Наконец все стало стихать. Постепенно ритм самого причудливого из всех существующих танцев начал замедляться. Птицы улетали, по одной, небольшими стайками, то тут, то там, вновь начали освобождаться кусочки площади. С последними ударами барабанов оставшиеся птицы разлетелись.
По толпе прокатился изумленный шум. «Здесь что-то не так», – воскликнул мой компаньон, голубица то смылась! И правда, девушки на площади не было, ни живой, ни мертвой. Растеряно переглядывались гвардейцы, мэр был вне себя и что-то кричал одному из них, казалось, готовый скормить и его птицам.
Мой спутник тоже был неприятно изумлен, а я, конечно же, рад. И удивлен, ведь на круглой, вымощенной много веков назад брусчаткой площади решительно негде было укрыться, а со всех сторон подступала толпа. Зрители, недовольные обманом властей, плевались и поругиваясь, начинали расходиться. Уехали и мы, торопясь на поздний завтрак в трактир.
Несколько дней спустя, уже покинув город, рассчитав переводчика, я сидел на пристани на берегу моря, кормил чаек вчерашним хлебом. Чайки кричали и лукаво косились на меня. Вот тогда-то я и внезапно вспомнил старую бабушкину сказку. Она любила рассказывать мне ее долгими зимними вечерами, глядя на огонь в камине, а я любил слушать. В этой долгой, запутанной истории все время менялся сюжет, но было общее – главная героиня. Особенная девушка, да не просто девушка, а та, которая умеет оборачиваться птицей. «Бойся рыжих куриц», – хитро подмигивала мне тогда бабушка, – «они умеют летать». Рыжих! Совсем как та девушка на площади.