На втором этаже нас завели в большой зал, а охранников с Петром оставили в «предбаннике». Мугабе встретил нас с ухмыляющейся физиономией сидя в большом кресле, почти как на троне. Впрочем, он и нам предложил сесть, пусть и не в такие шикарные, но вполне приличные стулья. Следом за нами вошел еще один негр и принес напитки.
– Так что вы хотели мне рассказать, – спросил Мугабе, – отпив один небольшой глоток.
Ромарио посмотрел на меня, и я изложил все то, что до этого рассказывал бразильцу, особенно подчеркнув, что пока идет только процедура обсуждения и попытка лучшего понимания, что же происходит на самом деле, или что может произойти. Никто пока никому ничего не навязывает, потому что еще никто не знает, что вообще надо делать. В общем, «Его величество» Мугабе просто приглашают за стол переговоров. Вместе с Ромарио. А может быть, и «чертями», если те согласятся.
– Мне все это неинтересно, – зевнув, ответил Мугабе. – не надо перекладывать на меня все эти ваши проблемы. Какие бойрды? Их тут не было испокон веку. И я не вижу причин, почему они должны появиться. Да и если сунуться, то в первую очередь будут «шерстить» толстопузых бюргеров и богатых янки. А если все же появятся здесь, в «Черной дыре», то мы их встретим как полагается. Как у нас в Африке полагается, я имею в виду. И собачек их мы не боимся, нас самих бояться надо. Да, Ромарио? – усмехнулся он, подмигивая бразильцу.
– Мугабе, ты, наверное, не понял, – возразил я, – что еще до появления бойрдов, в тех территориях, которые пойдут против централизованной городской организации, будет «зачистка». То есть тех, кто проявит агрессию по отношению к новой власти, скрутят и отдадут рыбакам, а остальных расселят по всему городу.
– А что, уже есть такое решение? – усмехнулся Мугабе. – И кто тогда это решил? Я что-то не слышал о какой-то централизованной городской власти и о том, чтобы делать, как ты сказал, «зачистки».
– Да, пока такого решения нет. Но оно будет. Я просто обрисовываю тебе ближайшую перспективу. Вероятность создания такой централизованной власти очень высока, так как все основные территории уже высказались за то, чтобы она была. И она будет! В отличие от тебя другие лидеры своих территорий лучше понимают потенциальную угрозу для Земля-сити. И не только от бойрдов, но и вообще. Город ничем и никем не защищен, в то же время он аккумулирует довольно большое богатство по местных меркам. Рано или поздно найдутся желающие поживиться «на халяву» и «пограбить немножко» землян. Но при этом, для них не будет разницы, в «дикой» или организованной части города это делать. Они ведь даже не будут знать, где находятся. Для них Земля-сити – это один «жирный» приз. Вот и будут идти «чохом» по всем городу… куда глаза глядят. Так что, не отсидишься в своей «Черной дыре», Мугабе. Вытащат тебя отсюда, как и всех остальных.
– Повторяю еще раз, – с каким-то равнодушием посмотрел на меня «черный король», – мне ваши страшилки неинтересны. Мы многое уже пережили, и еще переживем. Вы Ромарио лучше голову морочьте, он парень боязливый, да и к организованным стал больше «прижиматься» чем к «диким». Скоро и бляху нацепит, как грузчики на вокзалах, там на Земле!
При этих словах Ромарио аж побелел и было видно, что он себя если и сдерживает, то с большим трудом.
– ОК, – решил я, что пора уже «закруглятся» и «сваливать» с этой хаты, иначе дальнейшие «переговоры» могут закончиться банальным мордобитием, – мы услышали тебя, и больше вопросов или предложений не имеем. А теперь разреши нам откланяться.
– Разрешаю, – милостиво согласился Мугабе, – скатертью дорога. – При этом он незаметно кивнул головой открывшему для нас дверь негру. И не успели мы все выйти из зала в «предбанник», как в него из коридора ворвалась толпа черных, сразу заполонивших все пространство и прижавших нас к стене. Путей отступления при этом уже не было от слова «совсем». Правда, в руках у них не было тесаков, то есть убивать нас, похоже, не собирались. Все холодное оружие торчало у негров за поясом, а в руках были дубинки. Впрочем, и от них в этой тесноте было мало проку.
И тут Петр выхватил тесак у черного, стоящего прямо возле него, и полоснул им по физиономии. Негр схватился за лицо, кровь хлынула во все стороны и Петр, пользуясь возникшей паникой, начал и дальше действовать своим оружием, буквально прорубая нам путь к выходу из их помещения. Тут и охранники Ромарио пришли в себя и начали ему помогать, энергично расшвыривая раненых негров и эффективно орудую своими битами в освободившимся пространстве.
