– Теперь для полного счастья не хватает только чашки горячего чёрного кофе.
После таких слов ей ничего больше не оставалось, как отдать мне и кофе.
– Завтра отдашь мне три доллара.
Такие запросы меня шокировали.
– Откуда такие расценки?
– За доставку.
Безобразие! Кормят каким-то горелым тестом и ни на что не похожей тёмной жижицей, да ещё сдирают за такие услуги, как в ресторане. А, всё равно деньги ворованные, так что не жалко. Оставшись в одиночестве, не торопясь, с аппетитом умял ужин. Пощупал своё пузо – до утра должен дотянуть. И, не смотря на происшедшие за истекший день неприятности, довольно быстро включил свой личный сонный телевизор и стал смотреть цветной фильм с Ребеккой и мной в главных ролях.
9
Разбудили меня весьма оригинальным способом – просто прогрохотали по решётке резиновой дубинкой. Правда, в армии ещё круче было. Там от заполошного крика дневального с койки слетали как птички. Когда я был готов к выходу, дверь камеры открыли и провели в комнату, где в присутствии офицера состоялась трогательная встреча с моими компаньонами. Началась она с того, что «профессор», хмуро на меня взглянув, буркнул:
– Собирайся, поедешь с нами.
– Как, – удивился я, – уже уходить? А как же моё злостное хулиганство?
– Ты отпущен под залог.
Неужели они ради меня пошли на денежные затраты? По всей видимости, так оно и есть. Если бы знали, какую «свинью» я им подложить собираюсь, их отношение ко мне не было таким заботливым.
Отобранные накануне вещички выдала мне Мария. Или у неё смена двенадцатичасовая, или на сверхурочных подрабатывает. Отсчитав деньги, она выбрала новую пятёрку и забрала себе. Чего это вдруг, может, считать разучилась?
– Мы же на три доллара договаривались.
– Ты не учёл инфляцию, малыш.
Спокойный взгляд её чёрных глаз не оставлял мне никакой надежды на торжество справедливости в этой конторе. Поэтому я без писка подписал бумаги и в сопровождении верной охраны вышел на улицу. Утренний воздух был прохладен и чист. По крайней мере, мне так показалось после душной клетухи, ставшей на эту ночь моей спальней.
Когда сели в машину, начались грубости. Минут пять меня со всех сторон обзывали всякими нехорошими словами. Всё это я пропустил мимо ушей, оставив в памяти только предупреждение:
– Ещё раз что-нибудь подобное выкинешь – окажешься в мусорном баке.
Пришлось их заверить:
– Не волнуйтесь. Теперь я вас буду слушаться как армейского старшину.
На вилле, куда меня доставили, я первым делом помылся и капитально покушал. Так как они сами не знали, что дальше делать, меня тоже оставили в покое. Как было этим обстоятельством не воспользоваться? Что делать, я уже решил ночью в камере. Чтобы они в следующий раз не расслаблялись, ограбил их немножко, Так, взял на память кое-что из столового серебра и несколько приглянувшихся статуэток. Может, они какую-нибудь ценность представляли, а может, и нет, я в этом деле не специалист. Сумка моя дорожная, как привёз её, так и лежала в углу, так что даже собирать её не пришлось. Положил в неё «сувениры» – вот и все сборы.
Улизнуть незаметно для меня какой-либо проблемы не составляло. В далёком детстве вместе с пацанами неоднократно занимался мелким воровством с окрестных дач, а в более зрелые годы, когда был в войсках, служба тоже кое-чему научила. Вскоре я уже садился в такси, которое довезло меня до милого домика, откуда меня только вчера вышвырнули, и куда я заходить не стал – едва ли там встретят лучше, чем вчера. Лишь поклажу свою в кустах запрятал, а сам устроил засаду неподалёку.
Ждать пришлось до вечера. Сначала приехал на машине Джек. Он мне был не нужен, даже скорее наоборот. А ещё через часик подъехала Ребекка. У, них, ребята, машина не роскошь, а средство передвижения. Ездят все кому не лень. Конечно, не у всех Кадиллаки, но, в принципе, гроб на колёсах не такая уж редкость.
