Дверь захлопнулась. Мария прислушалась: шаги соседа уходили вниз по лестнице, но кроме них где-то ниже были слышны еще чьи-то шаги, но более мягкие, более осторожные.

– Маша, это ты? – послышался заплетающийся пьяный голос из глубины комнаты. Следом в дверном проеме появилась фигура говорившего. Евгений чуть пошатывался и улыбался.

– Я тебя заждался. Очередь в магазине была?

– Нет, – не посмела соврать девушка, – немного прогулялась, весна на дворе. Ты вот пьёшь, мне тоже развеяться надо.

– Тебя никто не видел, – Стаев стал серьезным. – С кем ты говорила на площадке?

– С соседом.

– Маша, – сказал Евгений, усаживаясь напротив нее на стул, – ты же знаешь, что нам ни с кем встречаться нельзя, даже с соседями разговаривать. Может он мент или внештатный сотрудник. Ты наверное хочешь, чтобы меня арестовали. Правильно, тебе ведь мало дадут, я же не свинья и всё возьму на себя. Мне светит лет восемь, не меньше. Тебе, видимо, наплевать. И заговорила ты не соседкой, а с соседом, ищешь пути отступления…

– Перестань говорить ерунду, – пытаясь скрыть возмущение, устало ответила девушка. Она знала, спорить бесполезно, в таком состоянии Евгению доказывать что-либо не имеет смысла.

– Ладно, хрен с ним, с соседом. Чему быть, тому не миновать. Водки-то хоть купила?

Мария тяжело вздохнула – водку она забыла купить. Возможно, сработало подсознание, в глубине души она не хотела, чтобы он пил. Что сейчас будет…

– Забыла, конечно забыла, – ухмыльнулся Евгений. – Про себя не забыла, поговорить с соседом тоже. Правильно, кто я такой?! Неудачник, ко всему еще и алкаш.

– Сейчас схожу, – Марии было обидно слышать такие слова. Ей становилось не по себе при виде искореженной ухмылки друга и одновременно жалко его.

– Не надо, я сам. Вообще потеряешься, соседей то много, – с издевкой проговорил молодой человек и, усевшись на стул, стал натягивать туфли. Это у него плохо получалось.

– Не ходи, – глядя на мучительные потуги Евгения, сказала девушка, – в полицию заберут.

– Тем лучше, – зло ответил он, – надоело мне все. Ты меня жалеешь, а в душе презираешь. Не надо мне этого. Хочу в тюрьму. Все равно я конченый человек…

Мария схватилась за голову. Она не хотела видеть, ни Стаева, ни эту опостылевшую квартиру. Как она устала от беспочвенных обвинений. Хотелось бежать, бежать, куда глаза глядят.

– Молчишь, – по-своему воспринял ее усталое выражение лица Евгений, – опять жалеешь или все-таки совесть проснулась. Ведь я из-за тебя пошел на преступление. В результате теперь остаюсь в полном дерьме и в гордом одиночестве. Ты ждешь только удобного случая, чтобы сбежать. Впрочем, делай что хочешь.

Ему наконец удалось надеть туфли. Не завязывая их, держась за стену, он встал. Его повело в сторону, ноги подкосились и Евгения упал на девушку. Они оба очутились на полу. Кое-как поднявшись, молодой человек сел.

– Ну куда ты пойдешь, горе ты мое, – Марии в очередной раз стало жалко Стаева, беспомощного, бесхарактерного, сломленного. – Куда ты без меня, загнешься через пару месяцев.

– Маша, – после некоторого замешательства спросил Евгений, – ты меня любишь?

– Конечно.

– Ты не уйдешь от меня?

– Нет.

– Ты пойми, мне нужно время, чтобы прийти в себя, очухаться, чтобы вновь почувствовать жизнь. Я знаю, это будет и мы заживем как прежде. Мне трудно, очень трудно. Если я останусь один, я наверное сдохну. Я боюсь, боюсь не ментов, а именно одиночества. Как сильно я волновался из-за твоего отсутствия.

На сердце у девушки потеплело. Он все-таки любит ее и тоже мучается. Может, поэтому и пьет.

Евгений неуверенным движением попытался приобнять девушку, но получилось это у него довольно неуклюже, и они снова чуть не упали.

