Вдруг в середину зала вышел ведущий. Да, именно так – вдруг. Все ходили, корчили лица. А тут, бац, он появился, с микрофоном в руке и начал представлять «творцов». Народ столпился в одной половине зала, ближе к выходу, и принялся снимать на видео ведущего. От этого он засмущался и начал путать слова. Первой он представил художницу, назвал её имя, она вышла и сказала, что её картины – это, как конфеты, не надо искать в них смысл, они просто фантики. Вот такого я никак не ожидал. А зачем тогда она переводит краски и холсты? Ей, что, лоботомию сделали? Потом представили парня с социофобией, вернее их двоих, фотографа и его модель. Они рассказали, что хотели показать страх перед обществом, одиночество, апатию, ну, и всё в таком духе. Понахватались словечек! Следующей была представлена девушка, путешественница по Таиланду. Она тоже, наговорила что-то, типа, не надо искать смысла, его нет, это всё просто фотографии из отпуска. Я чувствовал себя окончательно оплёванным, пришёл на выставку прикоснуться к чему-то большему чем то, что я вижу на полках супермаркета с яркими фантиками, что-то то, что может мне поведать какую-то историю, шире и глубже билбордов на улицах города. А тут, нате: это «фантики», тут «социофобия», а здесь вообще просто фотки, «как я в отпуск съездила». Дошла очередь и до Прохора, наконец-то. Он выскочил перед публикой с гримасами умников, раскинул широко руки и представился. Отпустил пару хороших шуток, сказал умную фразу. Но должного эффекта это не оказало на публику. Они скорее напугались, чем обрадовались. Потом открыли шампанское и все принялись бухать, благо его было много.
Уже через час пьянки по всему залу валялись смятые бумажные стаканчики. И тут охмелевшая толпа добралась до пианино, стоящего до этого «тихо», в углу зала. Играть, конечно, никто не умел, да и пианино было расстроенно. Нудную музыку никто не выключил, по чёрно белым клавишам били пять человек одновременно, и давили непрерывно на педали. Зал бывшей церкви, где некогда проходили Богослужения, наполнился какофонией и лёгким запахом перегара, а вместо икон на стенах висели «фантики». «С миром однозначно что-то не то» – подумал я и ушёл оттуда.
Вечером отметили открытие выставки пивом с чипсами. Прохор был на седьмом небе от счастья. Я радовался за него не меньше, он все-таки сделал правильный выбор. С Олей он порвал, может это не навсегда и, даже, не на долго, но он нашёл в себе силы вынырнуть из пустой жизни. Как это важно брать себя в руки время от времени – это должен проделывать каждый человек. Иначе жизнь может утратить всякий смысл, или перепутаются деградация с саморазвитием, и тогда всё, пиши пропало.
Посидели, выпили, все разошлись, я написал рассказ, как всегда восседая на кухне, на табурете, в позе лотоса, в наушниках под мантры в исполнении Silvia Nakkash. Ко мне присоединился Матвей, как обычно, с интересной темой для обсуждения. На этот раз у него была идея государственного, демократического общества.
– Дэн, как ты думаешь, можно ли давать человеку полную свободу? Я про демократию.
– Демократия может работать в двух случаях. Первое – это образованное общество. Второе – большая его часть должна быть честной. Здесь сложнее.
– Смотри, я подумал, если дать право голоса образованным людям. Например, прошедшим тестирование.
– Тогда это не демократия. Будет высшее общество, с правом голоса и общество, которое не имеет такого права. Вторые будут недовольны. Это несправедливо.
– А разве справедливо, что на равных могут участвовать профессор, учёный, писатель, продавец, алкоголик, сутенёр и вор?
– Если говорить о справедливости по отношению к алкоголикам, например, то справедливо. Все равны, человечество именно этого добивалось, творя революции. И восстания поднимали отнюдь не учёные мужи, а простой народ, который хотел уровнять гения до простого человека. А простого – возвеличить выше гения.