В итоге все же удалось вырваться из «предбанника», а дальше нас было уже не удержать: мы ломанулись по лестнице на первый этаж в фойе, раскидывая всех черных, что попадались нам по пути и вырвались наружу. Но вот здесь, на улице нас ждала неприятность. Вокруг входа в здание, то есть вокруг двери, из которой мы только что выскочили, стояло несколько десятков негров, все вооруженные, и, похоже, ждущие команду броситься на нас. Некоторое время мы смотрели друг на друга, и я чувствовал, как во мне пробуждается чувство ярости и желания «рвать и метать». Я понимал, что все эти негры собрались вокруг нас не для того, чтобы пожелать нам «доброго пути», и из этой ловушки выбраться будет практически невозможно, поэтому и «заводил» себя, чтобы если и отдать свою свободу, или даже жизнь, то подороже.
В подтверждение моих мыслей окно на втором этаже вновь распахнулось, и из него высунулась рожа Мугабе, который, довольно скалясь всеми своими белоснежными зубами, помахал нам рукой и поинтересовался нашим самочувствием, а также планами на этот вечер. После чего добавил, что какие бы они ни были (планы имеется в виду), но их все равно придется менять, потому что… – и тут он замолчал, повернув голову в сторону, глядя куда-то вдоль улицы. Аналогичное действие сделали и окружавшие нас негры. Что-то явно привлекло их внимание… И тут мы услышали приближающийся шум. Вернее, не шум, а цокот копыт боевых лошадей гайрдов! Да, это был их отряд, во главе с Таниксом! Гайрды, полностью облаченные в свою защитную амуницию, с мечами в руках приближались к нам на полном ходу, сшибая по дороге всех, кто не успел увернуться. Огромные кони неслись, не замечая никаких препятствий на своем пути. В принципе этому их и учили: когда они идут в боевом строю, то действует только одна команда: «вперед!», и, как говорится, «кто не спрятался, я не виноват». А приблизившись к месту нашей «тусовки», они выстроились клином, или в более популярном изложении – «свиньей», и буквально проломили проход в живой стене, которую пытались создать наши противники. При этом несколько негров дернулись в попытке остановить коней, но тут же получили мощные удары мечами, правда, плашмя, и попадали на землю. Удары были хоть и не смертельные, но весьма чувствительные.
Ворвавшись в середину полукруга, образуемого неграми, конь Таникса взвился на дыбы, демонстрируя всю свою мощь и энергию, после чего все замерли и замолчали. Таникс при этом снял свой шлем и улыбнувшись посмотрел на меня:
– Мы прибыли чуть раньше назначенного времени, но, похоже, не опоздали на «веселуху»?
– Таникс, блин, как я рад тебя видеть! – воскликнул я, – какой ты молодец!
Все мои спутники, поняв, что, похоже, они уже вне опасности, расслабились и заулыбались. А тут еще один воин снял шлем, и это был Иван! Но он не столько улыбался, сколько наблюдал за ситуацией.
– Никогда еще не был так рад появлению местных, – сказал Ромарио, – а сейчас я просто счастлив! Вот в такие минуты и узнаешь, что такое радость в жизни!
– А кто эти черные существа? – поинтересовался Таникс, указывая на африканцев вокруг нас.
– А ты что, не видел их раньше? – удивился я. – Это негры, они земляне. Правда, отличаются от нас цветом кожи, но в целом также люди.
– А что они тут собрались? – снова спросил Таникс. – Да еще с дубинами в руках?
– Поприветствовать нас и отдать воинские почести, – ответил уже Ромарио, – после чего задрал голову в сторону Мугабе, и сказал: – А ты, «черномазый король этой Дыры» можешь зарубить себе на носу – наши «переговоры» еще не закончились и жди «продолжения банкета»!
После всех таких «прощальных слов и теплых пожеланий» мы пристроились вслед за лошадьми гайрдов и потянулись на выход из этой, как оказалось, весьма негостеприимной территории. А Таникс по дороге нам рассказал, как он здесь оказался раньше времени.
Иван, прибежавший на базу, так и сказал, что надо срочно выдвигаться в сторону «диких», так как мы с Ромарио пошли туда с небольшой охраной и есть большая вероятность, что нас не выпустят. Согласно моим указаниям, Таникс со своим отрядом должен был направляться в сторону базарной площади, но они с Иваном решили, что будет лучше, если сразу направятся к логову Мугабе, что указал Ромарио. Так и поступили. И как оказалось, это решение и было единственным верным.