– Может не пойдешь? Зачем эта водка нужна. Я боюсь тебя в пьяном состоянии.

– Нет, пойду, – твердо ответил Стаев.

Евгений, пошатываясь, проследовал к двери.

– Мне плохо, похмелье начинается. Я только чуть-чуть выпью, чтобы полегчало и все.

– Обещаешь? – спросила Мария, отлично осознавая, что все равно он напьется. Ей просто хотелось верить, что этого не произойдет. Она обманывала себя.

– Обещаю.

Мария закрыла дверь за Евгением и подошла к окну, чтобы проследить за ним, готовая в любую минуту кинуться на помощь и вырвать из цепких рук полиции по-прежнему любимого человека.

Стаев, с трудом переставляя ноги, спускался все ниже и ниже. Он не обратил внимания на соседа Александра, который при встрече с ним поморщился и брезгливо сплюнул в сторону. Так же Евгений не заметил знакомого ему по последнему неудавшемуся ограблению молодого человека, внимательно следившего за его передвижением. Стаев не замечал ничего вокруг, ни мучений Маши, ни своего падения. Впереди он видел только водку и забытье, приносимое ею.

Олег был неприятно удивлен видом Стаева. Ничто, абсолютно ничто в нем не напоминало его крутое бандитское прошлое. Алкоголик, грязный, небритый, опустившийся алкоголик, способный разве что спереть бутылку водки. Где те горящие глаза, целеустремленный, уверенный взгляд. Если бы Стаев не прошел в метре от него и он не был бы подготовлен к предполагаемой встрече, то Олег вполне мог и не узнать своего бывшего подопечного. Как же он изменился, причем времени с последней встречи прошло не так уж и много. Что ж так могло повлиять на Стаева? Да уж, вот так сюрприз.

Олег смотрел вслед удаляющемуся молодому человеку и размышлял о перипетиях судьбы. Вон оно как бывает, а он то считал Стаева если и не сильным человеком, то безбашенным, самоуверенным точно. Значит вот как повлияла неудача. Не уверен, не обгоняй. Что ты полез-то куда не просят, если неудачи тебя так ломают. Впрочем, может просто запой, день рождения пересправлял. Но взгляд, этот отрешенный пустой взгляд. Взгляд разочаровавшегося во всем, в том числе и в себе самом человека. Нет, это не запойный мутный взгляд, здесь куда все сложнее. Здесь бездонная пустота бессмыслия всего и вся. Взгляд обреченности приговоренного к смертной казни. Алкоголизм уж точно не при чем, спиртное лишь довесок, еще более заметно обозначающий и без того очевидное. По Радькиной такого не скажешь. Впрочем, еще не известно, что у нее внутри, может пустота еще похлеще, просто она это тщательно скрывает. Овцы, не по вам волчья шкура, чего не хватало. Олег сочувственно сплюнул.

Стаев еле плелся по тротуару, поэтому и Олег не торопился покидать свой наблюдательный пост, скамейку. Времени на размышления было предостаточно. И он стал решать, что делать дальше. Какой-то непонятный внутренний протест не позволял ему тут же набрать номер конторы и сообщить о неожиданной находке начальству. Откуда шел этот протест, что обозначал, Олег не понимал, да если честно, то и не пытался разобраться в нем. Он уже не видел в Стаеве безбашенного преступника, он видел отчаявшегося, несчастного человека, которому скорее требуется помощь. Но в то же время Олег не забывал о своей принадлежности к правоохранительным структурам, так что все-таки надо было решать, как быть дальше. Но опять же из-за пресловутого внутреннего протеста, Олег отказывал себе в этом решении. Стаев ему напоминал самого себя, Олег после разлуки с Катей был чем-то похож на него, так же погрузился в пустоту и во все тяжкие. Причины, конечно, разные, да и Олег до такой степени не сломался, но в чём-то прямые параллели все-таки прослеживались. Олег не был тонким психологом, но он вмиг разобрался в душевном настроении Стаева, и действительно сочувствовал ему. В конце концов он решил, что сейчас никаких действий предпринимать не станет. Судя по подслушанному разговору, молодые люди здесь живут, значит никуда не денутся. Посмотрит за ними денька два, заняться все равно нечем, разберется, что происходит с подопечными, какие жизненные коллизии наложили на них свой негативный отпечаток, а там уже видно будет, как и в каком виде преподнести новость начальству. В конце концов, он не на работе, а значит волен поступать, как пожелает. Тем более начальство не очень-то и благодарно.