– Если создать институты, в которых каждый сможет получить образование, позволяющее участвовать в судьбе государства? Все на равных, кто не хочет учиться, тот не имеет голоса, кто хочет право такое, может выучиться.
– Люди не хотят учиться, чтобы иметь право на что-то. Жизнь и так не легка. Ты снова упускаешь важную вещь – это институт нравственности.
– Институт нравственности – это религия?
– Вполне может быть она. Понимаешь, общество без чёткого разграничения добра и зла, не способно сосуществовать. Духовное воспитание создаёт нравственное сдерживание. В противном случае, остаётся только страх как инструмент сдерживания.
– Разве религия – это не метод контроля и воздействия?
– Безусловно – это методы контроля и воздействия, которые выражаются в пропаганде воздержания и терпения. Когда общество в рамках одного государства находится в нравственном разложении и идеологической разрозненности, появляются противоборствующие стороны, относительно взглядов.
– То есть ты выступаешь за главенство религии в государстве?
– Не главенство над или в соответствии с государственными институтами, но религиозный, духовный или нравственный институт должен быть единым. Только так можно держать общество в рамках единства. В противном случае неизбежен распад.
– Но сейчас атеизм становится наиболее популярен. Ты не думаешь, что в дальнейшем религии исчезнут полностью?
– Как раз-таки сейчас наоборот – атеизм сдаёт позиции. Советский союз взял за основу атеизм, что привело к сдерживанию общества посредством запугивания. Мораль должна быть внутри человека, а мы получили деморализованное общество, неспособное держать себя в руках. Такое общество не могло долго просуществовать. Сейчас же страны бывшего союза возвращаются к религиозным институтам морали. Атеизм искореняется.
– На постсоветском пространстве становится всё больше и больше атеистов.
– Больше не становится! Потому, что раньше были все. Становится больше религиозных людей.
– На западе их тоже становится больше.
– Запад никогда не отрекался от свой религии, не рушили храмы, то, что там происходит – это единичные случаи, нельзя их брать в расчёт. Такого мракобесия, какое произошло в Российской Империи они не допустят.
– Посмотри на США! Они отходят от религии.
– Ошибаешься! Опять-таки, они не отрекались от духовного института выбранного, когда-то их предками. У них на деньгах написано «IN GOD WE TRUST» «НА БОГА УПОВАЕМ». Посмотри любое кино Голливуда, там христианская мораль. Они цитируют писание в каждом фильме, в каждой книге, в каждой песне. Не пропаганда ли это? Президент США во время инаугурации клянётся на библии. Даже в зале суда свидетели клянутся на библии. О чём это говорит?
– И всё-таки, если создать образованное общество с прочным нравственным базисом. Но позволять участвовать в судьбе и истории государства только образованным людям.
– Просто дать образование и знания людям – этого мало. Надо научить их пользоваться знаниями и правильно понимать. Первая цель образования в нынешнее время должна включать в себя – достоверность фактов, и их разъяснение. В первую очередь это гуманитарные науки.
– Ты хочешь сказать, что сейчас образование основывается на фейках?
– Нет. Я хочу сказать, что информационное поле переполнено фейковыми новостями. А образование, как раз-таки должно оставаться непоколебимым институтом правдивой информации. Надо понимать, что такое интернет пространство, правильно оценивать его.
– Да. С появлением интернета стало проще общаться. Но там всё больше и больше фейков. Человечеству стоит учиться пользоваться этим новым инструментом общения.
– Не слишком ли ты принижаешь реальные возможности единой сети, называя её инструментом общения. Это новая среда обитания! Альтернативный мир! Человечеству необходимо научиться существовать в виртуальной реальности.
– Ты думаешь всемирная паутина тянет на альтернативу этому миру?
