Жизнь чудовищ (сборник)

На ум пришла строчка из детского стихотворения, которое Людвиг читал Данике: «Краб, не зная почему, любит полную луну». Полная луна… Она может влиять на отрицательных крабов. Лунный свет – отражение солнечного. Может, причина в отраженных под определенным углом фотонах? Луна, как опытный теннисист, посылает на землю хитро закрученные мячики элементарных частиц, и эта энергия выманивает крабов? Бомбардировка невидимого моря странными фотонами… Подобными методами пользуются в физических лабораториях, получая новые бозоны и мезоны и щелкая Нобелевские премии, как семечки. А если метод работает с элементарными частицами, он, возможно, применим и к крабам.

Впрочем, дело могло быть в обычной гравитации, силе приливов и отливов. Невидимое море могло подчиняться этим законам, вздымаясь на зов Луны и вынося к поверхности своих загадочных обитателей. Лунного календаря под рукой не было, но, кажется, вчера действительно сияла полная луна, яркая, как свежеотчеканенная монетка. Или это шутка воображения и всю ночь небо было затянуто плотными тучами?

Он не стал заводить машину в гараж, да и забрать тетрадонта не было сил. Людвиг поднялся на крыльцо и долго возился с ключами, прежде чем понял, что дверь не заперта.

Держа дочь на руках, Венди вышла в прихожую. Она хмурилась, но стоило ей увидеть мужа, как на лице отразились испуг и беспокойство.

– Что случилось? – даже Даника напугалась: посмотрев на отца, она скуксилась, готовая вот-вот разреветься.

Людвиг краем глаза глянул в зеркало. Вид ужасный – бледный как смерть, щека вымазана засохшей кровью и сажей, круги под глазами. Встретил бы себя на улице – не задумываясь подал бы монетку.

– Взрыв, – выдохнул он. – Ресторан на Сосновой…

– Ты был там?! С тобой ничего…

– Проезжал рядом, – поспешил успокоить жену Людвиг. – Ничего страшного…

Не выдержав, он сел на тумбочку в прихожей. Слабость прокатилась ледяной волной; задрожали руки. Венди опустила дочь на пол и присела на корточки. Обняв мужа за колени, она долго смотрела на него.

– Огонь был выше деревьев, – наконец сказал Людвиг. – Я никогда не видел столько пламени…

– Взрыв газа, – сказала Венди. – Сообщили по радио. Списки пострадавших уточняются. Страшное дело: субботний вечер…

– А потом приехали пожарные, врачи, полицейские. Я хотел помочь, а мне сказали – не путайся под ногами.

– Тебе нужно отдохнуть и успокоиться, – сказала Венди. – Был тяжелый день. Давай-ка ужинай и отправляйся спать.

Людвиг вяло кивнул.

– Там в машине аквариум и…

Венди приложила палец к губам.

– Умойся и иди на кухню. Я все заберу и сделаю, договорились?

– Спасибо, я… – хотелось крикнуть, чтобы она ни в коем случае не садилась на поезд. Особенно сейчас, когда крабы близко, когда полная луна вздымает отрицательное море в невидимом приливе, а вселенский эфир под завязку наполнили неправильные фотоны; когда самое обычное кафе готово взлететь на воздух… Взрыв газа! Да что они понимают! Никакие еноты и башмаки не стоят такой цены. Однако он промолчал.

Ужин показался сухим и безвкусным. Битых полчаса Людвиг ковырялся вилкой в куриной ножке и гонял горошины. В итоге Венди забрала тарелку и прогнала его в спальню.

Под одеялом было жарко. Задыхаясь, Людвиг барахтался на скомканной простыне, пытаясь как можно глубже нырнуть в призрачный мир сновидений. Но сна ему не досталось – так, волчья дрема. Людвиг отчетливо понимал, что может открыть глаза, слышал рядом ровное дыхание Венди. И в то же время в реальность вплетались таинственные и болезненно яркие образы.