Думаю, стоит раскрыть секрет, что же на самом деле двигало Олегом. Он просто хотел при стороннем непредвзятом наблюдении за криминальной парочкой, попавшей в жизненный провал, разобраться в себе самом, он хотел избавиться от собственной внутренней пустоты. Стаев своей опустошенностью ему чем-то напомнил себя, а значит разобравшись в его пустоте, он надеялся решить и свой вопрос. Стремление лежало скорее в области подсознания и Олег полностью не отдавал себе в нем отчета – он просто решил пока ничего не предпринимать для задержания молодых людей, не вполне осознавая истинных причин.

Олег сориентировался, что Стаев движется по направлению известного магазина. Из искры разгорится пламя – пришло вновь на ум эпохальное изречение – мы наш, мы новый… Блин, со старым бы разобраться. Олег решил проследовать за Стаевым. Вряд ли тот отважился на новое ограбление, скорее за бутылкой пошел, но в Олеге сработала профессиональная привычка. Тут уж ничего не поделаешь, когда любопытство лежит в плоскости профессионализма. Порой и в общественный туалет за объектом приходится заходить. Олег подоспел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем скандала.

Войдя в магазин, Олег пристроился невдалеке от Стаева и стал разглядывать прилавок. Евгений, как и предполагал Ильин, покупал водку. Видимо воспользовавшись его маловменяемым состоянием, продавщица не преминула обсчитать. Странно, но Стаев заметил сиё неприглядное действо, и нахрапом попер на продавщицу. Продавщица защищалась, и даже очень умело, наверное опыт немалый. Вопрос всущности сводился к тому, кто кого перематерит. У продавщицы, дородной тетки, это получалось лучше, но Стаев и не думал сдаваться. В конце концов тетке надоела перебранка и она потянулась к мобильному, собираясь вызвать милицию.

Олег впал в стопор, такой быстрой развязки он не ожидал. Если сейчас приедет полиция, то это все, конец. Коль Олег не решился, то случай за него решил. Если бы сам проявил инициативу, то глядишь премию получил бы. В данном случае, кукиш с маслом. В отделении быстро разберутся, что почем, по ориентировкам, отпечаткам. Олег был разочарован, не столько потерей предполагаемой премии, как чем-то другим, в чем собственно и сам толком не разбирался. Опять этот чертов внутренний протест. Олег вздохнул и направился к выходу. Все, представление окончилось. Продавщица уже материлась в трубку.

Олег вышел и закурил. Вдруг откуда ни возьмись, словно из под земли, вылетела Радькина. Чуть не сбив Олега с ног, она забежала в магазин и уже через двадцать секунд показалась вновь, но уже со Стаевым. Он послушно плелся за девушкой, крепко сжимая в руках бутылку. " Вот блин баба, – подумал Олег, – будто чувствует. Откуда она узнала о скандале? Да, связь у них действительно ненормальная, на невидимом душевно-межпространственном уровне. Эх, блин, почему у меня не было такой связи… А может и была…"

Когда криминальная парочка скрылась в подъезде, к магазину подъехала патрульная машина. Поздно.

– Шоу маст гоу он, или как там по ихнему, – сказал Олег, приземляясь на скамейку у соседнего подъезда.

Тяжелые пунцовые тучи, пригнанные северным ветром, буквально за полчаса заполонили все небесное пространство до самого горизонта. Нависая над городом своей огромной массой, они то и дело выстреливали в землю яркими вспышками молний, сотрясая громом дома, приводя в панику все живое. Но ни капли живительной влаги не упало на пыльный асфальт. Тучи словно тужились, становясь от этого еще темнее и мрачнее. Они были похожи на связки напряженных мышц, которыми поигрывала природа. Но было ясно, что это ненадолго, в самое ближайшее время они разродятся потоком воды, который смоет пыль, превратив ее в грязь, и зазевавшихся насекомых.