– Вполне. Во-первых – то, что нас отличает от животных – речь, мы можем общаться и передавать знания. Именно благодаря речи и передачи информации человечество развивается. А интернет вобрал в себя именно этот сегмент коммуникации человечества. Люди сбиваются там в группы по интересам, делятся информацией. И ещё один важный сегмент коммуникации – это связь со всем миром, лёгкая и доступная. Простыми словами – ты можешь найти в «сети» друзей, единомышленников, работу, даже виртуальным сексом заняться в онлайне. А ещё, это открывает возможности, заказать любой товар на дом, вызвать такси. Но появляется проблема, при видимой лёгкости общения, снижается физический контакт с людьми, в реальном мире, если угодно, общение сокращается.
– Ты хочешь сказать, интернет заменил нам реальный мир?
– Нет, «сеть» не заменила реальность, но она интегрировалась в неё. Сейчас сложно человеку выжить в большом городе без доступа в интернет. Асоциальность изменилась, следовательно, и сам социум изменился, ушёл в виртуальную реальность. Но вернёмся к образованию! Оно должно учить современного человека не только знаниям и ориентированию в реальном мире, но и в виртуальном.
– А как ты относишься к играм? Можно ли их считать искусством?
– Актуальный вопрос. Игра сама по себе не искусство – это игра, развлечение, действие. Искусство же – это продукт созерцательный. Цель искусства глубоко философская и нравственная. Искусство призвано в первую очередь напоминать человеку о добре, говорить с ним о глубинах души, помогать отыскивать в них «свет». Искусство порождение любви, её отражение. Конечно, в современном мире оно трансформируется, оно отражает «сегодняшний день», реалии настоящего, которые порой непонятны, а зачастую отпугивают. Но из этого огромного потока творческих идей время отфильтрует лучшее и тогда это станет уже достоянием потомков. Но большинство «творений», к огромному сожалению их «творцов», канут в небытие, исчезнут. Но значит ли это, что не стоит творить? Наоборот, сейчас как раз-таки это необходимо человечеству больше всего. Наше время насыщенно событиями и инновациями, но человек остаётся таким же, каким был две тысячи лет назад и даже пять. Несмотря на нано технологии и всеобъемлющую «сеть», человек по-прежнему мыслит, чувствует, переживает, болеет, размножается и умирает. Возвращаясь к теме игр, только время покажет, станут они новой ветвью «высокого», спортом или карточным домиком. Сейчас, на заре игровой индустрии сложно об этом говорить. Так же в начале прошлого века сомневались в кинематографе, а сейчас без кино сложно представить нашу жизнь.
– Ты думаешь мир меняется? И этот процесс не обратим?
– Он уже изменился! И произошло это очень быстро, настолько быстро, что человечество не успело это осознать. Мы – люди, застряли в прошлом веке. Мы пишем книги, снимаем кино, поём песни, воспевая ценности и мировоззрение прошлого века. Мы передаём устаревшее мироощущение.
– Ты думаешь ценности изменились?
– Безусловно, человечество стало толерантнее и терпимее, у женщин появилось больше прав. Как бы сексисты не восставали и не бесились – их время прошло.
– Ты за равноправие полов? Разве не оно породило сексизм и феминизм?
– Я считаю не равноправие породило такие крайности как сексизм и феминизм. Но равноправие надо простраивать исходя из физиологических и психологических особенностей обоих полов. Но в современном мире мы сталкиваемся ещё с одной проблемой – взаимопонимание и взаимоотношение поколений. Поколение Х рождено в новом, перепрошитом мире. Ценности предыдущего поколения и прошлого века рухнули. Новое поколение родилось и растёт в новом мире со всеми переменами. В котором помимо интернета, толерантности, экстремизма и равноправия полов нашли себе место безработица, перенаселение планеты и проблемы экологии, которые достались нам от наших предшественников.
– Ты считаешь экологическая катастрофа и глобальное потепление действительны? Это не миф?
