Меткостью на этот раз ни я, ни они не отличились. Так, обменялись несколькими выстрелами и попрятались кто куда, на всякий случай. Пуля ведь дура, она и попасть может.
– Слезь с меня, извращенец, – подала голос Ребекка.
Я вскочил на ноги и, не дожидаясь, когда она поднимется, оттащил её за руку в безопасное место. Зарядил «Узи» и протянул его ей:
– Услышишь шаги, стреляй. Только не высовывайся, если конечно жить хочешь.
Отошел в сторонку и занялся минированием. Вдоль стен лежали кучи всякого металлического хлама. Среди каких-то железяк закрепил гранату, привязал к кольцу один конец найденной здесь же проволоки, а другой присоединил к толстому пруту на другой стороне коридора, оставив проволоку в натянутом положении. Противопехотная мина здесь бы больше подошла – у неё выдержка времени срабатывания маленькая, но по бедности годилось и так.
Когда работа была близка к завершению, раздались автоматные выстрелы. Я от неожиданности чуть за проволоку не дёрнул. Чуть на собственной мине не подорвался.
– Ты чего?– спросил у Ребекки. – Тихо ведь?
– Показалось, – неуверенно ответила она.
– Креститься надо, когда кажется. Теперь стреляй, – сказал я, расслышав едва различимый шорох.
Интересный из неё стрелок получился: стреляет и глаза закрывает. Хорошо наугад палит, а если бы целиться пришлось? Тем не менее, поставленную перед ней задачу она выполнила – отпугнула коварных врагов. Когда кончились патроны, Ребекка всё никак не могла понять, почему игрушка больше не громыхает.
– Хватит, настрелялась. Бросай его и иди сюда.
В коридоре стоял мрак, освещение не работало. Мне-то известно где растяжка, сам её натягивал, а вот Ребекка могла запросто на неё напороться. Требовалось через неё переступить и не задеть.
– Делай как я.
Разбежался, оттолкнулся и прыгнул. Приземлился на руки, перекувыркнулся через голову и встал. Ребекка тем же манером за мной. Встала, затылок чешет. Неудачное у неё, видать, оказалось приземление.
– Головкой ударилась? – спросил я насмешливо. – Нечего было школьные уроки физкультуры прогуливать.
– А чего ты как козёл прыгаешь? – огрызнулась она.
– Сейчас узнаешь.
Пробежали через какой-то склад, по пути я ещё пару ящиков с круглыми металлическими болванками опрокинул, поднялись по лестнице. Сзади взрыв, грохот, пламя – ловушка для глупых гангстеров сработала. Значит, кто-то подорвался, не зря старался. Выбегают уже двое.
– Беги! – крикнул Ребекке. – Я тебя догоню!
Оставшись один, открыл низковольтный электрический щит, вырвал два провода, оставив их подключёнными к выключателю, присоединил их к обоим перилам лестницы и включил автомат. Ступеньки лестницы были бетонные, а перила железные, и на каждой теперь «сидело» по фазе. А я, работая в недалёком прошлом электромонтёром, прекрасно помнил, что значит попасть между двух фаз. Это незабываемое ощущение, раза два его испытал и больше не хотел.
Спрятался за углом, жду. Вскоре раздался звук падающих тел и ругательства – ребята на железках споткнулись, а затем истошный крик. Получилось, кто-то электротоком подзаряжается. Вышел с «Калашом» наперевес, радушно улыбнулся:
– Сюрприз!
Расстрелял их в упор, они даже сообразить ничего не успели. Тот, который попал под напряжение, так и остался между перил висеть. До того я своей изобретательности обрадовался, что про всё забыл и схватился за перила. Задёргался как червяк на крючке. Оторвал руки от железа, в ярости пообрывал провода. Даже за трофеями спускаться не стал, в состоянии лёгкого подёргивания пошёл искать Ребекку. Пока до неё, сидящей в каком-то закутке дошёл, язык чуть не до пола свешивался.
– Запыхался? – встретила она меня вопросом. – Нечего было школьные уроки физкультуры прогуливать.
Ещё и издевается! Совершил кучу подвигов, имею право немножко устать. Всё – таки чушка она бесчувственная, никакого сострадания.