Савельевич не был насекомым, но тоже мечтал скорее найти укрытие от надвигающейся стихии. Нельзя сказать, что с этим ему повезло, на детской площадке, кроме маленького домика, в который Николай ни за что бы не влез из-за своих габаритов, была еще железная горка, которая по понятным причинам тоже мало походила на роль убежища. Невдалеке виднелись сухие подъезды домов, но уйти к ним Савельич не мог. На этой площадке у него была назначена встреча с Ильичем. Василий опаздывал, наводя Николая на мысль, что ему суждено сегодня промокнуть насквозь. Савельевич нервно мерил площадку шагом и, мысленно ругаясь, вбирал голову в плечи при каждом раскате грома.

Идея встретиться на детской площадке сразу не понравилась Николаю. Во-первых, что могли делать в подобном месте двое здоровых дядек (детей не было как ни у того, так и ни другого). Во-вторых, еще находясь в кабинете, Савельевич чувствовал, что без дождя сегодня не обойдется. Но все это пришло уже потом, после того, как Николай успел положить телефонную трубку, ответив согласием на встречу.

Василий позвонил сам. Сильно он не распространялся, намекнув, что у него есть кое-какие сведения относительно разыскиваемых. В отдел он прийти по каким-то причинам не мог, разговор по его словам был не телефонный и они должны встретиться в указанном им месте. Вообще это было в характере Ильича, он любил напускать тумана секретности, поиграть в шпионов. Как ребенок ей богу. Он как-то вначале своей деятельности со всевозможными журнальчиками на встречи ходил в качестве пароля. Савельевичу не очень-то нравились все эти шифровки, тем более что зачастую все такие встречи яйца выеденного не стоили, но Николай не хотел расстраивать Ильича и, если было время, соглашался поиграть в шпионов.

Ливень должен был хлынуть с минуты на минуту. Успей Василий прийти до дождя, можно было спрятаться под козырьком ближайшего подъезда. Но чем дольше Николай ждал, тем проблематичнее казалось ему это сделать.

– Кажется дождь начинается, – наконец-то раздался знакомый голос, – заждались, господин капитан?

Николай обернулся на голос. С момента последней встречи Ильич сильно изменился, где-то побрился и скинул с себя фуфайку. Его летняя форма одежды состояла из рваных, бывших когда-то белыми кроссовок, нелепой сиреневой рубахи в желтый цветочек наполовину без пуговиц и коротких, едва дохившись до щиколоток штанов.

– Товарищ. Мы все по-прежнему товарищи. Только товарищи на современной основе, – поправил агента Савельевич. – Где это ты прибарахлиться?

– Места знать надо, – гордо, будто посвященный в некую страшную тайну, ответил Ильич. – У нас, свободных людей, свои кутюрье. Мы не придавлены искусственными законами общества, как в той песне – "Я свободен…" Лишь бы было удобно.

– А знаешь, – улыбнулся Савельевич, – ты в своем оригинальном прикиде сильно смахиваешь на гламурных типов из телевизора. Тоже свободных.

– Сходить с ума, – Ильич тоже расплылся в улыбке. – Не надо путать нас истинно свободных с отрыжкой нефтяной трубы. Обидно даже как-то.

– Да ладно, истинно свободный. И где он, этот ваш кутюрье обитает?

– Лично мой на Истинском.

– Где, где, на Истинском? – удивленно переспросил Савельевич.

– Э..э..э.., что с тобой говорить, из разных слоев общества мы, – обреченно махнув рукой, сказал Ильич. – Что там на Истинском находится, знаешь?

– Лес, трубы какие-то…

– Сам ты лес, свалка там.

– Ну извини, я всех городских свалок не знаю.

В этот момент снизившиеся чуть ли не до самой земли тучи наконец-то разродились мелким, но с каждой секундой все увеличивающимся дождем. Савельич, не теряя надежды остаться сухим, потянул Василия в сторону домов.

– Пошли, сейчас ливень хлынет.

Ильич двинулся вслед за капитаном, на ходу высказывая свое мнение:

– А мне все равно, даже к лучшему, помоюсь заодно и постираюсь.

– Сейчас дожди кислотные, все твои обновы после пары таких стирок в дырах будут.

– А они и так в дырах, – мрачно усмехнулся Ильич.

Они добежали до подъезда. Савельевич промок наполовину, Ильич, в подтверждение своих слов, промок насквозь.