Гремя колесами, новенький СТ-2000 несся по зеленой равнине. Вдалеке виднелась одинокая гора. Людвиг не мог видеть, но точно знал – сквозь скалу прорублено три туннеля. Такая расточительность (кроме горы в округе не было ни одной заметной возвышенности) не казалась чем-то неправильным и странным. Математика сновидений проста: раз есть гора и есть поезд, значит, имеются и туннели. Людвиг знал, что на поезде едут Венди и Даника.

Откуда взялся краб, Людвиг не понял. Пурпурное чудовище возникло рядом с поездом, покачиваясь на суставчатых лапках и потрясая клешнями. Глаза на стебельках безостановочно двигались. На крабе была капитанская фуражка, но это не выглядело ни удивительным, ни смешным. Краб рос – только что был с автомобиль, потом с дом, а спустя мгновение оказался настолько огромным, что на его фоне поезд выглядел игрушечной моделью.

Людвиг понял, что если переключить тумблер, то поезд поедет гораздо быстрее, и тогда никакой краб его не догонит. Трансформатор лежал под ногами, но когда Людвиг поднял его, оказалось, что провода вырваны с корнем. Отбросив бесполезную коробку, Людвиг побежал к поезду, размахивая руками, чтобы хоть на мгновение отвлечь внимание краба.

Бугристая клешня вцепилась в вагон, вырвала его из состава. Поезд вспыхнул, как спичка, расцвел рыжими лепестками пламени. Краб пару раз тряхнул вагон, и тот громко зашуршал, словно жестяная банка с рисом. Они там, в вагоне… Людвиг прибавил ходу, глотая на бегу воздух, и понял, что надувается, точно вытащенный из воды тетрадонт. Чудовище следило за ним взглядом, не переставая трясти своей погремушкой. Вокруг толстой, как ствол старого дуба, ноги краба суетилась давешняя медсестра с капельницей. Людвиг оторвался от земли, и ветер погнал его в сторону… Вскрикнув, Людвиг открыл глаза.

Сквозь щель в занавесках луна заливала спальню серебристо-молочным светом. «Полная», – механически отметил Людвиг. По темному, как чернила каракатицы, небу расплескались ослепительные звезды. Он не разбирался в сплетениях созвездий, но, похоже, мутное пятно справа от обрезанной занавеской луны – Крабовидная туманность. Вроде просто скопление космического газа, а по сути – жуткое напоминание о нависшей угрозе. Духота уступила место пронизывающему холоду. Зыбкий лунный свет будто вытягивал частички тепла.

Людвиг повернулся на бок и неловко задел жену. Венди заворочалась.

– Не спишь? – прошептала она. Ее глаза влажно блеснули в темноте комнаты.

Людвиг покачал головой.

– Да у тебя жар, – сказала Венди, коснувшись его лба кончиками пальцев. Она приподнялась на локте. – Кошмар?

– Да. Что-то вроде… – Людвиг сел на кровати. Его бил озноб, капля холодного пота сползла между лопатками. Перед глазами еще стояли краб, клацающий чудовищными клешнями, и искореженный вагон. Сейчас казалось, из поезда доносились истошные вопли. Но он ничего не смог сделать…

– Принести воды?

– Проклятье, мне холодно! – выкрикнул Людвиг. Венди вздрогнула, и Людвиг отвел взгляд.

– Прости, – сказал он. – Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Хорошо, – кивнула Венди.

Просто сон… Игры подсознания, нелепый коктейль из переживаний и событий прошедшего дня. Ничего же не случилось: Венди рядом, Даника спит в кроватке. Тут Людвиг вспомнил о взрыве в кафе. Случилось. И если он не сможет это остановить, случится снова.

Людвиг встал, натянул джинсы и свитер, вздрогнув от уколов колючей шерсти. Он должен работать. Нельзя терять ни минуты: он не имеет права тратить время на сон. Слишком многое поставлено на карту.

Венди сидела, укрывшись одеялом, и молча смотрела на его сборы. Небось думает, что муж повредился умом и пора вызвать врача. Быть может, она и права, но если б она знала!

– Все будет хорошо, – пообещал он. Венди грустно улыбнулась в ответ.