– Фу, отстань, – пропыхтел я.
Примостился с ней рядом, и расслабился. И сразу такая усталость навалилась, что ни рукой, ни ногой пошевелить невозможно. Только лёгкие на полную мощность работают.
Ребекка решила-таки проявить дружеское участие и склонила свою голову мне на грудь. Правда, дышать стало ещё тяжелее, но зато приятно. Могла бы и погладить, между прочим, я бы не стал отбрыкиваться.
– Макс! – позвала она.
Молчу, ничего не говорю, не до разговоров.
– Ты, оказывается, носатый.
Вот тебе и отдых.
– Тоже мне, открытие. Я уже двадцать два года носатый. Отличный полноразмерный носик, а не какой-нибудь огрызок. Он тебе что, мешает?
– Нет, не мешает. Просто забавно – такой шнобель!
– Может, тебе завидно? Так я могу твой сделать таким же.
– Зачем, мне свой нравится.
– Тогда не нарывайся.
– Молчу, молчу, успокойся.
Замолчали и стали в обнимку наслаждаться долгожданным покоем.
15
Но всё хорошее быстро заканчивается, надо двигаться дальше. А у меня как назло рана на ноге заныла. Взглянул на неё – повязка кровью пропиталась, хоть выжимай. Сразу головокружение началось, общая слабость и прочие симптомы приближающейся «отключки». Да что это такое, мужик я или нет! Встряхнулся, со скрипом поднялся на ноги и потихоньку почапал дальше. Ребекка рядом, за руку держит, как будто я могу потеряться. Выходим на балкон, под ним цех размером с футбольную площадку. С виду плюгавенький такой заводишко, а внутренний объём у него больше наружного.
Прямо напротив нас что-то вроде диспетчерского пункта. Застеклённая со всех сторон кабинка, освещенная изнутри. Конторка маленькая, но народу набилось уйма. Кое-кого я даже сумел различить: «профессора», «художника», вырезавшего мне на груди рисунки и симпатягу – негритянку, с которой встретился по приезде в это очаровательное местечко. Вся компания вместе сгрудилась, и что-то обсуждают. Наверняка наша дискета там, так что, чтобы её забрать, надо их оттуда выманить. Как? Правильно, наделать побольше шума. Для этой цели даже последней гранаты не жалко. Я вставил взрыватель и обернулся к Ребекке:
– Сиди здесь, я схожу за дискетой.
–Я с тобой.
–Нет.
– Макс, ты всё равно без меня там не справишься, – произнесла она с ноткой превосходства в голосе.
Терпеть не могу, когда со мной спорят. Но что поделаешь, без неё я нужную дискету не найду, для меня они все на одну рожу.
– Ладно, уговорила.
Выдернул чеку, размахнулся, швырнул гранату как можно подальше. Грохнул взрыв, и из кабинки выскочили наружу шесть молодцов. Мощная гвардия, и все вооружены. Они побежали к месту взрыва, а в кабине остались «профессор» и девчонка.
– Пошли, – шепнул я.
Мы быстренько подбежали к лестнице и поднялись наверх. У открытых дверей нас встретил с широко раскрытыми от удивления глазами «профессор».
– Привет!
И в тот же момент двинул его прикладом автомата в челюсть. Он упал как подкошенный. Затем с радостной улыбкой подошёл к девчонке:
– Мечта всей моей жизни! И как же нас зовут?
А она мне хрясь кулаком в нос, ногой оттолкнула и выбежала. Откуда я мог знать, что она каратистка, предупреждать надо. Выстрелить ей в спину не смог, рука не поднялась.
– Что, получил? – позлорадствовала Ребекка.
– Не мог же я девушку ударить!
Хорошее оправдание, верно?
– Джентльмен, – не поверила она, – так и скажи, что драться не умеешь.
Ничего ей не ответил, только с гордым видом отвернулся. Вроде как не со мной разговаривают.
Ребекка села за стоявший на столе компьютер, и давай в клавиши пальцами тыкать. Нашла свою любимую игрушку, теперь её и за уши не оттащишь.
Тык-тык, тык-тык, в конце концов мне надоело, и я недовольно пробурчал:
Что ты там возишься как жук в навозе? Побыстрее никак нельзя?
