Бар

– Артур, хватит дурака валять, вы всех соседей на уши поднимите.

– Она первая начала, неужели ты не слышал?

– Вам будто все еще двенадцать.

– Разве это плохо?

– Это громко, – твердо ответил он, проведя рукой по своей щетине, и кивком пригласил меня зайти в ограду.

Мы сидели за столиком на террасе. Мой чай был ледяной, как из холодильника. В момент, когда я поднес его ко рту, Лиза еле сдержалась, чтобы не сорваться в гогот. Я подыгрывал ее шалостям и отпивал помаленьку, будто обжигаясь. Антон расспрашивал нас о работе, и личной жизни. Спрашивал, чем сейчас занимается молодежь в большом городе, сколько у нас стоит поход в бассейн и какие у нас планы на будущее. Мы вспоминали старые семейные случаи. Обсуждали музыку, кино, политику. Разговор о родителях никто завести так и не решился, так было лучше для всех. В этой компании я ощущал себя на своем месте. Мы растворились друг в друге, забыв про время и ранний вечер, который тайком опустил солнце, видимо, в надежде на то, что никто этого не заметит.

В свете тусклых ламп, спешно подведенных дядей к беседке, лица Антона и Лизы казались незнакомыми. Очертания, к которым я привык, вдруг обретали новые формы. Но стоило перестать задумываться об этом, как все тут же вставало на свои места, и мои близкие становились сами собой. А разговор все продолжался.

– Дядя, помнишь, отец возил нас в горы к водопаду? – неожиданно спросила Лиза.

– О, Лиза, ты хочешь засмеять старика, указывая на его дряхлую память? – он смущенно улыбнулся. – Все наши вылазки в горы слились в одну большую бесконечную поездку с одинаковым пейзажем.

– Прошу заметить, с восхитительным одинаковым пейзажем, – вставил я.

– Несомненно, это были чудесные дни. Мы собирались семьями, запасались овощами, фруктами и мясом. А затем длинная дорога с песнями и словесными играми приводила нас к нетронутым красотам этих мест. Я и рад бы сейчас разложить картотеку наших путешествий по папкам, но, увы, все слилось в одну кашу.

Лиза не отчаивалась.

– А я хорошо помню одну поездку, которая понравилась мне больше других. Это был теплый июльский день в начале девяностых. Мне тогда было около семи лет. Мы спонтанно решили исследовать новые территории. Бросили в багажник несколько картошин и канистру с квасом. За рулем был ты, штурманом был отец, а мы с Артуром сидели сзади. На нас еще свалили пледы и спальные мешки, чтобы было уютнее… Так было весело!

– Ты говоришь про то ущелье рядом с маленькой деревушкой? – догадался я. – Как же она называлась?

– Неужто вы вспомнили Гуамку?

– Точно, я именно про нее! – радостно воскликнула Лиза. – Там была красивая опасная тропа рядом с железнодорожной линией. Нас хотели прокатить на дрезине, но папа отказался. Он сказал, что однажды его знакомый альпинист свалился вниз вместе со всей своей командой. Никто не выжил. Помню, там внизу и вправду лежал старый ржавый вагончик, так и не унесенный буйным течением. Было так страшно, но невероятно интересно.

– Я был совсем маленький. Помню только, как после долгого пешего марш-броска мы наткнулись на огромный водопад, под который потом ныряли. А ты, дядя, рассказывал всякие истории и легенды, связанные с этим местом.

– Хочется побывать там еще раз, сказать спасибо, – мечтательно сказала Лиза.

– За что и кому? – полюбопытствовал дядя Антон.

– Это место подарило мне уверенность и укрепило характер. Даже в своем дневнике я позже писала, что эта поездка изменила во мне что-то. Та река, которая миллионы лет промывала горную породу, чтобы пройти в желаемом направлении, не сдалась и добилась своего. Теперь она течет по огромному ущелью, которое сама же создала. Я сравнивала эту реку с собой и своей жизнью и пообещала, что не буду отступать никогда и ни перед чем.

