Мы превращаемся (Я видел в небе – там кто-то ходит)

Стаев по-прежнему молчал, но не потому, что ему нечего было сказать, просто он ждал ответа на вопрос, что известно полиции, соответственно в чем его обвиняют, насколько все серьезно.

Следователь продолжил:

– В ограбленной вами фирме ранее работала ваша подруга, Мария Радькина. Кстати, почему она во второй раз не пошла с вами в магазин? Испугалась или она оказалась умнее вас. А может она ничего не знает, второе посещение сугубо ваша инициатива.

Теперь-то уж Стаев решил молчать так долго, насколько это было возможно. Про Машу они знают, но арестовать ее видимо не успели, а то бы этот Дмитрич не стал играть в догадки. Значит, чем он меньше скажет, тем лучше для девушки. Но то, что они все-таки знают о Маше, его сильно огорчило.

– Что же вы молчите, не хотите помочь следствию прояснить ситуацию и тем облегчить свою участь. Не хотите явки с повинной, я бы вам ее оформил. Если вы из-за девушки, то зря. Мы ее все равно поймаем, вопрос нескольких часов. Поймаем и докажем все ваши эпизоды. Нет, конечно вы можете мне сказать, что с вами была не Радькина, а случайная знакомая, имя которой вы забыли. Можете даже отрицать и ранние эпизоды. Что пистолет вы нашли и грабить не хотели, просто попугать. Не стесняйтесь, время у нас много, я с удовольствием выслушаю все ваши сказки. Только одно дело слушать, другое верить. Вредите вы не мне, а себе и своей подруге. Я слышал, у вас какая-то необычная любовь, и по всему видно, вы ни за что не вы дадите девушку. Понимаю. Хотите совет, между нами, поступите по-мужски, возьмите всю вину на себя. Мол, заставили девушку, шантажировали или просто угрожали. Подумайте над этим. Она отделается условным. Но это только в том случае, если вы сами подсуетитесь. Ну а если мы без вашей помощи докопаемся до истины и все докажем, тогда извини, пойдет как полноценная соучастница.

" У козел хитрый, знает на что давить, – зло подумал Олег, – признания добивается. Значит не все гладко у них с доказухой. Но знают они многое. Зря я впутал в это дело Машу. Никогда себе этого не прощу."

Алексей Дмитриевич внимательно посмотрел в глаза Евгению, после чего предложил закурить и продолжил:

– Вижу, вы для себя пока не решили, что говорить и как себя вести. Может, по причине нашей нерасторопности, то есть потому, что мы пока не поймали вашу подругу. Ладно, время подумать у вас будет… Я вот что еще хотел спросить – зачем вы опять пошли в этот магазин? На слабоумного вроде не похожи. Неужели думали, что после случившегося, хозяева будут хранить в кассе больше трех тысяч рублей? Они еще полгода очухиваться будут. С вашей же стороны это был огромный риск. Местные стражи порядка теперь недели две возле магазина околачиваться будут. У нас же как – гром не грянет, мужик не перекрестится. Они теперь в каждом покупателе грабителя видеть будут. Ведь вас арестовали не наши опера, а патрульная машина. Наши немного опоздали. И патруль-то не вами интересовался, а тем типом, что минут десять перед магазином горцевал. Так что можно сказать, нам случайно повезло, а вам соответственно нет. Хотя доля закономерности все же есть, случайностей не бывает, тот человек тоже не просто так в окна заглядывал. Ладно, это к делу не относится. Так ответьте мне – зачем?

Стаев по-прежнему сохранял стойкое молчание. Но теперь уже по другой причине, он не знал, что сказать. Он только недавно в камере в полной мере задумался над этим вопросом – а ведь правда, зачем? Что им двигало – ощущение самонереализованности, боязнь неудачи, нежелание быть слабаком? На то, что там окажутся деньги, надежды действительно было мало. Сейчас он чувствовал себя виновным во всех их бедах, и от этого стойкое нежелание говорить только усиливалось.

– Думаю, у нас сегодня никакого разговора не получится, – вздохнув, сказал следователь. – Ладно, иди в камеру. Думай, как дальше жить. Привыкай, камера теперь твой дом родной, и я подозреваю надолго.

