Первые лучи солнца застали небесное войско у входа в пещеру, ведущую в подземелье. Гриди выстроились и сомкнули ряды, готовые ринуться в атаку по первому зову своей предводительницы. Кострома лихо скакала перед ними на Громе, которого тонкие лучики восходящего светила красили в розовый цвет. В руках богиня сжимала древко Перунова знамени, а за плечами ее все так же развевалось небесно-лазурное корзно.

Стрибог затрубил в Рокотун, объявляя начало сражения. Ярило полез в темноту со щитом, готовясь принять первый удар противника. Велес, Хорс, Переплут, Судимир двинулись за рядами бойцов.

Навстречу им из глубокого зева пещеры выбралось что-то черное и лохматое, похожее на сгустившуюся темноту. Девять пар ярко-зеленых глаз полыхнули на гридей, заставив их остановиться. Лиходей, восседающий на Полкане, выехал в полосу света и встал, не переступая через порог.

– Когда-то вы были моими братьями и сестрами, – вымолвил он. – Вы были моим племенем. С тех пор прошло много времени, но старого не сотрешь. Еще не поздно остановиться. Я предлагаю заключить мир.

Сняв шлем, Кострома оглядела его и презрительно бросила:

– Князь тьмы притворяется и обманывает. По-другому он не умеет.

– Не знаю, что за оголтелая девка командует вами. Она, видно, выжила из ума. Раньше всеми делами заправляли три государя. Старик, ты остался один. Ты ведь понимаешь, что станет со всеми, когда вы залезете в пекло?

– Не смей оскорблять Кострому, – гневно ответил Род, к которому были обращены последние слова. – Она – наша сестра, а ты нам давно не брат, с тех самых пор, как переметнулся и стал царем бесов.

– Мы все знаем, к чему ведет эта война. Если хотите, чтоб все три мира вселенной превратились в сплошное пекло – тогда входите смелее, и не сомневайтесь.

– Какой добрый знак! – расхохоталась Кострома. Светлая коса, уложенная поверх ее головы, сверкнула в лучах солнца, как золото. – Царь преисподней боится и отговаривает нас от атаки. Потеряв силу, он смущает наш дух. Его язык – как змеиное жало, каждое слово его – это яд. Разве не так должен вести себя настоящий князь тьмы? Но он заблуждается. Нас не запугать. Мы довершим то, что начали наши предки – возьмем преисподнюю на копье, разорим гнездо бесов и установим свою власть над всеми мирами вселенной!

Боги и гриди воодушевленно загомонили, поддерживая ее.

– Разум покинул вас. Тогда угоститесь смородинкой. Она вам придется по вкусу, – прошипел Лиходей.

– Сразись со мной! – Кострома выехала ему навстречу и выставила наконечник копья.

Не отвечая, Лиходей развернулся и исчез в темноте.

– За ним! – скомандовала богиня, и рванулась вперед.

Облачный Гром легко перелетел через порог и понес всадницу по подземелью, очертания которого терялись в кромешной тьме.

– Не отстанем от нашей сестры, иначе скажут, что небесные женки храбрее мужей! – выкрикнул Род.

Гремя оружием, боги устремились следом. Неожиданно в дальнем конце пещеры полыхнуло зарево. Лиходей, превратившись в огненного змея, налетел на ряды гридей и обдал их пламенем. Ярило закрылся щитом, оберегая соратников. Кострома метнула копье, но женских сил не хватило, чтобы добросить его, и острый наконечник лишь оцарапал змеиное брюхо. Жесткая чешуя зазвенела, змей развернулся и метнулся вдаль. Гриди разразились оглушительным ревом, приветствуя первую удачу.

– Супостат обращен в бегство! – воскликнула Кострома. – За ним! Ворвемся в пекло на его хвосте!

Тяжелые ворота меж двух скал захлопнулись сразу за змеем. Велес натужился и высадил их так, что створки повисли на петлях. За воротами гридей встретил лес из железных деревьев, на кривых сучьях которых росли острые ножи. Просочиться сквозь них нечего было и думать, но Стрибог набрал воздуха и пустил такой вихрь, что их вырвало с корнем и побросало на землю. Ярило топнул ногой, и из бесплодной почвы проросли сочные травы. Они покрыли разбросанное железо так, что по нему можно было ступать, не опасаясь порезаться.

