Легонько оттолкнувшись в нужном направлении от пола кабины, влетаю в выходной шлюз. За мной автоматически закрывается внутренняя дверь, стравливается давление до внешнего – то есть до почти полного вакуума – и вот, открывается дверь внешняя. Зацепившись тонким страховочным тросиком, чтобы случайно слишком далеко не улететь, осторожно выбираюсь наружу. Я ступаю максимально аккуратно, а получаются огромные прыжки.
Передо мной обрыв – край посадочной площадки завода-экскаватора, – смотрю вниз, в бездну камней и кратеров; а надо мной бездна ещё бесконечно бОльших размеров – бездна звёзд! Я вдруг, вместо того чтобы заняться поиском поломки и ремонтом, сажусь на край площадки, свесив ноги в нижнюю бездну, и просто смотрю перед собой, на низкий резкий горизонт, разделяющий эти две бездны. Я не раз читал про такое явление – его называют «космический ступор» – когда человек, напрочь забыв про свои обязанности, замирает перед лицом бездны, как будто теряя всякий интерес к жизни. Хорошо зная это явление в теории, ни разу с ним сам раньше не сталкивался, и не подумал бы, что это может произойти со мною. Странно, это ведь далеко не первое моё космическое задание – да меня бы и не отправили одного, не будь у меня достаточного опыта. Умом я всё понимаю, знаю, как это называется, но продолжаю безучастно ко всему сидеть и смотреть, забыв про время. Не то чтобы я не мог ничего с собой поделать – вовсе нет! – просто мне незачем что-либо делать… Конечно, я всё знаю, я много читал про такие случаи. Нередко они кончаются самоубийством – хотя я как будто не чувствую ничего плохого, что могло бы меня подтолкнуть к этому. Да и сделать это здесь, кажется, не так уж просто, – даже прыгнув вниз, я, несмотря на огромную высоту, едва ли наберу нужной скорости. Бывали случаи, что люди снимали с себя скафандры – вот это, конечно, мгновенная смерть. Только зачем? Я не испытываю никакого дискомфорта, но и желания что-либо делать – никакого; всё исчезло перед лицом этой бездны, всё стало слишком ничтожным… И я сам.
Пути назад нет – поняв это однажды, уже не вернёшься в себя-прежнего, не забудешь масштабов своего ничтожества. Этот астероид – пылинка в масштабах космоса, а я – пылинка в масштабах этой пылинки – что обо мне вообще говорить? Также и вся человеческая цивилизация – колония бактерий, пылинок.
Что будет, если всё-таки прыгнуть вниз? Оттолкнуться посильнее – что я так осторожничаю, оберегая свою пылинку-жизнь?! – оттолкнуться посильнее и полететь вперёд. Я, конечно, упаду в итоге на астероид – первая космическая скорость для него всё же несколько больше, чем та, которую я могу достичь, оттолкнувшись ногами, так что на орбиту не улечу. А вот что будет, после падения на поверхность – сложно сказать – скорость будет, учитывая отсутствие атмосферы, весьма приличная и, подвернись на поверхности острый камень, каких тут полно, он легко пробьёт мой скафандр. И что тогда? Только этот вопрос и имеет смысл! От него зависит, стоит ли продолжать любую вообще человеческую деятельность, или проще прекратить своё копошение пылинки прямо сейчас! Отстёгиваю страховочный тросик, отключаю связь, чтобы диспетчеры меня не беспокоили, и что есть силы отталкиваюсь ногами вперёд и вверх… Лечу над бездной! Это совсем не страшно – из-за непривычного пейзажа подо мной, совершенно нет ощущения высоты – словно лечу над каким-то калейдоскопом осколков, только двухцветным – жёлто-чёрным. А ведь на земле – то же – те же камни внизу и пустота вверху, только не заметные под покровом привычной живой природы; её мягкими тонами прикрыты камни, атмосферой, синим небом – чернота межзвёздного пространства. Но снять этот тончайший покров почвы и атмосферы, и под ним будет тот же каменный скелет с одной стороны, и бездна пустоты – с другой…