Только тут до Евгения окончательно дошло, что же он натворил. Все конец мечтам, конец надеждам, жизнь кончилась. Он не просто предатель, а убийца. Убийца своего и Машиного счастья, их необыкновенной большой любви.

Мария, понурив голову, сидела на качелях в парке, который вплотную прилегал к зданию РОВД. Место казалось мрачным. Темные кроны сосен поднимались ввысь, заслоняя собой холодное зимнее солнце. Мертвая тишина, скрип качелей и карканье потревоженных ворон – вносили еще больше холода в эту таинственную похожую на злую сказку обстановку.

На лице девушки застыли слезы, но она не замечала их. Мария крепко сжимала в руках разноцветный пакет, в нем лежали деньги – причина их бед и застывших не замечаемых слез.

Со стороны полиции раздался резкий звук захлопнувшейся двери УАЗика. Потревоженная им девушка чуть приподняла голову. Ее взгляд упал на руки. Будто обжегшись, Мария широко раскрыла глаза, ругнулась и с силой отбросила пакет в сторону. Вот оно их несчастье – эти чертовы деньги. Зачем теперь они ей нужны, когда Женя там, в подвалах этого крематория, где зжигают молодость, любовь и мечты. Их любовь. По какому праву, да кто они такие, чтобы вмешиваться. Нашли убийц и насильников, разбойников с большой дороги. Умеют только алкашей ловить и чужие судьбы рушить. Что ей теперь делать? Куда идти, куда бежать, как спасти любимого?!..

Мария нисколько не задумывалась над тем, что ее тоже ищут, и ей самой только чудом, чьм-то невероятным, сверхъестественным вмешательством удалось избежать той же участи, что постигла Евгения.

Девушка мысленно вернулась на несколько часов назад.

Мария просидела в бесполезном ожидании около получаса. Через каждую минуту она пыталась дозвониться до Евгения, но его телефон не отвечал. Девушка в который уже раз перечитала записку. Неужели он вновь пошел грабить магазин, только на сей раз без нее. В это не хотелось верить, но текст записки не оставлял никакого сомнения. Мария тяжело вздохнула. Он обманул ее. Горько, обидно, как он мог. Но еще не факт, что случилось плохое. Девушка попыталась себя взбодрить. Ей казалось, что вот если она сейчас выйдет на улицу, то из первого же автобуса ей навстречу появится Евгений.

Одолеваемая этой мыслью, девушка быстро стала одеваться. Только она закрыла за собой дверь, как услышала чьи-то шаги. Не громко стуча каблуками, по лестнице поднимался какой-то человек. Мария с надеждой прислушалась. Нет, это не его шаги, это – чужой. Чужой – пронеслось в голове, теперь ей все будут казаться чужими, таившими в себе опасность людьми.

Бежать, сломя голову, ни о чем не думая – прорезала мозг внезапно возникшая мысль. Но Евгений, как же он? Может ничего, несмотря на все ее нехорошие предчувствия, и не случилось. Нет, пока она ничего не узнает, ни куда не уйдет из этого дома.

На площадку поднялся незнакомый мужчина. Сердце Марии отчаянно забилось. Но нет, напрасно, незнакомец не вызывал чувства опасения. Наоборот, казалось от него веяло теплотой и любовью, хотя его лицо было строгим, напряженным. Но то видимость, изнутри же он светился ярким, таинственным, непонятным, притягивающим и обезоруживающим светом. Впрочем, может ей так только казалось.

Девушка поравнялась с мужчиной, мельком взглянула ему в глаза – они тоже излучали необычное сияние – и стала спускаться вниз по лестнице.

– Подождите, – задержал ее незнакомец, – вашего друга зовут Евгений?

Мария нервно отреагировала на заветное имя. Она дернулась всем телом и застыла словно мумия. Девушка была в растерянности, не знала, что ответить.

– Он в полиции, его задержали при повторном ограблении магазина, – сказал незнакомец.– Евгений просил передать, чтобы вы бежали из этой квартиры.

