– Чего смеёшься?
– Да так, забавно выглядишь.
Снял, наконец, этот проклятый передник, отбросил его в сторону и выпрямился во весь свой карликовый рост. Не торопясь, поделил выпечку по тарелкам на две равные части и деловито осведомился:
– Есть будешь? А то сам всё слопаю.
Засуетилась, глазами захлопала, не хочется, видать, оставаться без завтрака.
– Подожди меня.
Помчалась быстрее ветра брызгаться. А я снова обшарил сверху донизу весь холодильник, выволок на стол все джемы, кремы, которые только под руку попались, и стал сооружать слоёнку. Кладу блин, намазываю кремом, поливаю вареньем. Затем снова блин, и по новой всё подряд валю, да ещё сахарком присыпаю. Когда Ребекка, посвежевшая после принятия водных процедур, вошла и увидела мои кулинарные извращения, то за голову схватилась:
– Куда ты столько сладкого кладёшь? Зубы ведь испортишь.
– Наплевать, – ответил я равнодушно, – не зубы и были. Пускай быстрее портятся, я себе потом «Голливудскую улыбку» сделаю.
Села, над своей тарелкой склонилась и раз-раз, два блинчика ко мне перекинула. Посмотрела на моё вытянувшееся от удивления лицо, пояснила:
– Мне хватит и двух.
Прямо как в сказке про Дюймовочку – зёрнышко надкусила и сыта. Моего обычного дневного рациона ей, наверное, на неделю хватило. С одной стороны хорошо: если иметь такую жену, то можно кучу денег на питании сэкономить, а с другой – чувствуешь себя рядом с такой скромнягой ужасным обжорой. Поэтому не мог не съязвить:
– Фигуру бережёшь? Не боишься, что скоро начнёшь костями греметь?
Стали есть. Пока она один блин ковыряла, я половину своей неслабой порции умял. Всё бы хорошо, вот только скучно: сидишь как истукан и только челюстями работаешь, а язык без дела остаётся. Жую, а сам размышляю, о чём бы таком поговорить. И ни с того, ни с сего сказал:
– Вообще-то готовить – не мужское дело.
– А чьё же?
– Ваше, конечно, женское.
Тут она вилочку отложила, ручки сложила перед собой, горлышко прочистила, приготовившись, по всей видимости, к интеллектуальным дебатам.
– Тогда ваше какое, а? Телевизор смотреть и журнальчики перелистывать?
Я уж и не рад был, что этот разговор затеял. Хотел пошутить, а вышло совсем наоборот. А ввязываться в спор, значит, снова ссориться. Если каждый день ругаться – ничего хорошего меня не ждёт. Поэтому сделал попытку примириться:
– Да ешь ты спокойно, остынет всё.
Но моя заботливость её ничуть не тронула. Уставилась немигающим взглядом и жаждет схватки. От такого взгляда моё лирическое настроение улетучилось вместе с аппетитом. Вот ведь вредина, и дня без ругани прожить не может. Ладно, голубушка, сама напросилась.
– Вот только не надо на меня так смотреть. Я, между прочим, телевизор почти не смотрю, берегу глазки, и журнальчики не листаю. – И после паузы добавил. – Разве что «Плейбой» – там картинки интересные.
Если бы не было последней фразы, может, всё и обошлось, но сказанного не воротишь.
– Ничуть не сомневаюсь, что ты такие картинки любишь разглядывать, – проговорила она ледяным тоном, – самое подходящее занятие для дебила.
Вскочили мы одновременно. Но так как дверь была к ней ближе, погоня несколько затянулась. Да ещё мне пришлось несколько раз прыгать через столы и стулья, так что настиг её уже у окна. Только собрался залепить ей в лоб щелбан, как раздался автомобильный гудок. Это вернулся Джек, и мне настала пора подобно коту из мультсериала « Том и Джерри» бежать поскорее куда-нибудь закапываться. Взглянул на Ребекку – та торжествующе улыбается. Значит, отсюда защиты ждать не приходится. И поплыли у меня перед глазами кадры кинохроники: вот останавливается машина, из неё выходит Джек и идёт к дому. По мере его приближения улыбка у Ребекки становится всё шире, а моё лицо скучнее. Стою как кролик перед удавом и ничего поделать с собой не могу. Страшновато, и в то же время, убегать стыдно. Будь что будет, – решил я, – Если сразу не убьёт, может поживу ещё немного.
