Художник положил во френч-пресс несколько ложек молотого и залил кипятком. Кофе получился приятного эбонитового цвета. По комнате разнесся аромат арахиса и ванили.
9
Теркин вошел на Крестовский мост, скользнул взглядом по гаражам справа внизу и заметил несколько свежих граффити. Все они представляли собой надпись: «Fuck Sfera». Майор перевел взгляд налево и залюбовался далеким силуэтом Останкинской башни. Она уже питалась от резервной электросети. Ласкающая взгляд москвича иллюминация смешивалась с зимним туманом и испарениями от железнодорожных путей, что в огромном количестве пролегали под мостом.
Возле метро Алексеевская Теркин ощутил, что настало время подкрепиться. Потемневший трактир принял Эдуарда под свой гостеприимный навес на деревянных выточенных столбиках, похожих на старинные церковные подсвечники. Трактир был чем-то вроде русской избы, несколько в большем размере. Резные узорочные карнизы из свежего дерева вокруг окон. Темные стены. На ставнях нарисованы кувшины с цветами. Взобравшись узенькой деревянной лестницей наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате старые приятели, попадающиеся всякому в деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, треугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку. Наконец, натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший их понюхать только чихал, и больше ничего.
А за соседним столом в это время идет ленивый разговор, и можно, вытерев салфеткой губы и откинувшись на спинку дивана, подслушать.
– Представь, недавно останкинским сторожам, которые башню караулят, какие-то старики дали пизды.
– Ты, кстати, в курсе, что это значит?
– В смысле?
– Когда-то давно собирались парни в соседнее село на блядки, а когда вернулись избитые, над ними вся деревня потешалась. Типа: че, дали вам пизды? Ха-ха-ха! С тех пор фраза и прижилась.
– А ты откуда знаешь?
– Я филолог.
10
– В последнее время я пристрастился к Коста-Рике. Как же он прекрасен! Что за дивный сорт! По вкусу от хорошего стаута не отличить. Превосходная кислинка. Но сегодня мы попробуем Боливию. Он по букету ближе к компоту. Знаешь, к такому хорошему школьному компотику. Но при этом у него довольно горечи в послевкусии, – рассуждал Макарий, разливая по чашкам напиток. – Народ в обычных кофейнях этого не понимает. Они все время спешат куда-то. Разве можно дегустировать на бегу?
Курица дернулась, и капля кофе попала художнику на куртку. Апполинарий поднял недоуменный взгляд на Макария. Оба посмотрели на стену.
– Чувствую, нечто значимое для искусства должно случиться сегодня, – с тихим восторгом сказал художник.
Помещение дернулось еще раз и затем стало ритмично подрагивать.
– У меня предчувствие волшебства. Ты веришь в чудо? Пошли!
Макарий нажал на кнопку, дверь открылась и выехал трап. Приятели вышли на улицу.
11
На горизонте показалась скульптура «Рабочий и колхозница». Она мелькнула между дорожных указателей, повисших над Проспектом Мира. Приблизившись к цели своей прогулки, майор ускорил шаг. Левое крыло главного входа Выставки Достижений Народного Хозяйства встретило его очередным граффити «Fuck Sfera». Взгляд следователя зацепился за буквы. Он рассмотрел их подробно. Сначала ему показалось, что рисовали обиженные клиенты, но затем усомнился. Пальцем он отковырял от буквы «е» кусок прилипшей бумаги. Разве хулиганы пользуются одноразовыми трафаретами? Это похоже на работу профессионалов. Насолить конкуренту с помощью граффити? Метод не для джентльменов. Тогда что мешает использовать двух умалишенных для срыва рекламной кампании? Похоже, ответ на главный вопрос сегодняшнего дня найден, можно ехать домой.
Но интуиция подсказывала майору, что торопиться не стоит. Эдуард прошел между колонн главного входа ВДНХ, и его глазам явилась шестиметровая курица-гриль. Дыхание следователя остановилось. Натуральность ее была безукоризненной. Капельки, выполненные из силикона, иллюзорно стекали на асфальт. Кожа блестела, словно только что из духовки. Он приблизился и коснулся рукой. Поверхность теплая, почти горячая. Пошевелил ноздрями. Ошибки быть не могло, от скульптуры пахло топленым куриным жиром и чесноком. «Что такое? Как же так? Откуда?» – заметались его мысли.
О читатель, встречался ли ты со своей мечтой: вот так – лицом к лицу? Нюхал ли ты ее, трогал ли руками, пожирал ли взглядом? Не на экране смартфона, а во плоти. Можешь ли ты понять Теркина? Он обнял курицу и прислонился к ней щекой. «Что я делаю?» – спросил он себя. Пальцы начали замерзать. Посмотрел на часы, прошло десять минут. Эдуард обошел скульптуру вокруг. На бедре курицы он заметил круглую пластиковую заглушку, располагавшуюся на высоте его паха. Майор вынул ее, посмотрел. Внутри было что-то похожее на короб вентиляции. «Что я все-таки делаю?» – спросил он себя еще раз. Поставил заглушку на место и направился к выходу. Впечатлений на сегодняшний день было достаточно. Пора спать.