Мы смотрели на Лизу, проникаясь ее неожиданным откровением. Она опустила глаза, задумчиво разглядывая текстуру деревянного стола, но затем быстро реабилитировалась и, улыбнувшись, заговорила с прежним озорством в голосе.

– Ребята, я не хотела вас грузить. Пожалуйста, расслабьтесь.

– Ты ни разу не рассказывала об этом, – проигнорировал я ее беззаботный тон.

– Просто сейчас вспомнилось. В этом нет ничего необычного. У каждого ребенка есть вещь, человек или ситуация, которые что-то в нем перевернули.

– Лиза, я слышал, что там сошли сильные сели, и дорога заметно сузилась. До водопада точно не добраться. Но какую-то часть пути поддерживают, ведь это основной заработок местных, там сейчас организуются туристические поездки, так что ты без проблем можешь туда добраться.

– Увы, не в этот раз. Слишком много работы, – она грустно улыбнулась. – Как всегда, ни на что нет времени.

Последовала очередная пауза, которую решил разбавить я:

– А на становление моей личности серьезно повлияла та история с велосипедом…

Эта фраза тут же рассмешила всех участников застолья. Никто не стал развивать эту тему, все лишь деликатно переглянулись, и дядя Антон поднял бокал.

– Дорогие племянники, пусть ваши достижения растут, а окружающий мир, подкидывает побольше обстоятельств, которые этому способствуют.

– Аминь, – поставила точку Лиза.

Мы допили последнюю бутылку домашнего вина и начали собирать продукты со стола. Скоро все переместились в дом, чтобы отдохнуть от насыщенного дня и побыть наедине с собой.

Я оповестил остальных, что собираюсь полистать книгу в своей комнате на втором этаже. Дядя Антон не обратил внимания, он смотрел поздние аналитические передачи и был вовлечен в них с головой. Лиза молча прошла мимо в сторону уборной, думая о своем. До этого она уже успела перемыть всю посуду и законно игнорировала все, что происходило вокруг нее, включая мое присутствие. «Что ж, и вам хорошо провести время», – подумал я.

На втором этаже было тихо и таинственно. Я нащупал выключатель, и тусклая лампочка подсказала дорогу к моей комнате. Внутри оказалось очень тесно. Какие-то незнакомые мне вещи переполняли комнату: коробки, горы одежды, старый компьютер и башни из цветочных горшков. Все, что я здесь узнавал, находилось в углу у окна. Здесь стояла моя кровать и небольшая тумбочка, на которой пылился виниловый проигрыватель, подаренный мне отцом в далеком детстве. Приоткрыв крышку проигрывателя я, к своему удивлению, обнаружил пластинку, оставленную там неизвестно кем и когда (возможно, мной, пять лет назад): «Deep purple – The house of blue light», на второй стороне. Удержаться было сложно, я настроил тонарм напротив первой дорожки и нажал «Пуск». К сожалению, ничего не произошло. Диск не раскрутился, хотя все провода тянулись к розеткам. Осмотрев аппаратуру, я попытался разобраться в чем дело, но, не имея большого опыта и желания, пожал плечами и быстро отбросил эту затею.

Отвлекшись, я еще раз огляделся по сторонам. Книг здесь не было, должно быть их переставили в соседнюю комнату. Я сделал шаг в сторону выхода, но, опомнившись, понял, что здесь слишком темно, чтобы читать с бумаги, и решил попросту воспользоваться «читалкой» на телефоне. Тем более, там у меня был брошенный пару месяцев назад роман Ирвинга. В нем рассказывалось о необычайно насыщенной жизни американского писателя, о его пристрастиях, взглядах и семье. Чтение давалось легко. Я запросто мог спроецировать главного героя на себя, примерить его кожу, увидеть мир так, как видел он. Мы были похожи и близки. Именно поэтому вечерний процесс чтения удался – я дочитал книгу за несколько часов, так и не вспомнив, почему бросил роман на трети. Глаза были перенапряжены и терлись от утомления. В конце концов веки сдались, и я провалился в сон.

Я проснулся, испугавшись какого-то щелчка, звонко распространившегося по комнате.

«Интересно, сколько я проспал?»