– Как, куда, что с ним? – воскликнула девушка.

– Просто бежать, снять другое жилье. Чувствует он себя относительно нормально, но сами понимаете, в каком положении он оказался. Он также просил передать, что вас не выдаст, но опасается, что и без того в полиции все знают.

Мысли в голове у девушки в миг перепутались. Она почувствовала слабость во всем теле, ноги стали подкашиваться. Мария схватилась за перила.

– Откуда вы узнали? – еле выдавила она из себя.

– Я какое-то время сидел с ним в одной камере, – пояснил незнакомец. – Бегите, это не шутка, за вами с минуту на минуту могут прийти.

Больше незнакомец с весьма заметной горбинкой на носу ничего не сказал, он стал подниматься наверх по лестнице.

Мария окликом попыталась его остановить, но сил уже не было. Она облокотилась на перила и провела некоторое время словно в забытье. Сказанное незнакомцем никак не укладывалось в голове, не принималось внутренне. Такого не может быть. Разве это справедливо? Ведь они любят друг друга, никто не имеет права их разлучать. Нет, это не по-настоящему, это обман или только ей снится. Мозги затуманились окончательно.

Девушка постепенно стала приходить в себя. Не было никаких причин не верить незнакомцу. Да, видимо, он пересекся с Евгением в полиции и тот просил предупредить ее. По-другому объяснить осведомленность доброжелателя было нельзя. А раз так, надо бежать. Ее предчувствие было верным.

Марии не пришло в голову, что по времени незнакомец никак не мог пересечься с Евгением в полиции.

Мария забрала из дома документы и пакет с деньгами. Она выбежала из подъезда и направилась в сторону остановки. Несмотря на помутнение в мозгах, она здраво рассуждала, что машину не стоит брать, она засвечена, до первого гаишника.

Мария не заметила, как позади нее провалилась колесом в открытый люк колодца серебристая "десятка", а находившиеся в ней молодые люди в нервно-возбужденном состоянии безуспешно пытаются открыть заклинившие двери.

Мария долго бесцельно бродила по городу, в результате ближе к вечеру оказалась рядом с райотделом. Неподалеку в наступающих зимних сумерках чернел парк. В другое время девушка ни за что бы не пошла в такое место, к тому же вечером, но в данный момент он был ей близок – такой же мрачный и одинокий. Недолго думая, Мария направилась под своды сосен.

Прошло уже довольно много времени, как девушка сидела на ужаных скрипучих качелях, не чувствуя холода, не слыша карканья надоедливых черных птиц, полностью погрузившись в себя. Ей казалось, что все, жизнь кончилась, впереди только безвременное забытье и смерть. Чернота, кругом одна чернота и мрачная безысходность. Выхода нет, а значит нет ничего, кроме тяжелой засасывающей пустоты. И теперь эта пустота будет всегда, везде…

Но порой все же сквозь весь этот мрак прорывался лучик надежды и Мария, неприязненно глядя на серое здание, твердо решала бороться за свое счастье. Но как, где найти силы и поддержку для такой борьбы. У нее не было знакомых, которые могли помочь как-то облегчить судьбу Евгения или хотя бы узнать, как он там. Она прокручивала в голове разные варианты, но ничего стоящего в голову не приходило. Тупик, полнейший тупик. И девушку вновь засасывала пустота.

С наступлением темноты заметно похолодало. Несмотря на отрешенное состояние, Мария почувствовала, что основательно замерзла. Дальнейшее пребывание на качале могло привести к печальному итогу, не хватало еще подхватить воспаление легких. Она сжалась в комок. Тут до девушки дошло, что ночевать ей негде. Она слезла с качели и подошла к выкинутому некоторое время назад пакету. В ее положении разбрасываться деньгами нельзя. Пусть они и стали причиной несчастье, постигшего их, но зря что ли они рисковали, теперь деньги должны послужить на благо им. Можно хотя бы снять комнату.

