38. В прекрасной Сегилье
Пока сеньор дель Соль улаживал дела в дальней части провинции, в Сегилье оставленные без присмотра подручные, соглядатаи, вольные и невольные помощники разбойника потихоньку приглядывались друг к другу.
Казначей сеньор Мендес по долгу службы нередко заходил в особняк губернатора и отчитывался перед ним о делах финансового ведомства города. Разумеется, не имеющий дворянского звания чиновник не был вправе сидеть в присутствии одного из первых грандов Эспании, зато в людской его ждал роскошный, по меркам простолюдинов, обед. Во время очередного доклада герцог был крайне обеспокоен:
– Любезный, ты, надеюсь, постарался, чтобы на глаза инквизитору не попали сверки цен в накладных с предложениями поставщиков материалов?
– Разумеется, ваша светлость. Не знаю, поручил ли дон Себастьян своим людям составить опись нынешних цен.
– Вот чёрт… с него станется!
– Сейчас инквизиция занялась делом в Талоссо, у сеньора де Суэда нет времени вплотную заняться нашим ремонтом, а дон Бернардо и дополнительную стражу для инквизиции предоставил, и разбойниками занимается. Я слышал, нескольких негодяев недавно взяли с поличным.
– Что им обоим неймётся? У каждого есть своё дело, за которое можно получить заслуженную награду, а они полезли копаться в сметах, отчётах подрядчиков, накладных!
– Не могу знать, ваша светлость, – казначей осторожно пригладил волосы.
Обычно герцог терпеть не мог эту манеру сеньора Мендеса, но сейчас дону Армандо было решительно не до шевелюры одного из своих подчинённых.
– Молодой негодяй должен понимать, при строительстве воруют всегда! Зачем он занялся пустяками?
Прикинув в уме размер «пустяка», сеньор Мендес с самым невинным видом произнёс:
– Ваша светлость, я слышал, замок семьи де Суэда не сможет взять даже армия короля. Наверное, они очень щепетильно относятся к укреплению стен.
– Сегилью тоже не брали! Лет тридцать уже! А сейчас мир!
– Дон Бернардо рассказывал, как обвалилась одна из башен после обстрела, хотя должна была выдержать.
– Ты что себе позволяешь?!
– Помилуйте, ваша светлость, – почтительно поклонился тайно злорадствующий казначей, – я всего лишь вам отвечаю, раз вы оказали мне честь вопросом о причинах рвения коменданта и инквизитора.
– Убирайся! – герцог был крайне зол.
***
Разговор никак не помешал аппетиту сеньора Мендеса, напротив – улучшил его. Заглянув в людскую, чиновник финансового ведомства застал за обедом нескольких высших слуг – экономку, камеристку её светлости – Кончиту, дворецкого и мрачного парня, в котором узнал Роберто – старшего из охранников, нанятых доном Стефано Аседо дель Соль. Присутствующие чинно приветствовали почтенного гостя, равного им по происхождению, но выше по службе.
– Здравствуйте, сеньоры и сеньорита! – казначей всегда держался с прислугой герцога предупредительно, величая их как господ. – Для меня большая честь отобедать в вашей компании.
Слуги ответили вежливыми кивками, а Роберто хмыкнул:
– Что за церемонии?! Прям благородные господа.
– Благородство не только в крови, но и в поступках, – нравоучительно заявил казначей.
– Вот про поступки лучше не надо, – ещё мрачнее ответил парень, исподлобья глянув на сеньора Мендеса.
– Да уж всяко не хуже наши поступки, чем у наших господ, – пробормотал гость, с удовольствием вдыхая запах жаркого, которое лакей щедро положил перед ним на тарелку.
– Что-то вы сегодня не слишком почтительны, сеньор Мендес, – экономка поджала губы. – Как можно сравнивать простолюдинов и высокородных сеньоров?!
– Аппетиты сравнивать можно, – про себя чиновник припомнил аппетиты господ по части воровства из казны.
– Аппетиты… у кого здесь аппетит? – в людскую, не здороваясь, ввалился ещё один персонаж
Доверенный человек губернатора, сеньор Флорес, сразу привлёк внимание необычным для себя видом. Слуги знали его как человека сдержанного, бесстрастного, подозрительного, но теперь с изумлением взирали на раскрасневшееся довольно красивое лицо слуги, в ведении которого были многие тайны.