– Ну что у тебя там, – закуривая отсыревшую сигарету, спросил Николай.

– Вчера один пьяный тип устроил скандал в магазине "Искра". По описанию похож на твоего Стаева. Магазин этот тип посещает довольно часто и всегда покупает только водку. А забрала его из магазина никто иная…

– Как особа женского пола, похожая на Марию Радькину, – продолжил за Василия Савельевич.

– Правильно. Отсюда можно сделать вывод, раз там они появлялись уже не один раз, что живут где-то в близлежащих домах.

– У как, дедуктивный метод, – с иронией сказал Савельевич. Информация была пустая, ничего нового, впрочем нечто подобное от шифровальщика Ильича следовало ожидать. – Долго думал?

– Зря ты так. Запомни, пьяный никогда не пойдет далеко за водкой. У него нет проблемы, где купить, у него другая проблема – купить как можно быстрее, трубы горят, да и менты всегда рады новому клиенту.

– С этим ладно, меня интересует вот что. По твоим словам, человек похожий на Стаева сильно пьет, а ведь наш розыскиваемый отличался здоровым образом жизни. Что-то не сходится, может путаница какая.

– Не, не должно быть, его хорошо рассмотрели. Идентичность с фото наличествует.

– Рассмотрели? У тебя что, тоже агенты есть?

– А это уже секрет фирмы и к делу не относится, – состроил загадочное лицо Ильич.

– Тогда как мог непьющий человек за пару-тройку месяцев превратиться в закоренелого алкаша?

– Эх, Савельевич, Савельевич, молодой ты еще, жизни не знаешь, – тяжело вздохнул Василий, – жизнь и не таких ломала и не в такие сроки. За неделю из человека можно сделать говно. А ты говоришь… У твоего Стаева есть все предпосылки. Он таких дел наворотил, его вся полиция ищет. Представь, прожил себе человек четверть века и не разу даже дорогу в неположенном месте не перешел, а тут по своей дурости или не знаю из-за чего там еще совершил преступление. Его арестовали, и тут до него дошло, чем все может кончиться. Вся жизнь считай рушится. Теперь он в бегах, от каждого шороха шарахается, все планы в мусоропровод, будущего нет. В таких условиях может выжить только сильный. А он похоже слабый человек, вот его и придавило. Выхода он не видит, возможно, совесть гложет, вот и хлещет ее родимую, чтобы забыться. А она уже, поверь мне, делает свое дело в короткие сроки. Посмотри на меня, думаешь, я всю жизнь таким был: на помойке одевался, бутылки собирал? Я ж, друг мой милый, университет закончил, исторический факультет. Работал, семья была. Всему она, родимая, виной. На раскопки часто ездил, вдали от дома – тоска, попивать стал, сначала по маленькой, затем все больше и больше. Ко всему жена изменять стала, скучно ей одной дома было, я ведь месяцами в экспедициях. Узнал, еще больше пить начал. Вскоре разошлись, квартиру ей оставил, думал мне она ни к чему, все равно в разъездах. Дурак молодой, размениваться надо было. Она только того и ждала, зажила в свое удовольствие. А у меня совсем крыша съехала, пил беспробудно, в результате с работой пришлось расстаться. А ведь, было дело, кандидатскую писал. Жил у друзей, подрабатывал где мог, а потом и друзьям не нужен стал. Так вот.

Ильич замолк, утерев рукавом выступившую из правого глаза скупую слезу. Савельичу стало жаль своего агента. Раньше он как-то не интересовался судьбой Василия, полагая, что у всех подобных ему все одинаково – тюрьма и пьянка.

– Ты это, не унывай, придумаем что-нибудь, – с трудом подбирая подходящие слова, попытался успокоить товарища Савельевич.

Тут он заметил, что слезы с лица Василия стали катиться градом. Одновременно Николай почувствовал, что у него по лицу покатилась слезинка, затем другая. Ему стало стыдно, нельзя выказывать свою ранимую натуру перед агентом. В его глазах он должен быть твердым и сильным. Одна из слезинок докатилась до рта, и Николай к своему удивлению не почувствовал горячего соленого вкуса. Она была совершенно безвкусной к тому же холодной. Савельевич выругался, он понял, что это не слезы, а дождевая вода, скатывающаяся с волос. Савельич встряхнулся, придал голосу твердость и спросил:

– Слышь, Ильич, я давно хотел спросить, зачем ты в агенты пошел? Тебя же никто не заставлял.