– Пока не катастрофа, но проблемы очевидны. Технократия оставляет след на планете, если мы не остановимся, это может перерасти в масштабы катастрофы, а там загрязнённый воздух и глобальное потепление. Однозначно, вечно так продолжаться не может. Хотя, сейчас человечество живёт лучше, чем когда-либо, но за это придётся заплатить большую цену нашим потокам. Стоит задуматься о будущих поколениях, а здесь опять-таки институт нравственности.
– Ты сказал, что возник конфликт между поколениями. Разве такого раньше не было? Это же вечная тема отцов и детей.
– Не конфликт, а непонимание. Между поколениями всегда возникали разногласия, но в столь стремительно меняющемся мире, разница в несколько десятков лет равна пропасти. Только любовь, поддержка и сострадание способны объединить поколения. Жить и продолжать жизнь на планете будут молодые! Так было всегда и так будет дальше. Опять институт нравственности. Без него мир будет тонуть в злости и эгоизме.
На этом наша беседа закончилась. Матвей ушёл спать. Я написал пару стихотворений, залез в спальник и провалился в сон.
Утром Прохор мне поведал о том, что ночью приступает к съёмкам ролика для Ментора. Весь день он ездил по знакомым, собирал оборудование: свет и камеру. Я трудился над книгой, она близилась к завершению. Эх! Как же я мечтаю об укромном уголке, где бы я мог посвящать себя целиком писательству. Где бы никто не отвлекал, не мешал мне! Вот тогда бы я написал роман всей своей жизни! Но, увы приходится писать то на клочках бумаги в дороге, то ютиться где-нибудь на кухне, на улице, или ждать, когда все лягут спать, предоставив мне ночь с мирным сопением и обволакивающей темнотой. Я не люблю писать ночами! Но ничего не остаётся – втыкаю наушники, которые мне, кстати, подарила Юля на день рождения, а до этого приходилось у кого-нибудь одалживать, включаю блюз и проваливаюсь в мир, в котором я могу быть наедине с самим собой. О! Этот мир далеко не прекрасен! Он близок к моей среде обитания среди витрин, людей и их машин. Он полон противоречий, боли, абсурда, но он мой, я вывожу его филигранно, прописываю строку за строкой.
Наступил вечер, с работы пришла Юля. Мы погрузили в такси всю собранную за день Прохором утварь и помчались по ночному городу. Да, именно помчались, водитель гнал под сто, нагло нарушая скоростной режим и обгоняя машины, вырываясь на встречную полосу через двойную сплошную. Доехали-таки целыми до танцевального клуба, где для съёмок был арендован зал. Ментор со Смоленской и её ребёнком приехал позже. Мы всю ночь кромсали чёрную ткань и завешивали ею стены, чтобы скрыть зеркала и побелку жёлтого цвета. Ментор включал то Guano Apes, то Linkin Park, а я время от времени пытался сначала тактично, потом уже настойчиво навязать Gary B. B. Coleman и Mighty Sam McClain, но всё безуспешно, борьба закончилась прослушиванием Prodigy. Под утро сняли куски ткани, убрали её в подсобку, вызвали два такси и разъехались по домам, мы к себе, а Ментор со Смоленской и ребёнком к себе. По дороге решили взять самсы и гамбургеры. Водитель остановился через дорогу от точки с едой, сказав нам, что там стоять нельзя, мы ему не перечили, перешли через дорогу, закупили ароматной пищи. Когда возвращались, к нашему водителю, подъехала патрульная машина и таксиста отвели в сторону. Выяснилось, что останавливаться именно в том месте, которое он выбрал – нельзя. Мы сидели в машине, следили за спором водителя с представителем закона через лобовое стекло. Время тянулось угнетающе медленно, а еда безвозвратно остывала. Потом подъехала ещё машина, из неё вышли двое парней и включились в спор или завели свой. А потом ещё одна машина остановилась возле патрульной, из неё вышли уже трое парней. Так в месте, где нельзя останавливаться стояло четыре машины вокруг патрульной и шесть человек спорили с представителем закона, все активно жестикулировали и корчили смешные гримасы, то обижались, то злились, то отчаивались. Сколько прошло времени, пока наш водитель не вернулся в машину, я не знаю, мне казалось, что прошла вечность, но мы продолжили наш путь как раз, когда самсы полностью остыли. Перед сном мы плотно наелись холодными самсами, несмотря на то, что они остыли, с горячим кофе всё же было вкусно.