Мария заглянула в пакет, деньги, перетянутые резинкой, покоились на дне. А что если отнести в полицию, они почти не тратили их? Может зачтется, срок скостят, другого выхода ведь нет. Всю жизнь бегать, тем более что Евгения уже не вернешь – это не жизнь. С ним рядом, рука об руку, спасаясь от угрозы, ради сохранения любви – другое дело, ведь они будут неразлучны, а значит по-настоящему живы. Но в той ситуации, в которой Мария была сейчас, смысла бегать нет. Единственное и правильное решение – это пойти сдасться, принять часть удара на себя. Мало того, что это зачтется, так она к тому же пусть и образно станет ближе к Евгению, разделит с ним все тяготы и невзгоды. И, возможно, когда-нибудь через несколько лет счастье вернется, они снова воссоединяться. Девушка решилась. Быстрым шагом, дабы не передумать, она двинулась в сторону здания РОВД.

Во дворе было пусто, лишь силуэты машин чернели в вечерней мгле. Мария поднялась по ступенькам крыльца, протянула руку к двери. Вдруг кто-то сзади положил руку на ее плечо. Девушка испуганно дернулась и попыталась освободиться.

– Тише, – раздался чей-то, как показалось Марии, знакомый голос, – пойдемте отсюда, не бойтесь, я ваш друг.

Неожиданно для себя Мария подчинилась. Человек мягко взял ее за руку и повел обратно в сторону парка.

Девушка шла как во сне, ничего не понимая и не пытаясь разобраться в происходящем. Через пару минут они уже были возле той самой качели. Незнакомец усадил Марию на прежнее место, качеля ответила негромким скрипом в тишине.

– Почему вы меня не послушали и не сняли квартиру? Вы хотите сдасться? Но этим ничего не решишь, я не думаю, что это лучший выход.

Мария взглянула на незнакомца. В его лице, несмотря на темноту, она уловила знакомые черты.

– Это вы? – неуверенным голосом спросила девушка. – Я не вижу смысла бегать дальше.

– Не видите смысла. А любовь? Вы считаете, что сдавшись поможете своему другу. Вряд ли. Глупо подставлять себя под удар. Вы думаете, вам зачтется? Следователь, конечно, будет уверять, что чистосердечное признание и добровольная сдача облегчат участь. Но судьями будут другие люди, и все будет зависеть от них, я бы даже сказал от их настроения на тот момент. Так что не стоит строить иллюзий. Надо искать другой выход.

– Какой? – устало спросила Мария. – Нет другого выхода. Вы же не волшебник, как и я впрочем, чудес в жизни не бывает.

Мария знала, что выхода нет, но она почему-то верила горбоносому, несмотря даже на то, что видела его во второй раз в жизни. Возможно это происходило потому, что ближе него в данный момент у нее никого не было ( небольшое отступление – родители Марии разбились на машине за несколько лет до описываемых событий, мать Евгения тоже умерла, отца он хоть и знал, но давно не поддерживал с ним отношения, он бросил их, когда Евгений учился в первом классе ). Он единственный, кто принял участие в ее судьбе в трудную минуту. К тому же он мужчина, и слабой женщине просто необходимо было опереться на чье-либо сильное плечо. Как это ни странно, но Мария нисколько не удивлялась его неожиданному появлению, даже не задумывалась об этом.

– В жизни должно быть место чуду, надо только сильно захотеть. Вы же сильно хотите?

– Да, – согласилась девушка, – это единственное, чего я хочу. Но даже не предполагаю, откуда оно может взяться.

– Вам и не обязательно предполагать, главное верить и желать. Мир жесток и предсказуем, но иногда и он преподносит сюрпризы. Ваша любовь достойна большего.

Горбоносый посмотрел девушке в глаза. Мария ответила пронзительным и умоляющим взглядом. Ей вновь показалось, что глаза мужчины светятся неземным необычным светом. Это было нечто. И это нечто, она верила, должно помочь, просто обязано помочь.

– Верьте, все будет хорошо, – мягко сказал незнакомец и широко улыбнулся. – Ждите здесь и никуда не уходите.

" Чего ждать?" – хотела спросить девушка, но вместо этого у нее вырвалось: -Кто вы?

– Я? – горбоносый пожал плечами, – я ваш друг.