Телефон валялся на полу. Похоже, он меня и разбудил. Я провел пальцем по слипшимся ресницам и приподнялся, опираясь на локти. В комнате ничего не изменилось, кроме входной двери, которая теперь была прикрыта. По всей видимости, время уже было позднее, и все легли спать. Полоска лунного света проникала в комнату, разрезая мою кровать надвое. Вокруг этого места кружили маленькие безобидные комары, которых я попытался разогнать. Они оказались быстрыми и без проблем увернулись от моих медлительных взмахов.

Снова этот щелчок.

Я вздрогнул от неожиданности, тут же забыв о маленьких кровопийцах. Теперь я понял – что-то ударило в окно. Через несколько секунд моего недоумения – снова. Я встал и, одернув занавеску, распахнул створки. Плотный поток свежего воздуха мягко ударил по лицу и вернул мне бодрость.

На улице стояла глубокая ночь. Стрекот кузнечиков, казалось, разносился на километры. Луна освещала оконный проем и участок земли подо мной, и как раз на том месте стоял неподвижный силуэт человека. Я пригляделся и увидел, что из его ладони выпала горсть камней. Человек был одет в темную мешковатую кофту с капюшоном, прикрывающим голову и лицо. Я видел, что его телосложение не походило на взрослого мужчину. Возможно, это был мальчик или щупленькая женщина. В затененных участках, куда из-за деревьев не добрался лунный свет, виднелись зеленые светлячки, кружившие вокруг силуэта. Выглядела эта картина сюрреалистично, и на секунду мне показалось, что это сон. Но все было взаправду.

– Простите, какого хрена вы делаете? – я спросил приглушенным голосом, всячески соблюдая тактичность в интонации.

– Бросаю камни в ваше окно, – услышанный мною тонкий голос был не совсем женским и уж точно не мальчишеским – он был детским. Внизу стояла девочка школьного возраста, может быть, класс седьмой или девятый, не старше.

– Это я заметил, ты меня разбудила и напугала. У тебя какие-то проблемы? Тебе помощь нужна?

– Нет. Я просто поболтать захотела. Ночью скучно. Днем хотя бы можно понаблюдать за людьми, а как солнце зайдет, только и делаешь, что звезды считаешь.

– Прости, но я не думаю, что смогу сейчас тебя развлечь. Я уже спал, так что…

– У тебя зрение хорошее? – она пресекла мою попытку увильнуть от разговора.

– Довольно хорошее, хотя врачи говорят, что нужно начинать делать профилактические упражнения, иначе может сесть.

– Круто, а у меня плохое. Ну, если честно, не очень. Чувствуется, что могло быть и лучше.

– Я не вижу на тебе очков. Ты линзы носишь?

– Нет, просто мои очки уродливые. Мне все об этом говорят. И я надеваю их только в особых случаях, – она начала неуклюже шарить в кармане своей толстовки. Пока она отвлеклась, я разглядел ее затертые джинсы и старые кеды. На ее голову был наброшен капюшон, и я заметил, как из его глубины проявлялись темные пряди волос. Ее рука дотянулась до носа, и на лице возникли забавные квадратные очки в фиолетовой оправе. Такие носил герой американского мультсериала моего детства, не помню, как его звали, кажется, мальчик Чакки. – Ну, что скажешь?

– Вполне мило, мне нравится. Не стесняйся их. Раз они – часть тебя, пусть люди к этому привыкают.

– Надо же, ты и вправду довольно любезный.

– Что значит «и вправду»? Ты меня знаешь, что ли? – я высунулся из окна сильнее, демонстрируя свое любопытство.

– Теперь немного знаю, но мы бы в любом случае познакомились, – она ухмыльнулась, и мне показалось, что девочка сама удивлена тому, что сказала.

– Ты странная. Рассказывай, что тебя сюда привело?

– Я живу неподалеку, там, через несколько домов в сторону кладбища, – она указала большим пальцем влево. – Не могла заснуть и пошла посмотреть на тебя. Луна сегодня полная и яркая. Красота! – Девочка снова сломала линию разговора, моментально сменив тему.