– Все всё едят: плоть, деньги, души… – заплетающимся языком продолжил сеньор Флорес.
– Вы пьяны! – ахнула экономка.
– Я просплюсь, а вы все безумны!
– Что вы несёте? – рассердился дворецкий.
– Молчи, старый лис! Я про всех здесь всё знаю!
– Это что ещё? – набычился Роберто.
– Ты ладно, ты не герцогу служишь, а сеньору дель Соль, будь он проклят!
Все притихли, ожидая, что Роберто вспылит, но тот лишь усмехнулся.
– Давай-давай, пьяная шкура, выкладывай!
– Всем пить! Я приказываю! – сеньор Флорес потряс бутылкой и велел лакею наполнить бокалы, да и самому присоединиться.
Потрясённые слуги залпом выпили, затем стали во все глаза глядеть на доверенного человека своего господина.
– Ну и ну, – протянул Роберто. – Не думал я, что герцогу служит болтливый пьянчуга, да ещё на такой должности.
– Герцогу, герцогу… – заплетавшимся языком пробормотал сеньор Флорес. – Ладно бы только герцогу или там герцогине, но меня ведь и твой хозяин взял в оборот!
– И что?
– Я не виноват, что я такой, каким меня создал господь!
– Мало ли кто в чём виноват, а прижмут – будешь прыгать, как на сковородке! – фыркнул Роберто, по-прежнему исподлобья глядя на пьяного.
– Прижмут, всех прижмут! – продолжал сеньор Флорес.
– Сеньор, вам бы поспать! – экономка обратилась к бедолаге с неожиданным участием. – Протрезвеете, и всё покажется не так плохо.
– Не так плохо, не так плохо… и так всегда… Я всё знаю! Вы все вот где у меня! – он сжал кулак. – То есть не у меня, а у старикана, чтоб ему провалиться!
Все стихли. Молоденький лакей попятился к двери, но сеньор Флорес на него рявкнул:
– Стоять! Думаешь, вот сейчас вино разлил слугам, потом научишься жонглировать бутылками и бокалами – и допустят к господскому столу, а там тебе и жалование повысят, и горничные позволят за задницы их щипать, а на старости лет выйдешь в дворецкие?
– Сеньор, – юноша испуганно озирался. – Я ничего плохого не думаю.
– Во-о-о-от! Не думаешь, дурень, так и останешься при своих бутылках с бокалами. А для большой должности в этом доме нужно дрянь за душой иметь! Ты хоть раз попадался на воровстве?
– Что вы, сеньор, меня выставили бы в два счёта! А то и в тюрьму…
– А то и в колонии, на галеры… только если бы проявил ловкость, смекалку, украл бы для герцога, подслушал бы полезное что-нибудь, то тебе бы подачку кинули, тюрьмой пригрозили бы и велели дальше ловчить!
– Как можно?
– Можно, дурак молодой, если голова есть, а в ней не солома! Только ты лучше с бутылками оставайся – целее будешь и от дряни не станешь выть по ночам!
Лакей испуганно перекрестился:
– Господи помилуй, мало нам колдовства с жертвоприношением, ещё и оборотни завелись в нашей провинции!
– Дурак. Как есть дурак! – сплюнул на пол сеньор Флорес.
Экономка обняла юношу за плечи и шепнула:
– Мальчик мой, не бойся и не болтай, сеньор напился, служба тяжёлая у него, вот и несёт что ни попадя. Выпей с нами вина, а потом поспи.
– Добрая вы женщина, мудрая! – не унимался доверенный человек герцога. – А я и про вас знаю! Вы красоткой были, и всё было при вас, кроме того, что отняли.
– Что ты мелешь? – пожилая женщина взбеленилась. – Я всю жизнь блюла… – она вдруг запнулась, а сеньор Флорес хихикнул.
– Ладно уж, что при своих стесняться, вам ещё повезло. Герцог не скуп.
– Вы! Ненавижу! – почтенную женщину было не узнать, так перекосилось от гнева её лицо.