– Нас не остановить! – обрадовалась Кострома, выезжая вперед.

В глубине подземелья раздался глухой рокот. Огненная река пересекала пещеру от одной стены до другой. Каменные своды озарялись багровым заревом. Волны, состоящие из жидкого пламени, накатывались одна на другую. От них исходил такой смрад, что лишь бестелесные воины могли его выдержать.

– А вот и Смородина, – сказал Род, догоняя наездницу. – Не ей ли собирался угостить нас Лиходей?

На берегу чернел опаленный фундамент рухнувшего замка, стены которого рассыпались и исчезли. Из-за обугленных валунов боязливо выглядывал вурдалак Вострозуб. Серая шерсть на его загривке стояла дыбом, а глаза испуганно блестели и бегали по сторонам.

– Вот и сторож этого замка! – с удовлетворением произнес Мстивой, хватая оборотня за шкирку.

– Я не сторож! – жалко заскулил тот. – Меня бросили на произвол. И это вовсе не замок – здесь стояла темница, в которой держали Мару, но ледяные стены растаяли и испарились, как только воровка умыкнула посох, запиравший ворота.

– Позвольте нам снять с этого чудища шкуру! – оживились Мирослав со Славомиром.

– Не время задерживаться! За мной! – крикнула Кострома и подняла Грома в воздух.

Облачный конь воспарил над рекой, но жар сгустился и отогнал его обратно к берегу.

– Почему нас не встречают? – с подозрением проговорил Ярило, прикрываясь щитом. – Войско бесов должно было выйти навстречу, чтобы дать бой.

– Чего они ждут? – присоединился Стрибог к его голосу.

– Вот чего! – ответил Род, указывая булавой на вздувшуюся реку.

Огненные волны вздыбились, поток забурлил, и начал наползать на берег. Рокот усилился, от стен пещеры начали откалываться целые скалы. Они рушились в волны, поток подхватывал их и швырял на сушу, загромождая проход. Гром понес Кострому прочь от мешанины, которая громоздилась все выше и выше.

– Нет! Мы наступаем! – сопротивлялась всадница, пытаясь развернуть коня.

Река бушевала все больше и больше. Раз за разом она выплевывала из своего нутра волны, гребни которых доставали до каменного потолка. Очередная волна подхватила каменное крошево и понесла его на небожителей.

– Отступаем! Немедля! – выкрикнул Род.

Но убраться они не успели. Огненный шквал подхватил их и выплеснул за пределы пещеры. Снег на Туманной поляне зашипел, ощутив жар подземной реки. Богов, гридей и навьев разметало по полю, один Гром продолжал парить, спасая свою хозяйку.

– Берегитесь! Сейчас всех захлестнет! – воскликнул Ярило, едва поднявшись.

Из разверстой пасти пещеры одна за другой начали выплескиваться огненные струи. Они растеклись по поляне и понеслись через лес, сжигая деревья, затопляя дебри и снося холмы. Чтобы спастись, гридям пришлось сбросить тяжелые доспехи – лишь после этого они смогли взмыть и вознестись над огнем. Оранжевая лава поглотила стальные кольчуги, шлемы и щиты, и переварила их с утробным чавканьем.

Из глубины пещеры выплыл корабль под черными парусами. Место фигуры на его носу занял огненный змей, раскинувший крылья. С бортов свисали щиты, покрытые расплавленным железом. Попав на воздух, сплав застывал и превращался в прочнейший слой, пробить который не смогли бы и боги с их необузданной силой. На корме бесновались адские воеводы, а мертвецы, со скелетов которых слезали остатки кожи и плоти, налегали на весла.

Старец Род едва успел убраться в сторону от потока, пронзившего лес и хлынувшего на просторный Медовый луг. Непроглядное марево заволокло Туманную поляну и скрыло из виду Мироствол. Из мглы выкатился раскаленный железный мост и перебросился через реку. Его край вонзился в землю перед детинцем Велеса, на время оставленного богами.

– А вот и Калинов мост, – произнес Род отстраненно, как будто дело его не касалось.