– Луна действительно красивая, но…

– Ты знал, что на разных участках луны разные силы притяжения?

– Нет, – задумчиво протянул я.

– Это из-за особенностей ее внутреннего строения. Там, где лунная порода вулканическая, притяжение несильное, а там, где порода плотная, состоящая из поглощенных небесных тел, притяжение гораздо сильнее, – девочка перебрала пальцами по дужке очков и продолжила. – Когда миллионы лет назад луна была сгустком магмы, она поглощала астероиды, которые в нее врезались. Отсюда и кратеры, видишь? – Она подняла голову вверх и посмотрела на светящийся в небе шар.

– Честно говоря, никогда не интересовался астрономией, но звучит интересно, – я немного помедлил и все же решил вернуть курс разговора с небес на землю. – Так что насчет тебя? Кто ты? И чего здесь…

Я не успел даже закончить мысль. «Hard Lovin' Woman» завелась с такой громкостью и скрежетом, что все мои органы в момент опустились к полу, чуть не выдавив из меня ужин. Пластинка трещала от пыли, а расстроенный стробоскоп придал веселым духовым инструментам атмосферу Хичкоковского «Психо». Я резко рванул к проигрывателю и, не успев сделать шага, влетел в открытую створку окна. Разбитое стекло посыпалось на пол с оглушительным звоном. Не медля ни секунды, я дотянулся до кнопки питания и вжал ее с такой злостью, что она начала хрустеть. Пластинка остановилась, и я стал постепенно приходить в себя. Я заляпал кровью половину комнаты, а из руки, все еще не останавливаясь, струился багровый ручеек.

Лиза вбежала в комнату в старой ночнушке. Вид ее был ошарашенный, но когда она увидела готическую композицию, в центре которой стояло мое бездвижное тело, на ее лице отразился ужас, и она нервно выпалила:

– Что тут произошло, Артур?!

– Не подходи, здесь могут быть осколки. Я просто… Просто я решил подышать воздухом, и меня напугал проигрыватель. Я дернулся и разбил стекло. Все в порядке.

– Ты кровью сейчас истечешь, быстро пошли в ванную.

– Да иду, – собираясь с силами, я выглянул в окно, ожидая, что странная девочка в фиолетовых очках растворится во тьме, соблюдая все каноны фильмов ужасов, коими для меня явились последние десять минут. Не тут-то было. Девочка стояла на том же месте и держалась за очки, перебирая пальцами дужку. Я задержал внимание на ней чуть дольше, чем хотел, и она успела что-то чуть слышно произнести:

– Открой первый конверт, Арти.

– Там что, кто-то есть? – Лиза начала движение в мою сторону.

– Я же говорю, здесь осколки! – я чуть повысил голос, и она остановилась, глядя на меня с недоверием.

– Пойдем уже в ванную, нужно срочно промыть рану! И больше не шуми, не хочу будить дядю Антона.

Я не стал смотреть в окно снова. Эта фраза наверняка мне послышалась. Если она и вправду что-то сказала, то это было настолько тихо, что я физически не смог ее расслышать. Да и Лиза не обратила внимания на чужой голос. «Это была игра воображения… – думал я, – завтра мы последний день гостим в доме родителей, а утром уже договорились с Лизой купить билеты обратно. Так что, возможно, это попросту было мое подсознание, не готовое отпускать родные места. Дэн вбил мне в голову какую-то нелепую навязчивую идею, и я не собираюсь идти у него на поводу. Это бред, и никакие школьники, гуляющие по ночам, не смогут меня в этом переубедить».

Я шел в ванную, оставляя после себя капли крови. Я никогда так сильно не ранился (не считая случая с велосипедом), и мне было не по себе. Я попросил сестру налить мне бокал вина, но она принесла виски. Я выпил пару рюмок и абстрагировался от всего. Окунувшись в себя, я видел лишь глаза девочки, обрамленные фиолетовой квадратной оправой. Они были мне знакомы.