Но тут произошло нечто неожиданное. К нему на бешеной скорости подлетел автомобиль, из него выскочили двое мужичков и схватили его за руки. Он, конечно, рыпнулся, но удар по голове предметом, сильно смахивающим на пистолет, заставил его тело обмякнуть. Также быстро он был затащен в салон автомобиля, который сразу стал разворачиваться.
Ребекка остолбенела от такого зрелища, но я нет. Когда автомобиль развернулся, мне было до него всего несколько шагов. Удалось даже вскочить на багажник, но резкий поворот сбросил меня с него. Хорошо ещё на газон, а то, учитывая ехавший сзади автобус, из меня могла получиться хорошая лепёшечка.
Вскочив, побежал к «авто» Ребекки. Она была уже рядом и даже успела открыть двери. Я сел за руль. В управлении ничего понять было невозможно. Привык к трём педалям, а здесь их всего две, и как на какую жать чёрт его знает.
– Чего копаешься? – нетерпеливо спросила меня Ребекка.
– Да вот, одной педали не хватает, – пожаловался я.
– А тебе сколько нужно?
– Хотя бы три.
Посмотрела на меня как на полного идиота, толкнула в плечо:
– Уйди отсюда!
Пришлось перепрыгнуть на заднее сидение. В её руках машина мгновенно ожила, стартовала и помчалась в погоню. Вообще-то я читал в книжке, что сначала надо мотор прогреть, но сейчас была действительно экстремальная ситуация. Нужный нам автомобиль как сквозь землю провалился. Это её обозлило, и она решила выплеснуть свою злость на меня:
– Ты что, никогда в автомобиле не ездил?
– Почему, ездил, – отвечаю, – только не на водительском месте.
– Значит, водить не можешь?
– Не могу, ну и что?
Чувствую, зацепила она меня, сейчас издеваться начнёт. Точно так всё и произошло:
– Ты вообще ничего делать не умеешь, только болтать.
– А вот и умею, – обиделся я.
– Что, например?
В самом деле, что я умею-то? Так сразу и не скажешь. В армии кое-чему научили по военной части, но для неё вся эта стрельба, мордобой и прочие премудрости, наверное, не котируются. Ещё короткие замыкания и пожары устроить могу: по специальности энергетик, техникум закончил как никак.
Так этим тоже не похвастаешься. Решил взять для примера чисто жизненный вариант:
– Хочешь, мулатика помогу тебе сделать? – предложил я. – В целях улучшения породы.
Думал, как всякий здоровый человек, воспримет сказанное как шутку, но, кажется, немного ошибся. Она метнула на меня такой полный презрения взгляд, что мне стало жарко.
– Нет, уж лучше аборт.
Самое настоящее, неприкрытое оскорбление. Не нравится мой юмор, так промолчи, но зачем всякие гадости говорить? Как будто я какой-нибудь урод или ещё того хуже. После таких слов пересел на другую сторону, от неё подальше, и принялся глядеть в окно. Сижу и бурчу себе под нос, своё недовольство высказываю.
Вовремя мы с ней разругались. Если бы я к окну не пересел, то не заметил эту бандитскую машину. А она как раз в этот момент свернула на соседнюю улицу. Схватил Ребекку за плечо и хорошенько встряхнул. Она возмутилась таким хамским обращением:
– Убери свои лапы!
Не обращая внимания на её истерические вопли, нагнулся вперёд, прокричал прямо ей в ухо:
– Я их видел, заворачивай направо.
Ещё в армии заметил – стоит повысить голос, и всё в момент исполняется. Любил я поорать, когда надел сержантские нашивки и сделался маленькой командирской шишкой.
Она завернула, мы проехали перекрёсток и увидели нужный нам автомобиль. Его пассажиры тоже нас заметили – прибавили ходу. Расстояние между нами увеличивалось с каждой секундой, а Ребекка медлила.
– Давай быстрее, – скомандовал я.
Она вцепилась в баранку и не отвечает. Боится, конечно, скорость и так приличная, но какое это имеет значение, когда идёт погоня. Пока переползал на переднее сидение, разрыв между автомобилями стал ещё больше. По расположению ног Ребекки вычислил педаль газа и предупредил её:
– Держись!