Сжав кулаки, экономка хотела выкрикнуть резкость, но тут ей на глаза попалась притихшая за столом после двух бокалов вина Кончита.
– Радуешься, что я не без греха? А я знаю, что твой любовник – не дон Альфонсо!
Камеристка выпрямилась во весь рост.
– Не дон! И что? Тут кто-нибудь есть без секрета?
– От меня нет секретов! – высокопарно воскликнул сеньор Флорес, сдёрнув со стола скатерть и замотавшись в неё на манер античной тоги. – У тебя не только любовник, но и ребёнок.
– Да! – отчаянно выкрикнула Кончита. – Меня изнасиловали наш молодой сеньор и два его лакея, вот и получился ребёнок. А тебе, старая кошка, глаза выцарапаю, если станешь плохо о нём говорить!
Пожилая женщина села на пол и всхлипнула.
– Хоть есть ребёнок… Лучше бы у меня был твой секрет!
Сеньор Мендес сочувственно посмотрел на Кончиту, подумав: может быть, та же беда случилась во время войны с его матерью, никогда не говорившей о его отце. Казначей сумел в общем безумии сохранить ясную голову, что, несмотря на опьянение, заметил сеньор Флорес:
– Вынюхиваете, мытарь, думаете, здесь самый чистенький?
– При моей должности? Господь с вами, сеньор! – чиновник спокойно пригладил свою шевелюру.
– А вы вор! Все у вас воры! И здесь воры! И твой хозяин, – сеньор Флорес выразительно посмотрел на Роберто. – Ворюга!
– Если бы только вор, – проворчал Роберто, хоть и выпил немного.
– Богохульник, изменник? – озадачился сеньор Флорес.
– Нет, здесь он чист, – хмыкнул подручный.
– Жаль… – вздохнул затеявший пьяный спор мужчина. – Тогда бы им инквизиция занялась.
– Нынче в Сегилье инквизитор не такой, как обычно, – протянул сеньор Мендес.
В голове казначея зародились смутные мысли о том, что раз уж дон Себастьян де Суэда ищет измену в воровстве при строительстве и ремонте городских укреплений, то он может заняться и грехами сеньора дель Соль, которых чиновник не знал в точности, но прикинул размер богатства дона Стефано, намного превышающий известные налоговому ведомству источники.
– Эх, Роберто… – Кончита вздохнула и обняла любовника. – Я и представить боюсь, что за человек, которому ты служишь.
– Служу да и выслужу, что тут говорить.
– Погубишь себя своей службой.
– Всё равно пропадать.
– Зачем пропадать? Пусть лучше он пропадёт.
– Ты что, женщина, мелешь? – Роберто сбросил с себя руки служанки. – Хочешь, чтоб я продал его? Не бывать тому! Грехов мне не отмолить уж, а не предатель я!
– Дурень ты… – Кончиту уже развезло. – Доверяет он, что ли, тебе, чтобы ты его мог предать?
Подручный главаря разбойничьей банды промолчал. Несмотря на примитивность своей натуры, Роберто был самолюбив и глубоко уязвлён тем, что дон Стефано всегда напоминал – держит его на крючке не только щедрой долей в преступных доходах, но и жизнью матери.
– Кто у нас ещё тут? – сеньор Флорес, не снимая с себя скатерти, огляделся и уставился на дворецкого.
– Не надо, сеньор! – старик в ужасе замахал на него руками. – Я к вам со всем уважением…
– Тогда выпей со мной!
– Но у меня…
– Ты меня уважаешь?
– Конечно, сеньор!
– Пей!
Старик с горестной миной на лице отхлебнул и жалостливо посмотрел на вдрызг пьяного доверенного слугу своего господина, соизволившего смилостивиться:
– Ладно уж, помолчу. А то… знают двое – знает свинья!
Охватившее людскую пьяное возбуждение стало стихать. Сеньор Флорес повалился на стол и захрапел, дворецкий вздохнул, экономка успокоила молоденького лакея, уговорив его позабыть случившееся безобразие.