Вернувшись на базарную площадь, мы еще долго обсуждали последние события, причем Ромарио сразу подтвердил, что будет присутствовать на «саммите», если его туда пригласят. С Мугабе, похоже, он окончательно разошелся, и ничего общего между ними больше не имелось. Для бразильца осталась только одна дорога – влиться в общую компанию и встать на путь к цивилизации. Время «диких» подходило к концу.
Но с Ромарио мы долго не прощались, так как на следующий день у нас была запланировано рандеву с Паце. Для чего я настоял на такой встрече – я сам точно не знал, так как понимал, что на наши предложения эта «прослойка» населения Земля-сити никогда не согласиться. Слишком они уж отличались от нас своим менталитетом и взглядами на жизнь. Это были не те люди, которые любят слово «организация».
Паце появился почти вовремя. Мы сидели в комнате «на базе» у Ромарио и пили местный чай, когда в нее ввалился болгарин. Он, ни слова не говоря, плюхнулся на один из свободных стульев за столом и, оглядев нас, буркнул:
– Ну и что вы хотели от меня?
– Вот ты вроде из Европы родом, а ведешь себя, как будто в «Черной дыре» родился, – задумчиво сказал Ромарио. – Тебя не учили, что следует здороваться, когда встречаешься с другими людьми.
– Что вам от меня надо? – повторил Паце. – Если того же, что и от Мугабе вы вчера добивались, то я пошел обратно. Дел полно, некогда тут с вами рассиживаться.
– Да… – протянул Ромарио, – а что же мы вчера добивались от Мугабе?
– Ну, судя по тому, о чем вся «дикая» территория судачит, то вы вчера пришли к Мугабе с предложением сделать из него «дрессированного пуделя», которого учат лаять по команде и еще становиться на задние лапки, после чего «пуделю» дают кусочек еды, чтобы он не помер от голода.
– О как! – удивился я. – И что было дальше? Что говорят по этому поводу «дикие»?
– А «дикие» говорят, что Мугабе не посчитал целесообразным принять ваше щедрое предложение и выкинул вас на улицу. Но чтобы не потерять «лицо» вы вызвали свои panzerwaffe19, в виде бронированной кавалерии и под прикрытием их орудий бежали с поля боя, точнее, «из-за стола переговоров».
– Паце, – начал я, – давай, чтобы у тебя была информация не на уровне «одна баба на базаре сказала», а, как говорится, «от первоисточника», я тебе расскажу о том, как, скорее всего, уже в ближайшем будущем будет развиваться ситуация в вашей «дикой» зоне. И не только в «дикой зоне», а и во всей Земля-сити. Ну а ты уже сам делай выводы. А твои неотложные дела пусть немного подождут. Никуда они не денутся. Договорились?
– ОК, – ответил Паце.
После чего я ему довольно подробно обрисовал общую ситуацию, возникшую в настоящее время, а также те планы, которые уже были озвучены, и которые, как предполагается, должны быть реализованы, в том числе и в отношении «диких» территорий.
Выслушав меня, Паце немного помолчал, после чего сказал:
– Все это, конечно, интересно. И я даже не буду говорить, что сказанное тобой – небылицы. Логика в изложенном есть. Но вы ведь наверняка понимаете, что тот контингент, из которого и состоят бригады «чертей», никогда не согласится пойти к кому-нибудь в подчинение. Или слушаться чьих-то команд. Эти люди скорее пойдут на смерть, чем согласятся на ваше предложение. Ну и второй важный аспект: «черти» неоднородны. Там существует несколько «бригад», которые, например, сегодня есть, а завтра могут разойтись и сойтись вокруг другого, более удачливого лидера. И я – один из них. Пока у меня получается и у меня есть своя «бригада». Но даже я там не командир. Я просто предлагаю ту или иную «операцию», и мы сообща решаем, как ее воплотить в жизнь. И только на стадии реализации этой «операции» я уже реально контролирую ход ее выполнения. А потом – дележка награбленного и «гуляй народ!». Вот и подумайте, с чем вы предлагаете мне к ним выйти и что сказать? Про бойрдов? Да чихать они на них хотели. Многие даже не понимают, кто это такие и какую угрозу они собой представляют. Там люди живут одним днем, и если ты уснул пьяным и сытым, пусть даже и в канаве, то, значит, он прошел великолепно! Ну как-то так…
– Понятно, – кивнул головой Ромарио, – я в принципе такой ответ и ожидал. Это Макс у нас идеалист, все пытается «посеять разумное, доброе, вечное» … И думает, что только добрым словом он может изменить неизменяемое. Пистолет нужен к этому доброму слову… Тогда и будет результат в «диких» землях.