Он повернулся и быстро зашагал в сторону райотдела. Отошел на несколько шагов, обернулся и негромко сказал:

– Ждите и верьте.

Девушка, поеживаясь от холода, смотрела вслед удалявшемуся незнакомцу. Кто он? Откуда взялся на ее пути? Почему помогает? Она не очень верила в то, что его попросил об этом Евгений. Предупредить – да, но помогать – это же бред какой-то. В современном обществе, где каждый сам за себя, таких людей не осталось. Только корыстные цели могут заставить человека помочь ближнему своему. Впрочем, может Женя пообещал заплатить ему. Версия показалась правдоподобной. Мария уцепилась за нее, она все больше убеждала себя в том, что горбоносый помогает за деньги. Но хватит ли денег, такие вещи стоят дорого. Не захочет ли горбоносый большего – близости с ней?..

Девушка в испуге отшатнулась от этой мысли. Закрыв лицо руками, подумала: " Что же, чему быть, тому не миновать, ради спасения любимого она готова на всё, даже пожертвовать собой. А если Женя отшатнется от нее, если вдруг узнает, то так тому и быть, главное он будет спасен." Все имеет свою цену, альтруистов не бывает, а если они когда и были, то остались в далеком прошлом. Ей и не приходило в голову, что если может случиться чудо, то почему бы не появиться в этом мире бескорыстному человеку. Она была порождением общества и мыслила так, как мыслит оно, исключения из правил редки и она им не являлась.

С течением времени в камере ничего не изменилось. Соседи по-прежнему вели разговоры о жизни. Стаев не слушал их, он был сам в себе и мысленно рядом с Марией. Страх и неизвестность сковали разум. Что же теперь будет с ней, с ним?! Менты свое слово сдержат, в этом он был уверен, арест девушки лишь вопрос времени. Выход один – брать вину на себя, отстранить Марию от ограблений. Следовало пока разработать план дальнейшего своего поведения в кабинете следователя, продумать, что говорить. Вот он и думал.

Что произошло дальше, уже позже, Евгений так до конца и не смог понять. Сначала погас свет во всем РОВД. Дежурные полицейские слегка запаниковали, послышались ругательства, всплеск раздражения и недовольство. Кто-то по телефону вызывал аварийку, а кто-то сам полез в электрический щиток. Заключенные тоже завозмущались, коридор, где находились камеры, наполнился недовольными возгласами и яростными стуками в железные двери. Темнота была хоть глаз выколи, зато шум, вызванный реакцией на отключение света, превышал все допустимые децибелы. Неожиданно заскрежетал ключь в дверях камеры, где находился Стаев. Послышался скрип открываемой двери, но вопли и стуки скрыли от бдительных, но на время растерявшихся полицейских этот факт. Потом в голове Евгения из ниоткуда возник чей-то голос и кто-то одновременно потянул его за руку к выходу.

– Тише, – вещал голос, – не говори ни слова, следуй осторожно за мной. Мы сейчас выйдем из РОВД. Полицейским не до нас.

Евгений, ничего не понимая, послушно пошел следом за обладателем руки, тянувшей его. Все мысли вылетели из головы, он ничему не удивлялся. Он был словно загипнотизирован непонятно откуда взявшимся голосом в голове. Как замороженный зомби он продвигался по темному коридору. Его несомненно вел какой-то человек, это Евгений понимал, так же как понимал, что неизвестный голос только в его голове и больше нигде. Наверное от этого можно было сойти с ума, сложись обстоятельства по-другому, но в данный момент Евгений вообще мало о чем думал. Он почему-то был уверен, что неизвестный указывает ему путь к свободе. Странно конечно, но он по-прежнему мало чему удивлялся и не задавался вопросом, с чего бы все это. Кто и почему ему помогает. Он просто тупо шел. Щелкнул замок на решетке, разделявшей камеры от общего коридора. И вот уже открылась входная дверь. Полицейские все так же были заняты отключкой света. Никто ничего пока не замечал. По стене шарил луч фонаря, но Евгения и его сопровождающего он почему-то всегда обходил мимо.

