В один прекрасный день, – лет десять назад, – Олесе вдруг неожиданно, ни с того, ни с сего, соизволил позвонить ее братец Александр. Получилось так, что на тот момент они не общались с ним уже лет пять, – или даже больше. Вообще. Причем, нет, как раз с ним-то Олеся и не ругалась, как это ни странно, – в отличие от всех остальных. Просто сначала она перестала общаться с мамой, потом мама приложила все усилия для того, чтобы рассорить ее с женой брата – Анной, с которой они на тот момент даже, можно сказать, дружили. Но мамочка подобного терпеть не стала, поэтому, после пары искусственно спровоцированных ею конфликтов, от общения с Анной тоже пришлось отказаться. И, одновременно с этим, братец тоже деликатно исчез из Олесиной жизни.

Она по этому поводу шибко не переживала. Признаться честно, она, скорее, не находила бы себе места, если бы этого не произошло. Олеся с братом всегда были совершенно чужими людьми, и, поскольку лицемерить она никогда не умела, то сейчас, во взрослом возрасте, можно сказать, скинув оковы многолетнего семейного рабства, Олеся не готова была даже чисто внешне поддерживать хоть какие-то зачатки отношений между ними.

Итак, примерно лет пять Олеся о нем практически ничего и не слышала. За все это время они пару раз случайно встречались на улице, – ведь жили-то они все в соседних домах, – и обменивались дежурным приветствием. Не больше и не меньше.

И вдруг однажды, уже ближе к вечеру, Саша ей позвонил. Олеся еще удивилась тому, что он вообще помнит номер ее телефона… И после весьма дружелюбного приветствия, включающего: “Привет, сестрёнка, ну, как у вас дела, как хоть вы поживаете-то, давно не виделись!..” – Саша начинает толкать ей какую-то суперфантастическую, а потому совершенно неправдоподобную идею о том, что им просто необходимо снова начать общаться между собой. Неправдоподобную – потому, что, даже в детстве, живя в одной квартире, они вообще не общались… Но теперь, мол, когда они оба с Олесей давно уже стали взрослыми людьми, им больше нечего делить, – так почему бы им не позабыть все детские обиды, не зарыть топор войны и не начать дружить?..

Сказать, что Олеся была удивлена и ошарашена этими его словами, – это не сказать вообще ничего… В принципе, глядя правде в глаза, никаких детских обид конкретно на него у нее давно уже не было. Как-то так уж получилось, что они тоже давно уже канули в прошлое, – остались навечно в том несчастливом времени, когда у Олеси еще была семья. Ну, или, по крайней мере, когда она еще наивно, но искренне полагала, что она у нее есть.

За прошедшие годы у Олеси была возможность неоднократно переосмыслить сложившуюся ситуацию. И она даже пришла к выводу, что ее братец сам по себе изначально был не так уж и плох. Атмосферу всеобщей ненависти в их семье зачем-то создала и поддерживала их дорогая мамочка. А Саша, по сути, был такой же жертвой обстоятельств. Просто, в его случае, эти обстоятельства сложились в его пользу. А в случае с Олесей – они изначально были против нее. Вот и все.

Так что, да, теплых отношений у нее с братом никогда не было и быть не могло, но и зла она на него больше не держала. Просто вышло так, что родной, вроде бы, человек был для нее совершенно чужим. Но вот, спустя годы, он сам первый позвонил. И предложил возобновить общения. И Олеся ответила, что, в принципе, готова попробовать. Потому что, действительно, смешно, наверное, в тридцать пять лет вспоминать о том, кто, кого и как обзывал в детстве…

Правда, в разговоре очень быстро выяснилось, что все не так-то и просто на самом деле. И подружиться с Олесей братик захотел не от каких-то там проснувшихся вдруг чувств и эмоций, – и даже не по собственной инициативе. А впрочем, это было даже и не удивительно. Чего она еще от него ожидала?..

На тот момент Олесин братик уже лет десять был счастливо женат и обзавелся двумя чудесными детками. И, в принципе, несмотря на постоянное недовольство их общей мамочки его неподходящей женой, он вполне мог похвастаться образцово-показательной семьей. До недавнего времени.