– В любом случае моя совесть чиста, – заявил в ответ я. – Пусть я и идеалист, но, по крайней мере, попытался достучаться до тех, от кого зависят жизни людей, пусть даже и таких, как их обрисовал Паце.
Тут я повернулся к болгарину и сказал:
– В общем так, я жду ответ на наше предложение хотя бы поучаствовать в «саммите» до завтрашнего обеда. У тебя сутки. Ответ нужно дать моему человеку, который завтра будет сидеть на веранде в таверне у старого Марка на базарной площади. Он будет одет как гайрды: в кольчуге поверх кожаных штанов и куртки. Если ответ будет отрицательным, то можно его не передавать. И так все будет понятно.
Лечо – наследник европейской толерантности и культуры
Вернувшись после встречи с Паце на базу, я все же не смог перейти в благостное расположение духа человека, который вроде как бы сделал все, что от него зависело в решении одной благородной задачи. В итоге моих нравственных шатаний я взял Цезаря, и мы пошли в Балканский треугольник к Лечо.
В Балканском треугольнике, или как чаще говорят "в Балканах", я уже бывал, правда, больше проездом, или «наскоком», то есть, сильно не задерживаясь и не погружаясь в очарование этой территории. А здесь действительно было красиво: много цветов, обвитые зелеными насаждениями дома, да и сами дома были разноцветными и разной архитектуры. Каждый раз, когда я попадал сюда, меня удивляло, как это люди за короткий промежуток времени смогли создать такое уютное место. А сколько здесь было разных таверн и ресторанчиков! И кормили отлично! В общем, мне здесь нравилось и хотелось прийти еще раз. Причем не по делам, не торопясь каждую минуту, а без оглядки на время. Но пока так не получалось.
«Штаб-квартира» Лечо располагалась в одной из таверн, где он «снимал» вип-комнату. Очень удобно – и как офис использовать, и покушать всегда можно. Прямо как итальянские мафиози: насколько помню по старым фильмам, они тоже любили свои «рабочие места» располагать в кафе или в ресторанах.
Лечо оказался в "офисе", более того, был один и, попивая какой-то напиток, сидел погруженный в глубокие размышления.
– Леле мале20! Кто ко мне пришел! – воскликнул он, когда мы с Цезарем ввалились в его «апартаменты». – Так, Макс, только прошу тебя, пусть твоя собачка сядет где-нибудь в сторонке. Не рядом с нами. Ты ведь знаешь, что у меня аллергия на животных.
– Да, Лечо, помню, – с улыбкой сказал я, – еще с той вашей первой встречи.
Болгарин только прикрыл на секунду глаза руками, как бы вспомнив свое знакомство с Цезарем, но тоже улыбнулся и позвал обслугу, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить. Чего-нибудь хорошего.
Попробовав местного пива, которое действительно оказалось неплохим, я посмотрел на местного "мафиози" и спросил:
– Лечо, а какие у тебя дела с Паце? Я имею в виду сегодня. Сегодняшние дела.
– А какие у меня с ним дела? – переспросил Лечо с удивленным лицом. – Нет, я даже по-другому бы поставил вопрос: какие у уважаемого и авторитетного бизнесмена европейского происхождения могут быть дела с откровенным бандитом с большой дороги?
– Ну, «откровенный бандит» ведь тоже европейского происхождения? То есть сам факт такого происхождения никак не мешает заниматься нехорошими делами. А я почему спрашиваю? Потому что в последнее время твою небритую физиономию уже несколько раз фиксировали в компании с этим «бандитом с большой дороги». Ты что, Лечо, тоже решил «сходить налево» на эту дорогу? Насколько я знаю, когда-то вы оба «оттягивались» там по полной программе.
– Абе, майна21, – начал Лечо с пловдивским акцентом, – как вы русские говорите: «кто старое помянет, тому глаз вон». Ну, было когда-то… по молодости, по глупости…
– Ага, Лечо, по молодости… Тебе уже тогда под сорок было.
– Ну и что? Мужчина умнеет только когда он перевалит шестьдесят. А все, что до этого – одни глупости, да еще, как правило, завязанные на бабах. Они всегда мужикам мозги «забивали». И только после шестидесяти начинаешь отдавать себе отчет, какой же ты был дурной всю эту жизнь.
– Лечо, я не понял, тебе ведь еще нет шестидесяти?