Она сразу работать прекратила, взглянула на меня с оскорблённым видом:
– Может, сам попробуешь?
Я наклонился над её ушком и с нежностью в голосе произнёс:
– Не подумай, что я сержусь или что-то в этом роде. Просто у меня слегка взбудоражены нервы, и если ты ещё хоть раз обидишься, я тебя…..
Осторожно поцеловал в щёчку и закончил:
–….. пристрелю, моя прелесть.
Отошёл и смотрю на неё. Она посидела какое-то время в состоянии транса, а затем жалобно пролепетала:
– А я думала ты меня любишь.
– Конечно, люблю, – успокоил её, – если бы не любил, давно уже шлёпнул.
– Правда?
– Клянусь твоим здоровьем.
Ребекка тут же успокоилась. Ещё пару раз на клавиши нажала и вынула дискету из дисковода.
– Всё. Осталось только код доступа узнать. Там какие-то программы ещё остались, стереть не успею.
– Эх, дитя цивилизации, – простонал я сокрушённо.
Взял в охапку компьютер вместе с монитором и прочей дребеденью, богатырски размахнулся и выбросил через стекло. Сначала оно разлетелось на мелкие кусочки, а через пару секунд грохнулась оргтехника. Зачем жать на клавиши, когда можно просто разбить?
И началось веселье! Ребята поняли, что их надули, и стали обстреливать наше убежище. Стёкла выкрошили в момент. Более всего обидно, что самих стрелков не было видно. Чтобы их увидеть, надо высунуть голову, а это верная смерть. Пару раз наугад стрельнул – и патроны кончились. Какая досада! Остался последний магазин. Вот когда и он опустеет, тогда хоть плевками отстреливайся. Спасало то, что им приходилось стрелять снизу. Если не вставать, то можно чувствовать себя в относительной безопасности. Всё, приплыли, можно бросать якорь, никуда отсюда не денешься. Достал шоколадку и уничтожаю её в глубокой задумчивости. При этом голодный взгляд Ребекки полностью игнорирую.
– Со мной поделиться не хочешь? – полюбопытствовала она.
Спросила без всякой надежды, так, на всякий случай.
– Поделиться? С тобой? – удивился я. – Зачем? Ты же ничего не ешь.
И принялся гнать антирекламу:
Здесь же высококалорийная глюкоза и зубопортящий шоколад. Ужас! Ещё потолстеешь килограмм на пять.
– И не надо, раз ты такой жадный, – обиделась Ребекка.
– Подожди, вот выберемся отсюда, придём домой, я тебе манную кашу сварю. На воде, без соли и сахара. Да, пожалуй, и без крупы. Так, водички попьёшь и хватит. В ней очень много микроэлиментов, что тебе ещё надо?
Насладившись собственным остроумием, подошёл к Ребекке:
– На, держи, – протянул ей шоколадку.
– Отстань!
– Я же пошутил, лопай давай.
– Не хочу.
– Хватит дуться. Откуси кусочек, маленький-маленький, больше всё равно не дам.
Она недоверчиво взяла из моих рук батончик, и в три приёма захрумкала его весь как кролик морковку. Облизнулась и с насмешливой улыбочкой ткнула в мою потрясённую таким зрелищем физиономию кукиш.
У меня невольно вырвалось:
– Приятного аппетита!
– Спасибо!
И с довольным видом погладила свой животик.
Между тем, пули стали ложиться прицельнее. Один из бандюг залез на наш балкончик и стрелял оттуда. Пришлось растянуться на полу и ждать дальнейших событий. А они обещали быть погаными. Под прикрытием выстрелов своего дружка, остальные пятеро гавриков получили возможность беспрепятственно до нас добраться.
– Дай дискету, – попросил я Ребекку.
Достал из кармана пластиковую баночку с мятными драже тик-так, они всегда со мной, высыпал их, налил в посудинку воды из стоящего на столе стакана и приготовился отснять второй дубль байки про серную кислоту, может, на этот раз удастся.
Только успел закончить приготовления, дверь срывается с петель и врывается сразу столько вооружённого народа, что дышать стало практически нечем. Я держу баночку над дискетой и улыбаюсь, хотя самому не до смеха.