Громко жужжа, игрушечные поезда носились по просторам крошечной страны. Освещенная лунным светом железная дорога ожила: Людвиг то и дело примечал краем глаза движение, но это были не крабы. Уставшие оловянные солдатики разминали ноги, а пластиковые коровы незаметно щипали искусственную траву. Игра воображения, глупые шуточки усталого мозга.

Он давно потерял счет времени. Ночь отступала, и в щели между досками пробирались первые лоскутки утреннего тумана. Людвиг продрог до костей, – через пару дней сляжет с простудой. Если у Вселенной будет эта пара дней. Голова раскалывалась, черепную коробку словно набили липкой сахарной ватой. Любые мысли путались в ней и пробирались не быстрее улитки.

Сколько он ни старался, опыты не принесли никакого результата. Не было ни молний, ни вспышек, ни, на худой конец, обычных искр. Крабы попрятались в свои невидимые норы и упрямо не хотели вылезать. А ведь все условия на месте – стук колес, электрическое поле и свет полной луны. Людвиг был на грани отчаяния. Прав был Гераклит, сравнив время с рекой. А он, не вняв разумному совету, пытается остановить поток решетом. Вместо того, чтобы оставить бесплодные опыты и заняться поисками другого решения, продолжает гонять поезда. Людвиг готов был схватить топор и разнести железную дорогу на куски. Ему стоило больших усилий держать себя в руках и продолжать эксперимент.

– Ту-ту…

Дверь сарая тихо скрипнула. Подскочив от неожиданности, Людвиг обернулся. Он бы не удивился, если бы увидел гигантского краба, но на пороге стояла Венди в одной ночной рубашке.

– Ты здесь? – Не дожидаясь ответа, она прошла в сарай и остановилась рядом с железной дорогой. Некоторое время молча смотрела на носящиеся по кругу поезда. – Ты как?

Людвиг пожал плечами. Можно соврать, мол, все в порядке, однако Венди слишком давно его знает. Поезда жужжали, но было ясно, что опыт провалился.

– Я хочу знать, что происходит, – сказала Венди. – Я не слепая. Дело не только во взрыве, ведь так? Я понимаю, подобное любого выведет из равновесия, но на тебе лица нет…

Прикусив губу, Людвиг некоторое время обдумывал ситуацию. Наконец он кивнул. Пройдя в угол сарая, откопал коробочку со стеклянным крабом. Потребовалось время, чтобы снять скотч – клейкая лента упорно не хотела отдираться и липла к пальцам. На одно жуткое мгновение представилось, что коробочка пуста и краб исчезнет, точно шрёдингеровская кошка. Но стеклянная поделка оказалась на месте.

– Вот, – выдохнул Людвиг, демонстрируя жене свое таинственное и страшное сокровище. Венди склонилась над коробочкой, затем взяла краба, повертела в пальцах. Голубоватое стекло переливалось в лунном свете.

– Симпатичный, – сказала жена. В стеклянных зверушках она знала толк. – Я ожидала более жутких скелетов…

– Куда уж страшнее? – сказал Людвиг, забирая у нее краба. – Внешность обманчива, самые опасные вещи выглядят мило и безобидно. Закон природы…

Он глубоко вздохнул и пересказал Венди всю крабовую эпопею. Жена ежилась от холода, но слушала внимательно, не перебивая.

– Вот видишь, – подвел итог Людвиг. – Вселенная трещит по швам. Взрыв в кафе – начало. А поездка на поезде в Бернардо? Безопаснее слетать куда-нибудь на ракете с ядерной боеголовкой. Еноты и башмаки того не стоят.

Венди некоторое время молчала, обдумывая его рассказ.

– Помнишь у Лира? – наконец сказала она:

 
Один Старичок из Уэста
Гулял у причала с Невестой,
Мимо краб пробежал,
Старичка напугал:
Он с тех пор ни ногою в то место.
 

