Люди в горах. Рассказы

СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО 13

Мы вышли на восхождения из альплагеря «Домбай» в понедельник – 13 июня. Нас было 13 человек альпинистов – разрядников.

.Помню, тогда меня двойная цифра 13 да ещё в сочетании с понедельником сильно смутила. Я готовился к худшему… Командиром нашего отряда был назначен старший инструктор по альпинизму, мастер спорта Гоги Джапаридзе, племянник знаменитых брата и сестры Алёши и Александры Джапаридзе, основателей грузинского и советского альпинизма, первых отечественных покорителей капризной красавицы Ушбы.

Гоги – интересный сорокалетний мужчина с копной кудрявых с проседью волос, никогда не знавших шапки, по-русски говорил плохо. Видимо, стесняясь своего русского языка, с нами обычно был немногословен, на тренировках любил больше показывать, чем что-то объяснять. Его подчинённые командиры отделений разрядников младшие инструктора Надя и Коля перед Гоги робели, во многом учились у него педагогике альпинизма, очень своеобразной педагогике, ошибки в которой часто приводили к непоправимым утратам.

Свой поход по перевалам и вершинам мы начали с простой тренировочной вершины 1-Б категории трудности Сулахат (3405 м). Снизу из долины гора напоминает спящую на спине девушку. Нам рассказали легенду о девушке, закрывшей своим телом путь холодным ветрам в долину.

Наше отделение шло первым во главе с нашим инструктором Надей. Гоги, давая возможность Наде проявить свою альпинистскую эрудицию и умение, остался у подножья вершины, наблюдая за нами в бинокль.

На вершину путь шёл через крутую ледовую полку, обрывающуюся вертикальным отвесом. В начале лета, когда ещё много накопившегося за зиму снега, здесь часто из-под ног альпинистов сходили снежные лавины, уносящие людей.

Гоги просил Надю повесить здесь наклонные верёвочные перила для страховки, по которым бы весь отряд прошёл это опасное место.

Поднявшись к ледовой полке, Надя очень долго возилась с закреплением перил, что-то нерешительно делая и переделывая. Мы стоим на неудобном крутом месте и ждём. Ледяной утренний ветер залазит под штормовки, мёрзнут ноги… Нерешительность Нади, её неуверенные действия передаются и нам. Мы тоже начинаем нервничать и с надеждой смотрим вниз, где в полулежащей позе устроился Гоги.

А между тем Гоги никак не мог снизу понять, почему отряд не поднимается на вершину, а топчется на одном месте. Но время шло, солнце поднималось всё выше, снег раскисал, становилось опасно.

Наконец, потеряв терпение, Гоги сорвался с места, вихрем поднялся к нам, смело, уверенно обошёл нас по крутому склону, подошёл к Наде, быстро закрепил ледовыми крючьями перильную верёвку и попросил нас идти за Надей вверх…

Это был красивый и очень наглядный урок мужества и мастерства. Через час мы были на вершине.

…А вечером, спустившись без приключений на скальный перевал, мы разбили наши палатки и, обжигаясь, кушали вкусную гречневую кашу с тушёнкой.

– Слушай, есть у нас перец? Каша какая-то невкусная, – вдруг заявляет Гоги.

Он взял протянутую ему баночку с перцем, отсыпал половину себе в кашу и дал мне попробовать. У меня во рту – пожар, а Гоги спокойно съел свою кашу и попросил ещё добавку.

На следующий день прямо с перевала мы поднялись ещё на одну вершину посложнее вчерашней – Малый Домбай-Ульген.

На этот раз мы поднялись на вершину вслед за отделением Коли.

Гоги, решив уже не искушать судьбу, шёл впереди, уверенно и спокойно выбирая путь. Маршрут по сравнению со вчерашним был гораздо сложнее, но мы почему-то этих сложностей не почувствовали и, копируя Гоги, так же уверенно и спокойно лезли всё вверх и вверх.