Плевать они хотели на мою хитрость, если бы не очнувшийся так вовремя «профессор». Увидев мои зловещие приготовления, он знаком остановил своих хулиганов. Боится потерять свою драгоценную пластинку. Правду в народе говорят что жадность фраера погубит.
– Хочешь, пролью капельку? – спросил я его.
– Подожди. Давай попробуем договориться
– Запросто. У меня всего-то четыре условия: вы отпускаете вместе с нами её отца, беспрепятственно нас пропускаете, даёте нам машину, и последнее – забываете о нашем существовании.
– Согласен. Только не забудь отдать вот ту штучку, – показал он на дискету.
Конечно, ни хрена он не согласен. Прибьёт при первой же возможности. Но пока его сокровище у нас в руках, можно поиграть и потянуть время. Моя жизнь зависит от куска пластмассы, с ума сойти.
Вся «бригада» выстроилась на пути нашего следования, и я с Ребеккой осторожно прошли мимо них. Неожиданно прогремел выстрел. Парень на балконе схватился за грудь и грохнулся вниз с пятиметровой высоты. Как, почему и откуда, мне размышлять было некогда, сзади послышался подозрительный шорох. Я обернулся и выплеснул воду в лицо подкравшемуся сзади гориллообразному молодцу. Тот заорал истошно и закрыл глаза ладонями. Мы помчались, перепрыгивая через три ступеньки. Оглянувшись, я увидел как «профессор» подошёл к облитому бандюге, оторвал его руки от лица, да как заорёт! Выражался он по-русски, довольно сильными словами, так что написать их мне ни одна редакционная цензура не позволит. Облегчённый вариант звучит так:
– Ты, …, это же вода, … .
Думал, теперь нам не спастись, пристрелят в момент. Но неведомый благодетель открыл такую пальбу, что им пришлось убраться в кабину и сидеть там не шелохнувшись. Неожиданная помощь позволила нам далеко убежать из этого негостеприимного местечка. Выбежав из цеха, я натолкнулся на Джека. В руках у него было помповое ружьё, вернее, его укороченный вариант, и в момент нашего столкновения он передёргивал затвор. Из прорези выскочила гильза, а моя душа стартовала кросс по направлению к пяткам. Но тут же я сообразил, что спасительным стрелком был он. Не очень-то сей факт меня обрадовал, потому что в мои гадостные планы входило его освобождение мной. Сами понимаете почему. Он был бы мне обязан, и при таком раскладе значительно облегчился разговор относительно моего знакомства с его дочкой. Должна же быть какая-то награда за риск. А так получилось, что он меня спас. Но всё равно я был рад встрече:
– Молодчина, Джек!
Это я такой вежливый. А как он меня поприветствовал, догадались? Точно, точно, ударом в челюсть.
– Свихнулся? – опешил я.
– Помнишь наш вчерашний разговор? – вопросом на вопрос ответил он.
Вот так тип! Нашёл, когда вспомнить старые обиды. А тут ещё Ребекка на шее у него повисла:
– Папа!
И в мою сторону больше не глядит, как будто меня вообще здесь нет, так, пустое место.
– Чёртова семейка, – прорычал я, – что папаша, что дочка!
– Что с тобой? – недоумённо уставилась на меня Ребекка.
– Что со мной? Ты ещё спрашиваешь!? А, да идите вы оба к такой-то матери.
Рукой махнул, затоптался на месте, своё возмущение демонстрирую. А когда через мгновение взглянул на Ребекку, чуть не окаменел от её ледяного взгляда.
– Плакать будешь? – язвительно спросила она: – Может, платочек дать?
Что оставалось делать после таких слов? Плюнуть и уйти. Точно так и поступил. Но перед тем как удалиться, всё же попытался в последний раз привлечь внимание к своей нескромной персоне:
– Я ухожу!
– И уходи. Кто тебя держит?
Такое отношение меня окончательно разозлило. Вот так, совсем, значит, стал не нужен. Как Вам будет угодно, мисс.
– Я ушёл!
– Пока-пока.