Проснулся в обед. Вышел на улицу перекурить и услышал странный диалог Прохора с покупателем лыж:
– А они ничё так, скользкие? – Спрашивал покупатель.
– Очень. – Отвечал Прохор.
– А как вот ботинок, если я другой куплю? То как мы с тобой договоримся?
– Я комплектом продаю. Только.
– А как они вообще? Или по мере катания раз-раз, да?
– Да.
Я стоял за углом, курил, слушал и пытался вникнуть в суть разговора, но безуспешно. В итоге лыжи Прохору удалось продать, но в два раза дешевле, чем он хотел бы за них выручить. А мои и Юлины лыжи никто не спрашивал. Мы рисковали остаться без денег, но зато с лыжами. Прохор до вечера мотался в поисках необходимой аппаратуры и инвентаря для предстоящих ночных съёмок. Я писал, весь день и допоздна, книга близилась к завершению, я отказался ехать на съёмки. Сидел, пил кофе и выстукивал на клавиатуре соло своей прозы, которую потом читатель прочтёт и оценит по праву, а критик разнесёт в пух и прах.
Примерно в полночь книга была дописана. Я справился со своей первой работой объёмом в три месяца сидения перед монитором, выстукивая на клавиатуре мысли, события, пейзажи; обрекая своих персонажей на встречи, расставания, смерть, любовь, наркоманию, а потом всё отменял и начинал по новой. Если бы мы были такими же персонажами чьего-то романа, и за нас бы кто-то придумывал нашу жизнь, то легче бы нам от этого стало или нет? Легче от того, что всё в чьих-то руках, может и ненадёжных, но чьих-то, не наших. Да, это снимает ответственность, но пропадает свобода выбора, кто-то сидит всю ночь, пьёт кофе и пишет, стирая буквы на кнопочках, которые звонко стучат в тишине ночи, и придумывает нам жизнь на завтра. Вот один из героев «ЖИЗНИ» попал в аварию, другого убили, а с третьим ничего не происходит, четвёртый крепко запил, кто-то родился и у него начнётся череда событий, которые неминуемо приведут к смерти. Наши жизни выглядят так, будто их кто-то сочинил и этот кто-то напрочь лишён чувства юмора, он явно с садистскими наклонностями.
Как бы то ни было, я написал свою первую книгу, теперь предстояло работать с текстом, удалять, дополнять, редактировать. Одним словом, масса работы, но главное сделано – книга началась и закончилась. Надо признаться – это приятное чувство, когда несмотря на то, что происходит в реальном мире, ты – писатель, остаёшься жить со своими персонажами. Я даже привязался к ним, мне грустно было с ними расставаться, но их история завершилась, как все мои истории в жизни рано или поздно завершаются, как весь мир – однажды завершит своё существование. У всего есть своё начало и свой конец! Я стоял под звёздным небом, курил и радовался тому, что я написал книгу. Тот, кто хоть раз в жизни начинал крупный проект, пусть это будет бизнес, картина, кино, приложение, он-то меня поймёт, каково это завершить начатое, вопреки обстоятельствам и недоброжелателям.