…Мы стоим на вершине. Гоги привычно рассказывает:

– Это Зуб Суфруджу, это пик Инэ, это Белала-Кая. Вид этих вершин вызывает восторги у видавших виды альпийских гидов…

Спускались дюльфером по вертикально закреплённым верёвкам. Отделение Коли, не дожидаясь, пока спустимся мы, быстро ушло вниз готовить лагерь и ужин. С ними ушёл и Гоги.

Мы сняли спусковые перила, тщательно сложили верёвки и пошли догонять своих.

…Ребята как-то лениво, не спеша, с чувством хорошо выполненного дела шли по вязкому вечернему снегу. Справа от нас – высокий вертикальный скальный гребень, слева – уходящий вниз в обрыв снежный склон.

Мы довольны собой, погодой, солнцем, снегом, скалами, двумя взятыми великолепными вершинами. Мы довольны жизнью, что подарила нам всё это. Казалось – ничто не сможет разрушить ощущение вполне заслуженного счастья.

Я думал о друзьях, о том, как по приезде в Харьков расскажу, как мне повезло с альплагерем, с инструктором Гоги, с ребятами из нашего отделения.

Суеверный дурак! Ещё два дня тому назад меня почему-то смутила дважды повторенная цифра 13!

Как тихо! Как необыкновенно тихо! Нигде не услышишь такой особенной тишины: только в горах…

Мои раздумья прерывает свист. Откуда этот свист появился? Что это за птица, что так свистит? Где она?

Я быстро поднимаю голову вверх, откуда доносится этот диковинный переливчатый свист. Мозг отпечатал увиденное мгновенно…

На самом верху гребня примерно на высоте 700 – 800 метров точно над нами от стены оторвался огромный кусок скалы, оставив на месте отрыва белое пятно, чётко выделяющееся на фоне коричневой под солнцем гигантской зазубренной горы.

Это он, огромный, как дом, остроугольный камень, вращаясь, издавал смутивший меня меняющийся в тональности свист.

Камень быстро падал прямо на нас, а вокруг, как почётный эскорт, его красиво сопровождал целый рой мелких камней.

– Камень! – что есть мочи кричу я.

Но, видимо, все уже и без меня поняли грозящую нам опасность. Куда ушла усталость, благодушие и ленивое самодовольство! Нашему суетливому, паническому бегу не мешал даже очень глубокий и порядком за день раскисший снег…

Дикий страх заставил самопроизвольно всю нашу шестёрку в спринтерском темпе с тяжёлыми рюкзаками бежать изо всех сил вперёд, подальше от воображаемой траектории падающих на нас камней.

Произошло это в какие-то несколько секунд. Большой камень не долетел до нас несколько метров, а мелкие камни перелетели через нас.

На лице инструктора нашего отделения, тридцатилетней русоволосой москвички Нади веснушки почему-то очень ясно проступили на фоне совершенно белого лица. Говорить она не могла: пережитое тяжёлым грузом ответственности зашло в душу. Да и не нужны нам были никакие слова. Молча мы быстро пошли по направлению к нашей очередной вершине…

…Уже в лагере среди скал обычно суровый и немногословный Гоги Джапаридзе долго смеялся, слушая наш рассказ. Потом посерьёзнел и сказал:

– Нужно иметь сильное сердце, и тогда число 13 будет счастливым.

ЧЮРЛЁНИС

«…Мечта где, фантазия где?.. Почему

У нас нет Чюрлёнисов? Ведь это же

музыкальная живопись!» (М. Горький)

Кавказ. Мы спустились с вершины и заночевали в живописном лесу на берегу горной речки. Утром туман плотно заполнил ущелье, где стояли наши палатки. Вдруг кто-то крикнул:

– Смотрите!

Высоко в небе из туч торчал острый конец верхушки горы, с востока подсвеченный восходящим солнцем. Казалось, что вершина просто парит в небе, переливаясь бликами льда и скал. Мираж из тумана!