– Все в детинец! Запремся, и будем держаться! – скомандовал Велес.

Боги и гриди начали собираться на Медовом лугу и отступать к его крепости. Кострома на Громе спустилась пониже и начала выуживать из снега бойцов, растерянных и ошеломленных.

– Как же так? – кусая губы, процедила она. – Ведь мы были почти у цели!

У крыльца Белой вежи Звенислава схватила Немила за пояс и потянула его на Зеницу. Кудесник встал на колени и прижался к алмазам, сквозь которые можно было разглядеть каждую мелочь на Туманной поляне.

– Что случилось? – не понимая, спросил он.

– Все пошло не так, как мы надеялись, – ответила Звенислава.

– Что могло пойти не так? Оставалось лишь взять пекло.

– Враги оказались сильнее, чем мы предполагали.

– Не должно быть такого. Не может такого быть. Не хочу в это верить! – Немил хватанул кулаком по алмазам, но лишь отбил пальцы.

– Веришь ты или нет, а все происходит на наших глазах, – хмуро выговорила Звенислава.

Немил увидел, как по Калинову мосту марширует целое войско, состоящее из вооруженных чертей, погоняющих мертвецов. Ободранные скелеты шагали, сжимая ржавые ножи, сабли и ятаганы. Черти кололи их похожими на вилы трезубцами, не позволяя останавливаться.

– Сколько их там? – спросила небесная дева.

– Тьма-тьмущая. Больше, чем гридей и навьев. Как море рядом с ведерком.

– И что нам теперь делать?

– А от нас еще что-то зависит? – с досадой ответил кудесник. – Я чувствую себя муравьем, на которого наступил слон. Как только мог я подумать, что человек способен сладить с небесными силами? Это так самонадеянно. Видно, не все зависит от нашей воли. В этом мире события текут, даже не спрашивая нашего мнения. Можем ли мы их остановить? Так муравей думает, что может остановить наводнение. А потом его смоет, и никто даже не вспомнит, что он стоял на пути воды.

Сквозь прозрачную площадь хорошо было видно, как безоружные гриди и растерявшие боевой пыл боги потянулись к распахнутым воротам детинца. Неожиданно гора, прикорнувшая за лесом, вздыбилась и превратилась в исполинского Святогора.

– Только его не хватало! – скрипнул зубами Немил.

Святогор зашагал через лес, сминая деревья и оставляя глубокие вмятины в почве. В руках он сжимал палицу, сделанную из огромного сука, отломанного от Мироствола. Нескольких шагов великану хватило, чтобы достичь детинца. Он набросился на деревянные башни и принялся крушить их палицей. Щепы брызнули в разные стороны, стенные прясла рассыпались, бревна вырвались и покатились под горку, ударяя по гридям и божествам.

– Я должен присоединиться к богам и разделить их судьбу, – сказал Немил.

– Куда тебе с твоей шальной головой? – образумила его Звенислава. – Не суйся между молотом и наковальней – расплющит.

– Прорицание Трояна гласит: в бою боги и бесы уничтожат друг друга. Миры будут разрушены, наступит конец света. Веня, боюсь, что мы видимся в последний раз. Настала пора попрощаться.

Звенислава расплакалась, бросилась ему на шею и обняла, стараясь не причинять боль.

– Я люблю тебя! – дрожа, проговорила она. – Сама не знаю, как это случилось. Ты – всего лишь земной человек, а я так давно живу на небесах, что забыла, когда было иначе. Но я чувствую, что привязалась к тебе. Рвать эту связь – все равно, что по живому резать.

– Я тоже люблю тебя, Веня. Но в последней битве каждый должен исполнить свой долг.

– Нет у тебя никаких долгов! В прорицании Трояна о тебе ничего не сказано. Ты слишком мелкая сошка, чтобы решать судьбы миров. Сиди себе тихо и не высовывайся.

– Ты же знаешь, что так не получится, – Немил ласково погладил ее по пушистой шубке.

Радужный мост уже серебрился среди легких снежинок, крутой горкой уходя к берегу Шерны. Додолу Немил застал на краю небосвода, она остановившимся взглядом наблюдала за тем, что происходит внизу. Боги пытались пробиться к подножию радуги, однако путь им преграждал разошедшийся великан, вовсю орудующий своей палицей.

