Я пытаюсь собрать с пола бумаги, чтобы разобраться, что не так. Ведь я его точно до 5 утра доделал, все цифры сошлись, итоги подвел. Что не так? Что?
Тут я понял, видимо, мой принтер дома заглючил и оборвал печать. Нет последних пяти листов.
– Павел Аристархович, я знаю, в чем ошибка! Я все доделал! Но итог у меня дома, на компе. Принтер глюканул и не допечатал! Мне надо быстренько домой смотаться и я все принесу! Или отправлю вам на почту файл. Один час и все будет!
– Нет, Федя, ты в конец охренел. Опаздываешь постоянно, толку с тебя, как козла молока. А теперь тебе еще и домой надо. Иди на место и пиши отчет, чтобы сегодня он у меня был. Ясно?!
– Но если делать все заново, то мне придется провозить до поздней ночи.
– Делай!
Ну, вот что за мудак. Я завтра не только плюну, но и нассу в твою кружку.
Я собираю остатки бумаг, что лежат на полу, и нехотя тащусь к своему рабочему столу. Чувствую, что меня ждет очень-очень-очень долгий день.
Включаю компьютер, кидаю на стол сумку и куртку, и иду в туалет.
На этот раз из зеркала на меня смотрит уже не чудовище с сокровищами, а маленький песик, которого модные телочки носят подмышкой или в сумочке, чтобы показать окружающему миру, что есть существа, которые тупее и раздражающе них самих. Правда вместо модной телочки, меня носит подмышкой жиртрест из метро с тремя подбородками. А носит он меня для того, чтобы иногда перекусывать мной, когда сильно проголодается.
Я умываю лицо, смывая грязь, что оставила там проезжающая машина. Рукой укладываю уже грязные волосы. Отливаю. И иду обратно к своему столу, пытаясь вспомнить хоть что-то из своих ночных расчетов, что смогут сэкономить мне пару минут.
– Я слышал, наш фюрер тебя снова покарал. – опершись на мой стол, говорит мне Дима, единственный нормальный человек на моей работе. – Анальные кары.
– Да, не говори. День с самого начала не заладился.
– Опять с женой поругался что ли?
– И это тоже. Машина сломалась. Лифт предал. На общаке законсервировался. А еще дождь с машиной меня окатили.
– Даже с машиной. Да-мс. Сегодня явно не твой день. Ну, ты если чего обращайся. Чем смогу – помогу. – ушел он за свой стол улыбаясь.
Димка хороший парень, правда, помочь он мне ничем не сможет. Это не его область. А вот мне сидеть до самой ночи.
Глава 2.
На моих часах 1:26. Я только выхожу из этого ада, который, по совместительству, является моей работой. Сил нет. А меньше чем через восемь часов мне надо обратно переться сюда.
Вызывать такси и ехать домой – нет никакого желания. Толком не посплю, да еще и жену разбужу, а она опять орать начнет. Нет у меня на это сил. И денег на такси тоже нет. Не хочу платить в пять раз больше, только за то, чтоб на меня лишний раз наорали.
Лучше прогуляюсь.
Я выхожу из лифта, и иду мимо охранника, который толи смотрит, то ли спит под какой-то сериал. Молодец. Хорошо живет.
На улице свежо и прохладно после дождя, который шел весь день.
Я спускаюсь по мокрым и скользким ступенькам и иду, куда глаза глядят.
Холодно. Хорошо хоть ветра нет. Я рефлекторно съеживаюсь и ускоряю шаг.
Вот почему мне так не везет? Всю жизнь, при чем! Почему именно я? Может надо искать ответ где-то в далеком детстве? Вроде котят не топил, палкой не бил. Бомжей не пинал. Кнопки в лифте не жег. Даже в церковь пару раз с бабушкой ходил! Но все же не прет и не прет.
Может, надо было лучше в школе учиться? Или все началось еще с садика? Помню, я как-то раз, случайно, своему лучшему другу язык рассек железной палкой. А еще постоянно убегал за территорию, а воспитательницы, бабульки в возрасте, бегали и ловили меня. Сколько нервов я им попортил, ух! А еще девчонок за косички дергал, не спал, когда было время сна. И кашу я не любил!
А в школе? Что я стал лучше в школе? Был еще похлеще! Хоть стекла я и не бил. Зато помню, как-то раз, головой своей пробил директорскую дверь. Ой, крику то было! Толи за дверь, толи за меня было им страшней. А я ведь даже не виноват тогда был, меня раскрутили да отправили в полет. Ну, я и приземлился. Прямо в дверь. Приземление было не очень удачным.
Уроки прогуливал, учился плохо. Может меня и настигло это все сейчас? Покатился снежный ком, да накрыл меня с головой.