Выйдя из герцогского особняка, казначей постарался обдумать увиденное и услышанное. Связываться с начинающим сходить с ума сеньором Флоресом он не решился. От старых тайн дворецкого и экономки наверняка не было пользы. Действительно интересным молодому чиновнику показался подручный дона Стефано – Роберто – и явно сожительствующая с ним Кончита.
Направившись в здание своего ведомства, сеньор Мендес остановился на полпути и несколько минут стоял, глядя перед собой. Сегодня он много наблюдал, обдумывал, делал выводы. Главное – всей душой ощутил, что не один отчаянно ненавидит дона Стефано Аседо дель Соль.
39. Человечье стадо
Ближайшая к Хетафе таверна с постоялым двором располагалась в часе поездки верхом. Прежде чем лечь в кровать убогой комнаты, дон Стефано приказал слуге утром съездить в окаянное селение и привезти соглядатая к тому времени, как сеньор намеревался позавтракать. Скачка не то чтобы успокоила, но вернула здравомыслие до такой степени, что разбойник решил ничего не слушать и не предпринимать на пустой желудок.
Мысль восстановить душевное равновесие была хороша, но разумным намерениям помешали клопы. Oбеспечить сносное расположение духа не удалось и после завтрака, к слову сказать, отвратительного. Прогнав хозяина и посетителей из общего зала, будучи злее чёрта, кабальеро выслушал соглядатая из Хетафе.
– Сеньор, в селении давно говорили, что вы примериваетесь, как ловчее сорвать цветочек в саду их идальго.
– Знаю! О вчерашнем что?
– Говорят, идальго прознал – вы очень дурной человек, поэтому дочь вам он даже в законные жёны не отдаёт.
«Слуга услышал и проболтался?» – даже взвинченный до желания разгромить всё Хетафе дон Стефано не подозревал сеньора Рамиреса в распространении слухов. Однако оказалось гораздо обиднее:
– Так вы прямо на улице кланялись сеньорите, будто принцессе, а потом бегом к отцу её. Свататься, ясное дело. Выскочили из их дома презлющий и вон из Хетафе. Tут думать нечего – отказал вам идальго, а с чего он богатому сеньору откажет?
Дон Стефано со всей своей недюжинной силы ударил кулаком по столу, не выдержавшему испытания, схватил кривоногий табурет и швырнул его об стену, заехал в ухо вбежавшему на шум хозяину таверны и взревел:
– Коня!
– Сеньор… – жалобно пролепетал с пола несчастный хозяин, боявшийся остаться без выручки больше, чем без головы.
Бросив побитому деньги, кабальеро выскочил из таверны и помчался в Tагону.
Дон Стефано, не собираясь мириться с отказом, первым делом решил позаботиться, чтобы идальго не смог увезти дочь из Хетафе. Раз отставной лейтенант догадывается о тайной стороне жизни сеньора дель Соль, то без охраны он Инес никуда не отправит. Попытается провести дочь тайными тропами в знакомых горах? После того, как дон Стефано занялся контрабандной перевозкой льна в Тагону, его банда пополнилась несколькими местными сорвиголовами – пусть они пошастают по округе с мрачными рожами, так что никто из Хетафе в горы поодиночке или по двое-трое не пойдёт. Сеньор Рамирес постарается найти серьёзную охрану для своей дочери, и это тот случай, когда, при всей своей гордости, идальго воспользуется дружбой с доном Бернардо Альмейда. Помощь коменданта крепости Сегильи следует пресечь в городе, благо сейчас городской страже решительно не до Хетафе.
Поразмыслив, кабальеро нашёл ещё один способ, которым сеньор Рамирес мог обеспечить безопасный переезд дочери: попросить алькальда Тагоны отрядить местных стражников. Возможно, на это хватит сбережений идальго. Алькальдом дон Стефано решил заняться лично и через пару часов после своего скверного завтрака входил в ратушу Тагоны.
– Сеньор Энрикес, добрый день! – кабальеро был настолько приветлив, насколько мог, обращаясь к простолюдину, даром что занимавшему важную должность.
– Добрый день, дон Стефано! – поднялся ему навстречу алькальд. – Чем обязан чести вас видеть?
– Да вот, возвращаюсь в Сегилью, решил завернуть в Тагону по дороге из Хетафе.