А сам выжал педаль до упора. На секунду визг заглушил даже рёв мотора, пришлось прочистить уши.
– Не снижай скорость, – сказал ей, – и рулить не забывай.
Какой русский не любит быстрой езды? Вскоре мы догнали похитителей и помчались рядом. Гонка уже вышла за пределы города, началось автохулиганство. То нас прижимали к обочине, то мы их. Сражались водители, а я был как будто не при чём. Чтобы немного попакостить, стал искать, чем бы запустить в их шофёра. В бардачке не было ничего, кроме косметической дребедени и банки с какой-то аэрозолью. Что ж, сойдёт и это.
– Подгреби поближе, – попросил я.
Улучив момент, когда оказался близко от водителя, высунул руку с флаконом и прыснул жидкостью ему в лицо. Распыление оказалось удачным. Он схватился за глаза и резко затормозил. Машина чуть не выскочила с дороги, но водила, видать, был мастер. Описав немыслимую кривую, едва не задев нас, он всё-таки сумел остановиться. Мы тоже остановились, и я выскочил устраивать разборку, но вовремя заметил в заднем окне пистолетный ствол. И дальше повёл себя как истинный герой: запрыгнул обратно, уложил Ребекку на сидение, а сам лёг на неё сверху. Вы не подумайте ничего дурного, просто я её от пуль прикрыть хотел. И вовремя это сделал: пули вдребезги расколошматили боковое стекло. Они уехали, и мы не пострадали. В этом уже было что-то положительное.
Несколько секунд лежали как убитые. Наконец Ребекка зашевелилась, и я поднялся. Когда её испуг прошёл, я, сжавшись, ожидал очередной порции ругани, но вместо этого услышал:
– Спасибо.
Ушам своим не поверил, повернулся к ней. Взгляд её расчудесных глазок был какой-то особенный, такого мне видеть ещё не приходилось. Можно было воспользоваться благоприятным моментом, но, странное дело, ничего такого мне и в голову не пришло. Просто взял её ладошку своими набитыми клешнями и подержал немного, вот и всё.
– Да ладно тебе, – пробурчал вполголоса. Затем добавил громче: – Поехали обратно.
– А как же папа? – спросила она.
– Не беспокойся, об условиях его возврата тебе сообщат дополнительно.
– Его схватили из-за той дискеты?
Неужели здесь есть место для сомнений?
– Само собой. Не повезли же его на пикник.
Выбил остатки стекла, и мы тронулись в обратный путь. Всю дорогу проехали молча. Говорить совершенно не хотелось. Я винил себя в том, что втянул её и Джека в эту историю. Хотел как лучше, а получилось хуже некуда. И всё моя самоуверенность. Должен был предвидеть, что они захотят вернуть свою собственность любым способом. Шантаж с их точки зрения прекрасный вариант. Приходилось признать себя побеждённым. Конечно, я не буду рисковать жизнью её отца.
Как только вошли в дом, раздался телефонный звонок. Подсматривают они за нами, что ли?
– Подожди, – сказал я Ребекке.
Прошёл в соседнюю комнату и положил руку на второй телефон. По моему знаку мы одновременно сняли трубки с рычагов. Говорить стала она:
– Алло?
– Ребекка?
– Да.
– Слушай внимательно, детка, и не перебивай. Прежде всего, не вздумай звонить в полицию, иначе своего папку больше не увидишь. Отдашь дискету, и всё будет нормально. Какую, сама знаешь. Значит так, запоминай: ровно в двенадцать часов подъедешь к зданию банка. Одна. И без глупостей, поняла?
– Поняла.
Послышались короткие гудки. Разговор был окончен. Когда я взглянул на Ребекку, то по её лицу понял, что эта девочка на что-то решилась. Уж не собирается ли она их всех перестрелять?
– Беки, – тронул её за руку, – позвони в полицию.
– Нет, – решительно отказалась она.
Точно, свихнулась. Против банды гангстеров идти собралась.
– Не глупи. Ничего ты одна с ними не сделаешь.
Она посмотрела с таким искренним удивлением, что мне стало как-то не по себе.
