Непроглядным ноябрьским вечером, когда уже окончилась служба, в синагогу проник мастер Йоффе. Никто не знает, о чем он говорил с раввином Левом, – мой тесть слышал только обрывки слов да злой, возбужденный тон пришедшего – но последний выбежал оттуда, будто ошпаренный, выкрикивая угрозы увести с собою всех, всех, начиная с малых детей… Этого уж нельзя было терпеть, и раввин решился на необычайно смелый шаг.
Всю ночь, говорят, он не спал, а на чердаке синагоги горел свет – в крохотное окошко было видно, как трепещет внутри слепое пламя нескольких свечей. Было тихо-тихо, и мой тесть, изнывая от любопытства, свойственного молодости, решился заглянуть туда – но сделать это тайно он, конечно, себе не позволил. «Рабби…» – только вымолвил он, взойдя на чердак и остановившись, как пораженный громом. Посередине помещения, прямо перед раввином Левом, стоял кто-то – широкоплечий, на голову его выше, с начертанным на лбу словом «истина»… Вы улыбаетесь, но знайте – это был действительно голем, тот самый, глиняный прах которого покоится сейчас над нашими головами, там, на том чердаке!
– Что же голем сделал… с этим Йоффе? – вдруг перестав улыбаться, со странным почтением и почти страхом спросил Арье Шамес. Он поежился от первой вечерней прохлады и поднял лицо к окошку – тому самому, о котором только что говорил Бойм; последние закатные лучи как раз зажгли тусклое стекло в нем, и Шамесу показалось, что внутри горят те самые свечи, в неверном пламени которых голем восстал из праха. Стена Староновой синагоги с этим необыкновенным окном вздымалась на фоне бледного вечернего неба и казалась выше, чем есть.
– Мой тесть, конечно, знал предание о том, что когда-то на помощь его народу придет голем – но он и не думал, что тот так ужасен на вид: голем походил на грозного убийцу, и это никак не вязалось с нашим добрым Левом. Но раввин успокоил его: «Не бойтесь… этот Йоффе останется жив и здоров, и уверяю вас – он проживет дольше многих, дабы служить живым уроком тем, кто попробует повторить его дела. Голем – не только наш помощник, он и защитник нашей веры, а она сейчас в этом нуждается». «Что же он будет делать?», – спросил мой тесть, в страхе глядя на каменного истукана. Раввин тоже посмотрел на него – но со спокойной уверенностью. «Я не буду брать на себя это решение. Он лучше знает, что следует сделать с этим человеком».