Теперь мне оставалось надеяться на везение. Повезёт – выйдет она ещё на улицу, не повезёт – придётся куковать до утра. Но, видать, моя счастливая звезда ярко горела, потому что не успел я спеть все мои любимые песенки, а она уже появилась. Причём разодетая в пух и прах. Мало того, что вырезов на её платье было больше, чем ткани, так ещё побрякушек на себя навесила килограммов пять, никак не меньше. Если ты на свиданку отправилась, дорогуша, то придётся твои планы на этот вечер слегка подкорректировать. Собственно, куда она отправилась, угадать было не трудно. Дискотека, или как её в народе называют, «тискотека», была рядом, и уже светилась огнями, приглашая размять тазобедренные и прочие суставы.
Предположение моё оказалось совершенно верным. Она туда и зашла, а я бесплотной тенью за ней. За вход, правда, пришлось заплатить, и проигнорировать данное правило не было никакой возможности – уж больно там ребята симпатичные стояли с одинаково сплюснутыми носами. Не хотелось их огорчать.
Вошёл я в зал, а там Содом и Гоморра, адская свистопляска. Кто танцует, кто тихо напивается, а кто в уголке травкой балуется. Насмотревшись жутких фильмов про панкующую американскую молодёжь, ожидал увидеть парочку половых актов, но чего не было, того не было, врать не стану. Да и лица кругом были совсем не зверские, и музыка очень даже приличная. Стою и объект свой высматриваю. Руки и ноги сами по себе действуют, а голова сама по себе. Затанцевавшись, как говорится, до упада, на меня навалилась развесёлая девчонка.
– Ой, извини, – прощебетала она.
– Да ничего, – отвечаю,– лично мне так даже приятно было. А тебе?
Расхихикалась звонко, пацана своего за руку схватила и дальше пошла «откаблучивать». Ишь, хохотушка какая! Некогда мне, а то похихикал бы я с тобой где-нибудь в укромном местечке.
Только я об этом подумал, как почувствовал на себе чей- то пристальный взгляд. Естественно, это была Ребекка. Оказывается, она со своей компанией стояла неподалёку. Смотрела на меня с искренней, неприкрытой ненавистью. Я ведь по её сценарию страдать должен, а тут веселюсь, понимаешь, самым бессовестным образом. Подгребаю к ней потихоньку, ведь протиснуться через разгорячённую толпу не такая уж простая задача. Среди её друзей особой воинственностью отличались два вчерашних моих знакомца, а остальные ребята попались вполне спокойные. А эти двое сделали попытку преградить мне дорогу:
– Вали отсюда!
– Иди лучше бутылки пособирай, – посоветовал я одному. А то вдруг какая-нибудь из них снова тебе на голову свалится.
А у второго поинтересовался:
– Может, ещё раз в бейсбол поиграем?
В этот момент заиграла новая музыкальная композиция и как- то так получилось, что я с Ребеккой стал танцевать. Со стороны, наверное, это выглядело странновато. Парочка пожирает друг друга глазами, причём эмоции на лицах меняются каждую секунду. Этакая гамма разнообразнейших чувств. Где-то в середине танца мы опасно приблизились друг к другу, и я схватил её за плечи, при этом вплотную к ней приблизившись. Как же я её в тот момент захотел! Я просто утонул в волне неистового желания. Не знаю почему, но я счёл это слабостью, хотя просто физически почувствовал, что и она не осталась равнодушна и готова была сделать шаг навстречу. Об этом говорили её глаза и какая-то исходящая от неё и бьющая прямо мне в сердце знергия. Энергия любви? А такая, вообще, бывает?
Но я опустил перед ней глаза, взял за руку и повёл за собой к выходу. Она без слов последовала за мной. А когда её дружки сделали попытку присоединиться к нам, осадила их:
– Не надо, это моё дело.
Мы долго в молчании шли рядом, и так же держась за руки. Ребекка ждала, когда заговорю я, а мне первые слова хотелось услышать от неё. Наконец, она не выдержала и, резко обернувшись, спросила:
– Чего тебе ещё от меня надо?
– Мне «ещё» от тебя ничего не надо. Давай вспомним что было?
Подумала малость и ляпнула:
– Я не лягу с тобой в постель, даже не надейся.
Этот чертёнок способен разозлить кого угодно. Что уж говорить о таком легковоспламеняющемся типе, как я.
– Чёрт бы побрал тебя, Беки! Только ради того, чтобы переспать с тобой, я бы не стал лететь в такую даль, не обольщайся. Для «этого» не так трудно и там какую-нибудь мартышку найти.
– Вот и катись к своим мартышкам!
– Да не нужен мне никто кроме тебя, пойми ты наконец! – заорал я.