– Надеюсь, сеньор Рамирес и сеньорита Инес в добром здравии.
– В превосходном! Скоро вновь их увижу, наверное, через пару недель, самое позднее – через месяц.
– Вот как… – алькальд старался не выдавать своих чувств, но посетитель с самого начала заметил его недоверчивость и напряжение.
– Да, думаю, тогда и о помолвке объявим.
– Вы обручились с сеньоритой Инес?
– Пока только попросил её руки. Девушка очень юна, моё предложение стало для неё неожиданным. Мы договорились с сеньором Рамиресом дать сеньорите время освоиться с мыслью о браке и подумать о нём, – дон Стефано считал, что привирает не так уж и сильно. – О чём хотел вам сказать – в провинции неспокойно. Я пришлю в Хетафе своих людей, от греха подальше. Уверен, идальго достаточно здравого смысла в ближайшее время не покидать родное селение, тем более с дочерью. Вашим же стражникам довольно хлопот. Вам, кстати, за дорогой из Тагоны в Хетафе следить не нужно.
– Разумеется, дон Стефано, – сеньор Энрикес старался держаться уверенно, сам не понимая, почему благопристойные и лестные для Рамиресов слова посетителя бросают его в холод.
– Отлично, алькальд! Вы занимаете должность, подходящую дворянину, от вас зависит, сумеете ли вы заслужить пропуск в благородное сословие.
– Я стараюсь достойно исполнять свои обязанности, насколько хватает моих скромных сил.
Посетитель немного помедлил, размышляя, следует ли увеличить давление на этого простолюдина. Долгий опыт подсказывал: бывший торговец умён и не лишён мужества. Дон Стефано решил выложить козырь.
– Надеюсь, когда – это ещё не утверждено, но ожидается в ближайшее время – я займу должность королевского ревизора, смогу убедиться в вашей добросовестности при исполнении своих обязанностей. До свидания.
Ответив на поклон сеньора Энрикеса лёгким кивком, кабальеро оставил кабинет. Настроение разбойника понемногу начало улучшаться.
Оставшийся в одиночестве алькальд, чувствуя себя трусом, повторил вслух слова, которые не так давно сказал благородному идальго:
– Я не стану в этом участвовать!
***
В Сегилье дон Стефано хотел развеяться, но все женщины для него будто выцвели. Решив посетить жемчужину своей коллекции – герцогиню де Медина – кабальеро прежде занялся делами. Он узнал, что дон Бернардо погружён в расследование разбоя, изучение документов на ремонт, при этом не оставляя своих обязанностей коменданта, которые не может доверить назначенному заместителем только благодаря родству с герцогом капитану дону Альфонсо Альваресу. Инквизитор в Талоссо арестовал ведьму и колдуна, но медлит с предъявлением обвинения.
Обеспокоенный непредсказуемостью молодого де Суэда, сеньор дель Соль как можно скорее навестил губернатора.
Его светлость встретил гостя благожелательно.
– Я ждал вас чуть позже, голубчик, две недели ещё не прошли. Неужели красотка разочаровала?
– Дон Армандо, поверьте, я не столь легкомыслен и занимался отнюдь не интрижкой, – с праведным видом произнёс дон Стефано.
– Невесту, что ли, присмотрели в провинции?
Проглотив несколько ругательств, кабальеро посмел уклониться от прямого ответа:
– Прошу прощения, ваша светлость, помолвка ещё не состоялась.
– Ладно, это меня не касается, – герцог махнул рукой. – Я доверяю вашей осмотрительности в вопросе женитьбы.
Выдохнув, будущий королевский ревизор перешёл к делу:
– Надеюсь, колдовство отвлекло инквизицию от ремонта.
– Пока тихо. Зато сам инквизитор привлёк наших дам так, что у мужей и отцов кругом идёт голова, торговцы тканями сбились с ног, портные не разгибают спины, а ювелиры ставят свечки за здравие святого суда и заодно семьи де Суэда!
– Но… – забыв о приличиях, кабальеро выпучил глаза. – Это же непристойно!