Ты открыл его. Эта мысль греет мне душу. И хотя сейчас я нахожусь в неведении, я чувствую, что ты это сделал – и это правильный выбор. Знаю, ты читаешь мое письмо с большим недоверием и ищешь здесь нотки шизофрении и психического расстройства. Но хочу заранее признаться, подобное содержание больше присуще письму «номер два». Сейчас же я постараюсь направить тебя в нужную сторону. Кстати, немного отступая от содержания, скажу, что письма не предназначались именно тебе, Артур. Твое имя фактически наложено на шаблон. Как я уже наверняка говорил, ты не был единственным кандидатом на роль человека, с которым я хотел бы поделиться своим секретом, так что без обид, если не почувствуешь своего «присутствия» в моем изложении. Я написал эти письма пару лет назад и в течение этого времени перечитывал их почти каждый день, и почти всегда корректировал, так что можно назвать их моим трудом. Но писатель я никудышный и вряд ли заработаю этим себе на старость. Однако, ты, надеюсь, все усвоишь и проникнешься.

Что ж, я отвлекся.

Для начала хочу напомнить и немного раскрыть подробности одной истории.

Когда для меня все началось, мне было двадцать три. В тот день я закончил учиться. Я уже, в прямом смысле, стоял на пороге во взрослую жизнь, когда мне позвонила молоденькая сотрудница морга – гребаный «вестник смерти» в юбке. И вот, только что я думал о выпускном вечере и сиськах Розы, с которыми буду развлекаться, когда напьюсь, а в следующую секунду эта девчонка, одной лишь монотонной фразой, заставила забыть о празднике, попросту сказав, что моего отца больше нет.

Сначала я думал, что это паршивый розыгрыш, но она слишком убедительно тараторила записи медицинской экспертизы: «Его машину разорвало на две части пикапом Додж, водитель которого не справился с управлением и вылетел на встречную полосу движения. Ваш отец умер от повреждения внутренних органов и большой потери крови. Вам необходимо будет приехать и оформить кое-какие бумаги, оставайтесь на линии, через секунду с вами свяжется оператор». В один момент пропало все – значимость выпускного дня, мои планы и перспективы на жизнь, похотливые мысли о Розе и самое главное – мой отец.

Ты знаешь, что было дальше. Помнишь, мы как-то задержались после дегустации в школьном классе и подняли эту тему? Тогда я рассказывал о том, что происходило в семейном доме, и как я это переживал – я говорил правду. Но рассказал не все…

После похорон у меня состоялся разговор с приятелем отца – то ли школьным другом, то ли коллегой – не важно. Он подошел ко мне после процессии, в строгом костюме и шляпе, которая затеняла лицо, но я все же разглядел дорожки слез на его щеках. Никогда его раньше не видел, однако они с отцом были близки. Мы говорили много часов, бродя по улочкам, которые неспешно провожали нас домой от кладбища. Этот разговор походил на тот, который я провел с тобой. Я был убит горем, но эти сказки про волшебство вызвали во мне надежду. Я понимал, что это бред, да и тот человек слегка смахивал на безумца. Но когда он произнес фразу «ты сможешь с ним попрощаться», я не смог сказать «нет». Я был совсем молод и чрезвычайно подавлен, и в тот момент мне было плевать на все. Я просто хотел убежать. И когда мне предложили отправиться в «волшебную страну», я не стал отказываться. Он дал мне адрес и ввел в курс дела. Скоро я попрощался с близкими и уехал к своей новой цели, без лишних вопросов, не слишком задумываясь о бредовости происходящего.

Твой адрес уникален – …

Я знал о той трагедии с его отцом, произошедшей много лет назад. Он не любил говорить на эту тему, и я никогда не пытался вскрыть его душу. Потому сейчас некоторые факты для меня оказались неожиданными.

Сидя под сливовым деревом, недавно набравшим нежный цвет, я читал слова, которые Дэн не сказал мне в аэропорту, и мысленно пытался склеить их с теми, которые ему все же удалось до меня донести. На улице было тепло и безлюдно, и я слышал шорох каждого листочка. Эта слива росла здесь уже давно, но когда я уезжал отсюда пять лет назад, она была гораздо дальше от кладбища. Я чувствовал, как оно ее догоняет, тянет свои темные тени в ее сторону. Все кладбища, рано или поздно, начинают разрастаться, сколько места им не отводи. А это беззащитное дерево скоро станет его невольным гостем, и от этого становилось безрадостно.