Мы стояли, очарованные фантастической картиной, и, задрав головы, смотрели вверх под аккомпанемент ненавязчивой, приглушённой музыки от горной реки, пения уже проснувшихся птиц и шелеста листвы. Всё происходящее казалось неправдоподобной, только что придуманной кем-то сказкой…

Тогда мне вспомнились картины – сказки великого Чюрлёниса, музыканта и художника…

…В начале 70 х годов я попросил командировку на Литовскую ГРЭС, мне нужно было попасть в Кардиоцентр Каунаса – показать нашу дочь и получить диагноз. Мой Главный Конструктор написал личное письмо Главному инженеру Литовской ГРЭС с просьбой помочь мне. Мы с женой были приятно удивлены чёткостью и порядком в больнице, за один день сделали все анализы и получили заключение врачей. До отъезда у нас оставалось ещё 3 дня, и мы ринулись изучать музеи и архитектуру древнего Каунаса. Нам советовали целый день посвятить музею Чюрлёниса…

И вот мы не спеша ходим по залам музея, рассматривая непривычные тогда полотна великого Мастера. Нас сопровождает музыка художника. Картины «Истина», «Дружба», «Корабль», циклы «Соната солнца», «Сказка», «Знаки Зодиака»… Всё необычно, чуть-чуть загадочно, как бы из космоса… Картины заставляют думать, домысливать, разгадывать их тайну.

В этом немного помогает музыка. Обстановка не совсем обычная для художественного музея…

Вечером, усталые, возвращаемся в гостиницу, переполненные незнакомыми ранее эмоциями. Ещё раз разглядываем купленный набор больших репродукций картин Чюрлёниса. Откуда эти непривычные впечатления? Может быть от сочетания увиденного и услышанного, от картин и музыки?

Человек создал много интересного: высокие пирамиды, богатые храмы и дворцы, великие скульптуры, прекрасные картины, чарующую музыку, необыкновенные стихи. Ходят легенды о семи чудесах света – это тоже дело рук Человека. Человек создал уникальные города в разных точках Земли, связал их дорогами, поездами, самолётами. Хотелось бы посмотреть хоть часть из этого…

Но! Есть первозданный Мир, Мир Природы с его красками, звуками, запахами, ветрами. Мир Природы – это Мир морей и океанов, Мир гор и джунглей, Мир пустынь и тайги, Мир тундры и вечных льдов двух полюсов. Этот мир обширней, богаче, ярче, интересней, романтичней во много раз, чем рукотворный мир человека.

Мир Природы – постоянно в движении, это неугомонная стихия, подчас страшная, смертельная для всего живого. Штормовое море, тайфуны, сметающие всё на пути, сумасшедшие горные лавины и камнепады, мгновенные подвижки ледников и неуправляемые сели, извержения вулканов, засыпающие пеплом целые города, песчаные бури пустыни, полярные пурги при минус пятидесяти градусах, лесные пожары, стремительные горные и таёжные реки, несущие огромные камни…

…Мне повезло, я почти всё это видел. Человек и Стихия – вот тема, прочно живущая в картинах Чюрлёниса. На его полотнах, так близких мне, много света, радости, счастья и тихой, приглушённой, но настоящей красоты. Красоты спокойной, как природа Литвы.

Чюрлёнис много и профессионально занимался астрономией, а в 30 лет, будучи уже зрелым художником и музыкантом, побывал на Кавказе. Вот что он писал брату:

«Я видел горы, и тучи ласкали их, я видел горные снежные вершины, которые высоко, выше всех облаков, возносили свои сверкающие короны, я слышал грохот ревущего Терека, в русле которого уже не вода, а ревут и грохочут, перекатываясь в пене, камни. Я видел Эльбрус, подобный огромному снежному облаку впереди белой горной цепи. Я видел на закате солнца Дарьяльское ущелье среди диких серозелёных и красноватых причудливых скал. Мы шли тогда пешком, и эта дорога, как сон, на всю жизнь останется в памяти… Наконец, мы очутились на леднике Казбека, где такая тишина, что стоит только хлопнуть в ладоши, как отрываются куски скал и летят в бездну…»

Так может писать только человек с сердцем поэта. После посещения Кавказа он создал лучшее из того, что нам осталось.