– Быстро пошли, – уже вслух проговорил незнакомец. – Я, конечно, кое-что могу, но второй раз проделать тот же фокус вряд ли удастся.

Стаев явственно увидел в отражавшемся на снегу свете луны фигуру спасителя. На улице было намного светлее, чем в помещении.

Беглецы скорым шагом пересекли двор РОВД и оказались за воротами. Евгений ощутил холод. В ту же секунду незнакомец метнулся сторону и из-за сугроба достал куртку и шапку.

– Одевайся.

Стаев без разговоров надел одежду на себя. Он по-прежнему был словно под воздействием гипноза. В голове крутилась только одна мысль: " Пусть все идет, как идет, если происходит, то значит не зря." Он полностью доверился в руки незнакомца. Они пересекли узкую дорожку и вошли во мрак парка. Приостановились.

– Иди к качелям, – неизвестный подтолкнул Евгения в спину. – Там тебя ждут.

– Кто вы? – наконец-то решился спросить молодой человек.

– Друг. Но это неважно. Тебя сейчас должно заботить другое. Полицейские пока ничего не поняли, но скоро свет включится и твоя пропажа обнаружится. Так что торопись, меньше расспросов, больше действия. Укроетесь в подъезде вон того дома, – незнакомец указал на видневшуюся вдали двенадцатиэтажку. – Подъезда к ней нет, лифт не работает. Полицейские ленивы, на двенадцатый этаж пешком не пойдут. Завтра снимете квартиру и поменьше мелькайте на улице. Когда все немного успокоится, уезжайте из города. Сейчас опасно, вы в розыске, а первое время полиция рвать и метать будет. Я не говорю, что вам будет легко, но если не тупить, не лезть на рожон, не совершать нелогично-диких поступков со временем все нормализуется. Про вас забудут. Главное – вы есть друг у друга. Все, иди.

Евгений снова почувствовал толчок в спину и сделал несколько шагов в темноту. Оглянувшись, заметил лишь спину спасителя, постепенно растворяющуюся в черноте. Задаваться вопросом, кто он и почему помог, было некогда. Евгений быстро зашагал по тропинке.

Вскоре Стаев заметил сидящую на качеле фигуру. Сердце заколотилось, угрожая вырваться из грудной клетки. Он сразу понял, кто это. Он перешел на бег и уже через пару-тройку секунд оказался возле Марии. Перед тем как крепко обнять ее, Евгений успел заметить крайнее удивление в глазах девушки.

Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"В яды, мы превращаемся в яды"

Николаю Савельевичу Белорученкову было тридцать пять лет. Ровно десять из них он проработал в наших доблестных правоохранительных органах. Имел чин капитана и служил старшим оперуполномоченным уголовного розыска. Николай имел недюжее телосложение и огромный под метр девяносто рост. Он был грозою преступного мира, пользовался большим доверием и уважением начальства. Казалось, сама судьба некогда привела его в стройные ряды МВД – такому бугаю либо тягать штанги на помосте, либо использовать свою силу на борьбу с распустившимся в последнее время преступным элементом. Тягать штанги большого ума не надо, а он им обладал, имея высокий уровень интеллекта, поэтому выбрал борьбу с преступностью. И не прогадал, также как и не прогадали, впустив его в свои ряды, правоохранительные структуры. Показатели он имел высокие, а местные районные уголовники его побаивались. Николай любил свою работу и был в какой-то мере даже счастлив. Но начиналось для Николая все не так уж и благополучно.

С раннего детства родители, оба музыканты в местной филармонии, прививали Николаю любовь к музыке. Во что бы то ни стало они хотели сделать из сына знаменитого скрипача. Не теряла времени и бабушка. Она видела во внуке только оперного певца – голос у Николая был отменный. Тому послужила неизгладимая память о первой любви – хахаль бабушки в свое время являлся местной ресторанной знаменитостью, до оперной сцены он не дорос и бабушка в лице внука старалась наверстать упущенное им. В этой связи стоит заметить, что дедушка умер весьма своевременно, не успев привить внуку навыки патологоанатома. В шесть лет маленький Коля был отдан в музыкальную школу, в семь в хор. Других вариантов развития судьбы у Коли просто не было. Его оберегали как зеницу ока, будущая звезда не должна была и пальцем прикасаться к чему-либо тяжелее тарелки с ложкой и скрипки.