– Госпожа, я решил сойти в Дол. Ты откроешь мне путь? – спросил человек.

– Я уже ничего не решаю, – печально ответила богиня. – Святогор сорвал с радуги полог. Мост свободен, но беззащитен. Страшно даже подумать, что будет, если великан попробует забраться по нему. Мост не выдержит его веса и рухнет. Небеса накренятся и треснут. Нельзя этого допустить. Если моста не станет, наши братья пропадут в окружении. Нужно передать, чтоб они возвращались. У нас осталось последнее убежище – Белая вежа. Но нужно спешить, иначе путь будет потерян.

– Я передам, – вызвался Немил.

– Куда ты лезешь? Никто тебя не зовет, – удержала его богиня.

– Меня звать не нужно, я иду по своей воле.

Внизу Святогор довершил разрушение детинца и принялся топтать его остатки. Даже с небес было слышно, как содрогается земля под его сапогами.

– Нельзя ли как-нибудь образумить этого дуболома? – спросил кудесник.

– Святогор – это дикая сила, – ответила Додола. – Никто не знает, отчего он ярится, а отчего утихает. Мы надеялись, что его уймет Леля, но этого не случилось. Видно, она на него не повлияла.

Немила охватили горячие чувства.

– Отчего боги гибнут? – воскликнул он. – Я разоблачил злодейку. Ее заговору конец. Жестокая сила не должна больше действовать, но почему тогда мир катится к светопреставлению? Ведь никто его уже не толкает!

– Наверное, такая у этого мира судьба, – вздохнула Додола. – Раз его подтолкни – и он покатится, куда ему предначертано.

– Нет никакой судьбы! – взбунтовался кудесник. – Есть только наши решения. Что мы сделаем – то и случится. Всем нужно остановиться. Все должны перестать истреблять друг друга.

– Кто остановится – тот погибнет, – возразила богиня. – Сейчас каждый делает то, что обязан.

– Что за глупое обязательство – рушить мир?

Сорванный полог свалился на поле между мостом и детинцем, от которого оставались руины.

Звенислава сама подвела ему Рублика. Кряхтя, Немил забрался в седло и вцепился здоровой рукой в гриву, предчувствуя, каким выйдет спуск. Конек взмахнул крыльями и понес его по мосту. Сердце ухнуло и заколотилось, пальцы задрожали, а на глаза навернулись слезы – Веня стояла у края алмазной тверди и провожала его долгим взглядом.

Конь пронес его над ровной гладью Шерны, уже изготовившейся сбросить ледовую корку, и направился к лесной опушке, из которой выпрыгивали растерявшие оружие гриди. В тот же миг над ухом Немила просвистела палица, настолько огромная, что ей можно было запросто перегородить реку. Всадник вжал голову в плечи и разглядел разбушевавшегося великана, который пытался прихлопнуть его, как комара.

Рублик ловко порхнул Святогору под руку, проскочил у него под мышкой и вырвался на вольный простор. Первым, кого Немил встретил, оказался Ярило. Его почерневший щит против великана был бесполезен, и бог устало брел через поле, оставляя в снегу глубокие следы. Род по-начальски орудовал булавой и сыпал командами, но их мало кто выполнял. Человек подлетел к нему и прокричал:

– Додола зовет всех скорее на мост. Возвращайтесь на небо!

– Отступить – самое время, – откликнулся старый владыка. – Но у нас на пути Святогор, мимо него не пройти. И чего он так разошелся? Как будто кто-то его разозлил.

– За стенами Серебряного города мы выдержим любую осаду. Белую вежу ни один враг не брал, – сказал, подходя, Стрибог.

– Как мы можем отступать? – громыхнул Ярило. – Корабль мертвецов вот-вот коснется берега. Как только это случится, упыри разбегутся по долу. Если они выберутся из Дикого леса, то перережут всех, в ком течет теплая кровь.

– Где Кострома? – спросил Немил.

Боги и гриди смущенно спрятали взгляды.

– Никто не видел ее после того, как нас выбросило из подземелья, – ответил Род. – Боюсь, что она так и осталась в нем.