Потому что не так давно у его супруги капитально поехала крыша. Иначе это назвать было невозможно.

История получилась совершенно незамысловатая. Его жене, Анне, видите ли, за столько лет брака их семейные отношения стали казаться скучными, пресными и неинтересными. А ее тонкая душа желала романтики, страсти, – или чего-то там еще в том же духе… И она нашла для себя отдушину в этом тоскливом безрадостном мире.

Анна на каком-то сайте в интернете познакомилась с неженатым молоденьким мальчиком. И они, что называется, нашли друг друга, потому что их, типа, накрыла пылкая любовь. Причем, пока что чисто платоническая, по переписке, так как лично они еще даже и не встречались. Но в этих отношениях она обрела и любовь, и страсть, и романтику, – то есть, все то, чего ей так давно не хватало в супружеской жизни. И у них – по переписке!.. – все зашло уже так далеко, что они оба пришли к выводу, что жить больше не могут друг без друга. И он уже готов был принять ее с двумя детьми в придачу, и она почти решилась бросить опостылевшего мужа и отправиться на поиски своего женского счастья…

Раскрылось все это как-то совершенно глупо. То ли Анна страничку на сайте забыла закрыть, то ли еще что… Саша прочитал ее переписку. Был жуткий скандал; Олесин братец обвинил жену в неверности и пригрозил разводом. Анна вопила, что была несчастна с ним, а теперь нашла любовь всей своей жизни и немедленно уходит к нему. Дети плакали. Анина мама почему-то переживала из-за того, что зять, оставшись один, немедленно сопьется… С чего такие мысли у нее вообще зародились, было совершенно непонятно, потому что Саша никогда, в принципе, не был любителем выпить… Очевидно, так просто было принято, по ее понятиям… А Сашины собственные добрые, чудесные и любящие родители возмущенно подначивали сына немедленно изгнать изменницу и никогда не прощать…

В общем, сумасшедший дом. Вселенский апокалипсис в отдельно взятой квартире…

Со своими мозгами у Олесиного братца всегда было не густо, и, очевидно, за прошедшие годы в этом плане мало, что изменилось. Поэтому он, как и всегда, покорно пошел на поводу у своей мамочки, кричащей о том, что измену нельзя прощать ни в коем случае, и он немедленно должен – просто обязан!.. – подать на развод.

Ну, что ж, – сказано – сделано!.. И Саша с позором выгнал из дома жену с двумя малолетними детьми. Анна гордо ушла, громко хлопнув дверью, с криками о том, как она счастлива, что, наконец-то, сможет найти свое счастье. В общем, семейный апокалипсис разросся до весьма угрожающих масштабов…

А дальше все пошло немного не по плану. Саша так и не понял до конца, почему, – но ушла Анна вовсе даже и не к своему молодому человеку, а к маме. Похоже было на то, что, оказавшись перед фактом, ее возлюбленный на самом деле по какой-то причине оказался не готов принять ее. Потому что после этого все разговоры о большой любви и женском счастье как-то резко прекратились, и начались стенания на тему того, почему и за что Саша вдруг так жестоко ее выгнал?..

Анна, якобы, не могла теперь этого понять, потому что ни в чем она перед мужем на самом деле не виновата. Она же не изменяла ему на самом деле; у нее не было реального любовника, с которым она встречалась бы тайком, нарушая супружескую верность… Ну, а то, что она общалась с мальчиком на сайте, – это же не серьезно!.. Это и не измена на самом деле, а так, ерунда, глупость… Она просто шутила от безделья… А Саша все как-то странно воспринял…

В общем, получилось так, что из коварной изменницы она как-то чуть ли не на глазах переквалифицировалась в жертву, которую муж-самодур просто так, – ни за что, ни про что, – выгнал из дома. Да еще и с малолетними детками, которые теперь страдают и плачут…

Олеся ни на миг даже и не усомнилась в том, что все, что случилось с ними, произошло конкретно с подачи их дорогой мамули. Та Аньку всегда на дух не переносила. Годами спала и видела, как они с Сашей расстаются. И, разумеется, только лишь услышав о том, что Анька чуть было не изменила ее сыну, – по крайней мере, мысленно она, разумеется, давно уже была к этому готова, – мамуля быстренько подсуетилась и настропалила Сашку немедленно выгнать ее. И все это, разумеется, под весьма благовидным предлогом, что такая непорядочная женщина им в семье не нужна.