…хутор Джанхот, Вторая улица 2, вход под вывеской «То, что ты ищешь, Артур». Эта улица не обозначена на картах, попасть туда ты сможешь, пройдя по проспекту Лесному в сторону побережья. Как наткнешься на мерцающий фонарь, сверни направо. Также не забудь надеть тот значок, который я вложил в конверт – это пропуск, с его помощью ты пройдешь на вторую улицу.

Конверт с цифрой «1» лежал у моих ног, прижатый камнем. Значок, о котором говорил Дэн, я уже успел прицепить на грудь (он вывалился из конверта, хотя до этого я его не нащупывал). Сувенир представлял собой изображение пенной кружки пива, протянутой двумя обхватившими ее руками. Фон был ярко-зеленого цвета. Рисунок был выполнен в карикатурной стилистике, броско и детально. Эта штуковина оказалась для меня приятной неожиданностью, как сюрприз в шоколадном яйце. Само же письмо было напечатано на компьютере, но некоторые моменты (такие, как мое имя) были написаны синей ручкой.

Солнце было в зените. Я почувствовал каплю пота, скатывающуюся по виску, и вдруг вспомнил о сестре. Лиза уехала в город за билетами. С дядей Антоном она попрощалась, так как решила не возвращаться и дожидаться меня там. Время близилось к полудню, и, если я хотел успеть на рейс, стоило начинать внимательней следить за временем, что в условиях моего самочувствия было затруднительно.

Сегодня я не спал всю ночь. Рука ныла от пореза, но причина бессонницы была не в ней. Мне не давали покоя глаза девочки. Наверняка, со мной играло ночное воображение, но эта игра походила на кошмар наяву: то передо мной стояли глаза моей матери, обрамленные тяжелым контуром фиолетовой оправы, то глаза официантки Анны, хитро улыбающиеся, и будто что-то пытающиеся мне сказать. И, черт возьми, я готов поспорить, что оба варианта подходили лицу той девчонки. Кто она такая? У меня даже была бредовая затея составить фоторобот, но с утра разум возобладал, и глупые ночные мысли улетучились сами собой. Тем не менее, на последнюю утреннюю прогулку я захватил первый конверт. Я уже забыл, как оказался под этим деревом с посланием Дэна в руках. И сейчас, сидя здесь, я не мог поверить, что в голове крутились мысли позвонить Лизе и сказать, что у меня остались незаконченные дела. Я опустил голову и продолжил читать.

Ты мне до сих пор не веришь, Артур. Я знаю тебя, как человека с преобладающим здравомыслием и взглядом реалиста. Но если ты это читаешь, то наверняка должен чувствовать странное натяжение в восприятии действительности. Все уже началось, и ты не можешь этого отрицать. Бар будет притягивать тебя, потому что ты ему нужен не меньше, чем он тебе. И мой совет – поддайся течению. Сядь на рейсовый автобус, закрой глаза и плыви. Я сделал так и ни разу не пожалел. После того, что там произошло, моя жизнь изменилась. Я удачно вложился и открыл Винную школу. Такую о которой мечтал мой отец. Но это лишь одна из сторон, второй же является озарение. Я видел то, чего и не снилось увидеть большинству людей. Сейчас мне приятно вспоминать о том, что мне пришлось пережить в те несколько дней. Я многое осознал и уяснил для себя. И теперь дарю эту возможность тебе, даже не требуя благодарности. Так что удачи и, вероятно, до скорой встречи.

P.S.

Откроешь следующий конверт после того, как посетишь бар первый раз. Так тебе будет гораздо легче поверить в написанное.

Я поднялся на ноги, сложил письмо вчетверо и положил в задний карман. Спина полностью затекла, и я начал делать скручивания, чтобы ее размять. Каждый рывок сопровождался теплым дуновением нагретого ветра. Солнце светило ослепительно ярко, я смотрел в его сторону, насыщаясь лучами, и чувствовал, что вот-вот чихну. Позади послышался брякающий на кочках велосипедный звонок. Ко мне кто-то приближался. Оборачиваясь в сторону велосипедиста, я не сдержался и чихнул два раза подряд.