Людвиг криво усмехнулся. Поэт жил задолго до того, как Дирак открыл невидимое море, однако уже тогда понял исходящую от крабов угрозу. Говорят, люди искусства тоньше чувствуют мир, и в этом было разумное зерно. Джойс, в конце концов, предсказал существование кварков раньше ученых.

– Искать смысл в бессмысленных стихах глупо, – продолжила Венди. – Но все же… Испугались и убежали, как портняжки от улитки. У страха глаза велики, но разве это повод больше не гулять по бережку?

– Нет, но…

Венди остановила его взмахом руки.

– В твоей науке я ничего не понимаю, но сам подумай: если ты прав, то рестораны с морской кухней должны взрываться через день. Япония давно взлетела бы на воздух… Уж там-то крабов, поездов и электроприборов как нигде в мире. Однако, если верить новостям, Токио ничего не угрожает.

– Ну, есть еще другие факторы, – возмутился Людвиг. Восхитительно стройная теория громко трещала, налетев на рифы экспериментальных фактов. Людвиг забарахтался, выискивая разумное объяснение несоответствию. – Наверное, крабы боятся японцев? Там столетиями только и делали, что ели крабов. Вот и выработался рефлекс.

– Вот чем мне нравится научный подход, – сказала Венди. – Для всего найдется убедительное объяснение.

Людвиг смотрел на носящиеся поезда. Он уже не надеялся на синие молнии и искры и все равно ждал, что краб вот-вот появится, привлеченный жужжанием и светом луны.

– Знаешь, у меня такое чувство, что я строю замок из песка во время шторма. Стараешься, лепишь башенки и балконы, возводишь крепкие стены, прорываешь ров. И знаешь ведь, что накатит волна и не останется ни балконов, ни башенок. Песчаные стены не остановят цунами… Вселенная ползет к катастрофе с упрямством осла, и ее не удержать. Сколько не воюй с термодинамикой, черт бы ее побрал, со вселенской энтропией, все без толку. Солнце остывает, звезды сжимаются, галактики разбегаются, как тараканы, пространство завязывается в узлы. Темная материя, искажения гравитации, – мало, что ли? А тут еще эти крабы… Что прикажешь делать? Венди пожала плечами.

– Продолжать строить песчаный замок. Если постараться, получается очень красиво. А бояться просто и скучно. Нет ничего легче, чем запереться в четырех стенах, жалеть себя и ждать, когда все рухнет. Ну, а если рухнет, значит надо начинать сначала. Иначе – всхлип и пепел на рукаве старика…

Немного подумав, она неожиданно предложила:

– Давай съездим к тому ресторанчику? Может, там найдется ответ на твою крабовую загадку?

Людвиг вздрогнул. Как он не сообразил! Именно во взорвавшемся кафе крабы проявили себя во всей красе. Конечно, пожарные уничтожили большую часть улик, но что-то должно остаться.

– Прямо сейчас? – переспросил он, заранее зная: ждать до утра не сможет.

– Только надену что-нибудь потеплее и поприличнее, – сказала Венди.

Спустя десять минут Венди вышла к машине. Ярко-желтая ветровка с капюшоном почти светилась, точно вымазанная флуоресцентной краской. Людвиг тихо выругался – неужели не нашлось ничего менее заметного? В конспирации жена ничего не смыслила.

Он уже весь извелся, ерзая на переднем сиденье. Людвиг несколько раз включал радио, но из динамиков доносился лишь треск помех. Коробочка с крабом стояла на приборном щитке: Людвиг решил захватить ее с собой, но смотрел, как на спящую гадюку, способную в любой момент проснуться и ужалить.

– У нас есть часа полтора, – сказала Венди, садясь в машину. – Пока дочь не проснулась.

Съехав с подъездной дорожки, Людвиг развернулся и включил фары, осветив пустынную улицу. Мотор тихо рявкнул, машина направилась к Сосновой.

– Что это? – вдруг спросила Венди.

Покрутившись на сиденье, она достала мыльные пузыри, о которых Людвиг и думать забыл.

– Купил в зоомагазине, – пояснил он.