А детки… Да бог с ними, с детками… Еще народятся, наверное. От хорошей порядочной жены…

И сразу же после этого мамочка зачем-то уговорила Олесиного братца позвонить блудной сестре и помириться с ней. И не имеет значения тот факт, что он не вспоминал о ней много лет и при этом как-то прекрасно обходился без общения с ней… Но мама сумела доходчиво объяснить Александру, что для него наступили трудные времена, и ему сейчас просто необходима поддержка, – а кто сможет поддержать его лучше родной сестры?.. Вот под это дело она, глядишь, еще и пригодится…

Получилось так, что в тот день Олеся с братом впервые за всю свою жизнь смогли поговорить по-человечески. И, признаться честно, мнение Олеси о нем отнюдь не изменилось в лучшую сторону. Откровенно говоря, ей было очень неприятно слушать то, что Саша рассказывал о своей жене, – теперь уже, наверное, бывшей… Но, хотя Олеся никогда и не питала к Аньке особой любви, – ей казалось, что все это достаточно мерзко и низко, когда мужчина говорит о своей женщине такие вещи.

Дело в том, что Анна у них была девушкой просто ну нереально крупной. Так было не всегда. На момент свадьбы, десять лет назад, у нее из-под короткой юбчонки торчали настолько обтянутые кожей худые ножки-палочки, что хотелось просто обнять и плакать… Но после первые же родов Анна очень сильно поправилась, а после вторых ее вообще разнесло до невероятных размеров. Кто бы только мог подумать…

Олеся никогда не понимала, как можно было запустить себя до такой степени, – но ее одобрение или осуждение никого, разумеется, не интересовало, поэтому Олеся деликатно держала все свои мысли при себе, – даже на тот момент, когда они еще общались. Но, на самом деле, она же не знала доподлинно, что в действительности является причиной Анькиной пугающей полноты. Возможно, она просто-напросто много кушает и не желает – или не может – себе ни в чем отказывать. Но также существовала вполне реальная вероятность, что Анькин хороший аппетит здесь вообще ни при чем, и у нее имеются какие-либо серьезные эндокринные нарушения, из-за которых у нее полностью сбит обмен веществ. Олеся вполне допускала нечто подобное, потому что у каждого человека могут быть свои проблемы со здоровьем, о которых не знают окружающие. Поэтому Олеся никогда на самом деле даже в душе не осуждала Аньку, хотя сама и не понимала, почему та не пытается хоть как-то привести себя в порядок.

В конце концов, даже если у человека имеются проблемы со здоровьем, то ему тем более давно уже пора было бы обратиться к врачу. Ей же самой тяжело было так жить… А немного спорта – или хотя бы более подвижного образа жизни – вообще никому не помешает… Но Олеся еще с былых времен знала, что к спорту Анька относится с глубочайшим презрением.

Ну, что ж, – в конце концов, это ее выбор.

Но при этом Олеся и раньше догадывалась, что ее худосочный братец, – у которого всегда в чем только душонка держалась, по словам их восторженной мамочки, – наверное, не слишком рад тому, что его некогда такая тощая невеста увеличилась в объемах, наверное, раза в три. Опять же, Олесе было неведомо, какие разговоры на эту тему у них происходили раньше, до расставания. Устраивала ли Сашу фигура его жены, ведь не секрет, что многим мужчинам даже нравятся полные женщины, – или же он и ранее предъявлял к ней какие-то претензии по поводу ее внешнего вида и требовал худеть?.. Как она сама относится к своему избыточному весу, – может быть, она чувствует себя в нем совершенно комфортно, а возможно, давно пытается бороться с ним и переживает?.. Олеся не знала всего этого, – да и не хотела знать, если честно. Это была их жизнь и их семья. И ей вовсе даже не хотелось погружаться в их проблемы.