Без лишних слов развернулся и потопал от них подальше. Через несколько шагов обернулся, хотел что-то вякнуть, но Джек поднял свою «громыхалку», и у меня из головы все заготовленные выражения сразу выскочили, потому что уж очень страшное дуло у неё оказалось. Ребекка к широкой родительской груди прижалась, жалуется. Это я должен жаловаться, а вовсе не она. В общем, ушёл я от них в расстроенных чувствах, униженный и оскорблённый. Они пошли в одну сторону, а я в другую.
Моё одиночное путешествие закончилось на удивление быстро. Не успел я из-за угла свой нос высунуть, как по мне такую стрельбу открыли, что я подобно быстроногому зайчику пустился вдогонку за Джеком с Ребеккой. Настиг, причём этот головорез меня чуть не пристрелил, и взираю на них вопросительно: примите в свою команду или нет.
– Зачем вернулся? – уже мягче спросила Ребекка. – Страшно одному?
– Причём здесь страх, – отвечаю, – просто вы ведь без меня пропадёте. Ребята, – взмолился я, – не будем сейчас ссориться. Выберемся сначала, а потом уже друг другу морды бить начнём. Джек, что скажешь?
Он молча повернулся и пошёл вперёд, Ребекка за ним, а я, значит, сзади, в качестве прикрытия. Идём, в лабиринте коридоров так запутались, что нас даже сами преследователи потеряли. Мои взвинченные нервы стали потихоньку успокаиваться. Может, война уже закончилась?
Только я об этом подумал, как справа от меня дверь открывается, и прямо передо мной появляется рыжий тип приятной наружности с ручной гаубицей сорок пятого калибра наизготовку. Мы оба так удивились столь неожиданной встрече, что секунду смотрели друг на друга круглыми глазами. Самое смешное в том, что ни я, ни он своим оружием не воспользовались. Этот малый поцарапал своим кулаком мою скулу, а я, в свою очередь, ударом ногой в грудь отправила его на пол. Не дав ему опомниться, подскочил и со всего маха врезал автоматом по голове. Парнишка стукнулся темечком и застыл. То ли помер, то ли просто сознание потерял, трудно сказать.
С благоговением пещерного человека я поднял его пистолет. Мощнее игрушки подобного рода мне видеть ещё не приходилось. Даже пистолет Стечкина выглядел не так угрожающе. Как всякий коротышка, я люблю всё большое, и он, конечно, мне сразу понравился. У парня на туловище с помощью ремней крепилась кобура и сумка с запасными обоймами. Их было две, больше не поместилось. Я засунул пистолет за пояс, обоймы в карман, и поспешил к компаньонам.
Они не успели уйти далеко, и после небольшой пробежки я занял своё табельное место сзади. Вдруг Джек остановился и стал внимательно прислушиваться. Мне такая осторожность показалась излишней, потому что вокруг стояла мёртвая тишина, поэтому смело пошёл вперёд. Когда проходил мимо Джека, его ружьё взметнулось вверх и выстрелило поверх моего плеча. Обернувшись, я увидел схватившегося за живот бандита. Как-то само собой так получилось, что в моей руке оказался пистолет, который опять же сам, помимо моей воли, выстрелил раз пять в грудь раненому. Только когда он упал, я понял, какой опасности подверглась моя драгоценная жизнь. Если бы не Джек, лежать мне в луже собственной крови и испускать дух. Поблагодарить его, что ли.
Протянул ему руку. Он хлопнул по ней своей, не вымолвив при этом ни слова. Мог бы быть повежливей, учитывая сложившиеся обстоятельства. Что за дубина, никак мне с ним не помириться.
Наконец, выход найден. Чтобы выбраться, нужно было только подняться по лестнице, пройти по длинному коридору, а в конце его опять же воспользоваться лестницей, которая предусматривалась для использования в случае возникновения пожара или какой-нибудь другой экстренной ситуации. Когда стали подниматься по лестнице, с разных сторон засвистели пули, и одна из них ранила в бок ветерана военно-морских сил США. Продолжая отстреливаться, он всё- таки умудрился подняться наверх, прикрывая при этом своё милое дитя. Героический дядя, ничего не скажешь. Я поднимался спиной вперёд и палил из обоих имеющихся у меня стволов, но, к сожалению, ни в кого не попал. По крайней мере, головы они свои спрятали, и нам посчастливилось остаться в живых.