– Смотри-ка, – усмехнулась Венди и вслух прочитала надпись на этикетке, стараясь передать истеричный пафос, свойственный многим защитникам природы:

Покупая эти пузыри, вы помогаете спасти красного краба на островах Тихого океана!

Каждый год во время миграций миллионы красных крабов гибнут под колесами автомобилей и поездов! Каждый год незаконно вылавливаются тонны крабов, панцири которых идут на производство дешевых удобрений! В ближайшем будущем мы можем окончательно лишиться этих поразительных созданий! Люди, одумайтесь!

Часть средств от продажи этих пузырей пойдет на создание крабового заповедника и миграционных коридоров. СПАСЕМ КРАБА ВМЕСТЕ!

Людвиг вздрогнул. Предчувствие слизнем заворочалось в груди. Вселенная упрямо продолжала кричать ему о крабах, выбирая самые неожиданные методы. Впрочем, Венди была настроена более легкомысленно.

– Не такие они опасные, твои крабы, раз для их спасения потребовались мыльные пузыри…

Она встряхнула флакон, отвинтила крышку. Немного помедлив, выдула пузырь размером с кулак. Едва ли стоило делать это внутри машины, но Людвиг знал свою жену – она не могла противиться искушению. В свете автомобильной лампочки по тонкой пленке расползались оранжевые отблески, напомнившие Людвигу о пожаре.

– Мыльная пленка считается одной из прочнейших вещей во Вселенной. Поверхностное натяжение…

– Неужели? – Венди ткнула в пузырь пальцем. – Ничто так не хрупко, как самые прочные вещи. И в тоже время…

Закончить она не успела. Фары высветили ползущего по разделительной полосе краба величиной с блюдце. Людвиг едва успел среагировать. Машина рванулась к обочине, чиркнула боком по бордюрному камню и остановилась. Венди швырнуло вперед, содержимое флакона с пузырями выплеснулось ей на джинсы. Хорошо еще догадалась пристегнуться, иначе бы ударилась лбом о приборную панель.

– Ты чего? – выдохнула она испуганно и удивленно.

Людвиг сдал назад, мечтая, чтобы никаких крабов не было. Ему почудилось, галлюцинации на нервной почве… Краб по-прежнему сидел на разделительной полосе. Крупные клешни подняты над головой, а сам замер, точно взломщик, застуканный на месте преступления.

Вспотевшие ладони скользили по пластику руля. Воздух сгустился, каждый вдох требовал усилий. Температура в салоне упала на пару градусов, несмотря на гудящий обогреватель. Людвиг кожей чувствовал бурлящие потоки странных фотонов лунного света. Коробочка со стеклянным крабом мелко завибрировала…

– А вы похожи, – рассмеялась Венди. – Глядите друг на друга и пучите глаза, словно увидели привидение.

Опомнившись, краб засеменил к придорожным кустам. Людвиг откинулся в кресле, провожая взглядом членистоногое. Появление краба не было случайным. Вселенная играла с ним, точно маньяк, подбрасывая многозначительные намеки на преступление. Вот только сыщик из него никудышный. Холмсу хватило бы и половины имеющейся у Людвига информации, чтобы найти выход.

– Зачем крабы переходят дорогу? – сказала Венди.

Людвиг нервно пожал плечами; он был не в состоянии отвечать на глупые вопросы.

– Никто не знает, – вздохнула Венди. – Одна из тех задачек, которые не имеют правильного решения. Или имеют бесконечное множество правильных решений. Я к тому, что не забивай голову. Это просто краб, просто проползал мимо: отсюда до океана от силы четыре километра. Кстати, его судьбе не позавидуешь – далеко забрался от воды. Бродячие собаки, еноты и опоссумы не упустят такого шанса. И клешней от него не останется. Бедняга… Может, стоило дать ему мыльных пузырей?

Как всегда, Венди умудрилась разбавить серьезную тему шутками. Людвигу самому ситуация показалась смешной и глупой. Сковывающее напряжение отступило, и он улыбнулся.

– Ну, долго будем стоять? – поинтересовалась Венди. Она щелкнула по часам на приборной панели, напоминая: времени у них немного.