– Врёшь ты всё, я тебе не верю.
– Вот ты как, да?
– Да, вот так.
– Как же я мог забыть, ты ведь порядочная девушка.
– Вот именно, не то, что ты.
Не знаю, как Вы, а я сразу разглядел в её словах некоторую несуразицу.
– Разумеется, я же мальчик. Поэтому мне трудно быть хорошей девочкой, впрочем, так же как и плохой.
Она покраснела от огорчения за вырвавшийся ляпус.
– Не умничай, – сказала мне строго, – ты прекрасно понял, что я хотела сказать.
Понял- то я понял, но, признаться не совсем.
– Ну что же, я так понимаю, ты меня хочешь, но не желаешь себе в этом признаться. Не переживай, это всего лишь сексуальное влечение.
– Ненавижу! – прорычала Ребекка.
– Хорошо, – мой голос был совершенно спокоен, – тогда почему подарки от меня принимаешь?
Она сначала не поняла, о чём я, собственно, веду речь, но потом всё-таки вспомнила:
– Да не нужна мне твоя игрушка глупая! Я её сейчас вообще выкину.
– Нет, ты лучше мне отдай. Я её какой-нибудь «мартышке» подарю.
Ребекка резко повернулась и чуть не побежала к дому, а я «почапал» за ней. Она как вихрь влетела в дверь и тотчас выскочила уже с медведем.
– Забирай, – резко кинула его мне в руки.
Он упал чуть- чуть не долетев до меня. Ладно, мы не гордые, можем и нагнуться. Поднял мишку и шутовски поклонился Ребекке:
– Спасибо тебе за столь щедрый подарок. Несколько миллионов долларов мне совсем не помешают.
Последние мои слова она услышала уже за прикрытой дверью, но они её заинтересовали, потому что она вновь высунула свою любопытную мордашку.
– О чём это ты?
– О чём я сейчас говорил? Дай-ка припомнить. А, я сейчас о своих деньгах говорил.
Делаю медведю трепанацию черепа и поясняю:
– Видишь дискету? На ней какая-то суперпрограмма записана, с помощью которой можно банковские сейфы обчищать. Вот только найду толкового, покладистого программиста и дело в шляпе.
Издевательски посмотрел на неё и «чешу» дальше:
– А тебе то зачем? Ты своё дело сделала – через границу медведя перевезла. Кстати, из-за него были кое-какие неприятности, а у тебя, наверное, ещё будут. Но вот чего я не могу понять, так это зачем тебе деньги? Пойдёшь на работу, наклепаешь для детишек игровых программок и, глядишь, лет через двести-триста накопишь эти жалкие миллионы. Какие проблемы, не понимаю?
Гляжу, девочка клюнула на приманку. Запах денег почуяла, глаза алчным блеском загорелись, и настолько сразу осмелела, что опустилась на две ступеньки ниже.
– Так это из-за неё за нами гонялись?
– Ага.
– Тогда я имею право на свою долю. Вдруг меня бы на границе с ней сцапали?
– О чём ты говоришь? Какая доля? Ты ведь знать меня не хочешь.
Она призадумалась. И хочется, и колется. Жажда наживы – великая вещь. Под её влиянием честный человек легко превращается в мошенника и авантюриста. Вот и она не устояла. Ставшие вдруг сухими губы облизнула и говорит:
– С этим делом я бы тебе помогла, пожалуй. Ты ведь дурак…
– Большое спасибо.
– …. и ничего в компьютерах не понимаешь. Только никаких личных отношений, понял?
Смотрю на неё и любуюсь. Потрясающая логика! Как разговор об интимном, так я последняя сволочь, а как о деньгах, так, оказывается, меня вполне можно вытерпеть. Сделал вид, что её предложение меня сильно заинтриговало:
– Согласен. Иди сюда, поболтаем.
В ней проснулась осторожность.
– Нет уж, сам сюда иди. Я тебе не доверяю.
– А я тебе не доверяю. Вдруг там за дверью какой-нибудь трёхсотфунтовый папочка стоит?
– К тебе я не спущусь.
– Как хочешь. Тогда пока, крошка!
И пошёл прочь. Сам иду, а уши назад вывернул и прислушиваюсь. Терпения у неё, однако, ненадолго хватило.
– Подожди! Но учти, если ты меня лапать начнёшь, я тебе глаза выцарапаю.