Поэтому, признаться честно, Олесе было очень неприятно, когда братец стал рассказывать ей, – посмотрим правде в глаза, совершенно постороннему человеку, – о том, что растолстевшая, как свинья, Анька ему противна, как женщина. Он испытывает омерзение при мысли о том, чтобы лечь с ней в одну постель, его тошнит, стоит ему только представить все остальное… Разве можно хотеть такую образину?.. Разве можно желать что-то иметь с ней?..

Олесю реально покоробило от того, что братец, во-первых, вообще обсуждает подобные темы с другими людьми, – в том числе, наверняка, и со своими родителями, которые с удовольствием поперемывают косточки нелюбимой невестке и поваляют ее в грязи… Интимная жизнь, – полагала Олеся, – на то и названа именно так, поскольку посторонним людям знать о ней вообще ничего не следует… А во-вторых, до Олеси вообще не доходило, как можно так унижать человека, с которым ты живешь?.. Ну, или жил, – буквально до недавнего времени…

Да, вне всякого сомнения, она растолстела до неимоверности, – но ты только сейчас заметил это, спустя десять лет совместной жизни?.. Да, вполне возможно, у вас из-за этого возникли проблемы, – в том числе, и в интимной сфере, – такое бывает сплошь и рядом, – но разве они у вас возникли только сегодня?.. Как бы то ни было, – но ты много лет прожил с этим человеком, ты воспитывал вместе с ним двоих общих детей, которых она, кстати, и родила!.. Ну, какой бы она ни была на самом деле, – неужели она не заслуживает хоть каплю уважения уже только за это?.. Зачем же ее оскорблять за глаза, зачем втаптывать в грязь перед посторонними?.. А Олеся всегда считала, что в том, что касается интимных подробностей, родственники – это вовсе не близкие люди. По своему собственному опыту она могла сказать, что родственники в такой ситуации – это посторонние вдвойне…

В общем, после этого разговора с дорогим братцем у Олеси такая неприятная оскомина осталась на душе… И она втайне не могла не порадоваться тому, что живет одна, и никто вот так за глаза не обливает ее грязью…

Братец торжествующе похвастался, что его родители оба, – правда, к счастью, по отдельности, – празднуют его освобождение. Здорово, – что уж тут еще можно сказать… Семья Александра тогда еще жила в одной квартире с его отцом, который теперь чуть ли не танцевал от радости и с удовольствием рассуждал о том, как прекрасно и дружно заживут они теперь вдвоем, без проклятущей Аньки, которая им всем жизнь испортила… Деток будут забирать на все выходные, – а могут и вообще их у нее отсудить, ведь этой стерве и шлюхе они будут не нужны… А самое главное – что ее поблизости больше не будет…

Мама Александра на радостях благодарила Господа за помощь и в промежутках между танцами не забывала еще усерднее молиться. Ведь теперь, когда ее сынуля избавился, наконец-то, от недостойной падшей женщины, Господь должен быть милосердным к нему и прислать-таки ему хорошую спутницу жизни, чтобы он, – сынуля, то есть, – понял, наконец-то, что такое любовь…

Добрые и заботливые родители предпочти благополучно забыть о том, что вообще-то до сего дня их сын вполне благополучно жил со своей семьей и был, кстати, вполне счастлив в этом неудачном на их взгляд браке. И уж, тем более, вообще никто не считал нужным вспоминать о том, что, в случае развода, двое детей, привыкших жить в полной семье с обоими родителями и искренне считавших, что мамочка с папочкой счастливы и любят друг друга, останутся без отца…

При всем этом, несмотря на оскорбительные эпитеты и нелицеприятные замечания в адрес своей жены, – теперь уже, возможно, бывшей, – вопреки торжествующим и отплясывающим лезгинку родителям, особой радости в голосе братца Олеся не уловила. Зато четко различила сквозившую в нем тоску, печаль и обреченность. Из чего она, разумеется, сразу же сделала вывод, что, несмотря на всю эту внешнюю браваду, показную бодрость и напускное бахвальство, чувствует братец себя не ахти, как хорошо, и расставанию с опостылевшей, якобы, супругой на самом деле не шибко рад.

