С тех пор, как дом был разрушен, няня сына ютилась в госпитале и помогала присматривать за ранеными. Упросив няню сопровождать Володю в деревню, Мария, воспользовавшись военным билетом, договорилась с машиной в госпитале, и они успешно добрались до станции. Стемнело. Эшелона всё не было. Мысленно Мария прощалась с Володей навсегда и пыталась ему, двухлетнему малышу, рассказать за несколько оставшихся часов или минут, как вырасти хорошим человеком. Володя смотрел широкораскрытыми голубыми глазами на мать и улыбался от того, что сидел у нее на руках. Послышался гудок поезда. Мария знала, что эшелон не остановится, а только замедлит ход на станции… В одном из проемов дверей поезда показались солдатские руки, которые подняли няню в вагон. Мария бежала рядом с вагоном с сыном на руках и, наконец, передала Володю в руки солдат. Эшелон набирал скорость и вскоре скрылся за поворотом, а она стояла, не в силах тронуться с места, ощущая на своей щеке запах сына, которого ей уже не суждено, как она полагала, увидеть.
Лишь много месяцев спустя она узнает, что где-то за Боровичами были взорваны пути и, ожидая, когда солдаты восстановят железнодорожное полотно, эшелон простоял в лесу несколько дней. Была страшная духота, вокруг стонали раненые. Некоторые умирали, и их хоронили прямо там, в лесу, боясь распространения эпидемии. Людей кормили партизаны, они же приносили воду. Мария узнает о том, как Володя с няней выжили и добрались до деревни, где их встретила Пелагея, сестра Марии. Но, к сожалению, няня не выдержала переезда, тяжело заболела и вскоре тихо скончалась. Ей расскажут, что через несколько месяцев рядом с деревней Старицы появился отряд карателей, и Пелагея с Володей успели уйти в деревню Репино. До Репино фашисты так и не дошли. Володя переболел цингой и малярией, но выжил. А так же выяснится, что малограмотная сестра не помнила адрес Марии, и письмо, которое она отправила, было незатейливо подписано: «Ленинградский фронт. Пулковская высота. Для военнослужащей Гордеевой Марии Ивановны». Это письмо Мария увидела только через полгода и только тогда узнала, что сын жив. Но всё это было потом, а сейчас Мария стояла на перроне и на негнущихся ногах возвращалась в часть.
Попутку поймать удалось не скоро, и она появилась в своей части только через двое суток. То, что было дальше, не иначе как милостью свыше, назвать нельзя. В ту ночь, когда Мария провожала сына, их часть подверглась бомбардировке с воздуха. Замполит погиб, а вместе с ним погибло еще больше десятка человек. Блиндаж, в котором прятался Володя раньше, был разрушен. Марию никто не искал… Она пришла в штаб, который располагался в блиндажах, в насыпи железной дороги к северу от Пулковских высот и сообщила, что была контужена, больше суток пролежала в окопе, потеряв ориентацию. То, как она выглядела, как говорила, не оставило сомнения в правдивости её слов. В суматохе разбираться никто не стал, и Мария снова оказалась в строю.
* * *
Немцы постоянно штурмовали Пулковские высоты. Их бомбили с воздуха, делали вылазки с земли. На помощь подоспели стрелковые дивизии народного ополчения. Общими усилиями советские войска удерживали этот рубеж в течение всех дней блокады. Шло лето 1942 года. Начались полевые работы.