укрепить свою власть. Укрепить наш род. Нужно больше огненных драконов. Почему ты еще не сделала этого?

– Я стараюсь, – вздохнула Хиастолина, на мгновение ей захотелось, чтобы отец поскорее покинул этот мир, и тогда уже никто не был бы в силах заставлять ее делать что-то настолько противное ее сердцу. Она прогнала от себя эти ужасные мысли и снова взяла себя в руки. – Кто-то мешает мне, – прямо сказала она.

Огромный занимающий собой почти все пространство дракон наклонил свою голову. Хиастолина увидела свое отражение в его сумасшедших глазах.

– Так разберись с этим, – приказал ей король драконов.

Пифии сидели вокруг своего никогда не гаснущего костра и соревновались в том, чей вещий сон был страшнее. Полог входа распахнулся и в священную курильню вошел Молес. Измученный и израненный своим долгим путешествием он первым делом явился сюда. Молес бросил на землю сверкающий меч, добытый им с огромным трудом, и сказал:

– Это не то, что вы мне обещали. Это не Вечное пламя. Это просто меч.

– Это не простой меч, – возразила Алата. – Это оружие великой силы. Им ты сможешь поразить кого угодно.

– Да-да, – как змеи зашипели беззубые слепые старухи. – Страшное оружие. Убьет кого угодно.

– Мне не нужно убивать кого угодно, – теряя терпение, сказал Молес. – С сангъяками я прекрасно справляясь и топором, а больше врагов у меня нет. Мне не нужно оружие. Мне нужна сила, которая сможет согреть наш мир.

– Да-да, – снова прошелестели они. – Вечное пламя.

– Старые ведьмы! – не сдержавшись, провыл Молес. – Вы совсем из ума выжили. Отправили меня в это бессмысленное опасное путешествие, где я чуть не сдох, как пес бродячий. Обещали, что я найду Вечное пламя.

Они переглянулись невидящими глазами.

– Вечное пламя не нужно искать, – за всех ему ответила Алата. – Оно само к тебе придет.