Расстреляв обойму пистолета и значительно облегчив магазин автомата, я одолел лестницу и спрятался за спасительную стенку. Там же сидели Ребекка с Джеком. Джек прикрывал рану ладонью, из-под которой в больших количествах сочилась кровь. Может, он и выпендривался, но, учитывая характер ранения, был удивительно спокоен, не охал и не морщился. Мне бы так, да где там.
Ребекка хотела снова от своей майки полоску оттяпать, но я её остановил:
– Не надо, от неё и так почти ничего не осталось.
Оторвал широкий, щедрый лоскут от своей. Для такого героического парня ничего не жалко.
– Вот так, – проговорил, перевязав Джека, – теперь, может, поживёшь ещё.
Рычит, сопит, но помалкивает. И правильно, кроме оскорблений в мой адрес от него всё равно ничего не услышишь.
Прикинув на глаз длину коридора и расстояние от нас до преследователей, я пришёл к выводу, что до спасительной лестницы мы добежать не успеем, а если ещё учесть ранение Джека, то наши шансы остаться в живых меньше даже нулевых. Кому- то надо было остаться в качестве прикрытия, и, без ложной скромности скажу, что сразу подумал о себе. Решил рискнуть напоследок, в конце концов, мне убежать было легче, чем папашке. Ребекку за боевую единицу я, естественно, не посчитал.
– Уходите, – сказал им, – а я ещё повоюю.
Джек сразу понял мои намерения и высказал по этому поводу своё авторитетное суждение:
– Их задержу я.
– Джек, – мой голос был как можно более дружелюбным, – мы не в восторге друг от друга, но давай рассуждать логически. Из тебя сейчас плохой бегун, значит, по теории вероятности, остаться в живых ты не сможешь. Зачем умирать, ведь жизнь так прекрасна. Так что давай попрощаемся и не надо плакать.
Ребекка подошла ко мне и с решительным видом заявила:
– Я останусь с тобой.
– Не останешься.
– Почему?
– Потому что мне так хочется, потому что такой вот я маленький упрямый ослик, выбирай, что тебе больше нравится.
– Я выбираю ослика, – с грустной улыбкой сказала она.
– Ничуть в этом не сомневался. Разве у меня такие длинные уши?
– Ты такой упрямый.
– Всё, – решительно встряхнул я головой, – уходи. Отцу своему помоги. Он у тебя классный мужик, – добавил я вполголоса, чтобы Джек не услышал, а то ещё примет за подлизу.
Она отошла, и вместе с папой медленно пошла по коридору. Медленно потому, что Джек сам быстро идти не мог, а помощь дочери гордо отверг. Гордыня, между прочим, один из описанных в библии грехов. И мне стало немножко грустно. Чёрт его знает, как я выберусь из этой передряги, умирать ой как не хотелось.
Внезапно Ребекка развернулась и помчалась ко мне. Добежала и запыхавшимся голосом стала быстро бормотать:
– Макс, я …
– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, перебил я её. – Что-нибудь ещё?
– Береги себя. Пожалуйста. Очень-очень тебя прошу.
– Беки, я, вообще – то, ещё пожить хочу, если ты не против.
Надо сказать, что разговор происходил под чарующую музыку выстрелов. Изредка я отвечал, берёг патроны. На последних словах диалога бандиты что-то совсем обнаглели. Пули стали носиться роем. Я оттолкнул от себя Ребекку и наспех с ней попрощался:
– Мы обязательно увидимся. Обещаю. Пока!
Она рванулась вперёд, прижала свои горячие губы к моим, и мы замерли в томительно-страстном поцелуе. И плевать нам на Джека, пускай он ругается и прыгает, как только что спрыгнувшая с ветки обезьяна.
Поцелуй резко оборвался, Ребекка вся в слезах убежала к отцу, уже не оглядываясь, а Джек издали пожелал:
– Удачи тебе, парень! Не вздумай погибать, я с тобой ещё не разобрался.
– Да пошёл ты!
Я отвернулся и занялся непосредственно стрельбой. Добив очередную обойму, вставил последнюю в рукоятку и разрядил автомат. Сосчитал патроны. Их осталось восемь штук, на одну хорошую очередь, в принципе, должно хватить. Зарядил обратно, пистолет засунул за ремень, автомат положил рядом с собой, уселся на колени и расслабился.