Прощай осторожность! Как маленький ребёнок – его игрушкой подмани – и пойдёт он с незнакомым дядей. Так и она точно так же. Хоть и медленно, но подходит. Я равнодушно в небо гляжу, поджидаю. Как только Ребекка оказалась на расстоянии вытянутой руки, схватил её и прижал к стенке. Она было рыпаться начала, но куда ей со мной тягаться. Облапил всю, голову за подбородок поднял, в глаза гляжу и спрашиваю:
– Так за что ты меня ненавидишь?
– Пусти, хуже будет!
Но, убедившись, что сопротивляться бесполезно, расслабилась, гневно на меня взглянула и выкрикнула:
– Сам знаешь!
– За то, что бабник, да?
–Да!
Отпустил я её. Не век же мне так стоять. И в сильном волнении давай взад-вперёд около неё вышагивать. Что бы ей такое сказать? Прочистил горлышко и начал:
– Бабник, но в далёком прошлом. С тех пор, как с тобой познакомился, у меня никого не было. Почти, – добавил шёпотом.
– Мне наплевать.
Тут уж я взбесился:
– Послушай, Беки, раньше я мог быть хоть Калигулой, какая разница? Я же тебя ни в чём не упрекаю.
Она надменно на меня взглянула и произнесла:
– А ты меня с собой не ровняй.
Интересное кино! Ей, значит, можно, а мне нет, так что ли?
– Почему? Можно подумать, ты под мужиком никогда не лежала.
Эти слова на неё как-то странно подействовали. Лицо отвернула, чтобы такую гадость, как я, не видеть, и говорит:
– Нет.
– Что нет?
– Не лежала.
Это уже слишком. С ней откровенно разговаривают, а она ангелочком прикидывается. Может, я что-то не так понял? Надо уточнить:
– Так ты что, девственница, что ли?
Ребекка шею совсем чуть ли не на сто восемьдесят градусов завернула. Как только позвонки не хрустнули? И вместо ответа лишь кивнула. Кровь во мне закипела, схватил её за плечи и затряс как грушу:
– Что ты мне мозги полощешь? Как такое может быть? Тебе сколько лет-то?
– Семнадцать, – еле слышно произнесла она.
– Сколько!?
–Семнадцать, скоро будет.
Эта новость шарахнула меня не хуже двухпудовой гири. Чёрт бы побрал эту акселерацию! Я-то её почти что за свою ровесницу принял, а она младше на целую пятилетку. Вот так влип! Развёл тут шуры-муры почти что с ребёнком.
– Семнадцать, скоро будет? То есть ты хочешь сказать, что я по уши втрескался в лупоглазую школьницу, которая ещё из кукол не выросла?
Она яростно меня оттолкнула, да так, что я чуть не упал. Откуда только сила взялась?
– Хватит, надоело мне это дерьмо слушать!
Отбежала, обернулась и продолжила:
– И если ещё раз тебя увижу, то … я не знаю, что с тобой сделаю, так что лучше не рискуй.
Как, опять от меня убегают? Хоть и быстры были её ноги, мои оказались быстрее. Догнал и преградил ей дорогу.
– А я рискну. Никуда ты от меня не убежишь. Хватит, набегалась. И прекрати царапаться. Подумаешь, сказанул пару глупостей, с кем не бывает? Кстати, насчёт кукол. Хочешь, мы вместе в них играть будем?
От таких слов кто угодно рассмеётся, тем более Ребекка. Отсмеявшись, постаралась сделать серьёзное лицо и заявила:
– Я в куклы уже не играю.
Только её весёлый смех меня немного успокоил, как нате вам, вернее мне, залепила в скулу натуральную полновесную пощёчину.
– За что?
– За лупоглазую.
Я улыбнулся:
– Глупышка Беки. Неужели ты не поняла? Это же комплимент.
Надо было видеть её удивлённые глаза. Думала, я оправдываться буду, а вместо извинений такой экспромт.
– Да уж, – покачала она головой, – ты знаешь, что приятно услышать девушке, это точно.
– Так ты меня прощаешь?
– Ещё не знаю.
– Не будь такой бякой. Давай чмокнемся и помиримся.
– Больно ты быстрый. А мне не хочется с тобой чмокаться.
В её слова было невозможно поверить. Как это: со мной целоваться не хочет.
– Врёшь, хочешь.