– Поживите с моё, голубчик, и не такое увидите, – вздохнул его светлость. – Сначала одна обронила «Как он красив!», затем другая «Восхитительный фехтовальщик!», вроде бы ни о чём, но потом всплыло, что в бытность дона Себастьяна на военной службе не он бегал за женщинами, а дамы за ним. Любовниц менял как перчатки, не утруждаясь ухаживаниями, единственное – не трогал ни жён, ни дочерей тех, с кем был в дружбе. То ли женщины ему надоели, то ли военная служба в мирное время, но с тех пор, как дон Себастьян поступил на службу святому суду, ведёт себя по-монашески. А сегильские курицы спорят между собой, кому удастся добиться его внимания.
– Это теперь так называется… – хмыкнул дон Стефано, найдя историю очень забавной.
– Свести бы его с какой-нибудь женщиной, сбавил бы пыл в своих ненужных расследованиях. Ещё лучше – женить и отправить обратно на военную службу.
– Думаете, удастся отвратить кабальеро от духовной карьеры?
– Кто знает… великий инквизитор и мой старинный друг дон Рикардо уговаривать умеет, но и подшучивать над людьми – тоже. Мне написал: если дон Себастьян не найдёт в моих делах злоупотреблений, то это станет лучшим свидетельством моей честности на посту губернатора. Зараза!
Сделав вывод, что его светлость крайне обижен на своего грозного для всей Эспании друга, дон Стефано продолжил беседу:
– Я слышал и наблюдал поклонение первой красавице, но первому красавцу – впервые.
– Избалованы наши женщины, вот и маются дурью, – хмыкнул герцог. – Да пусть их. Больше развлекаются, меньше всерьёз изменяют.
– Вы так думаете?
– Ну да. У меня меньше доверия тихоням и серым мышкам, чем красавицам, купающимся в преклонении и упоённым созерцанием своего совершенства.
Гость почтительно кивал, про себя вспоминая выкрутасы прекрасной жены герцога в постели, и продолжал слушать воспоминания.
– Я всякое видел, а во время войны вверх дном оказалось даже поклонение дамам. Обычно ведь как – первой красавицей прослывает девица, конечно, хорошенькая, но чтоб из ряда вон – как придётся. Кабальеро куда благоразумнее дам, даже в этой дури вселенской расчётов не забывают. Деньги, титул и должность отца или супруга – главные черты первой красавицы, а не блеск глаз и безупречность носа или осанки. Для незамужней – понятно, надеются на выгодный брак. Женихи поплоше стараются кто внешностью, кто болтовнёй выставить свою персону перед одуревшей девчонкой в выгодном свете и оттеснить солидных кандидатов.
– А для замужней?
– Через пару дней после очередного мадригала в честь моей герцогини я получаю прошение о назначении на должность, пенсии, просьбу о поддержке в суде… – ухмыльнулся старый вельможа. – Впрочем, влюблённые болваны тоже встречаются – моя донья Мария и вправду красавица.
В представлении его светлости, супруга была неплохим приобретением в его коллекцию, хотя и не столь ценным, как знаменитая солонка Селлини. Впрочем, разочарование дона Армандо оказалось значительней: с главной задачей – родить наследника – герцогиня за три года не справилась.
– Что же было вверх дном? – дон Стефано переспрашивал не только из вежливости, его всегда живо интересовали нравы родного города.
– Представляете, первой красавицей объявили простолюдинку, ладно бы хоть богачку!
– Должно быть, что-то выдающееся? – подался вперед гость.
– Бросьте, красота – дело вкуса, все сами по себе никогда не выберут одну и ту же, даже если это моя герцогиня, а вот один за одним…
– Кто же стал первым? Ваша светлость, не вы ли?
– Вот ещё! Я и юнцом был не настолько болван, а в те годы – уже не юнец. Какой-то прощелыга стишки посвятил дочке травницы, она ещё и за ранеными ухаживала, там пошло-поехало. Раненым, знаете, любое смазливое личико видится ангелом. Девчонка оказалась трусихой, прятаться стала, на улицу без вуали не выходила – тут кабальеро совсем распалились, придумывали кто во что горазд как поближе её рассмотреть.
– И это во время войны?