– Но ведь ты будешь рядом?
Действительно, как это моя голова сразу не сообразила? Получить удовольствие – сходить на вечеринку к компании убийц и вымогателей.
– Вот как? Тогда я спокоен.
И хотя мой голос звучал весело, сам я был совсем не весел. Одно дело заниматься мелким мордобоем с хулиганами, а уж здесь шансов выжить было маловато. Конечно, приятно, когда тебя считают суперменом, но что делать, если реально страшно? Выход один – перестать бояться. Потому что выглядеть трусом перед своей девчонкой – это, братцы, не годится.
Я достал дискету и протянул Ребекке:
– Попробуй переписать. Компьютер есть?
– Найдётся.
Пока она кнопками стучала, мне абсолютно нечего было делать. Поймал Ньютона и стал чесать ему за ушами – вот и всё моё занятие.
Ребекка помучилась немного, выключила машину и откинулась на спинку стула:
– Не получается. Нужно знать кодовое слово.
И неожиданно зевнула. Так вот просто взяла и зевнула, ни с того, ни с сего.
– Ты что, не выспалась? Наверное, обо мне всю ночь думала?
– Очень мне надо о тебе думать, скажешь тоже.
А вид у неё усталый. Просто перенервничала. Я раньше свист пуль слышал, и то в тот момент душа на пути к пяткам была, что уж о ней говорить. Встряска для нервов капитальная, а то ли ещё будет.
– Ложись, поспи, – предложил ей, – а я тебя поохраняю.
– Не могу.
– Где тут у вас аптечка?
– Зачем тебе?
– Не мне, а тебе. Поспать тебе нужно. Срочно. И не спорь, пожалуйста.
Ребекка подошла к шкафчику, порылась в нём, достала какие-то таблетки и вопросительно посмотрела на меня.
– Давай, давай, глотай.
Она положила таблетку из упаковки на язык и проглотила в один глоток, даже без запивона. Я проводил её до дивана и, когда она легла, прикрыл лежащим на нём пледом.
– Спи, я тебя разбужу, – сказал, чмокнув в лобик.
Развернулся и потопал в другую комнату химические опыты проводить. Среди вещей, прихваченных из дома, была ампулка с серной кислотой. Не знаю, зачем я её прихватил, наверное, для ощущения, что при себе имеется какое-то оружие. Прежде всего, проверил продукт. Нашёл стёклышко, положил на него лоскут ткани, полил из бутылочки. Ткань сразу истлела. Значит кислота хороша, вот только посудина слишком большая, такую в кармане носить затруднительно. Подходящую тару отыскать труда не составило, ящики письменного стола были забиты таким барахлом доверху. Осторожно перелил часть кислоты в новую ёмкость и плотно закупорил её горлышко. Покрутил, повертел, после чего положил к себе в карман.
Затем достал из сумки ботинки, стал переобуваться. Ботинки были не простые, а омоновские. Мне их дружок – мент подарил. В их подошвы вшиты стальные листы, что делает простые на вид милицейские «хакинги» грозным оружием для неприятельских костей. Немного тяжеловаты они с непривычки, но ничего, вдруг пригодятся. Обулся, затянулся ремнём потуже, встал перед зеркалом – сам собой любуюсь.
Тут на меня затмение нашло. Перед глазами туман поплыл и увидел я себя, но не в джинсах и майке, а в военном камуфляже с автоматом. То, что я увидел, произошло со мной за месяц до демобилизации. Мне тогда только-только добавили на погоны по третьей полоске. В тот день мы преследовали просочившихся с афганской стороны контрабандистов. И так получилось, что я с дружком Мишкой оказался далеко впереди основной группы, просто мы тогда были в одном наряде. Афганцев было трое и все с автоматами, которыми, естественно, пользоваться не стеснялись. Народ здесь незатейливый, стрелять каждый умеет с детства, так что нам приходилось постоянно зарываться в песок, жить то хотелось.
Одного подстрелил Миха, второго я, а третий уже подбежал к «нейтралке». У самой перепаханной разделительной полосы он обернулся и послал в нас очередь. Я успел упасть, а вот дружок нет – несколько пуль вонзились ему в грудь.
Он упал рядом со мной и, обливаясь кровью, попросил:
– Макс, останови его.