И потянулся к ней губами. Но она каким-то чудом увернулась. Уходить отсюда совершенно не хотелось, да и некуда, собственно, поэтому предложил:
– Ты бы меня в гости пригласила, что ли.
Она сощурила глазки:
– На неприятности нарваться хочешь?
– Меня твоя мама защитит.
– Её нет, она к бабушке уехала, а отцу ты не очень-то понравился.
В этом я нисколько не сомневался. С ним лучше было не встречаться, это точно. Но, с другой стороны, рано или поздно всё равно придётся. Лучше рано, зачем знакомство на потом откладывать? Добрее от этого он ко мне всё равно не станет.
– Ничего, – со вздохом пробормотал я, – как-нибудь.
Ребекка посмотрела на меня с таким уважением, как будто мне пришла мысль прыгнуть в пасть к крокодилу.
– Только учти, он сержантом в морской пехоте служил, в случае чего может и морду набить.
Эка невидаль, морская пехота! В погранвойсках тоже учили не булочки выпекать. Видали мужиков и пострашнее.
– Почему не генералом? Что, мозгов не хватило?
– Его комиссовали из-за ранения.
Хороший повод позлорадствовать:
– Ранение, случайно, не в голову было?
Но, заметив её насупившийся взгляд, решил не заострять:
– Не смотри на меня так. Если хочешь, я, пожалуй, выдавлю из себя пару слезинок и вдобавок ещё пошмыгаю носом.
Таким суровым глазам, как у неё, мог позавидовать Емельян Пугачёв,
– Макс, если ты думаешь, что очень остроумный, и я буду смеяться твоим глупым шуточкам над моим отцом, то очень ошибаешься.
Вот так. Не успел прощение выклянчить, как снова в немилость попал. И всё язык мой дурацкий. Он наболтает чего-нибудь, а на меня все шишки падают. Опять она убегает. Ещё немного и скроется за дверью. Надо что-то предпринять. Судьба благоволит настойчивым.
– Беки, – позвал я.
– Что? – обернулась она.
– Мне ночевать негде.
Сказал это просительным тоном и даже голову опустил из скромности, а сам исподлобья за ней наблюдаю. Тут два варианта: или проигнорирует моё раскаяние, или в дом пустит. К счастью, мои надежды оправдались. Она приоткрыла дверь, а сама встала возле неё, тем самым невербально дав понять, что можно заходить. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, быстро подскочил к кустам, схватил свою сумку и через мгновение уже был у входа. Увидев мою экипировку, Ребекка заметила:
– Ничего себе! А если бы не впустила?
– Я же тебе нравлюсь.
– Вот ещё! Нисколечки ты мне не нравишься.
– Не говори ерунды. Лучше дай мне домашние тапочки.
И так цепочкой, она впереди, я сзади, мы вошли в её хоромы. А там посреди комнаты, вместо праздничного плаката «Добро пожаловать» стоит Джек и вид у него вовсе не гостеприимный. Памятуя о том, что надо вести себя прилично, поздоровался:
– Привет!
Тишина. Как будто к статуе обратился.
– Папа, он у нас переночует, ладно?
Довольно смелый тон у девочки, учитывая какой авторитет для неё отец. Как бы то ни было, он молча посторонился и пропустил нас. Она ввела меня в комнату и усадила на диван:
– Спать здесь будешь.
– Как скажешь.
Она вышла и тут же нарвалась на Джека. Я явственно расслышал его бас:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь?
Она ему в ответ:
– Пап, пойдём, мне надо с тобой поговорить.
Пока они там совещались, я огляделся вокруг. Комната была хоть и небольшая, но уютная. Было заметно, что в ней никто не живёт. Наверное, она предназначалась для гостей, в этом качестве сегодня пришлось быть мне. Окна выходили на лужайку. Глаза сразу приметили, что кусты рядом не растут, так что падать в случае чего будет больнее. Никаких семейных фотографий на стенах не висело. А жаль, хотелось бы посмотреть, умеет ли Джек улыбаться. Невольное уважение к нему я почувствовал ещё тогда, когда он тех двух амбалов как мышат раскидал. Да ещё он воевал, оказывается, а мне тоже в своё время пострелять пришлось. Одни плюсы, если ещё дочку учесть, но есть и один существенный минус – меня он явно не переваривает. Как это ни прискорбно, приходится признать.
Дверь неожиданно отворилась, но вместо Ребекки вошёл Джек. И не просто так вошёл, а держа в руках бутылку и два стакана. Если верить поговорке что дружба начинается с бутылки, обстановка складывалась благоприятная.