– Поэтому и дуркую еще иной раз по-прежнему. А с дурака ведь какой спрос? Никакого…
– Так, ладно, дурковать ты можешь сколько угодно, но поясни мне, какие у тебя дела с Паце. Пойми, это очень серьезно.
– Нет у меня с ним дел! Ракию пьем, за грехи наши тяжкие «перетираем». Что в этом плохого? А то, что он бандит – ну и что? Мы европейцы, – и тут Лечо поднял вверх указательный палец с большим золотым «болтом» на нем, – придерживаемся толерантности. То есть терпимости к людям, воспринимаем их такими, какие они есть. И помогаем найти путь праведный и их нелегкой жизни.
– Миссионер, короче, а не болгарский мафиози! – усмехнулся я.
– Макс, давай без оскорблений, – обиделся Лечо. – Я чист, как «слеза комсомолки». С Паце я действительно встречаюсь как со старым знакомым. Да, нам есть что вспомнить, о чем поговорить… А от его дел я сейчас очень далек, да и не хочу ничего про них знать. Если рыбаки пронюхают, что у меня есть какие-то дела с «чертями», то это все закончится очень плохо для меня.
– Ладно, не буду тебя мучить, – решил конкретизировать ситуация я, – я был сегодня в «дикой» зоне и встречался с Паце.
– Ты был у «чертей»! – воскликнул удивленно Лечо.
– Нет, мы виделись у Ромарио, и там я предложил ему, то есть Паце, прийти на встречу лидеров территорий для обсуждения вопроса объединения города, – и далее я рассказал ему суть нашей беседы.
– Ну а какой результат ты ожидал? Что Паце, один из лидеров «чертей», оденет цивильный костюм, напялит цайсы22, и станет кандидатом в депутаты местного парламента? С поддерживающим его «отмороженным» электоратом, измазанным черной краской от чресел и выше? И который, электорат, я имею в виду, если свести его с каннибалами дойрдами, то еще не известно, кто кого сожрет? Все он тебе правильно ответил. Это не ваш контингент, это люди, которые бежали от Ромарио и Мугабе из-за «засилья» там дисциплины и порядка!
– Лечо, а ты можешь сам переговорить с Паце по этому вопросу, – перешел я к своей основной теме моего приходу сюда. – У него есть сутки на размышление, завтра до обеда. Может, тебя он послушает…
– Макс, дело не в том, послушает он меня или нет. Дело в том, что «черти» никогда не откажутся от того образа жизни, который они ведут там, на своей территории. Даже под страхом смерти. Хотя… если ты меня так просишь, то завтра утром я с ним встречусь. Посмотрим, что получится…
– Вот спасибо, Лечо! – обрадовался я. – Я знал, что ты настоящий товарищ!
– Ладно, встретиться я встречусь, но вот результат, скорее всего будет отрицательным. – проворчал Лечо. – А знаешь что, Макс, – вдруг воскликнул он, – коли ты пришел ко мне, то давай, как говорят у нас в Болгарии: да си пийнем по една ракия няколко пъти23!.
Короче, мы и выпили по одной ракии… Но сколько раз это сделали – я уже не помнил. Единственно, до того момента, как уйти в то состояние, когда все люди тебе кажутся братьями, я успел все же уточнить у Лечо, действительно ли они качают головой вправо-влево, когда хотят сказать «да»? И наоборот, кивают вверх-вниз, когда хотят сказать «нет».
– Ну да, есть такое у нас, у болгар. Но сейчас этим меньше пользуются. После того как мы влились в дружную семью Евросоюза, то перешли на европейский стандарт «выражения одобрения». Чтобы путаницы не было. А то ведь так и на деньги можно было «попасть». Вроде отказываешься, а все думают, что ты согласен. Вот и доказывай потом, что не дурак.
И еще помню, как уже в пьяном состоянии Лечо орал во все горло:
«Обнимитесь миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звездной страной, -
Бог, в любви пресуществленный»24!
Когда я попытался у Лечо узнать смысл последней строчки, то он посмотрел на меня своим мутным взглядом и сказал: «Вы, русские, не европейцы, и, в отличие от нас, болгар, никогда ими не будете, а потому-то высшее духовное предназначение европейской цивилизации, у истоков которой еще в древности стояли мы, болгары, вместе с римлянами, – и тут небритый, с хитрым цыганским прищуром Лечо повторил свой любимый жест, подняв для важности указательный палец с безобразно большой золотой печаткой на нем, – никогда не будет вами постигнуто».
Цезарь при этом смотрел на Лечо с каким-то сожалением, когда тот осуществлял свой монолог о величии европейской цивилизации, как наследнице, «болгарской и римской культуры». Как-то так…