Вскоре Людвиг остановил машину рядом с чернеющим на фоне неба каркасом сгоревшего здания. С улицы стоянку перед пепелищем огораживала желтая целлофановая лента, трепыхавшаяся на ветру, точно змея в припадке эпилепсии. В приоткрытое окно машины прокрался запах мокрого угля, сажи и горелой резины.

– Выключи фары, – посоветовала Венди. – Слишком заметно. Не хочу, чтобы нас приняли за кладбищенских воров…

– Так мы еще больше будем похожи на мародеров, – ответил Людвиг, но свет все-таки выключил. Некоторое время они сидели в темноте, но их ночной визит не привлек внимания. Тишина лежала на Сосновой, как саван. Наконец, когда ожидание практически зазвенело в воздухе, Людвиг громко прошептал:

– Пошли.

Он достал из бардачка карманный фонарик и открыл дверь. Сырой ветер чиркнул по лицу водной взвесью, точно наждачной бумагой.

– Ты знаешь, что ищешь? – спросила Венди.

– Да, – Людвиг уверенно кивнул. – Хотя нет… Когда найду – пойму.

– Лучший из раскладов, – сказала жена. – А как ты поймешь, если не найдешь?

– Там посмотрим, – захватив коробочку, Людвиг зашагал к стоянке. Спустя пару секунд к нему присоединилась Венди.

Луна клонилась к закату и едва виднелась над деревьями. Хлюпая по лужам, они прошли на стоянку. На площадке громоздился горелый хлам: обломки мебели, остовы стульев, битая посуда и съежившийся пластик. Мусор прикрывал обглоданный пламенем кусок фанеры – остатки вывески.

Людвиг огляделся, не зная, с чего начать. Отпихнул ногой барный стул, пошарил фонариком по асфальту. Что он надеется найти? Оплавившихся стеклянных крабиков? Вряд ли – от них ничего не могло остаться. Как, впрочем, и от обычных, положительных крабов. Но должно быть что-то вроде реликтового излучения… Представить реликтовых крабов было сложно. На ум приходили только трилобиты.

Венди осталась посреди стоянки, пряча ладони в рукава и оглядываясь. Людвигу и самому было неуютно рядом со сгоревшим зданием. Нужно скорее заканчивать с этим делом. Вцепившись в липкую от копоти железную трубку, Людвиг выволок ее из общей кучи.

Вся конструкция рухнула с отвратительным лязгом. Он замер. Вот и все: перебудили половину квартала. Какая-нибудь бдительная старушка не замедлит вызвать полицию, и продолжать поиски крабов придется уже в участке. Некоторое время он стоял, не шелохнувшись, прикрыв фонарик ладонью.

– Ты слышишь? – громким шепотом спросила Венди. Людвиг прислушался, готовый к далекому вою сирены или хлопанью соседских дверей. Но вместо этого различил сухой хруст, будто сотни кроликов яростно грызли капусту. Звуки доносились со стороны дома.

– Да, – ответил он. Луч фонарика скользнул в темноту, осветив обуглившиеся балки, гнутые перекрытия из черного железа. Пятно света уперлось в стену, поползло вверх и остановилось, поймав свою жертву. Круглую и красную, с четырьмя парами ног и овальными клешнями. Краб полз по горизонтальной балке, бешено вращая глазами. С границы тени появился еще один и поспешил следом.

Фонарик в руке дернулся, высветив колышущуюся живую массу. Бугристый красный ковер раскинулся на десяток метров. Крабы: тысячи, сотни тысяч, а то и миллионы. Треск клешней, удары панцирей сливались в ритмичный рокот. Они приближались с неотвратимостью цунами.

Людвиг и Венди переглянулись и, не сговариваясь, бросились к машине. Крабы выплеснулись на стоянку, растекаясь по асфальтовой площадке и скрывая мусор под грудой хитиновых тел.

Людвиг не понял, как очутился на крыше автомобиля. Вроде бы стоял среди горелых обломков, а уже помогает Венди забраться следом. Спустя секунду крабы, подобно волнам, штурмующим затерянную в океане скалу, ударились о борта машины.