«Музыкальную живопись» Чюрлёниса очень хорошо понимают и любят альпинисты. Недаром на Памире один из высоких и сложных перевалов назван его именем. Знаменитый полярный исследователь Георгий Седов нашёл в 1913 году в Арктике на Земле Франца-Иосифа скалы, очень похожие на скалы в картине Чюрлёниса «Покой». Он назвал эти скалы горами Чюрлёниса. С этих скал сползают в Ледовитый океан ледники.

Ромен Ролан, увидев картины художника, воскликнул:

«Трудно выразить, как взволнован я этим замечательным искусством, которое обогатило не только живопись, но и расширило наш кругозор в области полифонии и музыкальной ритмики…»

У Чюрлёниса в цикле « Знаки Зодиака» есть картина « Стрелец». На самой высокой из окружающих гор вершине стоит сказочный герой – охотник, пускающий стрелу из лука в звёздное небо. Картина, как и всё у Мастера, вызывает рой мыслей. Он поёт гимн Человеку, храбрости без оглядки. Репродукция этой чудесной картины украшала гостиную в доме Ромен Роллана в Вильнёве (Швейцария).

Не эта ли картина вдохновила Николая Гумилёва написать блестящее стихотворение « Девушке» :

 
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг…
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на крутую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
 

Я родился под знаком «Девы». Смотрю на картину Чюрлёниса «Дева». Ночь. На поле с цветами стоит Женщина, подняв глаза к звёздам, к «своему» созвездию. О чём она думает, какие страсти навевает ей ночное небо, какие желания?

А сознание, перескакивая через годы, напоминает о давно пережитом… Однажды, в конце 70-х годов, будучи в командировке в Москве, вместе с друзьями попал на совершенно необычную лекцию. Окраина Москвы. Лекция нигде не афишируется. Более того, о ней говорят шёпотом. Название – « Искусство и Космос». Зал на 300 человек переполнен: люди сидят в проходах и стоят вдоль стен. Самодельные пригласительные билеты, за которые нужно платить…

На трибуну вышел высокий парень в свитере, положил перед собой диктофон и начал говорить. Говорил три часа подряд. Было очень тихо. Мне запомнилась показанная лектором картина, где красивая женщина с короной на голове с отрешённым лицом сидит в позе лотоса, сложив ладони вместе. От её головы идут сигналы в Космос. Показ картины сопровождается музыкой, записанной, по словам лектора, из Космоса. Музыка ни на какую не похожа. Впечатление сумасшедшее. Зал замер. Потом было ещё несколько картин, но запомнилась эта…

Пишу эти строки, разложив на диване, на креслах, на полу 32 репродукции картин Чюрлёниса… Я – один. Комната незаметно наполняется еле слышной мелодией, раскачивая меня. Возникают нереальные Желания. Хочется подняться на Большую Гору в тёплой компании с романтиком Чюрленисом.

Подняться на самый верх и сказать:

– Смотри и слушай, почувствуй и напиши!

 
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
От серости гонишь
То в Сказку, то в Космос…
Всё Истину строишь.
То в море, то к звёздам…
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
В шторм в  море не скроешь
Душевных мучений…
Корабль пусть потопишь —
Остались сомненья…
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
Всё в колокол звонишь…
Кого отпеваешь?
Всё ангела просишь…
Грехи нам прощаешь?
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
Ты в небо стреляешь?
Ты звёзды смущаешь!
Ты горы возводишь?
Ты ветер рождаешь!
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
Пусть свечи не тают
Ни в зиму, ни в осень…
Весной пусть стреляют
Апрельские грозы…
Чюрлёнис, Чюрлёнис!
Поёт твоя скрипка
Времён Страдивари…
Уносит Твой Космос
В зазвёздные Дали…
 

ПЕРЕВАЛ СКА3СКИЙ

«Эти снега нас не раз приводили к победам, А иногда приводили от дружбы к любви.» (Ю. Визбор)

Я до сих пор не могу понять, почему, имея возможность выбрать совершенно новый маршрут, я вновь и вновь возвращался к этому сказочному перевалу. Перевал лежал на плече вершины Адай- хох. С него начинался ледник Сказский, и перевал тоже назывался Сказский. Ни один из перевалов я, как правило, не повторял, очень редко ходил дважды, а этот – 3 раза!