Как не выполнить просьбу друга? Но патроны в «магазине» скоро кончились, не принеся никакого результата. Обернувшись, увидел широко раскрытые глаза Мишки. Он был мёртв. Сначала мной овладело отчаяние, но вскоре я успокоился. Надо было отомстить, и не важно, что афганец находился на своей территории, и стрелять было нельзя. Тот, обрадовавшись, что убежал, запрыгал как мартышка, повернулся ко мне спиной, спустил штаны и оголил свою попку. Рано радовался. Теперь мне было безразлично, на чьей он земле. Вставленный в автомат новый «магазин» не оставлял ему никаких шансов на выживание. Я стал стрелять одиночными, не торопясь и хорошо прицеливаясь. Как в тире. При первых выстрелах он обернулся и поднял оружие, но мои пули делали в нём дырки одну за другой, и вскоре он рухнул, продолжая наполняться свинцом, пока патроны не закончились.
Когда подбежали ребята, всё было кончено. Лейтенант, увидев такую картину, подошёл ко мне и тихо спросил:
– Ты что, грохнул его за «нейтралкой»?
А чего врать? И так понятно.
– Собираешься об этом кому-то рассказывать? Будем считать, он сам туда раненый дополз.
………………………………………………………………………………………………….
Я протёр глаза. Привидится же, вспотел даже.
Когда вошёл в соседнюю комнату, увидел спящую на диване Ребекку. Взял подушку, положил ей под голову. Она чего-то сонно пробормотала, но глаз не открыла. Вот соня, даже ничего не почувствовала. Попробуй я дотронуться до неё бодрствующей – мигом схлопотал бы по морде.
Откинул мешающую прядь волос и уселся рядом так, чтобы её лицо было хорошо видно. Хорошенькая мордашка, ничего не скажешь, да и контуры под покрывалом очень даже ничего.
Взял её руку и принялся разглядывать. Кожа у неё, чистая и бархатистая, была того замечательного шоколадного оттенка, какой я уже много лет пытался заполучить, облучаясь под солнцем и рискуя приобрести рак. Тонкие длинные пальцы, казалось, были созданы для игры на арфе, а мягкая узкая ладошка по сравнению даже с моей, не такой уж разлапистой, выглядела совсем крошечной. Я приложил её ладонь к своей щеке и в таком положении стал ждать часа Х.
11
Когда стрелка на циферблате остановилась напротив цифры 11, я разбудил Ребекку. Почему так поздно? Потому что жалко было будить, уж больно сладко спала. Да и чего торопится, не пешком же идти, а на машине здесь совсем недалеко.
– Что, уже пора? – спросила она очень-очень печальным голосом.
Оно и понятно, было от чего печалиться.
– Да. Пойдём, слопаем чего-нибудь.
Макс, ты больной, честное слово. Как можно сейчас говорить о еде?
– Как хочешь. Лично я голоден.
Сходил на кухню, всухомятку запихал в себя несколько бутербродов, на всякий случай шоколадный батончик в карман положил, в общем, подготовился к войне должным образом. Специально для Ребекки вымыл яблочко:
– На, съешь.
– Сказала, не буду.
– Будешь падать от истощения, на руках тебя не понесу, боюсь надорваться.
Съел яблоко, да ещё и облизнулся от удовольствия.
– Ты что, совсем не волнуешься? – спросила она с любопытством.
– Сказанула. Волнуюсь, конечно. Потому и ем. Волнение, страх, все эмоции не что иное, как химические процессы. Значит, расходуется энергия. Вот я её и восполняю.
– Интересная у тебя теория.
– Может быть. Лапуль, – я дотронулся до её волос, – ты не волнуйся, это сделка. Провернём по – быстрому и никто не пострадает. Так что бери ключи, и поехали. Только за руль садись ты, а то с моими навыками вождения наша поездка закончится у первого же столба.
Нельзя было давать время на обдумывание. Постоянное действие, движуха, а то она могла запаниковать. В тот момент я давил в себе чувство вины, иначе бы расслабился и в дальнейшем оказался совершенно бесполезен.
