Вот что подготовил русский царь для шведского короля: втрое превосходящие силы. Свежие силы. И 310 пушек, против 34-х пушек, что были у Карла XII (на Полтавское поле Петр выставил 282 пушки разного калибра, Карл – всего четыре трехфунтовых полковых пушек, предназначенных для поддержки пехоты, но не для осады укрепленных редутов!)
И даже тогда, когда 25 июня, генералы просили короля напасть на московитов, когда они только занимали поле, когда только начали возводить редуты, на глазах у шведов возводить! Король отвечал: нет!
– Нет, мы нападем 27 июня! – отвечал король.
– Но почему?
– Так сказал мне Господь! – отвечал упрямый Карл. – Иисус сказал мне: ты побил саксонцев и поляков. И когда ты их бил – на календаре было 8-е июля. А если прибавить к 27-му июня 12 дней (как моих верных 12 апостолов), то будет 8-е июля. И тебе, сын Мой, – сказал мне Христос, – 27 лет. Так что нет более верного для твоей победы дня, как день 27 июня. И оба раза у тебя было 17 тысяч солдат и четыре пушки. И сейчас, – сказал мне Христос, – ты поведешь своих солдат на московитов ровно 17 тысяч и возьмешь с собой 4 пушки, а остальные пушки и солдаты останутся в лагере, – так говорит Господь. Так я и поступлю.
И никто не посмел возразить своему королю, с которым говорил сам Господь.
– Он безумец, – чуть слышно произнес один из генералов.
– Он избранный, с ним говорит Господь, – еще тише произнес другой генерал.
– Он погубит и себя и Швецию, – обреченно, глядя в бескрайнее украинское небо, сказал Рёншильд. Никто так не знал шведского короля, как знал его он, генерал Рёншильд. Ему и предстояло возглавить эту безумную самоубийственную бойню, унесшую на тот свет почти всю шведскую армию – 30 тысяч шведов. На одном только поле осталось 12 тысяч верных каролинеров – солдат армии Карла XII – остальные 18 тысяч – кто погиб при осаде крепости, кто скончался от ран, кто утонул при переправе через Днепр, кто пропал без вести, – мало ли где и как может солдат найти свою смерть? Только 7-ми тысячам удастся бежать со своим королем в Турцию.
7-ми тысячам из 37-ми…
Из 82-х тысяч русских (согласно реляции), погибло на Полтавском поле 1344 солдата, оставшихся до конца верными присяге и Богу. Еще 228 славных сынов России скончались от ран, возле своих товарищей и полковых священников. И того 1572 солдата потеряла русская армия в этой битве, против 30-ти тысяч шведов.
Глава 3
Полтавское сражение
Но близок, близок миг победы.
Ура! мы ломим; гнутся шведы.
Пушкин «Полтава»
Раннее утро; 27 июня 1709 года. Солнце еще даже не показало свои первые лучи. Мокрая от росы трава. И в этой зябкой украинской траве, молились шведские воины. Капелланы, коих было с десяток в войске Карла, благословляли солдат, внушали в их сердца мужество, говорили, что этот день прославит их имена в веках.
«И мое имя будет прославлено в веках», – шептал маленький барабанщик. Он очень сильно хотел славно погибнуть в этой славной битве и очутиться одесную Христа. Вместе со своими верными боевыми товарищами. Маленький-маленький барабанщик! – зачем ты пришел на эту чужую тебе землю? Чего ты хотел? Чтобы московитская девка, омыв тебе ноги, стояла на четвереньках, пока бы ты жевал сочный кусок свинины? За этим ты прошел тысячи и тысячи миль?
Ну что ж… вот и конец твоей маленькой молитве. Поднимайся с колен и вставай в строй. Тебе скоро выступать.