Видимо, это было помимо меня, помимо холодного расчёта. Это было что-то необъяснимое… Нет – объяснимое. Это – романтика, живущая постоянно на этом перевале. Я ждал её здесь и находил для себя и для ребят, с которыми я проходил этот перевал. На этом перевале невозможно было без приключений. Его трудно было найти из долины реки Адай-су и непросто спуститься с него на ледник Сказский. Крутой снег во всю ширину склона пересекала зигзагообразная широкая трещина, проходить которую следовало именно там, где был этот злополучный зигзаг…

Альпинист из Мюнхена Герман Хубер, для которого Альпы – родной дом, писал: « Чем менее привлекательным становится стиль нашей жизни, тем сильнее тянет нас к источникам настоящих приключений. В самых разнообразных формах находим мы такие источники в природе, в горах, где раскрываются души и сердца.»

После восхождений на вершины в Альпах я знаю, что найти настоящее приключение здесь довольно трудно. Индустрия альпинизма и туризма, предлагаемый в Альпах комфорт существенно снижает диапазон общения с настоящими горами. Судите сами – хорошие дороги в горных долинах, дешёвые кемпинги с горячим душем и тёплым туалетом, канатные дороги к подножью вершин, к благоустроенным с постелями хижинам, опытный гид, долгосрочный прогноз погоды, вертолёты и т. д. – всё это позволяет при наличии подготовки и желания подниматься на красивые вершины выше 4000 м без особых приключений.

Правда, приключения частично заложены в нас самих: или ты слабый, или сильный, боязливый или храбрый, новичок или асс, эгоист или надёжный друг, циник или романтик…

На Кавказе, Памире, Алтае и Тянь-Шане такого комфорта, как в Альпах, нет. Надежда только на самих себя. Именно из-за того, что там труднее, там больше приключений, романтики. Вот почему все альпинисты мира любили горы в Союзе. Вот почему так популярны сейчас Гималаи.

Я веду большую группу курсантов школы инструкторов горного туризма. Нас 14 человек. После цикла лекций и практических занятий в городе я проверяю своих участников в настоящих горах на настоящих трудностях. Невольно приглядываюсь к каждому из них. Кто сможет быть лидером, сможет впереди группы на крутых скалах и на льду навесить верёвку, пройти опасные трещины на ледниках, переправиться через бурные горные реки? Кого пригласить в более сложный поход?

Вот, например, Валя Борщ, высокий, худой, очень симпатичный парень. Он – математик, программист, любит шутку, смех, песни. Он хороший скалолаз, хорошо бегает. Я поручил ему быть в походе завхозом. Завхоз в группе – вторая величина после руководителя. Валя это понимал, но кормил нас очень специфически, по-своему. В самые трудные дни, когда у нас были переходы через сложные перевалы, он запланировал усиленное питание. В остальные дни – обычное. Но из-за того, что при прохождении трудных перевалов комфортных условий для усиленной еды не было, мы в начале похода питались плохо… Очень быстро разобравшись, что к чему, я своей же властью убрал его подальше от продуктов, объяснив ему принципиальную ошибочность его математической концепции. Тем не менее, он типичный лидер.

Ещё перед отъездом в горы я распределил все перевалы по участникам. Это значит, что каждый под моим контролем будет руководить восхождением группы на «свой» перевал.

Руководить восхождением на перевал Сказский было поручено Вале. Пошли с ним в разведку

– Дима, где перевал? – спрашивает Валя.

– Ищи, Валя. У тебя есть карта и описание перевала.

Хочу, чтобы он сам до всего докопался, понял методы работы с картой в горах.