До определенного возраста, точнее десяти лет, Коля молча справлялся с возложенными на него обязанностями, толком сам не осознавая, кем же он хочет быть на самом деле. Но в конце концов, выбор, предложенный родителями, перестал его удовлетворять. Коля начал пропускать занятия в музыкальный школе и неожиданно для себя увлекся детективами и американский боевиками, в которых агрессивное и беспощадное зло всегда уступало не менее агрессивному и беспощадному добру. Этот момент воспитатели Коли как-то упустили из виду, они не видели ничего плохого в книгах и фильмах – а зря. Новое Колино увлечение зрело не по дням ,а по часам. Постепенно будущий капитан уголовного розыска настолько полюбил леденящие душу истории, что явственно понял, кем он хочет быть. Коля, вопреки воле родителей и бабушки, решил стать героем. В мечтах юноша представлял себя в роли этакого рубахи парня, с пистолетом в одной руке и полицейским значком в другой. Ночь за ночью во сне он раскрывал ужасные запутанные преступления. И чем кровавее и страшней они были, тем лучше и счастливее он себя чувствовал. Думается, что здесь не обошлось без дедушкиного наследия, пусть и с того света.

Постепенно изменения, произошедшие в Коле, заметили и опекуны. Струны у скрипки рвались от растущей с каждым днем силы. А художественный руководитель хора как-то заметил бабушке, что несмотря на несомненный талант, в мальчике есть неисправимый дефект. Все исполняемые Колей произведения будь-то романсы, народные или классические звучат из его уст как-то необычно и смахивают очень сильно на известное – " Наша служба и опасна и трудна". Для родителей это был шок. Бабушка слегла с сердцем. Папа на одном из концертов в нервном возбуждении порвал свой барабан. Мама какое-то время крепилась, но однажды на едкое замечание папы насчет несомненного влияния дедушки, в сердцах сломала о его голову дорогущую Колину скрипку. После чего на семейном совете было решено, раз в семье не без "урода", тем более есть в кого, дедушка тоже обожал трупы, отправить Колю в высшую школу полиции. Кою он и закончил с успехом. На скрипке Николай теперь играл только на смотрах-конкурсах художественной самодеятельности, а пел – во время застолья в кругу поддатый коллег, чем приводил их в неописуемый восторг.

Как уже говорилось, опер из Николая получился хороший. По числу раскрытых преступлений он всегда находился на одном из первых мест, имел кучу поощрений и почетных грамот. Под пули шел без страха, закрывая широкой грудью товарищей. Начальство им гордилось. Но стоит отметить, что при всех положительных сторонах, у Николая имелся один недостаток.

Николай, вследствии музыкального детства и черезмерной опеке родителей, не был дружен с физическим трудом и по части ведения хозяйства был полный ноль, причем ноль с минусом. Как уже упоминалось, тяжелее тарелки с ложкой и скрипки он ничего в период созревания не держал. Момент привития Коли к полезному труду был упущен. И теперь Николай в полной мере на собственном горьком опыте познавал плоды этого упущения. Несмотря на недюжую силу, он даже гвоздь в стену не умел правильно забить. По этой причине кабинет Савельича был основательно запущен. Пыль на шкафах копилась годами, засиженные мухами стены давно требовали капитального ремонта. Всю зиму начальство Николая настойчиво просило его отмыть единственное окно в кабинете, на что он неизменно отвечал, что мол холодно, стекло замерзло, поэтому и улицу сквозь него не видать, видимо со временем и сам уверовав в это. Пришла весна, но улица по-прежнему оставалась невидимой сквозь грязевую тонированность окна.

Вот и сейчас Николай безуспешно пытался вбить в стену гвоздь, дабы увековечить на ней очередное постановление правительства, связаное с правоохранительными органами. У него в прямом смысле валился молоток из рук, настроение было поганым.