– Я ее разыщу! – встрепенулся кудесник и направил коня во мглу, сгустившуюся над Туманной поляной.

Корни Мироствола едва проступали сквозь пелену, а жар от растекшейся Смородины стоял такой, что человек взопрел. Из тумана выплыли черные паруса. Корабль мертвецов скользил по кипящей лаве, как по озерной глади. Его снасти скрипели, как зубы страдальцев, а весла гребцов окунались в огонь и толкали его к берегу.

Немил спрыгнул с коня и едва не угодил в ручей с мертвой водой.

– Ах ты, какая оказия! – выругался он, но ему в голову тут же пришла мысль.

Он снял с седла переметную суму, вытащил из нее тыквы и принялся пополнять запасы колдовских вод. По мачте, торчащей над корабельным носом, прополз огненный змей, оторвался и взмыл ввысь, рассыпая вокруг снопы искр. Немила обдало жаром, Рублик вырвался и понесся ввысь, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Как я тебя понимаю! – проводил его взглядом кудесник. – Тут как в пекле – не продохнуть.

Огненный змей пролетел над лесом так низко, что верхушки сосен задели его чешую. Хвоя вспыхнула, пламя пробежало по раскидистым лапам и перекинулось на березы, дубы и голые липки. Дракон продолжал нарезать круги, и вскоре весь лес заполыхал. Из дупла в Миростволе выскочила веверица, возмущенно застрекотала и бросилась по коре вверх, к облакам, под которыми гуляли холодные поднебесные ветра.

Корабль наткнулся на мель и застрял. В смрадном дыму Немил разглядел Лютобора, над головой которого вместо рогов покачивались два жалких обрубка. Безрогий демон выглядел еще отвратительней, чем раньше. Он сжимал в когтях острый трезубец и орал на гребцов, заставляя их громыхать костями. Но усилия скелетов были напрасны – им не удавалось сдвинуть корабль с мели.

Бес хлопнул крыльями, спрыгнул с палубы и перенесся через огненный поток. Немил спрятался за вывороченный корень, но демон почуял его и в три прыжка оказался рядом. Под ногой что-то хрустнуло: пятясь, кудесник наступил на черпак, брошенный тут день назад. Схватив его, он замахнулся на беса и крикнул:

– Изыди, нечистый!

– Надеешься прогнать меня этим пустым заклинанием? – насмешливо прохрипел бес. – Оно не сработало в прошлый раз. Может, теперь вдруг начнет действовать?

– Я найду на тебя управу! Я – кудесник, а это не пустой звук.

– В пекле души кудесников ценятся, особенно тех, кто грешил и водился с чертями.

Демон настиг его и прижал к ручейку, струящемуся из-под корней.

– А вот попробуй-ка мертвой водички! – выкрикнул Немил, и, зачерпнув из ручья, плеснул бесу в лицо.

По-собачьи длинный язык Лютобора слизнул несколько капель. Демон причмокнул, и неожиданно попросил:

– Подбавь еще этого дивного питья!

– Изволь! Для тебя ничего не жалко!

И Немил вылил ему на макушку новую порцию зелья. Шрамы на лице демона задымились и начали зарастать. Дырявая рана, проделанная стрелой Перуна, окончательно затянулась. На ее месте выступила новая шерсть, гладкая и лоснящаяся. Наконец, из рогов, отсеченных секирой, вытянулись ростки, которые тут же окрепли, расширились и затвердели. Не прошло и нескольких мгновений, как помолодевший и приободрившийся демон затряс новыми рогами, еще более длинными и острыми, чем прежде.

– Как же так? – растерянно прошептал Немил. – Ведь этого было достаточно, чтобы избавиться от Вертопраха.

– Дурень! Ты хотел меня этим сгубить? – расхохотался бес. – Ты не знал, что мертвая вода заживляет раны?

– Она заживляет лишь мертвецов. Живые от нее мрут. Я думал, ты отбросишь копыта.

– Каким ты был недоумком, таким и остался. Бесы, черти, упыри – нежить. Нас мертвая вода делает только сильнее. Чему ты учился у своих колдунов?