– Это уже другая история, – улыбнулся Василий, – я с детства мечтал быть разведчиком. Но не судьба. Да и в полицию часто забирать стали, грозились посадить, уверяли, что найдут за что. Ну как бы навешают на меня не раскрытых висяков, сам знаешь. А я свободу люблю, посколько в душе свободный человек. Какая-никакая защита должна быть, во избежание подобных "случайностей". Ну и ко всему,как ты помнишь, та зима, когда я к тебе пришел, уж больно холодная была, а ты мне пятнадцать суток обеспечил для сугреву.

– Ладно, свободный человек и разведчик, дождь я вижу кончается, мне пора, – Савельич вышел из под козырька. – Ты вот что, поболтайся возле этого магазина. Рано или поздно Стаев или Радькина опять там появятся. Войди к Стаеву в доверие, алкаш алкаша видит издалека. Выпей с ним, узнай, где живет, ну и прочее.

– Без оскорблений, попрошу, – нахмурил лоб Ильич, – я может быть и бомж, но человеческое достоинство имею.

На этом они расстались. Николай поспешил в направлении райотдела, мечтая побыстрее попасть в сухой уютный кабинет. Ильич же, так как спешить ему было некуда, медленно поплелся в сторону магазина "Искра".

Мокрые Стукачков, спрятавшись за трансформаторную будку, выжимал пиджак. Даже под дождем он продолжал свой неугомонный, полезный для общества труд.

За два дня он успел оббегать все ЖКО, перераспросить всех местных бабушек и пьяниц, перезнакомиться со всеми местными дворниками и участковыми, но результат равнялся нулю. То ли он лицом не вышел, то ли по какой иной причине, но разговаривали с ним неохотно и возможно что-то если и знали, то не рассказывали.

Подобный результат, то есть полное отсутствие такового не расстроил Егора, не разрушил веру в неотвратимую справедливость. Он по-прежнему верил и надеялся, что рано или поздно выйдет на след разыскиваемых. Возможно, ему просто не везло, а, возможно, от него отвернулись Бог и удача – этого он не знал. Так же как и не знал, что один раз на всех парах пробежал мимо Радькиной, а в другой не заметил очень уж пьяного и шатающегося Стаева. Тому были веские причины, прохожие его мало интересовали, он весь находился в поиске той ниточки, что привела бы к положительному результату. Не зря говорят: ища соломку, можно не заметить и бревно. Что Хаттабыч успешно и проделал, будучи в нескольких шагах от разыскиваемых. Но это еще было полбеды, каким-то шестым чувством он уверился в том, что Белорученков намного ближе к парочке.

Стукачков знал, что вопреки заверениям Николая, тот ведет параллельный розыск, не посвещая в результаты его самого. Ему было обидно, Егор тяжело переживал свои неудачи и предположения. Ему было трудно смириться с тем, что какой-то детина, не умеещий вбить в стену гвоздь, окажется удачливей, способней, наконец умней его. И после каждого посещения головы таких мыслей он удваивал свои силы. Его не остановили бы не только дождь, но и великая китайская стена, возникни она перед ним. Но как уже было сказано выше, все усилия были напрасны и Савельич мог опередить. И Хаттабыч решил действовать более рационально. Раз этому недотепе везет, то почему бы и ему не воспользоваться его везением. На помощь должны были прийти глаза и уши. Зорко следить за Савельичем, слушать всё, что говорится о нем и им самим, почаще заглядывать в его кабинет, авось что и Егору перепадет. Такая тактика уже не раз выручала Стукачкова и он в нее верил. Как говорится, на безрыбье и рак рыба.

Сегодня Стукачков случайно наткнулся на Николая. И зафиксировал встречу того с каким-то человеком, лицо которого ему показалось знакомым. Понятное дело, ему не удалось подслушать, о чем шел разговор, но Егор был уверен, что встречались они по интересующему его делу. В Стукачкове укрепилась вера в то, что Савельевич близок к поимке парочки. Ко всему он теперь точно знал осведомителя Николая.