Настроение Николая было подпорчено еще с утра. Конец квартала, а в районе объявилась банда мошенников. Банда обманным путем присвоила себе несколько тонн технического спирта, позаимствовав его у одной из коммерческих фирм. Несколько дней ушло на разработку банды, наконец напав на след, он столкнулся с неожиданностью. Были обнаружены емкости из под спирта в одной из близлежащих деревень. Емкости были пустые, а деревня абсолютно пьяная. Как они оказались в деревне, куда делся спирт, как найти главаря и банду, никто внятно из сельчан объяснить не мог, в связи с полной своею недееспособностью. Удалось выяснить лишь одно – когда в деревне появился спирт, со складов исчезли последние остатки зерна. С трудом верилось, что колхозникам удалось засчитанные дни выпить несколько тонн спирта, но судя по всему, это было хоть и невероятным, но фактом. Николай утром имел по поводу этого дела сношение с начальством и взаимопонимание не нашел.

Чтобы снять напряжение и немного успокоится, Николай решил заняться увековечиванием постановления. Но молоток бил куда угодно, только не по шляпке гвоздя. Больше всего доставалось пальцам. После очередного меткого по ним попадания, Савельич закатывал глаза и вместо материков, все-таки в культурной семье воспитывался, зычно затягивал отрывок из хита девяностых – "Больно, мне больно". Немного переведя дух, продолжал уже другим хитом – "Не штукатуры мы, не плотники". Смех смехом, но Савельичу это порядком уже стало надоедать. Настроение только ухудшилось. Вновь попав по пальцам, Николай со злости отбросил молоток в угол и решил открыть окно.

В кабинет ворвался свежий весенний воздух расцветающей природы. Николай сделал глубокий вздох и расплылся в счастливой улыбке. Ему полегчало. Он облокотился на подоконник и высунул голову из окна. Стоило запастись силой весенней свежести наперед, кто знает, что день грядущий еще готовит.

Неожиданно для себя во дворе он заметил Ильича. Тот стоял рядом с оперативной машиной и что-то подсказывал шоферу, орудовавшему домкратом. В теехнике, насколько знал Николай, Ильич разбирался не больше, чем он сам в хозяйстве, но страсть как любил раздавать советы. В какой-то момент домкрат рухнул и послышались грязные ругательства шофера, обращенные к незванному советнику.

Савельич понял, что Ильича надо выручать. Он крикнул:

– Эй, Василий, поди сюда.

Ильич не заставил себя ждать и мигом ретировался от разгневанного шофера.

Василий Павлович Сторожко, в секретных оперативных документах Николая просто Ильич, был бомжом, алкоголиком, мелким воришкой и добровольным помощником полиции. Причем стал таковым по своей инициативе, заявившись однажды к Савельичу и предложив свои услуги взамен теплой камеры на несколько дней в период сильных морозов. Николай без вопросов принял его в агенты и определил на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Савельичу плохо давалась работа с агентами, так что появление нового он воспринял как подарок судьбы. Свой псевдоним Ильич получил можно сказать с первой минуты знакомства – больно уж он смахивал внешне на вождя пролетариата, был лыс, картав и с козлиной бородкой. По правде говоря, агентом он был никудышным. Но дареному коню в зубы не смотрят, да и у Савельича прослеживалась явная нехватка внештатных сотрудников, кроме Ильича на балансе числился лишь некто Кукин, мошенник по призванию, по характеру и по жизни. Понятное дело, мошенник он и в африке мошенник, Кукин постоянно пытался обдурить Савельича. Ильич не дурил, хоть пользы приносил и мало, зато с ним приятно было вести задушевные беседы. Он часто выступал для Николая в роли психоаналитика, снимая у того стрессы. Человеком он был интеллектуально развитым и хорошо разбирался в музыке, к большой радости капитана. В общем, у новоявленных знакомых, как оказалось, было много точек соприкосновения. В некоторой степени можно было даже предположить, что между ними зародилось некое подобие дружбы. Вот и сейчас, заметив из окна Ильича, Николай заметно обрадовался. Ко всему Василий умел забивать гвозди.