Олеся даже не знала, что тут сыграло большую роль. Может быть, Александр, несмотря ни на что, все еще любил свою Аньку. Может быть, он просто за все эти годы привык к определенному образу жизни и не хотел бы ничего менять. А может быть, он переживал так из-за детей… Но было совершенно очевидно, что решение расстаться с женой – это вовсе не его решение. Она учудила по полной программе; он психанул; она в ответ сдуру закусила удила… Возможно, они даже и разобрались бы сами между собой, но тут вмешались прознавшие о ее “грехе” добрые родители и стали верещать : “Ату ее!..”

Глядя правде в глаза, маму с папой Александру вообще не стоило бы посвящать в свои проблемы, – тем более, в проблемы такого рода. Но Олеся вынуждена была констатировать, что ее братец, – несмотря на то, что ему уже давно четвертый десяток пошел, – думать своей головой и принимать самостоятельные решения так, похоже, еще и не научился. И по-прежнему, как младенец, с каждой возникшей проблемой бежит к своей мамочке и просит ее совета. А мамочка и рада стараться, – не зря же она тоже терпеливо десять лет ждала шанса избавиться от неугодной ей и совершенно не подходящей ее сыну невестки!..

На самом деле Саша вовсе не хотел разрушать свою семью, – Олеся прекрасно понимала это. И, без науськиваний мамы, ему и в голову не пришло бы выгнать свою жену из дома. Да и звонить сестре, – если бы мама зачем-то не настояла на этом, – он тоже не стал бы. Все-таки, – что ни говори, – но они с Олеськой были совершенно чужими друг другу людьми. Несмотря на то, что делить им теперь действительно было нечего, – но и точек соприкосновения у них тоже не было совершенно никаких. Дружба с сестрой ему была нужна, как прошлогодний снег. Он хотел вернуть свою семью. Жену и детей. Но не знал теперь, как это сделать.

А уж когда Александр со знанием дела принялся рассуждать о том, что и с мамой-то Олеся в свое время поссорилась именно из-за Ани, то это вообще перешло все границы. Олесе и так не нравилась вся эта ситуация, но извечная попытка их мамочки переложить с больной головы на здоровую и внушить своему сыну нужную ей версию вообще была где-то за гранью абсурда, а потому в данном случае необычайно отвратительна.

При этом Олеся на все сто процентов была уверена в том, что ее братца на самом деле нисколько не беспокоит ее ссора с мамой. Напротив, она всегда считала, что он только рад ей. Ведь под предлогом того, что Олесе трудно жить одной без мужа, она все эти годы теоретически могла бы вытягивать из мамули деньги, и та, возможно, помогала бы ей, – в ущерб семье сына. А так как они все это время не общались, то все свободные средства, – да и не только свободные; Олеси было доподлинно известно, что мамочка брала кредиты для Александра, – уходили братцу и его домочадцам.

Кроме того, все те события многолетней давности происходили на глазах у Александра, и он прекрасно знал, из-за чего Олеся тогда перестала общаться с мамой. Но самое главное заключалось в том, что его Анна, с которой Олеся на тот момент даже дружила, искренне уговаривала ее помириться с мамулей, осуждала из-за того, что Олеся отказывается это делать, и приводила немало доводов, согласно которым поступать так плохо с мамой было нельзя… Анна совершенно искренне тогда пыталась их помирить. А вот сама Олесина мамочка в дальнейшем сделала все для того, чтобы поссорить дочь с невесткой, чтобы настроить их друг против друга, и не успокоилась, пока не добилась своего. Очевидно, добрая мамочка просто не могла позволить, чтобы у них были дружеские отношения.

Сначала они просто перестали общаться. А потом, некоторое время спустя, вдруг оказалось, что Анька просто ненавидит Олеську лютой ненавистью. Олеся так никогда и не узнала, за что, – потому что ничего плохого она жене брата не сделала, – но ни на миг не усомнилась, что все это тоже произошло с маминой подачи.