– А что ты на это скажешь? – нашелся Немил.

Он зачерпнул воды из второго ручья и плеснул на свиной пятак. Лютобор взвыл, как от нестерпимой боли, и отшатнулся.

– Вот и живая водичка! Она тебе тоже по вкусу? – крикнул кудесник, поливая его грудь и плечи.

Бурая шкура демона зашипела, как будто ее прожигала кислота. Он развернулся и бросился наутек, но сделал неверный шаг и попал копытом в ручей. Нога его подвернулась, и он плюхнулся в живую воду задом. Вопль боли перешел в дикий рев. Хвост его отвалился, шкура начала сползать.

– Угостись-ка еще! – добавил Немил, поливая его спину.

Перепончатые крылья демона поникли и скукожились. Он кое-как выбрался из ручья, но сил у него больше не оставалось. Шкура сползла с беса окончательно, из нее выскочила тоненькая змея со склизкой кожей и начала извиваться на земле. Немил принялся топтать ее сапогами. Змея зашипела от злости, вывернулась и заструилась под корень, торопясь скрыться в подземной норе.

– Катись прочь! – проводил ее человек.

Осторожно, стараясь случайно не смахнуть даже капельки, он наполнил вторую флягу. Корабль под черными парусами меж тем снялся с мели и ткнулся в берег. С его палубы взлетела туча нетопырей, шумной стаей перенеслась на сушу и хлопнулась оземь, превращаясь в толпу костлявых скелетов, бряцающих позвонками и скрежещущих проржавевшими лезвиями.

– Сколько ж вас тут? – прошептал Немил, глядя, как ряды нежити выползают из тумана.

Мертвяки продолжали заполнять берег, как будто корабль был безразмерным. Все новые стаи летучих мышей вырывались из его трюма и разлетались над лесом. Немилу пришло в голову сбрызнуть живой водой тех, что поближе, но ее хватило бы лишь на несколько тварей, а они все прибывали и прибывали.

– Род приказал отступать. Кто я такой, чтобы не повиноваться владыке? – напомнил себе кудесник.

Он перекинул суму через плечо, перемахнул через корень и дал деру. Гремящие костьми мертвяки затерялись в тумане. Немил смог отдышаться только после того, как они пропали из виду.

На Медовый луг он выбрался в шоковом состоянии. Оранжевые волны Смородины накатывали на берега, затопляя новые участки равнины. Воеводы-бесы и погонщики-черти строили полки упырей, подгоняя их трехзубыми вилами. Святогор с наслаждением топтал руины детинца и ревел так, что с вершин дальних гор скатывались лавины. Все эти картины мелькали перед глазами Немила, замершего на опушке горящего леса.

– Как это могло случиться? – прошептал он. – Почему все идет вкривь и вкось? Не должно так быть!

Гриди сгрудились вокруг богов и пытались пробиться к Радужному мосту. Великан преграждал путь и не подпускал близко, размахивая палицей, сметающей все подчистую. Рублик вернулся к хозяину и ткнулся мордой в грудь, выведя того из задумчивости. Немил влез в седло и соединился с небесным воинством, стараясь не попадаться врагам.

– Человечек, тебе здесь не место, – хмуро сказал Род, увидев его.

– От тебя никакой пользы. Ты только напоишь своей кровью упырей, – поддержал его Хорс.

– Кажется, я догадался, что происходит, – не обращая внимания на их слова, ответил Немил. – Мне нужно время, чтобы во всем разобраться.

– Времени не осталось. Разве не видишь, к чему все идет? – бросил Ярило, прикрывая поредевшее войско щитом.

– Мне нужно на небо. Если мои догадки верны, то потеряно еще не все.

– Нам всем нужно на небо. Жаль, нас туда не пускают, – ответил Род.

Мертвецы со ржавыми ножами двинулись в наступление. Черти сомкнули ряды и взяли вилы наперевес. Бесы погнали полки вперед, распаляя в них злобу и жажду убийства. Огненный змей сделал круг над Медовым лугом, растопив снег.

– Все к мосту! Будь, что будет, – скомандовал Род.

Адские полчища начали теснить небесное воинство. Бесы-воеводы использовали хитрость: погнали противников под удары чудовищной палицы великана, который свирепствовал, не различая, где свои, где чужие.