«Орикс» предательски зашатался. Людвиг запоздало выругал себя за то, что не догадался залезть внутрь. Ничего не стоило взять и уехать, а они оказались на тесной и скользкой крыше, окруженные крабами, точно миссионеры каннибалами. Но в критической ситуации рефлексы работают быстрее мозга. Люди чаще вышибают двери, чем проверяют, не открываются ли они в другую сторону.

Крабы бессильно скреблись, соскальзывая с металла. Людвиг подумал, не разорвут ли они клешнями шины, но решил, что это маловероятно.

– Что им от нас надо-то? – голос Венди заметно дрожал.

– Отрицательный заряд, – громко сказал Людвиг. – Мог бы сразу догадаться, он притягивает их как магнит. Плюс к минусу.

Он потряс коробочкой в подтверждение своих слов. Делать этого явно не стоило: все равно что размахивать тряпкой перед мордой носорога. Крабы устремились к машине с утроенной яростью.

– Больше так не делай, – попросила Венди, вцепившись в крепление багажника.

Людвиг нервно кивнул. Хотя крабы пока не могли до них добраться, крыша машины перестала казаться надежным убежищем. Членистоногих было слишком много, и при усилии им ничего не стоило опрокинуть «орикс». Прояви они чуть больше сообразительности, ситуация стала бы плачевной.

– И что теперь делать? Сидеть до утра и ждать, пока нас кто-нибудь спасет? Даника скоро проснется. Из кроватки она не выберется, однако расплачется… Не хотелось бы ее огорчать.

– Пока у нас отрицательный краб, они не уйдут, – покачал головой Людвиг. – Если мы отсюда выберемся, крабы последуют за нами. Будут ползать по дому, пока не найдут. Примитивные создания… Слышала про животный магнетизм? Вот он во всей красе.

– Так отдай им эту игрушку! Что ты за нее цепляешься?! Людвиг дико посмотрел на жену. Венди отшатнулась.

– И все взлетит к чертовой матери?! Из всех извращенных способов самоубийства… У тебя под носом самая наглядная демонстрация неосторожного обращения с крабами.

Он махнул на горелый остов бывшего ресторанчика.

– Не кипятись, – сказала Венди. – Я только предложила. Должен же быть выход?

Некоторое время Венди хмурилась, обдумывая ситуацию. Маленький проворный краб умудрился забраться на капот. Но вскарабкаться на крышу было выше его сил: он соскальзывал с лобового стекла. Бесплодные попытки ничуть не уменьшили энтузиазма. Точно десятиногий Сизиф, он упрямо лез наверх.

– Мыльные пузыри? – сказала Венди. – Если верить этикетке, они защищают крабов?

– А не от крабов, – заметил Людвиг. – Есть разница… Обхватив голову руками, он пытался заставить себя думать. Треск клешней, стук и шорох мешали сосредоточиться. Мысли проплывали и исчезали в неведомых глубинах. Он будто пытался в кромешной темноте поймать руками скользкого угря. Сколько ни старайся, а получалось выудить только плети водорослей.

Столкновение частицы и античастицы приводит к их аннигиляции с образованием пары гамма-квантов. И как ни переноси это на крабов, схема оставалась той же. Теория была беспощадна.

– А если все-таки попробовать с пузырями? Мы ничего не теряем, а если получится…

Пузыри. Людвиг ухватился за эту мысль. Он вспомнил надувшегося тетрадонта и поездку в зоомагазин. Немного улиток и дафнии для прикорма… Людвиг радостно вскрикнул. Венди удивленно посмотрела на него, а угорь уже бился в руках рыболова.

При участии гамма-квантов электрон и позитрон образуют устойчивую пару. И если распад краба и антикраба приводит к появлению пары примитивных ракообразных, то, возможно, дафнии помогут нейтрализовать крабов.

– Улитки, – сказал Людвиг. – Когда ты забирала аквариум, ты брала улиток? Там еще был пакетик…

– Не помню никаких улиток, – сказала Венди. – И пакетиков тем более. Я вот думаю, как достать пузыри? Они в машине, а мы сверху.