– Выпьешь, – это он мне.
– Наливай.
Зачем от дармовщины отказываться? Сели за стол, Джек налил две порции, молча хряпнули и друг на друга уставились.
– Что касается дела, – начал он, – я не прочь им заняться, вот только в тебе сомневаюсь. На мой взгляд, ты полнейший засранец.
Я не спеша нацедил себе ещё полстакана, мелкими глотками осушил посудину, довольно облизнулся и только после этой процедуры изрёк:
– Просто удивительно, как наши мнения друг о друге совпадают.
Затем, после паузы, продолжил:
– Не волнуйся, не подведу. Я всё же, как-никак воевал.
Моё заявление было встречено с интересом, сказалось военное прошлое. Романтика перестрелок, ночные марш-броски и всё такое прочее.
– Где?
– В Таджикистане.
– Что ты там делал?
Я призадумался. Как бы ему попонятней объяснить, что такое «горячая точка» на территории бывшего СССР?
– Видишь ли, специфика пограничной службы в этой местности заключается в том, что до обеда в тебя стреляют со стороны Афганистана, а после обеда местная шпана. Ты же стреляешь в тех и других круглые сутки.
На этот раз мы выпили чокнувшись. Джек встал и пошёл к двери, а бутылку, между прочим, мне оставил. Я подумал, что всё уладилось, но не тут то было. У самого выхода он обернулся и сказал:
– Предупреждаю – тронешь Ребекку хоть пальцем – руки вырву.
Дружеской идиллии как не бывало: почему я должен выслушивать, что мне делать, а что нет.
– Напугал! Захочу и трону. Захочу пальцем, а захочу ещё чем-нибудь.
Не успел опомниться, как оказался прижатым к стенке. За грудки меня схватил, мерзавец, и трясёт так, что мой затылок звонко выстукивает барабанную дробь.
– Повтори, что сказал, – прорычал Джек.
– Тебе так приятно это слышать? Хорошо, сейчас повторю.
– Слушай, парень, – он так сдавил мою грудь, что рёбра почти состыковались с позвоночником, – я ведь и зашибить могу.
– Аналогично.
Пропустил руки за его плечами, сомкнул кисти в замок на подбородке и отжал голову назад. А когда он напряг шею, резко отпустил и подставил свой лоб. Он ударился об него губами и отпустил меня. Согнул ногу, упёрся стопой ему в живот, оттолкнул его от себя.
– Эй, большой парень, может, выясним, кто из нас круче?
Его правая рука, отпустив разбитое лицо, нанесла мощный удар, направленный в челюсть. Хорошо был готов к такому обороту, а то попрощался бы со своими зубками. Потёр задетую щеку и атаковал ногами по рёбрам, но выставленный им блок чуть не раздробил мою голень. Тогда я изменил тактику и стал делать вид, что хочу провести кулачную серию по лицу, а сам «зарядил» заднюю ногу. Когда удалось отвлечь внимание на руки, со всей силы ударил ему в пах, схватил за руку, бросив его на пол. В ту же секунду вскочил на спину, захватив голову и вывернув её влево.
– Морская пехота! – произнёс насмешливо. – Курица мокрая.
Но удержать его башку у меня не получилось. То ли оскорбление ему силы придало, а может, просто уж очень здоровый кабан оказался, но, к немалому моему удивлению, он повернул голову обратно, несмотря на все мои усилия. А затем пришла его очередь набирать очки. Руки оказались крепко схвачены, Джек вскочил на ноги и с размаху швырнул меня под себя. Пока я там корчился, он надавил локтём на горло и хрипло спросил:
– Так кто из нас курица?
Хотел было вырваться, но, когда на тебя такая туша навалилась, разве рыпнешься?
– Джек, давай это завтра выясним, через силу просипел я, а то, вижу, ты устал немного, да и я …
– Ну! – и под его нажимом моя шея стала в два раза тоньше.
Чувствую, если не дам правильный ответ, придётся пришивать новую голову, но и сдаваться я тоже не мог. Честь, гордость, самолюбие, в общем, вы понимаете.
Когда в глазах стало уже смеркаться, он меня нехотя отпустил.
– Неплохо для мозгляка, – сказал он, сам слегка пошатываясь.