16
Немного таким образом отдохнув, занялся своей разнесчастной ногой. Старую повязку пришлось сразу выбросить – она была абсолютно непригодна. Майка оказалась такой грязной, что ей перевязывать было просто самоубийством: заражение, гангрена, и, как результат – ампутация. Оставался ещё довольно свежий бинт, прикрывающий надпись на груди. Порезы уже зажили и чётко выделялись на загорелой коже. Со стороны буквы выглядели красиво, но я, если честно, не любитель подобной татуировки. Бинта как раз хватило, чтобы по всем законам медицинской науки надёжно перевязать рану. Покончив с этим неприятным делом, приготовился прыгать.
Метрах в двух от лестницы с потолка до самого пола свисала толстая цепь, к которой был прикреплён подъёмный блок с крюком. Единственная возможность выбраться на волю заключалась в том, чтобы спуститься по цепи, а там как-нибудь закоулками выбраться наружу. Правда существовало одно но: кругом находилось полно вооружённых людей, которые во что бы то ни стало хотели меня убить.
Итак, я схватил автомат, и, выскочив на открытую площадку, на бегу открыл из него пальбу. Добежав до края, прыгнул, в полёте отбросил его, всё равно патроны кончились, выхватил пистолет и свободной рукой схватился за цепь.
Спускаюсь и одновременно стреляю на каждое движение. Приземлился, откатился в сторону, сам себе не верю – неужели меня даже не ранили. Пули, попадая в стальную цепь, выбивали искры, а мне хоть бы что. Есть такая поговорка – дуракам всегда везёт, но она не про меня – я же умный.
Замер и не шелохнусь. Бандиты подумали, что я мёртв, потому что двое сразу кинулись к лестнице. Когда первый из них уже почти поднялся по ней, я ожил, и несколькими прицельными выстрелами заставил его скатиться вниз. Больше пострелять мне не дали. Пришлось уползать змеёй, прячась за какими-то котлами. Пробираясь таким образом к двери, миновал баррикаду из бочек, как определил мой чуткий нос, с бензином. Пули продырявили их в нескольких местах, и бензин рекой полился на пол.
– Хватит стрелять! – крикнул я. – Так и убить можно.
Прикрываясь бочками, схватил канистру и побежал к выходу, тонкой струйкой разливая горючее по полу. Забежал за угол, несколькими выстрелами проделал в бочках пару дополнительных отверстий и, когда увидел замелькавшие головы своих недоброжелателей, чиркнул зажигалкой, поджёг кусок ветоши, бросил его на пол, крикнул: «Бабах!», после чего со всех ног побежал куда подальше.
Вскоре за спиной раздался мощный взрыв, огонь так быстро накалил воздух, что, хоть я и успел отбежать довольно далеко, он всё-таки ожёг мне спину. Оглушённый, еле переводя дыхание, я из последних сил забрался по металлической трубе на второй этаж и здесь, здрасьте – пожалуйста, меня отоварили. Выбили из рук пистолет, надавали руками и ногами по всем мыслимым местам и швырнули как какую-то дохлятину. С трудом открыв глаза, увидел прямо мне в лоб направленное дуло моего же пистолета, а над ним лицо, кого бы вы думали? Того самого парня, который рисовал на моей груди буковки.
– Добрый вечер! – сказал он и весело улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь?
– Посредственно, процентов на пятнадцать. Что ты мне пистолетом в морду тычешь? Слабо сразиться в рукопашной?
– Драться с тобой? – он расхохотался. – Да я тебя одним щелчком прибью, щенок! Так что даже не рыпайся.
– Ясно, ты меня боишься, – поддразнил я его.
– Совсем от страха спятил, салажонок? Вставай, я тебе сейчас шею сверну.
Сам он отошёл в сторону, отбросил пистолет, с понтом произнёс:
– Приз для победителя, то есть для меня.