Мы надели курточки, я положил в карман дискету, и примерно без пяти двенадцать подъехали к местному банку. На другой машине, естественно. Вид расстрелянного авто Ребекки наверняка вызвал бы подозрения. А ребята чудаки, они бы ещё возле полицейского участка встречу назначили. Ровно в шесть к нашей машине подкатил чёрный лимузин, и из его окна высунулась физиономия одного из моих старых знакомцев.
– Узнаёшь меня? – спросил он.
– Ещё бы. Это ведь я тебе рожу подправил.
Что-то пробурчал недовольно, сердито взглянул и сказал:
– Поезжайте за нами.
Мы тронулись вслед за лимузином. Сзади ещё один автомобильчик пристроился, так что если бы нам вдруг захотелось изменить маршрут, то было, кому нас подправить.
Вопреки моему ожиданию, поехали не на виллу. Мысль о купании в бассейне пришлось оставить. Выехали на трассу и погнали по ней. Настроение был приподнятое. Кругом ни души, так и ждал выстрела в спину. Проехали десяток километров, затем свернули на узкую дорожку, на которой с трудом могли бы два автомобиля разъехаться, и ещё минут пять плелись по ней, пока не подъехали к маленькому заводику. Если он и не был заброшен, то, во всяком случае, временно не работал. Зато у административного корпуса нас встретила внушительная делегация плечистых парней, среди которых я увидел всех своих знакомых по перелёту и плюс к ним девчонку, удивительно похожую на Ребекку. Такая симпатяга, а с бандитами связалась, обидно даже.
Мы с Ребеккой вышли из машины и встали рядышком. Я крепко схватил её за руку, а то ещё побежит к отцу и спутает все мои планы.
К нам с победной ухмылкой подошёл «профессор»:
– Дискету принесли?
– Да, вот она.
Я вынул её из кармана куртки и показал ему. Тут он захохотал. Его примеру последовали остальные, кроме нас двоих, естественно.
– Ты ещё больший дурак, чем я думал, – обратился он ко мне. – Неужели надеешься, что мы вас в живых оставим?
– Конечно, – ответил невозмутимо, – у меня ещё кое – что есть.
Достал бутылочку с кислотой, открыл колпачок и наклонил её над дискетой. Откашлялся и стал спокойно объяснять:
– В этой склянке кислота. Одно неосторожное движение, и она проливается и сжигает дискету. Здорово придумано?
– Сукин сын!
Стоило так распространяться, чтобы услышать подобное. Впрочем, пускай ругается. Ругань – признак слабости. Наверняка ему свою «пластинку» терять не хочется, так что, может быть, и договоримся. По крайней мере, хоть какой – то шанс.
– Что ты хочешь?
– Совсем другой разговор.
Я немножко подумал. Может, потребовать чего-нибудь сверх того, что хотел раньше? Нет, буду действовать по плану.
– Приведите сюда её отца и дайте нам возможность уехать. Вы забудете о нас, мы забудем о вас. Я даже не требую обещанных пять тысяч, оставьте их себе на шампанское.
Вот так, коротко и ясно. Нечего нахальничать, главное спасти свои шкуры. Не до жиру – быть бы живу. Такой вариант им не то чтобы очень понравился, но делать было нечего. Да они, собственно, ничем и не рисковали. Не пойдём же мы в полицию требовать возврата инструмента для ограбления банков.
– Приведите его! – нехотя приказал «профессор».
– Но шеф! – начали было другие протестовать.
– Я сказал, приведите! – заорал он.
Пока ребята бегали за Джеком, я ни на минуту не сводил глаз с остальных головорезов.
– Должен признать, ты не так уж глуп, – заявил вдруг «профессор».
– Да, старик, внешность бывает обманчива.
До прихода Джека прошла целая вечность. Я уже раз пять собирался психануть, но каждый раз, посмотрев на Ребекку, успокаивался, как ни странно. Ведь ей было ещё хуже, так что закатывать истерику стыдился.
Но вот, наконец, показалась группа, впереди которой со связанными руками шёл Джек. И тут случилось то, чего я так опасался. Ребекка рванулась к нему:
– Папа!
– Беки, назад!
Увы, было поздно. Конечно, им не составило труда её схватить. «Профессор» снова повеселел. Вынул пистолет и подошёл к ней:
– Очень трогательно. Теперь я выиграл, не так ли, – обратился он ко мне. – Или хочешь посмотреть на её мозги?