Такси прибыло быстро. Теркин сел на заднее сиденье, откинулся на спинку и закрыл глаза, с намерением разлепить их уже возле дома. Однако через пару минут водитель слишком сильно ударил по тормозам. Кузов дернулся, майор поднял веки.
– Извините, – попросил прощения таксист. – Светофор.
Красный горел долго, не переключаясь. Краем глаза Теркин уловил, как мигает что-то с боку. Повернув голову, прочитал вывеску: «Интим-24».
– Погодь, – остановил он таксиста за мгновение перед тем, как зажегся желтый.
12
Покинув чрево курицы, художники обнаружили мужчину средних лет. Его руки обнимали самую сочную часть скульптуры. Брюки были расстегнуты. Неровное дыхание прерывалось низкими сдержанными стонами.
– Я же говорю! – воскликнул Макарий. – Я вышел на уровень Парфюмера!
– Кто здесь?! – дернулся Теркин, совершенно не ожидавший в такой момент чьего-либо присутствия.
– Простите, могу я узнать, кто вы? Я автор этой инсталляции, и для меня большая честь… – начал художник.
Теркин резко вынул из кармана раскрытое удостоверение.
– Майор ФСБ? – прочитал художник и в восхищении вскинул брови.
Его приятель, напротив, возмутился.
– Как вы смеете! – закричал он.
– Никаких проблем, – перебил коллегу Макарий и, взяв за локоть, повел в сторону выхода. – Апполинарий, только подумай: официальное открытие завтра, а уже сегодня мою курицу ебет майор ФСБ. Это шедеврально!
13
После соития с курицей майор пребывал в двойственном состоянии. Сладость, чувство исполненного долга, неловкость и стыд, не борясь друг с другом, разгуливали по его внутреннему пространству. Несколько минут он простоял со спущенными штанами и удостоверением в руке. Затем начал раскладывать случившееся по полочкам. Сначала, подчинившись странному, но непреодолимому импульсу, он покинул такси и зашел в секс-шоп. Там, сославшись на необходимость подарка для несуществующего приятеля, у которого якобы день рождения, купил одну из искусственных женских «пещерок». Потом вернулся на ВДНХ. В голове была мысль, что это нечто вроде следственного эксперимента, и он просто посмотрит, как преступники пользовались этой незатейливой секс-игрушкой в применении к стационарным объектам городской застройки. А после, когда его страсть оказалась удовлетворена, появились эти незнакомцы. И он зачем-то показал им свое удостоверение. Конфуз. Правда, удостоверение подействовало нужным образом – незнакомцы быстро ушли. По итогу катастрофы не случилось. Теперь надо только прибрать за собой. Двумя пальцами Теркин вынул из бедра скульптуры картридж, испачканный продуктом его неожиданной страсти, и донес до ближайшей урны. Силиконовое изделие шлепнуло о пустое ведро. Рука была вытерта о внутренности кармана. Фонари на аллеях ВДНХ погасли, и никто из москвичей не видел, как майор, только что переживший любовный акт с курицей-гриль, удалялся в сторону главного входа. Стыд и растерянность исчезли, и на лице его отражалось одно только счастье.
Эпилог
На последнем этаже офиса «Индекса», в кабинете с панорамным остеклением беседовали двое: мужчина лет семидесяти, в рубашке с бело-синими полосками, и дама в деловом костюме, с пучком седых волос на затылке.
– Капитолина Адольфовна, вы просто волшебник! – с довольной улыбкой сказал Волос и пододвинул ей по столу конверт. – Здесь все, как вы хотели. На трех разных карточках.
Собеседница ловко подхватила гонорар и положила в сумочку. Ее лицо выражало полную непринужденность. Похоже, мысленно она уже тратила полученные деньги на тропических островах.
– Я ведь долго терпел, – произнес Волос, обращаясь словно бы в воздух. – Сначала они переманили половину моих лучших сотрудников. Разворошили отдел девайсов, угнали инженеров по беспилотникам, забрали даже менеджеров по классифайду!
Он встал из-за стола и подошел к окну. Он купил землю под строительство офиса на Ленинских горах в то время, когда они со «Сферой» были партнерами по многим проектам. Судьба посмеялась над ним: теперь из его кабинета в любую погоду было прекрасно видно логово врага, располагавшееся на улице Вавилова. Волос скривил рот.
– Мерзавец этот Клеф. Ладно бы куковал в своей провинции. Обслуживал бы комбайнеров. Так нет, полез в города. Решил выкинуть меня с рынка. Думал, я сдамся, как Пиньков, и в монастырь уйду, мантры читать.
Успокоившись, Волос вернулся за стол.
– Я в это дело не вникал, да и не горю желанием, – обратился он уже непосредственно к своей собеседнице. – Но мне не хотелось бы, чтобы наши, так сказать, куклы, пострадали. Для них, как вы и обещали, никаких серьезных последствий?
– Через неделю и не вспомнят, что с ними было. А следствию придется признать, что те действовали в состоянии аффекта.
– М-да… кто бы знал, что с помощью голосового помощника можно за одну ночь надиктовать людям совершенно бредовую личную историю и заставить их поверить в совершеннейшую чушь, – искренне восхитился Волос.
Последние его слова потонули в сигнале входящего звонка на смартфоне. Номер не определился.
– Слушаю, – поднял трубку владелец Индекса. – Кто это? Какой Теркин?