Я долго не мог уснуть, написал рассказ и пару стихотворений. Наконец радость улеглась. Написать-то написал, а что теперь делать с этим? Ну отредактирую, опубликую в «сети», а кто будет читать? А захочет ли кто-то купить её? Всё стало вдруг таким бессмысленным – столько труда приложено, времени потрачено, а смысла в этом мало. Нет, не в книге мало смысла, а в самом её появлении на свет. Хотя, в чём-то или в ком-то есть смысл?.. Где-то тут я уснул…
Весь день я отдыхал от писанины. Готовил еду, а Прохор разбирал отснятый прошлой ночью материал. Вечером поехали с ним на съёмки. По пути купили печенье Chocopie, колу и сэндвичи. Как приехали сразу принялись завешивать стены тканью. Когда всё было готово приступили к съёмкам. Ничего интересного не происходило, снимали дубль за дублем, просматривали и снова переснимали. В самом конце сняли сцену со мной, где я предстал в роли джедая в чёрном плаще с капюшоном. Моя роль заключалась в том, что я включал и выключал светящийся, джедайский меч. Сняли шесть дублей и на этом проект был окончен, оставалось только смонтировать из всех этих сцен вменяемый видеоролик.
ДЖАБДЖИК
Зима разошлась не на шутку, валил снег, занося голые ветви деревьев, тротуары и крыши домов. Снег накрыл город своим холодным, белым пухом. В гости пришёл Виктор, и мы дружной компанией вместе с ним, Прохором и Юлей готовили мясо по-французски к приезду Петра. А должен он был прилететь ранним утром из Краснодара. Напились мы сильно и быстрее чем начистили картошку, под музыкальное сопровождение Тома Вейтса. Когда было покончено с чисткой картошки и первыми пятью литрами пива, мы с Витьком принялись нарезать её, Юля пошла ещё пива купить, а Прохор монтировать ролик. Витя снова завёл тему о книгах, рассказал, что на него произвёл впечатление роман «Как закалялась сталь». Я же эту книгу не читал и никогда не хотел, но с ней у меня связано очень много воспоминаний. В детстве я долго болел и болезнь истощала меня не только физически, но и морально. Я проводил много времени в постели, в комнате в которой я лежал был книжный шкаф с советскими изданиями: Сервантеса, Дюмы, Жюля Верна и среди них стояла в красном переплёте книга с надписью: «Как закалялась сталь», я читал это название, домысливал, что книга о мужестве и непременно обо мне, так она мне прибавляла сил одним своим существованием. Повторюсь ещё раз: книги этой я не читал, даже не раскрывал никогда, но она повлияла на меня больше всех остальных и поддержала в самую трудную минуту. Позже, когда я уже вырос и окреп, в любой трудной ситуации я вспоминал этот заголовок, который стал моим девизом по жизни – «Как закалялась сталь!», и до сих пор это мой девиз, обязывающий меня терпеть все невзгоды. Потому что книга для меня непременно стала символом стойкости и мужества. Может, и стоит её прочесть, но я боюсь, что мой девиз, поддерживающий меня на протяжении всей жизни, может рухнуть и тогда мои руки опустятся, я не хочу разочарования. Для Вити эта книга, конечно же не значит так много как для меня, но с его слов я узнал, что она действительно о стойкости и мужестве, меня это порадовало. Так же он не переставал восторгаться Гоголем и историческими романами, которые он читает по совету отца. Со слов Вити, его отец начитанный и образованный человек. Он даже сказал, что хочет быть похожим на своего отца, а вот его младший брат совсем не читает книги и Витя не понимает его, как можно не любить книги. Мне же интересно, каково это – стремиться быть похожим на своего отца. Нет, он у меня конечно не плохой человек и я его жалею, это чувство жалости не позволяет мне стремиться стать таким как он, но и как помочь ему, я не знаю. В общем, это, наверное, замечательно, когда сын гордится своим отцом и старается походить на него! Витёк утомил меня пересказами книг и своими впечатлениями от них. Я перевёл тему:
– Вить, мне всегда очень интересно было, но я не решался спросить у знакомых корейцев, как они оказались в республиках СНГ в таком многочисленном количестве?