Какая самоуверенность! Ещё рыбку не поймал, а уже рассуждает под каким гарниром её к столу подать. Не очень – то хотелось мне с ним сражаться, учитывая паршивенькое физическое состояние и нашу существенную разницу в весовых категориях. Парень был свеж и бодр, а я усталый и измотанный, но лучше умереть в бою, чем получить пулю в лоб просто так, без сопротивления. К тому же у меня имелась слабенькая надежда, что удастся его завалить, правда, учитывая вышеперечисленные обстоятельства, она действительно была слабенькая.
Как бы там ни было, я, скрипя всеми сочленениями, поднялся, при этом что-то нехорошо в спине хрустнуло, и приготовился к битве. Напрягся, напыжился, мои мышечные сосиски при этом даже слегка вздулись, ринулся в атаку.
Пошла молодецкая потеха! Не рассчитывая на запас силёнок, я выложил сразу всё, что смог собрать. Удары следовали один за другим и, несмотря на его костоломские блоки, некоторые из них достигли цели. Его лицо превратилось во что-то непонятное, такое только в кровавых ужастиках увидишь. Паре рёбер точно требовалась замена, а грудь, хоть я этого не видел, наверняка стала синей.
Однако долго так продолжаться не могло, удары становились всё слабее и слабее, а у противника наоборот, ему мощи прибавила ярость. И знаете, что мне не хватило для победы? Куска мяса за завтраком, я Вам точно говорю. Ещё бы пару тысяч килокалорий, и можно было одевать чемпионский пояс, но их не было, этих килокалорий, и моя песенка была спета, аминь. Треснув его в последний раз по челюсти, я понял, что теперь превращаюсь в бессильную жертву.
«Рисовальщик» подобно паровозу сшиб меня с ног и подмял под себя. Мои плечи и голова оказались за краем площадки, под которой было метров десять свободного пространства и куча порожней тары. Неплохая перспектива свалиться с такой высоты на ящики, да ещё со свёрнутой шеей, как мне было обещано.
Мысленно попрощавшись с Ребеккой и братишкой, я приготовился мужественно встретить неминуемую мучительную смерть.
Когда моя грешная душа уже была готова расстаться с не менее грешным телом, и отправится в чистилище, произошло чудо. Не пойми откуда взявшаяся железная труба с железным же шипом на конце с силой опустилась на череп неприятеля, причём шип чуть-чуть не проткнул мой левый глаз. Позабыв обо мне, рассвирепевший хулиган вскочил и с грозным рёвом кинулся на хозяина дубинки. То есть на хозяйку, потому что это была Ребекка. Да, да, та самая длинноволосая, глазастая растрёпа, из-за которой завертелась описываемая история. Как она здесь очутилась? Сейчас расскажу.
Оставив меня, готовившегося принять неравный бой с превосходящим силой противником, она вместе с отцом спустилась по аварийной лестнице вниз. Легко сказать спустилась. Ей пришлось практически тащить на своих отнюдь не богатырских плечиках раненого Джека, так как он из-за ранения быстротой передвижения похвастаться не мог. Отойдя после спуска метров на двадцать в сторону, они присели отдохнуть. Тут завыли сирены, замигали мигалки и, откуда ни возьмись, недалеко от них на дорогу, ведущую к заводику, выскочило несколько полицейских машин. Ребекка сразу забеспокоилась и рванулась обратно к лестнице.
– Стой, ты куда!? – крикнул ей Джек вдогонку.
Не очень – то она его слушала. Убедилась, что папочка в безопасности и кинулась мне на помощь. И ружьё даже не прихватила, с голыми кулачонками под пули побежала. Ради меня решила жизнью рискнуть, это Вам не шуточки.
Так вот, когда я увидел, что она мне только что жизнь спасла, а сама на волосок от гибели находится, вскочил, обхватил громилу сзади, отшвырнул его к краю. Затем выхватил из рук Ребекки трубу и, размахнувшись, вогнал ему острый железный шип прямо в височную кость. Он умер сразу, не издав ни звука, и как каменная глыба рухнул вниз, на ящики. Я так сильно размахнулся, что по инерции чуть сам туда за ним не свалился. Ребекка успела схватить меня за руку и оттащить подальше от опасного места.
– Неужели это ты? – задал я глупый вопрос.
– Как видишь.
Больше я ни бэ, ни мэ выговорить не смог, потому как устал очень. Взял с пола пистолет, и тут же резко вскинул руку, целясь выше плеча Ребекки.