Может дело во мне? Может я сам виноват во всем, что сейчас происходит вокруг меня? Что жена – пила ржавая. Что шеф – заноза жопная. Что жизнь – просто жопа!
Когда в голове появляются такие мысли, самое лучше, что можно с ними сделать – это залить их водкой! Холодной, прочищающий мозг, водкой.
Так и сделаю! Как раз дошел до какого-то подвального бара. «Завод имени Сталина». Надеюсь, это не машина времени в подвале. Хотя выглядит вполне цивильно. Разноцветно. Как сейчас, любят делать. При Сталине такого не было.
Спускаюсь по ступенькам вниз и захожу внутрь.
По кирпичным стенам разносится чуть слышная песня ЭйСи-ДиСи, кажется. Одна из тех, что никогда уже не станут знаменитыми. За пустыми деревянными столами никто не сидит. Только в углу за одним из них распластался пьянчуга, у которого не осталось сил идти домой, а выносить его, видимо, никому не хотелось. Но и мне смотреть на него тоже было как-то противно.
За стойкой сидел еще один из «местных» в темном плаще.
Я подошел к барной стойке и уселся на один из этих высоких и не очень удобных стульев, подальше от человека в плаще. Мало ли еще заговорить со мной захочет…
Из подсобного помещения показался бармен. Наверное, он тоже смотрел какой-нибудь сериал или спал под него, а тут я. Извини, что помешал своим убогим существованием….
– Чего хочу? – спросил он меня, словно я его давний корефан, который прошел с ним три войны, две отсидки и с десяток рейдерских захватов. А еще у него ребенок от меня. Бесит…
– Водки мне. Три по «песят».
– Закусь?
– Обойдусь.
Прямо в рифму ответил.
Он достал из-под стойки бутылку с черной этикеткой, на которой серебряными буквами было написано «Хортица».
Почему именно «Хортица»? Что за название такое? В русскому языке не так уж и много слов на –ца: яйца, жена ямайца, кусочек сальца… Больше вспомнить не могу. Ужасное название. Хортица. Хор Тица. Хор Птица – католическая певчая птица специально выведенная для пения колыбельных песен папе Римскому.
О чем я только думаю? Что за ересь несет мой мозг? Надо переключиться.
Я перевожу взгляд на черно-серебристую этикетку. Такую холодную. За которой прячется отрава, погубившая множество жизней. Кажется, что в этих бутылка отнюдь не водка, а чистая ртуть. Такая жидкая и тягучая… разлитая по трем рюмкам и поставленная мне перед носом.
Стоп!
Я беру первую рюмку. Хлоп! За ней сразу же вторую. Хлоп! Беру в руку третью и начинаю наслаждаться, как этот яд медленно протекает по моему горлу, отапливая жизнь внутри меня. Только вот горечь во рту. Всё-таки водка – враг! А врага надо уничтожать! Заношу третью рюмку и…!
– Постойте, любезный! Пить одному – это алкоголизм. Давайте хоть чокнемся. – раздался голос с другой стороны барной стойки. А за голосом к моему лицу направилась чья-то рука с рюмкой наготове.
Я сразу же напрягся от такого предложения. Разговаривать с местными у меня не было никакого желания. Но и обижать их было опасно. Мало ли что взбредет в пьяный мозг…. Фингала мне только не хватало для завершения этого фундаментального дня!
Я поднес свою рюмку к рюмке соседа и аккуратно, легонечко цокнул. Дзынь!
– Вот так-то лучше! – ответил он.
Я залпом выпил рюмку горького яда и с грохотом поставил ее на стойку. Тяжело пошла! Надо занюхать рукавом! Фу.
Когда я открыл глаза, то понял, что человек в темном плаще за это время уже успел переместиться и оказался подле меня. Как кошка-ниндзя! Неужели я уже настолько пьян?
Он подсел рядом, но даже не смотрел на меня. Он упорно играл в гляделки с какой-то невидимой точкой за барной стойкой. Он делал это настолько уверенно, что у меня сложилось впечатление, что он побеждал!
Вся эта ситуация меня сильно напрягала. Я не хотел ни с кем разговаривать. А тем более не хотел, чтоб мне что-то втирали «про жизнь».
– Знаете, я не из этих мест. Я приехал к вам буквально на пару дней в город. Но то, что я здесь увидел – меня поразило до глубины души!
Оооо! Началось! Очень интересная история, до которой мне совсем нет дела! И от него ведь не отделаешься теперь! Если я отсяду, он по-любому подсядет снова. Знаю я таких – разговорчивых. А на улице холодно. Хотелось бы еще посидеть…
– Там, где я живу, все люди добрые, счастливые. Всегда с тобой здороваются, когда ты проходишь мимо…
Ну и где ты живешь? В Неверландии? Вместе с Питером Пеном? А завтрак вам в постель приносит фея Тинкербелл? Вот мудак.
