Не по-зимнему яркое, недавно поднявшееся из-за горизонта солнце стало согревать небольшой сонный городок. Лёгкий тёплый ветерок резвился с вывешенным на балконах и верёвках стиранным бельем. Немногочисленные белоснежные облака не торопясь плыли по небосводу. Окончательно растаявшие островки сугробчиков обнажили мокрую землю и зелёно-рыжую траву. В воздухе повис запах весны.

Милая брюнеточка небольшого роста оторвала свой задумчивый взгляд от окна и вздохнула, вспоминая прошлое. К ней подошёл скрюченный старичок с небольшой бородкой и умными глазами, одетый в белоснежный халат.

– Это вы желаете посетить Анну? – задал он вопрос, который был пустой формальностью.

Девушка кивнула.

– Честно сказать, я пару раз видел подобных пациентов, – откровенно заявил доктор, – Она всем сердцем уверена, что от взбесившегося кататоника, который не двигался тринадцать лет, её спасла покойная сестра, спалив его дотла. А главврача вашей больницы убила его выжившая дочь, которая затем растворилась в воздухе, превратившись в пепел. И я уверен, что она может быть опасной, если взять во внимание мой опыт и случившееся. Но, пока не собрался консилиум, на котором я рекомендую отправить её в отделение для буйных, я не могу запретить вам посетить Анну, но… Будьте осторожнее.

– Даже в действиях психов присутствует логика, доктор. Вы это знаете не хуже меня. Она меня не тронет.

Старик лишь покачал головой.

Наконец, дверь одиночной палаты распахнулась перед брюнеткой. Она вздохнула, словно перед тяжёлым экзаменом и вошла во внутрь. На полу комнаты сидела, обняв свои колени, осунувшаяся и прибывающая в не самом лучшем состоянии девушка. На её лице и руке красовались повязки, так как травмы ещё не успели затянуться полностью. Из одного её глаза стекала слезинка, которую хозяйка даже не замечала. Девушка сидела и смотрела в одну точку на стене; изредка её мышцы на шее подёргивались, и голова спазматически поворачивалась влево.

– Аннушка? – позвала брюнетка, подойдя к пациентке поближе. Та заметила подругу далеко не сразу, словно она была лишь одной из многочисленных галлюцинаций её воспалённого сознания.

– Даша? – я слегка повернулась в сторону подруги, – Это правда ты?

– Конечно, я, – с улыбкой ответила брюнеточка.

Я медленно опустила взгляд:

– Кто-то еще выжил? – вопрос был крайне болезненным, но я должна была знать на него ответ.

– Мне очень жаль… Почти все пациенты, кто не нашел свою смерть в больнице, утонули в реке или вскрыли себе вены, но обнаружили ещё не всех. Майя, Инид и ещё несколько человек пропали без вести. Лишь запертую в карцере Лизу успели довезти до больницы. Но она в коме.

– Что… – мой голос дрогнул, – Что с мальчиком?

– Его отвезли в краевую клинику. Он впал в кататонию. Врачи отзываются весьма скептично о его выздоровлении хоть когда-либо.

Я стёрла с глаз слёзы. В глубине души я знала, что этим и кончится. Что бедному пареньку, не успевшему пожить, так и не представиться эта возможность. Его судьба оказалась в сотни раз хуже моей… И я ничего не могла сделать…

– Ты уничтожила их? Избавилась от них? – задала я последний и, наверное, самый важный вопрос.

– Да, – ответила Даша с успокаивающим жестом, – Я сожгла их.

Неожиданно на меня словно вылили ушат с ледяной водой. В недоумении я повернула голову к девушке и сказала, чеканя каждое слово:

– Они ведь не горят…

Брюнеточка оказалась в замешательстве. Она лихорадочно искала в голове оправдания.