Проанализировав на досуге этот эпизод, мне стало смешно: Один другому едва хребет не переломал, чтобы выяснить гастрономический вопрос. А вообще–то мне в тот момент было не до смеха. Сильно опасался, что позвонки «накрылись», да и горло болело. Ему то что, только губы разбиты, а я чуть инвалидом не стал. Повезло ещё, что на коврик упал, хоть какая-то подстилка. Видно, подумав, что мне мало досталось, Джек обернулся чтобы сообщить:
– Не забудь, завтра второй урок.
– Мудак! – буркнул я ему вдогонку.
Через минуту после того, как ушёл этот грозный тип, вошла Ребекка. Она уже успела переодеться в цветастый домашний халатик, в котором выглядела очень мило. Посмотрела на меня, едва успевшего принять вертикальное положение, и качнула головой:
– Вижу, вы не сошлись характерами?
– Что ты, он от меня просто в восторге. Всё хотел мне свою кепку подарить, но я из вежливости отказался. Вот и поспорили.
– Ладно, рассказывай.
Разложив принесённое бельё, принялась стелить его на диван. Мне хорошо было сидеть сбоку и смотреть, как она это делает, хоть всё тело и болело. Вот приходить бы каждый день домой, а там тебя такая симпапуля встречает. Да ещё рядышком её к себе под бочок. Вот это жизнь, а так одно лишь существование. И захотелось мне перед сном поболтать немного.
– Грозный у тебя папаша. В детстве, наверное, не раз по попе доставалось?
Восприняла без обид, даже продолжила тему:
– А тебя что, не лупили?
– Разве что воспитатель. Я детдомовский, государственный ребёнок.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
Не люблю, когда вот так сразу понимают, едва скажешь, что из детдома. Можно подумать, мы все на одну рожу – ярлык прочитал, и всё стало ясно.
Ребекка решила разговор не продолжать. Да и правильно, чего говорить, только разругаемся. А ругаться сегодня мне больше не хотелось.
– Всё, ложись, – сказала она, закончив стелить.
Я быстро скинул джинсы с кроссовками и зарылся в одеяло. Хотел ещё футболку снять, но вспомнил о росписях на груди и решил спать в ней. Устроился с комфортом, так что только один нос наружу торчит, и нахально потребовал:
– А сказочку перед сном?
Ребекка плутовато на меня взглянула, отошла к двери, прикрыла её, обернулась и распахнула халат.
– Это тебе вместо сказочки. Сойдёт?
А под халатом, ей богу не вру, один лишь костюмчик Евы. От неожиданности рот раскрыл и в таком положении остался, даже когда она уже обратно запахнулась, при этом поглядывая на меня с каким-то превосходством.
– Теперь спи, если сможешь, конечно.
Крутанулась вокруг и ушла, оставив меня один на один с впечатлениями от увиденной картины. Вдруг, чувствую, со мной что-то не так, организм вроде как бунтует. Приподнял одеяло – точно, так оно и есть.
– Эй, парень, ты чего? – спросил и строго приказал – Лежать!
Если у меня от одного вида такая реакция, то что же со мной дальше будет, интересно. Заворочался с боку на бок, размышляя о случившемся. Только такое ощущение, что вроде как не один в комнате. Взглянул на пол, а там около самого дивана пуделёк этот, Ньютон, стоит и на меня смотрит заинтересованно. Я к нему тоже внимательнее пригляделся. То, что он семейный любимец, сразу было видно. Расчёсан так, что шерстинка к шерстинке. Сам знаю, каких это трудов стоит. Своего кота Мартина, помню, почти каждый день вычёсывал, и всё равно шерсть была свалявшаяся. А тут просто глаз радуется. И стригли его, видать, недавно. Даже завидно стало, до того ухоженый.
Руку свесил, погладил по макушке и спросил:
– Слушай, приятель, как ты с ними уживаешься? О папаше я даже не говорю, а хозяйка у тебя ой-ой-ой какая непростая штучка.
Он посмотрел на меня такими глазами, как будто понял, о чём я говорю. Потом на задние лапы встал, передние на простыню положил и слушает. Я продолжаю:
– Вот ведь беда: она меня скоро с ума сведёт, а у меня его и так не слишком много.
Собачонок заскулил и стал перебирать лапами. Может, он так мне своё сочувствие выражал? Как бы его за это отблагодарить?
– Хочешь в кровати поспать? Наверное, надоело пыльный коврик нюхать? Иди сюда, всё равно бельё не мне стирать.