Осторожно ступая, стараясь как можно меньше создавать шума, Олег поднимался по лестнице на этаж, где проживали Стаев и Радькина. Накануне, проследив за девушкой, он так и не узнал номер квартиры. В этом ему помешал сосед Александр. Поговорив с Марией, он стал спускаться на улицу, и Ильину, чтобы не встретиться с ним, пришлось уйти.

Олег поднялся и осмотрелся. На площадке этажа было четыре квартиры. Он поочередно стал подходить к каждой двери и прислушиваться. В двух квартирах стояла полная тишина, а в двух других, расположенных друг против друга, были слышны какие-то шорохи, причем возле самых дверей и одновременно. Лейтенант пришел к выводу, что кто-то обдувается и собирается выходить. Олег метнулся по лестнице выше, чтобы не попасться на глаза. Уже оттуда по звукам, а по возможности и глядя в проем между лестницами и перилами, он собирался определить из какой двери и кто вышел.

Только Олег успел добраться до следующего этажа, как услышал звук открывающихся дверей, как он понял сразу обеих. Это немного затрудняло задачу. Олег нагнулся и попытался рассмотреть выходящего. Из квартиры, которая попадала в его поле зрения, вышла Радькина. Кто вышел из второй, он не видел, но вскоре догадался по голосу. Это был Александр.

" У, блин, как это у них так одновременно получается, – удивился Олег."

Девушка и мужчина поприветствовали друг друга. Александр спросил:

– Что у вас вчера произошло? Я слышал как вы ругались.

– Женя пьяный пошел в магазин, его обсчитали, устроил скандал. Я как чувствовала, вовремя его забрала, продавцы уже полицию вызывали. Вроде все обошлось.

– Послушай, Маша, я давно хотел с тобой поговорить, – после некоторой паузы сказал Александр, – вы здесь уже живете четыре месяца, но твоего друга я ни разу трезвым не видел. По всему видно, он не работает. Из-за двери в последнее время у вас часто слышна ругань. Извини конечно, может это не мое дело, но мне кажется так нельзя. Ты себя губишь. Надо что-то делать. Тут либо-либо, или он берется за ум, или тебе надо решаться на кардинальные изменения.

– Что вы имеете ввиду? – спросила Мария.

– Тебе надо бросать его, пока на пару с ним водку не стала пить. А это будет, поверь. Устанешь ты когда-нибудь от его пьяных глаз, плюнешь на все и к нему присоединишься, так легче. Ты этого хочешь?

– Я его люблю, – чуть шевеля губами, опустив взгляд в пол, сказала Мария, – он меня тоже.

– Ну что он тебя любит, я глубоко сомневаюсь. Он тебя просто использует, ему так удобно, за ним ухаживают, сопли подтирают, водку дают пить. Он привык к такому удобному для него положению вещей и вряд ли что захочет менять. Ты потакаешь ему. С твоей стороны это тоже не любовь. Я не знаю, возможно, привычка или жалость. Я думаю, он не всегда был таким, и ты просто видишь, обманным зрением видишь в нем того человека, которым он был раньше, надеешься, что все пройдет, он опять станет хорошим, белым и пушистым. Ты своей обманной ностальгией и жалостью делаешь только хуже и ему, и себе. Нельзя таких людей жалеть, они привыкают к жалости, они не могут уже без жалости. Они пьют и жалеют себя, а другие во всем виноваты, и ты виноватой будешь. Он будет ездить на тебе. Послушай меня, вам, а в частности тебе надо что-то менять, менять круто, без сожалений и оглядки. Поверь, так лучше будет всем.

– Вы многое не знаете, – возразила соседу Мария, – он не алкоголик, как вы наверно думаете. Вам трудно меня, а уж тем более его понять.

– А что тут понимать, все эти разные сложности я знаю, дай бог прожил уже сорок лет. Ладно, если у вас такая любовь, в чем я сомневаюсь, заставь его измениться, повлияй на него, поговори серьезно. Должен понять, если, как ты говоришь, он не законченный алкоголик.

– Я пробовала, ничего не получается.

– Во, а я чем. Ладно, давай я с ним поговорю, как мужчина с мужчиной. Мне больно смотреть на тебя. Он пьет – ты страдаешь. Тогда пусть себе пьет, но в гордом одиночестве.