Три выстрела прогремели прямо у неё над ухом. Она зажмурилась, закусила губу и закрутила головой. Когда открыла глаза, в них стояли слёзы. За них убил бы его, если б мог. Зачем же над девчонкой так издеваться? А этот подонок посмотрел на меня, полюбовался произведённым эффектом:
– Дай сюда дискетку, дружок!
– Да на, жри!
Бросил её ему к ногам, а склянку с кислотой швырнул в их автомобиль. Она разбилась о капот и мгновенно съела краску вместе с железом.
– Моя машина! – завопил «криворожий».
Подбежал ко мне и с размаха пнул носком ботинка в живот. Очень это неприятное ощущение. Хорошо ещё скромно позавтракал, а то не миновать осложнений.
12
Джека опять куда – то увели, а нас затащили в грязную, замусоренную комнату. Связали руки, ноги, усадили рядышком на пол спиной друг к другу. Все вышли, кроме «криворожего». Вечно мне с ним дело иметь приходится, надоел уже. В руках у него красовался АКСУ. Для тех, кто не знает, что это такое, поясню. Это автомат Калашникова с откидывающимся прикладом и сильно укороченным стволом. Оружие мента и танкиста. Разброс пуль большой и прицельность плёвая, а так, в принципе, неплохая штука, я бы предпочёл иметь её у себя, а не сидеть бревном. Всё – таки приятно в Америке что-то родное увидеть.
«Криворожий» нагнулся и взял Ребекку за подбородок:
– Не бойся, детка, я тебя не сразу убью. Сначала дружка твоего «кончу».
И потянулся к ней губами. Я затылком почувствовал, как её голова резко повернулась в сторону. Мой долг был вмешаться:
– Отцепись от неё!
Он встал и направил на меня автомат. Отвёл предохранитель, оттянул затвор, так что мне был виден вышедший из магазина патрон, затем отпустил его. Раздался характерный щелчок. Посмотрел на меня и направил дуло прямо в мой лоб.
– Пу! – произнёс он и захохотал.
Ему смешно, а я уже с жизнью распрощался. Вот так живёшь, считаешь себя до невозможности крутым, а стоит навести на тебя оружие – в миг покрываешься противным липким потом. Ненавижу чувство страха, но куда от него денешься?
Выждав несколько секунд, полюбовавшись на мою перепуганную физиономию, он переложил автомат в левую руку, а правой ударил меня в челюсть. В результате мы с Ребеккой пострадали оба. Только ей чисто по затылку досталось, а у меня ещё и зубы заболели. Уже ему в спину крикнул:
– Ты покойник!
Ответом мне снова был хохот. Действительно, странно было слышать такие слова от безоружного паренька, который к тому же крепко связан. Поржал и вышел в коридор, оставив нас наедине.
Хорошо, конечно, было сидеть, вплотную к Ребекке прижавшись, но надо было что-то делать, причём очень срочно.
– Сидеть удобно? – не без сарказма спросил я Ребекку.
– Я не виновата, – начала она оправдываться.
– Разве сейчас важно кто виноват? Одно могу сказать тебе в утешение: ты психопатка чокнутая, да ещё идиотка в придачу.
– Большое тебе спасибо! – обиженным тоном прогнусавила Ребекка.
– Большое пожалуйста! Теперь тихо, я думать буду.
– А ты это умеешь?
Стану я на всякие глупости отвечать. Есть дела поважнее – развязываться надо. К счастью, руки мне связали по – дилетантски: ладонями вовнутрь, а не наружу. Так что, немного попыхтев, петлю удалось скинуть. Сорвал с себя остальные верёвки и встал. Хоть и недолго сидел связанным, но ручки затекли изрядно. Стал их растирать, при этом смотря на Ребекку весьма нахальным взглядом.
– А меня? – спросила она сердито.
– Что, тебя тоже развязать? А я вот думаю, может не стоит?
Взглянул на неё оценивающе и продолжил:
– Да, пожалуй, не стоит. Сама посуди: руки связаны, вот только ноги развяжу, и будет как раз то, что мне нужно.
– А если закричу?
– Значит, я не один буду, тебе же хуже.
– Макс, кончай шутить.
Голосок встревоженный, неужели действительно думает, что я на такое способен?