– Блин, Дэн, лучше корейцев не спрашивать об этом. Им тяжело это вспоминать. Мы все выходцы из Северной Кореи, не из Южной, когда была война, нас эвакуировали или мы сами бежали в СССР. Мне бабушка рассказывала, какой страшный голод был. В её семье было семь детей и выжила только она одна, а у дедушки восемь братьев было и выжили только двое из них.
– Я и не знал об этом. Получается, большинство во время войны переселились?
– Да, СССР были союзниками Северной Кореи, а Южную поддерживали штаты. Поэтому мы, местные корейцы, не любим США.
– Так получается, что родина корейцев, находящихся на территории бывшего союза это КНДР?
– Да, мы все оттуда, ну, конечно, те, кто в советское время приехал сюда. После войны советы помогали с образованием и работой Северной Корее, многие переехали тогда.
– А как ты относишься сейчас в двум Кореям? Какую ты считаешь своей родиной? Чьи интересы разделяешь?
– Конечно моя родина КНДР и я болею за эту часть Кореи, но разделять на две страны не хочу, мы всё-таки один народ, который должен объединиться. К чему Северная и стремится. А ты сам на чьей стороне.
Я немного замялся. Его вопрос застал меня врасплох. Я никогда не думал об этом, было сложно выбрать какую-то сторону, я ведь ничего не знаю об этом народе и о войне. Я решил поддержать Витю:
– Как и ты – за север. – Я решил сменить тему политики. – А кухни отличаются у двух частей Кореи?
– Да. Та кухня, которая здесь – Северная. Мы собаку едим, а основное мясо – свинина. У Южных в основном – рамен, лапша такая.
– А дома вы готовите традиционную еду или всё-таки больше подстраиваетесь под регион?
– Постоянно готовим, у меня бабушка готовила и научила маму рецептам и секретам. Знаешь, в каждой семье готовят немного по-разному. Отец у меня вообще всё с соей ест и перцем красным. Он может даже просто взять тофу, залить соевым соусом, засыпать перцем и съесть его. Кстати отличная закуска.
– А собаку вы тоже готовите дома?
– Да. Собаку мы только дома едим, в кафе не едим, там можно отравиться или подхватит заразу. У меня отец в основном готовит из собаки Кя-хе. Кя – собака по-корейски.
– А собаку какую едите? Покупаете или сами выращиваете?
– Покупаем. Есть питомники, где растят собак специально для еды, их пролечивают, откармливают, чтобы они жирные были. Но, знаешь, собак мы есть стали во время голода, до войны мы их не ели.
Из магазина вернулась Юля, принесла пиво, мы разлили по пивным кружкам, позвали Прохора и продолжили пьянку-готовку. Я нарезал мясо, выложил на противень и принялся вместе с Прохором мелко шинковать лук, а Витя очищать его. Музыка утяжелялась вместе с опьянением, мы слушали уже Foo Fighters. Когда с луком было покончено, выложили его на противень поверх мяса, посолили, поперчили, потом картошку. Прохор принялся тереть сыр через тёрку, поверх картошки, рассыпая его по столу, а мы с Витьком пили. Когда сыр был равномерно распределён по поверхности, залили всё майонезом и кетчупом написали «С приездом», разогрели духовку и поставили противень во внутрь. Теперь оставалось только пить и ждать, когда блюдо приготовиться и наконец-то можно будет лечь спать.
Пока пили и ждали я включил мультфильмы Роберта Саакянца «Ветер крепчает» и «Урок», это очень странные мультфильмы. Мы все знаем его мультфильмы, такие как «Масленица» и «Ух ты, говорящая рыба!», но те два шедевра, которые я показал той ночью Прохору и Виктору просто удивительные. Когда мы с Юлей случайно наткнулись на них несколько лет назад, я был поражён. Не буду описывать и рассказывать. Без СПОЙЛЕРОВ! Посмотрите сами, если вы их ещё не видели.