План Карла был прост и наивен, как план ребенка, решившего стащить с обеденного стола конфеты, когда за столом сидели гости. Подойти незаметно к столу, гости обедают, и его не замечают. Протянуть незаметно руку в самый центр стола, где стояла ваза с конфетами, мимо папы, мимо мамы, мимо суровой бабушки, и, взяв горсть конфет, незаметно удалиться – точно ничего и не было. А гости бы как обедали, так и обедали.
План Карла XII, короля Швеции, покорителя Польши, Дании и Саксонии был ровно таким же:
Незаметно выступить 17-ти тысячной армией с четырьмя пушками к московитским редутам (это когда русские вторые сутки стояли в пяти милях от шведа в полной боевой готовности, ожидая нападения в любую минуту; драгуны, те и вовсе, вторые сутки спали в седле). Московиты шведов не заметили; шведы незаметно пробегают мимо 10-ти редутов с гарнизонами из 6-ти полков, общим числом в 4730 солдат, с пушками, фузеями и ручными мортирами. Пробежав редуты, шведы пробегают драгунские полки, числом в 21 000 конников, что готовые к бою, стояли за редутами. А потом, внезапно, с победными криками шведы берут штурмом основной русский лагерь, где под началом Петра 42 000 солдат – 58 батальонов, включая гвардию. Московиты при одном внезапном виде шведов бросают ружья и бегут, а шведы их догоняют и колют в спины – всё, как и было 9 лет назад под Нарвой. И – победа!
А сам Карл, с перебинтованной ногой, с носилок смотрит на победу и благословляет своих героев!
Да, как это не смешно (или грустно), но план Карла XII был именно таким.
На что рассчитывал шведский король… До того это было глупо и… страшно. Потому как 17 тысяч солдат шли на неминуемую и верную смерть. А целое государство в руках сумасшедшего короля-ребенка уже к обеду останется и без короля и без армии. И из великой военно-морской державы превратится в страну знаменитую лишь своей квашеной селёдкой, которую кроме шведов никто не любит.
Но еще ранее утро и шведы верят в своего короля. Вот они стоят в строю, их короля проносят на носилках вдоль всего строя. Карл свысока пытается увидеть лицо каждого своего солдата, и каждый солдат ловит взглядом взгляд своего короля.
– Солдаты, друзья! – кричит король, – уже вечером мы все вместе будем досыта пировать в лагере московитов. Вы помните Нарву! Вы помните, что московит страшится шведского штыка! Так напомните этим животным, кто их хозяева.
– Мы! – взорвал украинское небо яростный крик «хозяев России».
– Вперед мои доблестные воины! Вперед!
И «незаметным» маршем шведы зашагали к московитским редутам.
***
Русские знали, что шведы выступают, еще, когда те встали на молитву. Все пушки, фузеи и мортиры были заряжены. Петр отдал четкий приказ: в рукопашную со шведом не вступать до последнего – никаких бравых штыковых атак! Бить врага пушечным и ружейным огнем. Петр Великий ценил каждого своего солдата, и в его планах не было меряться со шведом у кого штык длиннее. Все эти годы русский солдат учился быстро заряжать и метко стрелять. Это была военная стратегия Петра: при максимальном уроне врагу, минимальный урон своей армии. Никакой бравады, давить врага наверняка превосходящими силами и с минимальным участием живой силы. Пушки, и еще раз пушки. Не зря Петр остался в памяти многих, как царь, переплавивший колокола на пушки. Так пусть пушки и прославят и Бога, и Россию, и Царя!
Только солнце показало Украине свою ослепляющую красоту, только солнечные зайчики запрыгали по начищенным стволам пушек и фузей, шведская армия, выстроившись в одну линию, вышла на Полтавское поле: 7200 пехоты в линии с четырьмя пушками, и по флангам пехотной линии по 4400 всадников. И 1000 конных валахов – молдаванских наемников, – итого 17 тысяч.