А теперь вот как, значит, все повернулось…

Олеся, как истинный противник всяческой несправедливости, искренне попыталась объяснить брату, что в случае с мамой Анна вообще даже рядом не стояла. И мамуля совершенно напрасно ищет виноватых в том, что натворила сама… Но, подученный своей мамой, которая, очевидно, до сих пор имела на него колоссальное влияние, Саша не хотел слушать никакой голос разума. И лишь повторял, как заведенный, что это именно Анька настроила Олесю с мамой друг против друга, оговорила, оклеветала…

О-о-о, как тут все на самом деле запущено!.. – мелькнуло в голове у Олеси.

Признаться честно, она сейчас терпеть не могла Аньку. Прежде, чем они с ней тоже окончательно перестали общаться, она успела хорошенько потрепать Олеське нервы, – с маминой подачи, разумеется, но это ее не оправдывало. А потом вдруг почему-то перестала даже здороваться при встрече. Олесе ее поведение было не совсем понятно и, разумеется, не шибко приятно, но она это пережила. И теперь была даже рада тому, что больше между ними не осталось ничего общего.

Но вот только их милой мамуле не стоило пытаться изобразить Аньку еще большим чудовищем, чем она была на самом деле!.. Она, блин, и так далеко не ангел с крылышками!..

У нее было до хрена своих недостатков. Но только вот к ссоре Олеси с мамой она действительно не имела ни малейшего отношения!.. И это было для Олеси принципиально.

И то, что мама, в очередной раз, выступает в своем репертуаре, походя снова пытаясь оклеветать другого человека и повесить на него свои собственные грехи, задело в тот момент Олесю сильнее всего.

Она искренне полагала до того дня, что ее мамочке больше не удастся ничем удивить ее. Но она ошибалась. Мама была еще полна сюрпризов.

И вот тут Олеся просто разозлилась. Очень серьезно. И решила напакостить своей милой мамочке, – если это, конечно, можно назвать таким словом.

Попутно она собиралась при этом помочь своему глуповатому братцу, но это было для нее на тот момент второстепенно.

Олеся аккуратно подробно порасспросила Александра о его семейной жизни и окончательно пришла к выводу, что он сдуру выгнал жену, поддавшись минутному порыву, подкрепленному науськиваниями родителей. А теперь он и рад бы все вернуть на круги своя, – да просто не знает, как исправить все то, что они оба умудрились наворотить.

Александра, похоже, больше всего задело то, что Анька не признала своей вины, даже и не попыталась повиниться и покаяться, зато восприняла его вполне обоснованные и справедливые обвинения в штыки и ушла.

Олеся преспокойно намотала все это на ус.

На руку ей сыграло то, что все они жили в одном районе. И у них с Анной было немало общих знакомых. И вот, встретив через пару дней одну такую знакомую, – которая в данный момент была еще и Анькиной коллегой по работе, – Олеся аккуратно перевела разговор на эту тему. И эта женщина, разумеется, поведала ей, как Анька на самом деле страдает, рыдает и кается, – но только вот не знает, как теперь помириться с мужем.

И Олеся, словно невзначай, сказала этой знакомой примерно следующее:

– Сашу, по-моему, больше всего задело то, что Анна даже и не попыталась перед ним извиниться. Ведь он же прекрасно понимает, что она не изменила ему на самом деле. А то, что она с мальчиком переписывалась, – ну, это же не серьезно!.. Саша ее сразу же простил бы, если бы она перед ним извинилась, – ну, покаялась бы как-нибудь, – она же не дура на самом деле!.. Милый, любимый, единственный, – прости ты меня, дуру, сама не знаю, что на меня нашло, бес попутал!.. Люблю тебя больше жизни, жить без тебя не могу, ты один мне только нужен, никогда больше так не буду!.. Словно сама не знает, как с мужем надо обращаться!.. А она вместо этого детей схватила в охапку и бежать, – типа, мой молодой человек нас уже заждался!..