– И ты хочешь убедить меня в том, что их не стоит опасаться, чтобы…

Я ненадолго задумалась, хотя ужасающая отгадка лежала буквально на поверхности:

– Чтобы воспользоваться ими самой… – эти слова слетели с моих губ, но я ещё не могла поверить в них. Лишь изменившаяся в лице оппонентка подтвердила мою страшную догадку…

– Да! Да, черт побери! Только идиот не воспользуется таким подвернувшимся шансом.

– Шансом убить ни в чем не виновных людей? – я не могла убедить себя в том, что передо мной та самая Даша, с которой я не так давно секретничала на кухне доставшегося по наследству домика…

– Шансом отомстить! – парировала девушка, – Отомстить за всех невинно убитых, за моих родителей, за твоего отца, за твою сестру… Разве ты не хочешь рассчитаться за них?

– Я не хочу этой мести! – выпалила я, – А все остальные, которых ты приплела, сейчас кормят червей. Им не нужно отмщение, им нужен покой.

Девушка неожиданно потупила взгляд и отошла в угол комнаты, скрестив руки на груди:

– Знаешь… Овладение этими книгами было смыслом моей жизни…

– О чём ты говоришь? – удивилась я.

– Когда я рассказывала тебе свою историю, я была не совсем честна. Помнишь, я говорила, что пыталась заглянуть в эти книги, когда мне было лет пятнадцать. Так вот, тогда отец валялся в сарае в стельку пьяный. И недолгого изучения его перевода рукописей мне вполне хватило, чтобы осознать всю мощь этих томиков. Сначала я, конечно, как и ты полагала, что это полный бред. Убивать невиновных людей для эгоистичных целей казалось мне невообразимым. И только побои отца, матери, и каждая опрокинутая ими рюмка, понемногу стали меня переубеждать. Разве это тот мир, в котором мы хотим жить? Разве эти невинные людишки не вставят тебе нож в спину при первом же удобном случае, ты только дай мотив? Разве мы с тобой не заслужили лучшего, чем вкалывать санитаркой, подтирая задницы больным, или сидеть в психушке, выслушивая насмешки молодых врачей и копаясь в своём чудовищном прошлом?

Она ненадолго замолчала, переводя дух, а затем продолжила:

– В ту мрачную ночь я не была в гараже. Я легко ускользнула от страдающей похмельем матери и отправилась следом за отцом. Я просто надеялась стащить книги… Но, когда он зашёл в больницу, его тут же схватили психи, подчинявшиеся проклятому главврачу. Они поссорились, и вскоре доктор удалился в подвал, где его ждали жертвы. Мой отец решил это предотвратить, он выхватил пистолет, но на него тут же накинулись сумасшедшие… В борьбе он застрелил сам себя. Прямо у меня на глазах…

По щекам девушки побежали слёзы. Но она стряхнула их, поправила прическу и, шмыгнул носом, заговорила снова:

– Когда психи убрались, я вся в слезах подползла к покойному отцу. Так бы и осталась там, рыдая и сожалея о потере, если бы мой взгляд не упал на дымящийся пистолет… Тут я поняла, что могу всё изменить. Нужны были всего лишь чёртовы книги и несколько жалких душ. Я схватила оружие и побежала вслед за доктором. Тогда я не знала, что он направился именно в подвал. И заглянула туда только из-за женского голоса.

Даша собралась с силами, чтобы дорассказать о произошедшем тогда:

– Когда я открыла дверь, ведущую вниз, увидела распластавшегося на земле доктора, который, как я подумала, был мёртв и стоявшую перед ним на коленях… Твою маму.

Внутри меня все похолодело. Моё подсознание начало догадываться, что произошло. Но разум пытался отвергнуть истину.

– Я приказала ей отойти от доктора. И, пошарив в его карманах, нашла-таки один домик. Но мне были нужны оба. Я нацелила на женщину пистолет и попросила отдать книгу. Она сказала, что не понимает, о чём я, но было видно, что она лжёт…

– Ты застрелила её… – произнесла я словно во сне. В своём самом страшном сне под названием жизнь.