Он положил дафний в «бардачок»… Людвиг взглянул на бурлящее крабовое море. Рано или поздно придется в него прыгнуть. Нельзя всю жизнь стоять на берегу.

– Держи, – сказал он, вручая Венди коробочку. – Не позволяй им до нее добраться!

– А ты… – начала она. Людвиг поцеловал жену и спрыгнул с машины.

Под ботинками хрустнуло. Его пребольно ущипнули за лодыжку; если бы не плотная ткань джинсов, вырвали бы кусочек мяса. Людвиг отпихнул тварь ногой. Распахнув дверь, забрался на сиденье. Следом за ним в машину пролез десяток крабов, размерами от монеты до кулака.

Людвиг открыл «бардачок» и принялся шарить среди дорожных карт, рекламных проспектов и прочего хлама, годами скапливавшегося в недрах «орикса». Бумажный пакетик с дафниями обнаружился в дальнем углу. Людвиг бережно приоткрыл его и удовлетворенно ухмыльнулся при виде желто-коричневого порошка.

Опустив стекло, он по пояс высунулся из машины и столкнулся нос к носу с Венди.

– Достал пузыри?

– Лучше, – ответил Людвиг. Перегнувшись, он выбрался на крышу машины. – Открой коробочку.

Венди приподняла крышку. Встряхнув пакет, Людвиг высыпал содержимое на стеклянного краба. Затем перебрался на капот и поймал ползающую по нему тварь. От близости к заветной цели и невозможности ее достичь краб совсем ополоумел. Он яростно сучил лапками и размахивал клешнями; глаза раскачивались маятниками. Людвиг пихнул его в коробочку, одновременно захлопывая крышку, и отшвырнул далеко, насколько хватило сил.

Людвиг ждал взрыва, но обошлось: никаких вспышек и грохота, столбов пламени и лучей до неба… Коробочка покатилась по асфальту, закружилась и остановилась возле бордюра. Людвиг выпрямился. Сработало?

– И все? – спросила Венди.

– Думаю, да. Дафнии образовали соответствующее…

Коробочка подпрыгнула на месте, как от удара. Треск клешней и панцирей стих внезапно, словно кто-то выкрутил ручку громкости. Крабы застыли, будто боясь пошевелиться, и от их неподвижности Людвигу стало не по себе. Неужели ошибся? Вместо дафний надо было использовать креветок?

Людвиг мысленно отсчитывал секунды: три, два, один, взрыв? Коробочка не шелохнулась. Зато ожило крабовое море; перестук клешней ударил как гром. Крабы отхлынули от «орикса». Их организованность и ярость будто испарились. Крабы расползались, спеша вернуться к своим делам.

Людвиг слез с машины и помог Венди спуститься. Лавируя среди разбегающихся под ногами членистоногих, они подошли к коробочке. Людвиг нагнулся, поднял ее; жесть оказалась теплой. Он открыл крышку и расплылся в улыбке. Внутри оказалась пара стеклянных игрушек, вцепившихся друг в друга клешнями и сливающихся на стыке. Стабильная пара с нейтральным зарядом. Венди заглянула через плечо.

– Ого! – сказала она. – Красиво получилось. Их можно будет поставить на полку?

Людвиг улыбнулся.

– Думаю, там им самое место.

Они вернулись к машине, и Венди взяла с сиденья мыльные пузыри. Вереница блестящих шариков полетела за расползающимися крабами. Она некоторое время смотрела им вслед, затем повернулась к Людвигу.

– Все же, несмотря на суицидальные наклонности, у Вселенной есть инстинкт самосохранения. И знаешь что? Мне кажется, мой муж – часть этого инстинкта.

Мыльная пленка, тонкая и хрупкая и в тоже время невероятно прочная, как и сама Вселенная, расплывалась голубыми разводами. Пузыри плавно опускались на землю, и Венди выдула еще немного.

– Поехали домой, – сказал Людвиг.