– Он без меня погибнет.

– Жалость, опять жалость. Она губительна, путь в никуда. Не погибнет, может наоборот одумается. А если не одумается, то это его проблемы, пусть гибнет. Он слабый и бесхарактерный, я это вижу. Кстати, где он сейчас?

– Спит.

– Поди пьяный опять? – зло оскалив зубы, высказал предположение Александр.

– Нет, просто устал, – соврала девушка воизбежание новых обвинений.

– От чего он может устать?! – повысил голос чуть ли не до крика сосед. – От лежания на диване, от пьянки, а может он в постели супергигант?..

Девушка повернулась к своей двери и, щелкнув ключом, открыла ее. Разговор отвратил от задуманой прогулки.

– Это не ваше дело, – чуть не плача сказала она.

Александр понял, что сказал лишнее, возможно даже обидел девушку. Он решил исправить ситуацию.

– Маша, извини, это я сгоряча. Конечно, это не моё дело, просто жалко тебя.

– Сами говорили про жалость. Впрочем, я не в обиде, вы многое правильно сказали. Но моё дело – это действительно только мое дело. И я как-нибудь сама разберусь.

Не попрощавшись, Мария зашла в квартиру, громко хлопнув дверью. Александр задумчиво скривил лицо, пожал плечами и отправился вниз по лестнице.

" Да, оказывается у парочки далеко не все благополучно, – думал Олег, спускаясь вниз. – Я был прав, вид Стаева не просто отпечаток алкогализма. Даю сто против одного, за сигаретами в ларек в обнимку они больше не ходят. Вот только в чем причина? Пока мало понятно…"

Олег выяснил все, что хотел, даже немного больше: Стаев действительно беспросветно хлебает водку, а батарейка их необыкновенный любви чуточку подсела. Былой страсти уж точно нет. Что же на Стаева так повлияло – неудача, арест или страх? Хотя без разницы, ни к чему хорошему эта ситуация не приведет, и так понятно, без поиска причин.

Олег, не отдавая себе отчета, сочувственно вздохнул, в чем-то он начал понимать Стаева. Ему было знакомо то ощущение, когда опускаются руки и все вокруг рушится. Выбраться из такой ситуации трудно, обязательно рядом должен быть человек, который поймет и поддержит. У него самого такого человека не оказалось, но ситуация была другой, и то пустота до сих пор давит. У Стаева все сложнее, но есть человек, который пока еще не отвернулся от него. Но вот вопрос, когда наконец до Стаева дойдет, что он падает в пропасть, а дойдет обязательно, будет ли по-прежнему рядом Мария. Вон как сосед усердствует. Доброжелатель, блин, нашелся.

Олег не переваривал таких доброжелателей всею душой. Советчики, друзья, подруги и просто знакомые. Знал он одну девушку, которая, будучи замужем, завела любовника только потому, что подруги посоветовали, уговорили. У них якобы есть любовники, и это нормально, а она какая-то отсталая, не современная. Итог понятен, семьи больше нет. Да и сам олег пострадал от подобных доброжелателей. Встречались они и на его пути, считавшие своим долгом "посочувствовать" и ему, и Кате. Еще и присоветовать что-нибудь. Не твое дело – не лезь, со своими проблемами разберись. Настоящие друзья в душу не лезли, это настоящих друзей и отличает. Если нужна реальная помощь, помогут, а в душу да еще и с вывертами – никогда. В долгих посиделках за кружкой пива в любимом баре, Олег сделал вывод, что девяносто процентов из таких доброжелателей преследуют свою выгоду( остальные суются не в свое дело по глупости и недомыслию ). Как говорится, и рыбку съесть… С одной стороны добрый, чуткий, отзывчатый человек, на самом деле просто завистливый, питающийся негативной энергией, когда в стане влюбленных начинает все рушиться. Как же так, у них все хорошо, а у меня хреново, пусть и у них будет хреново, а то как-то несправедливо, жаба душит. А если и у них хреново, пусть будет еще хреновей, тогда на их фоне и я счастливчик. Похоже и этот доброжелатель из той же оперы. Впрочем, как показалось Олегу, Александр преследовал несколько иную цель. Более конкретную.