– Сейчас все поляжем, – сказал Мстивой, выстраивая растерявших оружие гридей.

Ряды упырей надвинулись, пытаясь взять витязей на испуг. В этот миг из мглы, окутавшей горящий лес, выскочила Кострома верхом на Громе, и принялась носиться между рядами, высоко воздевая Перуново знамя. Уже изготовившиеся к столкновению шеренги расступились. Лазурно-алое знамя зареяло, как оберег, отгоняющий нечистую силу. Бесы занервничали и завопили, подгоняя подчиненных. Огненный змей спикировал с высоты и обдал всадницу пламенем, но Ярило подставил щит и прикрыл ее.

Святогор подступил ближе и саданул палицей по земле, пытаясь размозжить богиню-воительницу. Гром взмыл ввысь и вынес хозяйку из-под удара, от которого поле дрогнуло под ногами. По мосту за спиной великана скатились сани. Навь Владимир вывалился в снег и проскочил мимо чудовища с охапкой оружия, которое он принес для своей госпожи. Кострома подлетела к нему и приторочила к седлу связку сулиц, закинула за спину тул со стрелами и взяла в руки тяжелую рогатину, с острого наконечника которой срывались молнии.

Огнезмей развернулся и сделал второй заход. Гром поднял Кострому ввысь. Богиня натянула лук и спустила тетиву. Сверкнула извилина молнии, змея пронзило вспышкой и отшвырнуло на целую версту. Боги и гриди загомонили, приветствуя успех, но в этот миг Святогор достал-таки палицей летучую всадницу. Гром от удара невиданной силы перевернулся и опрокинул наездницу. Кострома вылетела из седла и упала на землю, стрелы и сулицы в беспорядке рассыпались. Гриди бросились ворошить снег, собирая их, и тут великан снова ударил, вызвав такое землетрясение, что Немил не устоял на ногах.

Ярило и Стрибог подняли Кострому, которая едва шевелилась в тяжелых доспехах, слишком просторных для ее стройной фигуры. Шлем упал с ее головы, открыв бледное, слегка порозовевшее лицо. Золотистая коса выпросталась из-под панциря и болталась сзади, как хвостик.

Святогор заревел и занес над ней палицу. Немил зажмурился, не желая смотреть на то, как новый удар вгонит в землю сразу трех божеств. В этот миг по поднебесью разнесся сладкий, чарующий голос. Он звал великана и уговаривал его остановиться.

Немил в изумлении уставился на вершину Радужного моста, где появился силуэт незнакомки, с ног до головы закутанной в непроницаемое покрывало из светло-зеленой парчи. Трогательная, печальная интонация ее голоса остановила Святогора. Великан так и не довел свой удар до конца. Забыв о противниках, он обернулся к мосту и прислушался к голосу, который как будто его зачаровывал.

– Что там? Кто это? – спросил Ярило, оттаскивая Кострому в середину круга, образованного богами и воинами.

– Не пойму. Отсюда не разглядеть, – ответил Род.

Неизвестная богиня прошла по мосту полпути, но спуститься на снег не решилась. Как ни вглядывался в ее очертания Немил, он не мог рассмотреть ничего, кроме зеленого Древа миров, вышитого на белой ткани парчового покрывала.

Святогор позабыл про сражение. Он упал на колени, обнял Радужный мост, и совсем не воинственным тоном прогрохотал:

– Любовь моя, ты ли это?

Незнакомка повернулась спиной и заспешила обратно.

– Погоди! – умоляющим тоном воззвал к ней великан. – Не бросай меня! Я ни за что тебя не обижу!

Род наблюдал эту сцену с раскрытым от удивления ртом. Великан затряс мост и взревел:

– Вернись ко мне! Слышишь? Я не позволю себя обмануть!

Мост зашатался под ногами богини в парчовой накидке. Она испугалась и быстро взлетела к его вершине. Вопли бесов возобновились, полки упырей выстроились подковой, прижимая богов к подножию моста. Бежать было некуда, мост оставался последним местом, к которому еще можно было отступить, однако свирепый дух снова взыграл в великане после короткого затишья.