– … а здесь, у вас, все ходят такие серые, злые, хмурятся. А если поздороваешься с кем-нибудь, то, вообще, посмотрят как на последнего злодея. Ужас!
А как ты хотел? Чтоб тебе жопу подтирали и в ноги кланялись при встрече?! Ну ты даешь, мужик.
– Ладно, вижу наш разговор как-то, пока, не клеится. И знаю что сделать, чтобы растопить лед. Можно нам еще по стопочке? – обратился он к бармену.
Бармен быстро разлил еще две стопки из своей бутылки со ртутным ядом и поставил перед нами.
Человек в черном плаще быстро схватил рюмку и, улыбаясь, уставился на меня.
Ну раз ты угощаешь, чего мне отказываться?
Я взял стопку и чокнулся с ним. Дзынь! И по моему горлу вновь потекла эта жизнедающая теплота.
Мужик немного сморщился и продолжил:
– Один интересный факт! Чтобы, так сказать, окончательно разбить весь лед между нами. Вы знали, что название «Хортица», которое блистает на бутылке с этим божественным напитком – пришло к нам из Украины…
Украины? Он что, мне сейчас про политику будет до утра зачесывать? Про майдан и бэндеровцев? Ооо, только не это! Надо валить!
– … в этой замечательной стране есть множество мест, носящих это название. Но само же, это словцо, если вы позволите, вольно переводиться, как быстрица! Или же быстрая вода! Как вам кажется, хорошее название для этого напитка?
А действительно, интересно! Я кивнул.
– Ну раз я вас зацепил, давай закрепим результат! – обрадованно произнес он. – Милсдарь, повторите!
Бармен разлил еще раз.
Мы чокнулись и выпили залпом.
Эх, хорошо. Вот теперь мне точно хорошо…
– Вот вы и заулыбались! Вы не поверите, как мне приятно видеть здесь, в этом городе, душевную человеческую улыбку.
– Да, обращайтесь!
– Вот мы уже и разговариваем! – радовался он. – Но все же мне интересно. И если вы позволите вернуться к моему первоначальному вопросу, я бы хотел узнать – почему, в вашем городе, все люди настолько глубоко несчастны?
– Ну а что вы хотите от меня услышать?
– Расскажите мне хотя бы, почему, когда вы вошли в это заведение, на вас лица не было.
– Неужели вам хочется послушать мое нытье. Про то, что жизнь моя… – он так вежливо со мной разговаривает, что мне даже ругаться при нем как-то неудобно. Придется своим уже опьяневшим мозгом пытаться подбирать слова, – так сказать, удобрение для земли? Или то, что семья моя – то, откуда это удобрение появляется? Или про то, что на работе у меня день ото дня, то первое, то второе. И не поймешь, что хуже!
– Зачем же вы так говорите? Сами посудите: вы живы, здоровы? Одеты, обуты? Сыты? Вы даже может насладиться таким диковинным напитком, как здесь!
Че?
– Ну так, что же плохого в вашей жизни? Чего же вам еще надо?
Ничего ты не понимаешь, старый черт. Жизнь моя – говно, всегда была и всегда будет. Семья моя – говно, которое вот-вот засохнет и развалится. Друзья мои – наркоманы и олигофрены. А кто я? Да смесь всего этого в трехкратном размере. Но вот сказать я тебе этого не могу. Уж больно ты вежливый и приторно хороший.
Вместо того чтоб все это выпалить на уши страждущего, я просто опустил голову и поник.
– Вижу вас огорчил мой вопрос. Прошу прощения. – продолжил он. – Примите тогда от меня один скромный подарок. – он полез в карман своего плаща, несколько секунд искал там что-то, и, наконец, достал выпуклую круглую стекляшку оранжевого цвета. Он зажал ее между указательным и большим пальцем, чтобы я мог хорошо ее рассмотреть. – Говорят, она приносит счастье.
– А что это?
– Это очень древняя реликвия. Называется она глаз Иуды. Да-да, того самого. Вы ведь знаете, что по истории он предал посланника божьего, затем раскаялся и вернул деньги. Говорят, после того, как он наложил на себя руки, его тело нашли и обнаружили, что глаза у него превратились от слез в камни, а камни со временем стали стеклом. Считается, что оно приносит счастье тому, кто ищет счастье. Денег тому, кому они нужны. Здоровье тому, у кого его не хватает. Достаточно просто смотреть на мир сквозь него. Но, все же, не стоит использовать его чрезмерно часто. Ваша реальность этого не любит.
Он схватил мою руку и вложил стекляшку в нее.
– Бармен, по последней! – приказал он.
Через секунду передо мной уже стояла рюмка до краев заполненная водочкой.
– За знакомство! – крикнул он.