– Будь здоров, здоров! – все еще ослепленный солнцем, я никак не мог сфокусироваться на лице человека, но по голосу я сразу понял, что это та самая девчонка в очках Чакки.

– Спасибо, а я как раз недавно тебя вспоминал, – зрение вернулось, передо мной стояла уже знакомая девочка. Ее голубые глаза глядели на меня с игривым прищуром, аккуратный нос, задранный кверху вдыхал запах молодой травы, застилающей все вокруг. Под ним улыбались пухлые губки в канавках и ямочках. Русые волосы девочки были собраны в конский хвост, открытые хрупкие плечи были усыпаны веснушками (еще какой-нибудь год, и ее можно будет смело называть девушкой). Руками она опиралась на руль велосипеда, а широко поставленными ногами упиралась в землю, не давая велосипеду шататься. В ее глазах я не увидел никаких знакомых черт, что виделись мне ночью, и это меня успокоило.

– Я уже пару кругов здесь навернула. Видела, как ты читаешь, и не решалась тебя отвлекать. А сейчас, когда ты начал зарядку, решила подъехать и поздороваться, – ее бойкий, почти мальчишеский, голос звонко разлетался по округе.

– Вот как. Следишь за мной, значит? – я направил на нее указательный палец, как бы уличив в преступлении.

– Немного, – прищурившись, ответила девочка. – Смотрю, чтобы ты не наделал глупостей, как вчера со стеклом, – она хихикнула, искоса поглядывая на мою перебинтованную кисть.

– Вчера была странная ночь, и ты меня удивила некоторыми своими репликами, да и вообще своим появлением.

– Это все очки, я их надеваю и вижу скрытое. Что-то вроде супер-способности, понимаешь? Обычно ничего интересного в людях я не нахожу, но вот уже пару дней я вижу любопытные вещи, и они связаны с тобой. Поэтому я говорила немного странно. Я видела чуть больше, чем ты думаешь.

– Надо же. Ты сейчас в очках, видишь еще что-нибудь необычное? – я спросил с шутливой интонацией, но почему-то рассчитывал услышать серьезный ответ.

– Вижу. Ты собираешься уехать отсюда, но не туда, куда должен был уехать изначально.

– Это так, – я был потрясен, и решил продолжить играть по правилам. – И что меня там ждет?

– Я не знаю, очки не видят будущее, они видят то, на что я смотрю. Классный значок, тебе идет. Это что-то, связанное с клубом анонимных алкоголиков? А я думала, такие только в фильмах бывают.

– Нет, я просто нашел его и нацепил от нечего делать, – я не хотел терять нить диалога и постарался вернуться обратно. – А помнишь, ты вчера, стоя под моим окном, назвала меня любезным человеком? – девочка кивнула. – Это звучало так, как будто тебе об этом кто-то сказал.

– Да, я немного прокололась, обещала все сделать правильно, но когда начинаю болтать… – она покраснела, затем переступила через велосипед, положила его на землю и подошла ближе, начиная говорить пониженным голосом. – Обещаешь ей не рассказывать?

– Что и кому? И да, заранее обещаю.

Девочка подошла совсем близко, и я почувствовал мягкий запах ее пота. Вместе с ним до меня дошли какие-то невидимые, но явно ощутимые импульсы. В голове зазвенело, и мне стало не по себе. Через несколько секунд все прекратилось, а собеседница, дождавшись моего внимания, продолжила:

– Ко мне вчера днем подошла девушка, очень красивая, с ярко накрашенными губами. На ней был короткий топ и узкие джинсы, как на старых плакатах с поп-певицами. Ах да, и еще кожаная куртка, похожая на байкерскую. Я на нее сразу обратила внимание, потому что здесь люди так странно не одеваются. Она увидела меня, прыгающую по бордюрам, и почему-то захотела поговорить, а я была совсем не против. Мы говорили несколько часов. О всяких разных вещах: о школе, о кино, даже затронули кулинарные пристрастия. Ты будешь смеяться, но у меня так мало друзей, что таких, казалось бы, обыденных разговоров мне очень сильно не достает. В какой-то момент мне стало казаться, что мы знакомы уже очень давно. Она назвала меня милой, умной и талантливой. Еще сказала, чтобы я не скучала, и что мы еще увидимся, однако ей нужно уезжать. А если я захочу развлечься, я могу побросать камни «вон туда», и указала на твое окно, – девочка вскинула палец в сторону моего дома, – сказала, там живет очень любезный человек, с которым не будет скучно. Уходя, она попросила никому про нее не рассказывать. Потом дошла до конца улицы, села на красный мопед и умчалась.

– Хм, интересная история, то есть вы говорили обо мне?

– Как оказалось, да. А ночью я не могла уснуть и решила последовать ее совету. Потом ты выглянул в окно и повеселил меня. Кстати рука не сильно болит? – Чакки указала глазами на перебинтованную кисть правой руки.

– Нет, не сильно. Скорая помощь, в лице моей сестры, подоспела вовремя, – я инстинктивно покрутил запястьем.

– Что это была за девушка? Как ее звали? – продолжал я.

– Она не представилась. Да и мне самой не было дела до ее имени. Но все же, когда я надела очки, а я не могла этого не сделать, я увидела, как ее зовут – глядя сквозь линзы, на ее груди появился бейджик, как у официанток…

– Анна?

– Бинго! – девочка зааплодировала и громко рассмеялась. – Как ты догадался?

– Это магия, а я добрая фея, сейчас достану палочку, – я стал шарить по карманам.

– Ха-ха-ха, – она всем видом показала, что шутка была не к месту, – очень смешно! А теперь серьезно. Вы знакомы? Я так и думала, что ей что-то нужно от меня. Видимо, ей попросту нужен ты.

– Мы не знакомы, просто виделись один раз. И если я ей нужен, какова здесь твоя роль? Почему она не нашла меня сама?

– Интересный вопрос, но не ко мне.

Я отвернулся от девочки и отвлеченно оглядел сливу от основания ствола до верхушек. Маленькие цветочки были залиты весенним солнцем и мягко рассеивали его свет. Я хотел, чтобы эта картина разбудила во мне какую-то мысль, и я бы точно осознал смысл всего происходящего. Вместо этого я видел лишь загадку, которую, по-видимому, придется решать без подсказок. Сквозь все эти раздумья я услышал собственный голос:

– Вся эта ситуация приобретает странную форму. Какой-то фантастический сюжет, который не укладывается в голове. А я, какого-то черта, почти поддался этой данности, и это меня тревожит.

– Эй, очнись, ты будто сам с собой разговариваешь, – Чакки занесла ладонь, чтобы влепить мне пощечину, и я очнулся, не дождавшись предполагаемого удара.

Я перевел взгляд на девочку, и ее только что обеспокоенный вид тут же сменился подбадривающей улыбкой. Мне вдруг захотелось, чтобы у нее нашлись ответы на все вопросы, но я задал тот, который крутился в голове чаще других:

– У меня ощущение, что здравый смысл покидает меня, но скажи честно, ведь это только начало? Во что я вляпался?

Худая, чуть загорелая рука, покрытая веснушками, скользнула по рукаву рубашки и обвила мою руку. Чакки (так мне захотелось ее называть) стояла вплотную ко мне, и я ощутил неожиданное проявление ее поддержки.

– Это просто небольшое приключение. Многие люди жизнь готовы отдать, лишь бы в окно их рутинного существования ворвался хоть какой-то ветерок перемен. У тебя же обещает случиться настоящий ураган – путешествие в неизвестность, таинственная незнакомка, да и наша встреча. Я считаю, все это – просто подарок судьбы.

Я посмотрел сначала на нее, а затем перевел взгляд в сторону кладбища.

– Моя мать как-то сказала мне: «Если хочешь прожить интересную жизнь, ты не должен думать, куда идти, ты должен просто идти».