– Было затишье незадолго перед последними битвами с франками. В Сегилью в отпуска приезжали те, кто родом из нашей провинции. Командующий двух зайцев бил – и отдохнуть позволял, и укрепил гарнизон на случай нападения мовров, но те уже выдохлись. Вот офицеры и развлекались, особенно выздоравливающие.
– Забавно. Вы эту девицу хорошо рассмотрели?
– А как же! Ещё до этих дурацких стишков заходил в госпиталь и заметил. Ничего, кстати, особенного.
– Но заметили?
– Ну… всё-таки травница, их многих знали в лицо, – дон Армандо засмеялся. – Забавно. Я о ней давно позабыл, а вот заговорили – и вижу как наяву. У девушки было очень живое лицо, выражение поменялось несколько раз за то время, что я смотрел на неё. И профиль недурен, хотя лоб низковат.
– Долго смотрели?
– Ехидничаете, голубчик? Ладно, я не сержусь.
– Чем же закончилась история первой красавицы военных лет?
– Ничем.
– На должность назначили даму или девицу по прежним благоразумным обычаям? – позволил себе пошутить дон Стефано.
– Само собой, когда эта уехала.
– Просто так взяла и уехала? – кабальеро скабрезно улыбнулся.
– Замуж вышла за кого-то не из Сегильи. Ей пророчили брак с кем-нибудь из потерявших голову аристократов, дамы – позор или монастырь, а лучше и то и другое. Но скромница всех удивила – нашла себе обыкновенного мужа, хотя офицера. Из тех, что одно название – дворянин. Я не знал его, значит, он не был богат или знатен.
– О нём, наверное, говорили по поводу свадьбы.
– Наверное, – безразличным тоном ответил герцог. – Что-то вроде: у него за душой только храбрость и острый язык. А может, это и не о нём. Какая разница, кто попался в ловушку? Если понадобилось одному, то ломятся все. Люди – то ещё стадо.
– Не все умеют пользоваться удачей.
– И не говорите, голубчик. Да хоть та девица, будь поумнее и посмелее, могла с толком использовать свою случайную славу. Её муж тоже глупец, в те годы офицер даже из голодранцев мог жениться повыгоднее.
– С вашего позволения, дон Армандо, вернёмся к насущным заботам человечьего стада.
– Не отрастите себе слишком длинный язык, голубчик, – обронил герцог с тем благодушием, от которого собеседника бросало в жар и холод попеременно. – Не повторяйте за мной, если я вздумал поговорить с вами свободно. Уже видите себя королевским ревизором? Должность не сделает вас равным мне.
– Боже упаси, ваша светлость! – вскочил кабальеро и почтительно поклонился, догадываясь – губернатор теперь не упустит повода подчеркнуть своё превосходство,
– Ладно! – удовлетворённый герцог махнул рукой, указывая на кресло. – Вам достаточно помнить, что гранды стоят над другими дворянами почти как идальго над простолюдинами.
Дон Стефано подобострастно кивнул, хотя чувствовал себя глубоко уязвлённым, но продолжал молча слушать.
– Я многое вам позволял, пока вы были полезны моему племяннику, а меня развлекали, но с королевского ревизора спрос будет иной. Кстати, с женщинами поаккуратнее, чтоб без скандалов…
Герцог назвал имена светских любовниц дона Стефано, с которыми тот путался последний год, кроме доньи Марии, и добавил:
– …Вы благоразумно наставляли рога отъявленным болванам, жёны которых почти не скрывают своих развлечений, а если добивались успеха поинтереснее, то не хвастались. Правильный выбор для свободного светского человека, но после поступления на королевскую службу ваша семейная жизнь должна стать безупречной. Зная вас, выбор супруги я оставляю на ваше усмотрение и категорически требую – после женитьбы никаких явных интрижек. Понимаю, порядочная женщина в постели вам радости не доставит, от неё требуется благопристойность, наружный блеск и потомство, так что утешение ищите с простолюдинками, лучше всего – с дорогими куртизанками, которые умеют держать язык за зубами и не наградят вас ни бастардом, ни дурной болезнью. Всё на сегодня. Ступайте, – его светлость завершил разговор, без церемоний отдавая приказ будущему должностному лицу, обязанному блюсти интересы короны, даже если они идут вразрез с интересами губернатора.