– Не беда! Мы еще можем сражаться, – звонко выкрикнула Кострома. – Перуновы стрелы угомонят эту нежить. Ко мне, Гром!

– Угомонись, сестра. Бой проигран, – вразумил ее Род. – Нам осталось только закрыться в крепости и обороняться.

– Как скажешь, владыка, – согласилась воительница. – Но без боя мы не прорвемся.

Она выудила из снега сулицу, взлетела в седло и ударила пятками Грома, намереваясь вонзить копье в зад великана. Род схватил коня под уздцы и задержал ее, сказав:

– Так ты только его раззадоришь. Он и без того в бешенстве.

Немил радовался любой возможности помочь Костроме, но место рядом с хозяйкой занял Владимир, и человек понял, что лучшее, что он может сделать – это не путаться под ногами. Вместо этого он поднял и встряхнул широкое полотно небесно-голубого цвета, небрежно брошенное неподалеку. Это был полог Додолы – тот самый, которым радужная богиня скрывала мост от посторонних глаз. Теперь он валялся, затоптанный и забросанный грязным снегом, так что смотреть на него было жалко.

Стоило отряхнуть его и поднять, как происходило что-то необыкновенное. Прикрытый пологом участок неба сливался с фоном. Все, что происходило за ним, становилось невидимым, хотя глазу казалось, что он по-прежнему видит небо, затянутое угрюмыми тучками, и едва проглядывающий сквозь них пятачок солнца, похожий на тускло сияющую копейку. Немил обмотался полотнищем, и обнаружил, что его тело слилось с природой и потерялось на фоне лежалого снега.

– Ко мне! Живо! – подозвал он Владимира.

Навь, снабдив госпожу полным комплектом оружия, присоединился к нему. Спрятать под пологом навья оказалось проще простого – сам похожий на облачко и невесомый, он едва выделялся. Если бы не одежда, роскошно украшенная золотым и серебряным шитьем, то пожалуй, навь и вовсе казался бы невидимкой в дневном свете.

Кострома поливала чертей фиолетовыми спицами молний, поэтому следующим подопытным стал Ярило. Бог укрылся за пологом вместе с огромным щитом, превышающим два человеческих роста и почерневшим от пламени. Как только щит пропал из виду, Немил понял, что нашел способ спастись.

Тихонечко, стараясь не отвлекать великана, боги закутались в полог и стали невидимыми. Под просторным полотнищем хватило место и гридям, и навьим слугам. Кострому пришлось оттаскивать с переднего края, где она бушевала круче любого вояки. Ее окутали пологом вместе с Громом и кое-как успокоили – до того трудно было унять ее пыл. Бесы протерли глаза и принялись голосить, вопрошая подчиненных, куда делись противники. Но черти лишь бестолково таращили свои безобразные зенки, а упыри – те и вовсе лишь щелкали челюстями и вертели облезлыми черепами.

Святогор рыдал, как младенец, расплескивая слезы размером с ведро. Он громко жаловался на судьбу, на обман вероломных богов и на любимую, что к нему так равнодушна.

Завернутые в полог небожители прошмыгнули у него под носом, забрались на мост и начали подниматься, стараясь не шуметь. Двигаться тесной толпой было неудобно, но у легких навьев и витязей это получалось отлично, а вот Немилу пришлось попыхтеть и попотеть. Заметив, как выбивается из сил беспомощный человечек, Кострома усадила его на круп своего коня. Кудеснику полегчало, Гром взлетал вверх, как пушинка, и отряд принялся возноситься намного быстрее.

Накидка с вышитым Древом миров мелькнула на вершине моста и пропала. Святогор забеспокоился, завопил и принялся колыхать радугу так, словно надеялся вытрясти из нее всю правду. Немил едва не свалился с Грома, Кострома оглянулась и придержала его.

– Это она! – возбужденно зашептал человек. – Тайная злыдня, из-за которой все беды. Она соблазнила великана и заставила его взбунтоваться. Ее нужно поймать!

Отряд двигался медленнее, чем хотелось, и кудесник сгорал от нетерпения. Он так и порывался спрыгнуть с конского крупа и пуститься в погоню за незнакомкой.