Взял его на руки, уложил в ногах. Он заворчал, заворочался и стал укладываться. Так мы с ним и заснули на пару. Правда, ко сну я отошёл не сразу. День так был богат событиями, что пока я их сам с собой не обсудил, заснуть не мог.
10
… Ребекка медленно продвигалась к изголовью, кошачьим манером изгибаясь, упираясь ладошками мне в грудь. Я обхватил её манящее упругое тело и стал его нежно поглаживать. Вдруг через кожу начали прорастать волоски, которые через мгновение превратились в густую шерсть. С испугом взглянул ей в лицо, но вместо миловидного личика надо мной нависла ужасная звериная морда с оскаленными в кровожадной улыбке громадными жёлтыми клыками….
Проснулся от собственного крика. Как Вы, наверное, уже догадались, это был всего лишь сон. Но какой! Ребекки рядом не оказалось, зато мои рёбра проминал кобелёк Ньютон, который сканировал меня своими антрацитовыми в темноте глазами. Пёс был прав – пора вставать.
Скинул с себя одеяло и, скрипя всеми костями, встал с кровати. Три минуты на физзарядку, и пожалуйста – свежий, как только что сорванный с грядки огурчик. А по утрам, как известно, хочется есть. Вы, ребята, не удивляйтесь, что я так часто о еде говорю. Просто это такой важный в моей жизни пунктик, что не упомянуть о нём несколько раз даже как- то неприлично. Да и вообще, почитаешь порой детективчик, там герой сбегал туда, промчался сюда, а откуда он на все эти подвиги энергию взял, совершенно не понятно.
Так что мой путь лежал на кухню. Но сначала удовлетворил своё любопытство и облазил весь дом. Собачонок трусил рядом как верный дружок. Если бы все обитатели этого жилища брали пример со своего кучерявого питомца, у меня никаких проблем в общении с ними не возникало. Джека я нигде не видел, отрадный факт. Ребекка спала, зарывшись в одеяло, как мышка в норку. Спящая она была прелесть, а вот проснётся, и тогда спасайся кто может. Между прочим, над кроватью на полке сидела куколка, а она говорила, что в них больше не играет, лгунишка. Ни в чём ей верить нельзя.
Оставил её досыпать, а сам двинулся к холодильнику. За окном раздался шум автомобильного двигателя. Не такой, разумеется, как у нашего «Запорожца», но все же достаточно громкий. Ага, папаша куда-то собрался. Скатертью дорога, век бы тебя не видеть. Завёлся, прогрелся и уехал, оставив меня в радостном ощущении временной безопасности.
Холодильник оказался практически пуст. Знакомая картина, у меня почти всегда точно такой же. Я стал рыться по шкафчикам и мои поиски вскоре увенчались успехом – нашёл два пакетика со смесью для быстрого приготовления блинчиков.. Знаете, такой порошок. Его размешиваешь с водой, плюхаешь на сковородку и получается действительно что-то похожее на блины. Хорошая находка, такой вариант ненамного сложнее приготовления яичницы, так что завтрак приготовится без проблем. В углу на вешалке усмотрел передник с вышитым на нём симпатичным зайчиком:
– Привет, ушастик!
Надел его и стал почти что поваром, только колпака на голову не хватало. Плита оказалась электрической. Дикий народ, газом не пользуются. Проклятая цивилизация, жди теперь, когда сковородки нагреются. А их оказалось целых четыре. Хоть и разного калибра, зато все с тефлоновым покрытием. Так как электрических кругов было тоже четыре, производительность жарки обещала быть высокой. Приготовить тесто было делом одной минуты. Процедура та же, что и при приготовлении цементного раствора, а этим мне приходилось заниматься не раз. Прогрел сковородки, вылил на них четыре порции теста и стал ждать, когда они с одной стороны пропекутся. Потом перевернул, подождал ещё немного, выкинул готовые блины на тарелку. Остатков теста как раз хватило разлить по посудинам. Восемь штук – не густо, учитывая, что нас двое. Только стал развязывать тесёмки передника, как услышал за спиной смех. Обернулся – у двери, облокотившись на косяк, стоит Ребекка Джонсон собственной персоной и весело надо мной хихикает. Причину её веселья понять несложно. В этом наряде я выглядел как клоун, но всё равно огорчительно. На себя бы лучше посмотрела. Личико со сна помятое, глазки ещё не проснувшиеся, и растрёпа такая, что даже смотреть совестно.