500 метров несложных скал на подъёме приводят нас к высшей точке перевала. Основная сложность перевала – крутой и опасный спуск с трещинами. Сорваться здесь категорически нельзя. Ещё при подъёме на перевал погода испортилась, пошёл дождик. Прошу Валю, идущего впереди, остановиться, чтобы одеть накидки и не промокнуть окончательно.

– Зачем, Дима? Дождик не сильный, скоро пройдёт. Мы потеряем много времени! Лучше мы это сделаем на перевале!

Несмотря на дождик, идти было не холодно, даже приятно. Тяжёлые рюкзаки грели спину. Я подумал и… согласился, тем более, что до перевала по моим расчётам было уже недалеко…

На перевале открылась, как это обычно бывает, потрясающая горная панорама.

– Вот Адай-хох, пик Кальпер, пик Шульгина, – объясняю ребятам.

Быстро поели традиционный на перевале шоколад. Рассказываю тактику спуска – связываем 2 верёвки, по навешенным перилам все спускаются ниже трещины. Затем я спускаюсь последним с нижней страховкой.

– Первым спускается Валя. Валя, пошёл! Страховка готова!

За суетой приказаний и разъяснений я не успеваю переодеться. Стою в мокрой от дождя рубашке и выдаю ушедшему вниз Вале верёвку. На высоте перевала дождя не бывает – здесь идёт снег. Вот и сейчас пошёл снег с обязательным на перевале ветром. Прошу всех одеться, а сам не могу – руки заняты страховкой. Холодно без рюкзака. Как бы не заболеть. На это я не имею права, ибо руководитель.

Валя снизу кричит, что бергшрунд прошёл. Я отвечаю, что есть ещё 10 метров верёвки, пусть дальше идёт вниз. Наконец, перила натянуты и закреплены сверху и снизу на ледорубах. Отправляю второго парня вниз по перилам. Перила очень длинные, почти 80 метров, но на них больше одного человека садить нельзя, ибо путь не прямой, а зигзагообразный.

Я мёрзну уже не на шутку, но не могу отойти от места закрепления перил. Так надёжней! А идёт только третий участник! Зубы выбивают барабанную дробь. Что делать?

– Следующий! – кричу ребятам.

Что-то нужно придумать, а то заработаю воспаление лёгких. Снег то прекращается, то снова бьёт картечью по моей бедной спине. Но мне нельзя паниковать, на меня смотрят.

– Броня крепка и танки наши быстры, – в отчаянии ору я, лязгая зубами. Вспоминаю про аутогенную тренировку. В городе считал это глупостью и блажью досужих людей. А что, если попробовать?

…Идёт по перилам вниз только шестой участник. Боже, как долго! Я говорю себе :

– Мне совсем не холодно, я не чувствую ни ветра, ни снега!

– Мне не холодно, мне абсолютно не холодно!

– Мои ноги совсем не замёрзли, хоть и мокрые., – твержу я сам себе.

– Мои руки налились теплотой, они не мёрзнут!

– Моя мокрая спина не чувствует ветра и снега!

…Краем глаза смотрю, сколько осталось народа на перевале. Ещё не спустились три человека, в том числе одна девушка. Снова продолжаю свою молитву – причитания :

– Мне тепло, руки и ноги согреваются, спина и грудь тёплые!

С крайним удивлением обнаруживаю, что зубы мои перестали стучать, мне действительно стало не так холодно. Я продолжаю внушать себе :

– Мне жарко, мне очень жарко! Я сгораю от жары в ногах, в руках, по всему телу!

…Идёт последний участник на спуск. Слава богу!

Одеваю рюкзак, пристёгиваю верёвку к себе и медленно начинаю спуск, страхуясь ледорубом…

В 6 часов вечера мы, спустившись с перевала, разбили свои палатки в густом сосновом лесу. Шёл мелкий дождь. Я сидел в накидке у большого костра, пил, обжигаясь, третью кружку чая и вспоминал последнюю песню Юры Визбора, написанную здесь, в Цейском ущелье, на морене Сказского ледника:

 
Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей —
Панацея от наших несчастий.
Мы не верим словам,
Но в альплагере «Цей»
Все мы счастливы были отчасти…