– Я не шучу.
Сказал и нагнулся к её плечу. Там узел был, хотел его развязать. А она не поняла моего манёвра. Взбрело ей в голову, что изнасиловать хочу, и точка. Ну и выплюнула мне на рожу месячный запас слюны. Я назад отскочил, глаза протираю, ругаюсь:
– Вот дура! Я тебя развязать собирался, а ты что? Раз так, сиди здесь, верблюдица!
Фыркнул сердито и к двери потихоньку отхожу, а сам прислушиваюсь, чего она скажет. И вот послышался долгожданный лепет:
– Макс!
Молчу.
– Послушай, откуда я знала, что ты шутишь? Если бы ты не был таким идиотом….
– Хорошенькое извинение. Я пошёл.
Развернулся, сделал два шага.
– Хочешь, чтобы я тебя умоляла? Хорошо. Развяжи меня, пожалуйста. Доволен?
Смотрю на неё, а она чуть не плачет от такого унижения. Надо же, за оплёванную харю даже прощения не попросила, а получается, что это я её обидел. Женская логика, одним словом, мужик всегда виноват.
– Вот какие мы обиженные – разобиженные. К стенке отвернулись и тихо, гордо страдаем. Уговорила, развяжу, только не плюйся больше.
Развязал узел, распутал верёвку, высвободил кисти рук. Она встала и принялась их растирать. Я ей по дружески так, интеллигентно предложил:
– Давай помогу.
– Отстань, я сама.
И смотрит на меня дикой кошкой. Подумаешь, принцесса какая! Пускай обижается сколько хочет, а мне надо с охранником разделаться. Ещё когда был связан, усмотрел в углу среди мусора дохлую крысу. Так-то она мне не очень нужна была, я грызунами не питаюсь, но, в связи с тем, что требовалось проучить одну обидчивую особу, вполне с моим замыслом увязывалась. Взял её брезгливо за хвостик, и самого чуть не стошнило. Уж больно она неприглядная и вонючая оказалась. Подошёл сзади к Ребекке, поднял зверюшку на уровень лица и сладким голосом проговорил:
– Поверни ко мне свою мордашку.
Эффект оказался ошеломляющим. Я на такой даже не рассчитывал. От её визга из оконных рам последние стёкла чуть не повылетали, а из коридора тут же раздался топот ног. Но когда дверь распахнулась, и появился наш сторож, я был уже рядом и ударом ноги отправил её ему в голову. И так это удачно получилось, что он тут же грохнулся без сознания. Подбежал к нему и для большей уверенности треснул его затылком об пол.
Чтобы втащить его в комнату, потребовались буквально все мои силы. Не подумайте, что у меня сил мало, просто протащить такую тушу несколько метров совсем не лёгкая работа.
– Здорово я его? – с ноткой хвастовства спросил Ребекку.
А та ещё под впечатлением от крысиной улыбки находилась и кинулась на меня с кулаками:
– Я тебя убью сейчас!
Вот и помогай после этого такой капризуле. Герой, то есть я, с риском для жизни её освободил, а она его, то есть меня, убить собирается. Неплохое начало спецоперации.
– Убьёшь? Кто тогда будет твою драгоценную шкурку защищать? Сама попробуешь или папочку попросишь? Только сама ты через минуту на пулю нарвёшься, это я тебе гарантирую, а твой психованный папаша сейчас сам в помощи нуждается. Так что держись меня, красавица, и не рыпайся.
Она обидчиво надулась и попыталась меня покритиковать:
– Хорошие парни так с девушками не разговаривают!
Но я критику тут же пресёк:
– А я не хороший, я разозлённый парень. С этого момента я здесь командир, а тебя, так и быть, назначаю своим заместителем. Иди к двери, посмотри за коридором.
Никакого эффекта от моей зажигательной речи! Как стояла, руки скрестив, так и стоит. Пришлось вспомнить сержантский тон:
– К двери, живо!
Так всегда: не накричишь, ничего не получается. Только рявкнул – она уже на месте, хоть и продолжает из себя несчастную корчить. Меня это обстоятельство нисколько не трогает, пусть обижается сколько угодно. А впрочем, огорчительно, для неё же стараешься и никакой благодарности, хоть бы «спасибо» сказала.