– Да не нужен ей уже никакой молодой человек!.. – сказала знакомая. – Да и она ему, разумеется, не нужна!..

Ой, бедная Анька!.. И потенциальный любовник-то негодяем оказался, – еще хуже родного мужа!.. Еще одно разочарование в жизни!.. Конечно, это было вполне даже предсказуемо, – нафиг нужна молодому мальчику выгнанная мужем растолстевшая тетешка далеко не первой свежести, – да еще и с двумя детишками на руках!.. Да глядя правде в глаза, – кому она вообще, чудо такое, нужна, – кроме родимого мужа?..

– Они даже и переписываться-то с ним сразу же перестали!.. – продолжала знакомая. – Глупость все это была, а не любовь!.. И она хочет сейчас только одного: чтобы Саша простил ее и позволил вернуться!..

Да кто бы в этом сомневался!.. – мелькнуло в голове у Олеси, а вслух она посоветовала:

– Вот если бы она ему сказала все это, он с радостью простил бы ее!.. Не знаю, почему она не хочет поговорить с ним по-хорошему?.. Он же любит и ее, и сыновей! Попросила бы прощения, – и все, глядишь, наладилось бы!..

Вот так просто. Спокойно и ненавязчиво. Через чужие руки.

Получи, мамуля!..

Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал!.. – как говорится…

Братец с женой, по Олеськиным подсчетам, помирился в тот же день. Видать, Анька действительно совсем не дура, правильно выполнила все рекомендации… Через год у них родился третий ребенок, – на этот раз девочка. Ха-ха-ха, братик, – ухмылялась про себя Олеська, – а как же те жуткие интимные проблемы, о которых ты так стремился поведать всему миру?.. Видать, не такие уж они и серьезные на самом деле, и вовсе даже не являются преградой для счастья…

Братец со своей ненаглядной вместе уже более двадцати лет. За это время, кстати, Анька увеличилась в размерах еще больше. Она по-прежнему ненавидит Олесю лютой ненавистью, поспешно переходит на другую сторону улицы, если видит ее, – а если свернуть некуда, то демонстративно игнорирует… Сам братец с тех пор больше не звонил Олесе ни разу, – видать, потребность в общении резко отпала. Даже о рождении дочери в свое время не посчитал нужным сообщить, хотя подобревший с годами их общий отец просил его это сделать. Правда, при редких случайных встречах он хотя бы здоровается, – но Олесе, если честно, это кажется просто верхом лицемерия. Тем более, – надо видеть, как перекашивает при этом его вторую половину!.. Олеся каждый раз думает о том, как бы ее апоплексический удар не хватил от ненависти…

Олеся даже и не злится на эту несчастную женщину, которая знать не знает и ведать не ведает, что своим семейным счастьем она, как это ни смешно на самом деле, по крайней мере, частично, обязана ненавистной сестре своего мужа. А вот сама Олеська очень даже гордится тем, что поспособствовала их примирению и не позволила своим милым заботливым родителям разрушить и их семью тоже.

Бедная Анька с годами растолстела так, что едва влезает в дверь. Там, наверное, уже килограммов сто пятьдесят, – если не больше. Она реально еле ходит. Отец рассказывал Олесе, что у нее из-за лишнего веса серьезнейшие проблемы со здоровьем; она на обезболивающих; раз в месяц делает блокаду, постоянно колет какие-то медикаменты… Однажды – еще лет пять назад – как-то упала дома, – голова, что ли, закружилась, – и не смогла подняться самостоятельно. Несколько часов лежала на полу, пока не пришел из школы старший сын и не помог ей подняться…

И это – молодая еще, в принципе, женщина, которой на тот момент было чуть за тридцать…

Но, несмотря на все эти проблемы, как-то взять себя в руки она даже и не пытается.

Для нее почему-то легче каждый месяц делать блокаду, чем изменить хоть как-то свой образ жизни…

А Олесе всегда казалось, что все ее проблемы со здоровьем связаны с ее злобным и завистливым характером.

И, реально, будь она чуть подобрее, – самой, наверное, легче было бы…