Девушка расплакалась:

– Она почти убедила меня, что я совершаю большую ошибку… Но, когда я начала опускать пистолет, дверь в подвал с грохотом отворилась. На нас понеслась парочка обезумевших. Я быстро остановила их несколькими выстрелами, но, обернувшись к твоей матери, я застыла в ужасе, выронив книгу. От резкого шума я непроизвольно надавила на спусковой крючок, и женщина, ещё минуту стоявшая напротив меня, лежала на полу мертвее мёртвых. Пуля вошла в нижнюю челюсть, раздробив её на две части и застряла где-то в мозге. Я… Я правда не хотела этого делать… Это просто чудовищный несчастный случай…

Моё сознание начало куда-то уплывать. Я совершенно не знала, как реагировать на новость о том, что моя лучшая подруга убила мою мать. Злится, плакать или… простить? Взявшее руль в свои руки подсознание отстранённо спросило:

– И что же ты собираешься делать?

Даша вытерла слёзы и уже решительным тоном произнесла:

– Я сделаю этот мир лучше. В нём не будет ни краж, ни убийств, ни браконьерства, ни чрезмерного загрязнения экологии, ни недовольства властью, а значит, и войн, в том числе гражданских, никаких развалов государств.

– И как ты это сделаешь? – тихо прошептала я.

– О, я знаю, что ты хочешь сказать: недовольные есть всегда, при любом государственном строе. Будь то монархия, тоталитаризм или демократия. И ты будешь права. Но проблема всех этих организаций в том, что они пытаются угодить людям, сделать ставку на то, чтобы люди были счастливы в их государстве и поддерживали власть. Даже в тоталитарном Советском Союзе, который нынче стали так обгаживать в СМИ. Но, спроси ты десять человек, которые жили в те времена, и девять из них ответит, что им жилось не так уж и хреново…

Куда эффективнее во власти делать ставку не на удовлетворенность людей, не на совесть, и даже не на любовь. А на страх. Тоталитарные системы, сделавшие ставку именно на него, часто действуют куда эффективнее… Представь себе такое государство, но с совершенной и справедливой системой наказаний… Разве человек наверняка знающий, что после того, как он украдет буханку хлеба у своего соседа, ему отрубят руку, станет вором? Разве человек, понимающий, что за умышленное убийство, вырежут всю его семью, пойдёт на это? Разве человек, стопроцентно ведающий, что за то, что он изнасиловал девушку, его заставят весь день нырять в чан с дерьмом, а потом четвертуют, рискнул бы? Разве моя мать стала бы столько пить, зная, в каких мучениях закончится её никчемная жизнь?

– Это ведь живые люди… А не скот.

– Правда? По подавляющему большинству их поступков и не скажешь.

– Твой план безумен, – в отчаянии прошептала я, – У тебя ничего не выйдет.

– У тебя? Ты не со мной?

Я подняла на неё свои разные глаза:

– Эти книги нужно уничтожить, – упрямо ответила я.

Девушка покачала головой:

– Твой раздутый альтруизм и желание быть несчастной не позволяют тебе смотреть на вещи рационально. Ты заложница границ, воздвигнутых в твоём сознании пропагандой общества.

– А ты спятила, – осуждающе прошептала я.

Брюнетка вспылила:

– В таком случае, очень жаль, что все козыри находятся у меня, – она подошла к двери, – А насчёт «ничего не выйдет», мы ещё посмотрим.

Моя бывшая подруга покинула палату, захлопнув за собой дверь. Я подбежала к ней и принялась долбить по дереву, крича:

– Держите её, держите! Она хочет сделать нас несчастными! Она хочет…

С каждым выкриком я всё больше доказывала санитарам и врачам своё безумное состояние. Осознав это, я в бессилии опустилась на пол камеры, неожиданно вспомнив, чьё лицо я видела в том сне под чёрным капюшоном. По изуродованному лицу из глаз побежали горячие слёзы. А в голове кружились лишь две аксиомы этого мрачного мира, для осознания которых мне пришлось пережить столько ужасных вещей.

Друзья – это враги, которых ты ещё не знаешь.

И…

Всё всегда кончается плохо.