– Всё, мин херц, началось! Вывел-таки Карлуша своих воронят в поле! – Меньшиков осадил коня, легко спрыгнул и подошел к своему царю. – А еще вчера мысли были, что не дурак он, что уходит в свою Саксонию, ан нет, дурак! – в бой собрался!
– И, слава Богу. А то уж я думал, гнать его придется до самой Швеции, – улыбнулся Петр. Он не помнил себя таким возбужденным и готовым к бою. Это первый бой, когда царь, сам, вел свое войско. Прежде Петр, подобно остальным монархам, оставался далеко в тылу, оставляя саму битву своим генералам. Но не такой был этот день. Да, забегая вперед, стоит сказать, что три шведские пули чуть не решили эту битву: одна сбила с Петра треуголку у самого виска, вторую остановил нагрудный «горжет», или как его называли «офицерский нагрудный знак», закрывавший грудь царя, третья же застряла в седле. Но это случится в самый разгар сражения. А сейчас, освещенный солнцем, русский царь Петр Алексеевич Романов, прозванный Великим, вскочил на коня и подъехал к строю своих гвардейцев. Красавцы! высокие, плечистые, стройные! – каждого царь лично отбирал!
– Воины! – разрывая украинский воздух своим величественно царским голосом, воскликнул Петр. – Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за Православную нашу веру и Церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали. Имейте в сражении пред очами вашими правду и Бога, поборающего по вас. А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего.
Секунда тишины и… громогласное «Ур-р-ра-а!!!» – стало ответом русскому царю.
– С Богом, – царь обнял и поцеловал своего верного князя.
– С Богом, мин херц, – и яростный огонек блеснул в глазах азартного и верного Алексашки, как его по молодости звал молодой царь, которого и самого тогда кликали не иначе как Петруша.
– На рожон не лезь, – погрозил царь князю.
– Как можно, мин херц! – Меньшиков развернул коня и, пришпорив, рысью – к своим драгунам.
С этой минуты каждый генерал, каждый солдат был на своей отведенной ему позиции, и был готов к бою.
А бой уже шел.
Первые два редута, что русские возвели за последнюю перед самым боем ночь, не были достроены. Как волшебные руины выросли они перед шведской линией. Рассеялся утренний туман и…
– Стоять! – возопили шведские капралы. Шведы остановились. Да, они знали о редутах, но эти, что выползли на них из тумана… эти – стали сюрпризом.
– Ружья к бою! – команда, – цельсь! – шведские фузеи и мушкеты уставились на русские пушки. – Пли! – ушеразрывающий рваный залп, – пики, штыки к бою! Вперё-ёд!..
Не достроены были редуты… славной смертью пали их защитники. Быстро пал первый редут, а за ним и второй. Лютым зверем казался швед в своей атаке – неумолимым зверем. Пугал швед своим натиском, ловок был, силен швед. И точно у него семь жизней, а не одна, бросался грудью на русский штык, вырывал штык из груди и втыкал в грудь врага, и рвался дальше и дальше. Ни ядра, ни пули – ни что не пугало этого северного солдата. Но и русский солдат оказался под стать врагу. Не увидел швед русской спины. Плачь и скрежет зубов – вот что заглушало пушки и фузей. Боль и ярость вот что царило на первых двух редутах. Красно-синее месиво – точно кололо, резало и грызло само себя.
Но не видно стало красных мундиров, смешались они с кровью и землею. И шведские сапоги, топча их, бежали к третьему редуту. Да, скор был этот бой. Скор и страшен.
– Ё-хо! – измазанный русской кровью, счастливый от крови и гари, бил в барабан маленький барабанщик! – Вперед мои братья, бейте московитов! – кричал маленький рот и брызгала черная от грязи слюна сквозь белые детские зубки. И бил и бил в барабан маленький барабанщик. И топтал своими маленькими сапогами мертвые русские тела. Позади – взятые редуты, впереди еще, но… разве что остановит теперь шведов, когда они рвутся вперед как ангелы смерти!