Пока развлекались мультиками и обсуждениями их под пиво, мясо по-французски, приготовилось и дало о себе знать, заполнив ароматом всю кухню. Мы проверили на готовность и убедились, что готово, надо отметить, что надпись получилась просто отлично. Я допил последние пол-литра пива и лёг спать. Юля уже спала.
Утром прилетел Пётр, я проснулся, ещё не отойдя от хмеля. Все спали, а мы с ним болтали на улице, я курил сигареты одну за другой, а он пил пиво и без умолку рассказывал, как хорошо в России, в частности в Краснодаре, что он обязательно переедет туда жить, но сперва хочет пожить и посмотреть Питер. Так, что на весну он планирует поездку в город на Ниве. Я надеюсь, ему там понравится, к тому же, туда уже скоро летит Прохор, а там, глядишь, и мы с Юлей вернёмся в Петербург. Всё-таки для писателя лучшего места не найти, но только для писателя, чтобы лишь изредка выбираться из своей «берлоги», которая должна быть непременно в центре, гулять, пить крафтовое пиво и опять нырять в комнату. Как у Иосифа Бродского:
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? – Я бы здесь заменил на – «шишку», сейчас это современно и по Питерски.
За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более – изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, босанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Я взял у Петра книгу «Голливуд» Чарльза Буковски. Мы наговорились вдоволь и разошлись по комнатам спать. Уснуть у меня не получилось, и я принялся за чтение новенькой книжки, Петя её купил, но так и не прочитал. Ему не понравились язык и манера письма, интересно, чтобы он сказал, прочитав «Женщины» того же автора? Меня же история о том, как Чинаски писал сценарий, а потом по нему снимали фильм увлекла. Я читал до полудня, пока Пётр с Прохором не встали.
Прохор принялся искать траву, писал и звонил всем своим друзьям, но безуспешно. В итоге договорился с Джониками на ночную пьянку у них. Дождались вечера, слушая рассказы Пети как хорошо в Краснодаре, что всем надо туда переезжать, какой там хороший климат, как чисто и как обустроена система муниципалитета. Возможно там и лучше, чем в странах Центральной Азии, а в Европе ещё лучше, но куда бы человек не уехал, он неизменно везёт с собой себя самого. Снова назревает вопрос: сознание определяет бытие или же бытие определяет сознание? Получается, что сознание определяет бытие, а не наоборот. Если человек переезжая в другое место, город, страну, континент в конце концов, остаётся самим собой, либо его устраивает новое бытие, либо нет. А чтобы изменить сознание приходится долго и усердно работать над собой, копать внутрь себя, доставать неприятные вещи, и избавляться от них. И выходит, что бытие здесь вовсе не при чём. Человек может быть в абсолютно любом социальном положении. Главное, как он сам работает над своим сознанием! Стоит ли прибегать к расширению сознания посредством практик и веществ? И помогают ли они и вправду расширить его или это всё маркетинговый ход? А что в современном мире не является маркетинговыми ходами? Мы живём во времена «купи-продай»! «В СТОЛ» никто не пишет, не снимает кино, не рисует, всё направленно на коммерцию. А как в таких условиях может родиться ГЕНИЙ? Или гениальность измеряется количеством цифр на счету? Выходит, что сознание полностью в «руках» его обладателя и никто, ничем не сможет помочь его расширить, а скорее наоборот – ещё больше сузить, до принятия одной точки мировоззрения, что само по себе является упрощением самосознания, и в то же время ведёт к деградации. Получается так, что только саморазвитие и самоанализ способны расширить сознание. Но это сложный путь, где ЖАЖДУЩИЙ предоставлен сам себе. Куда проще принадлежать к какой-то группе людей, которые совместно стремятся к познанию себя во главе с уже познавшим себя, у которого сознание расширилось до таких размеров, что он может на этом заработать.