Люксион в обыкновенной одежде без доспехов, накинув плащ и не обращая внимания на дождь, шёл по улицам Риотона. Ему и не запрещалось ходить в одиночку в город, но и не разрешалось. Обычно его сопровождал Тэлан. Однако частые недосказанности со стороны наставников и непонимание Люксиона вынудили юного паладина отправиться в город, чтобы разобраться во всём самому.

«Тогда получилось, получится и теперь…» – думал паладин.

Он решился посмотреть на души людей. Увидеть их пороки, их желания, их судьбы. Увидеть всю их жизнь и понять, что она из себя представляла. Тогда, когда он увидел душу продавца, он понял, что не всё однозначно с этими созданиями. Теперь Люксион хотел увидеть картину полностью. Не конкретного человека – разных, всех, кого он встретит. И в такой дождь выбрать будет гораздо проще.

И всё же он никак не решался. Словно чего-то боялся. Редких встречных он пропускал мимо, продолжая плутать по городу.

Проходя очередную улицу, он увидел девушку, бегущую по переулку в сторону торговой площади. Дождь не касался её, а руки её, хоть и опущены, ладонями были направлены вверх. Колдунья. Капельки дождя отскакивали от воздушного барьера, поддерживаемого чародейкой. «Пора», подумал Люксион и глаза его засветились. В одно мгновение он увидел всё. Все страхи, пороки, надежды, всю её историю – всё, хранящееся в её душе.

Эни, так звали чародейку, была ученицей магической академии. Не самой лучшей, не из тех, кто схватывает абсолютно всё на лету и сразу. Среднего пошиба колдунья, но её это вполне устраивало. В шестнадцать лет её родная деревня была сожжена гоблинами, родители погибли, о чём она в редкие дни, похожие на этот, плачет по вечерам. Тогда она чудом выжила. Подоспел полк рыцарей короля. На её счастье, среди них был маг, который и обратил внимание на магические задатки у девочки.

Она жила… призраком. Была редким гостем на балах в академии, в различных кружках, да и где бы то не было ещё. Друзей у неё, считай, что не было. И всё, что ей нужно было – это покой, прожить простую спокойную жизнь, возможно, просто преподавать в академии какую-нибудь несложную науку, вроде управления гравитацией, что у неё хорошо получилась. Ей не нужна была дурацкая слава, за которой охотились многие маги, теряющие себя во всех смыслах. Просто… покой.

Люксион чувствовал горечь в её воспоминаниях, хотя и не до конца понимал. Он появился на свет не так, не был окружён любовью и заботой, которую дают родители своим детям. Он появился за два дня до прихода Тэлана, уже знал базовые вещи, понятия, знал, как при нужде обратиться к той силе, которой пользовался сейчас. И, может, он не познает этих чувств и эмоций, однако он осознаёт их, видит их значимость для другого человека. Этого ему было достаточно.

Глаза паладина перестали светиться. Он поднял голову, вздохнул, и пошёл дальше. «А я создан для сражения с великим злом. Повезло тебе, чародейка…»

Теперь Люксион не боялся и просматривал каждого встречного.

Ещё один человек, прихрамывающий на правую ногу, в чёрном грязном плаще, постоянно озирающийся по сторонам. Паладин заметил у него короткий клинок с изысканной серебряной рукоятью, висящий на поясе. Люксион думал, что увидит историю наёмника или бывалого солдата королевства, однако он увидел нечто иное.

Брулок – бандит и убийца, вот, кто пристал перед ним. Брулок рос в благородном роду, окружённый постоянной опекой, к которой прибавлялось вседозволенность, обеспеченная положением его отца. В один момент, закрывать глаза на постоянные выходки упивающегося безнаказанностью юнца стало невозможно. Он был заключён под стражу за убийство прислуги. За пять убитых человек. Отец же его был лишён всех титулов, за покрывательство таких тяжёлых преступлений. Брулока не казнили. Деньги всё же решили, что ему тогда не суждено было лишиться головы.

Когда же Брулок вышел на волю через десять лет, отец его оказался мёртвым, а имение разорённым. Тогда он и решил продолжить свои зверства, не видя другой альтернативы, оставшись собой после тюрьмы. Обретя некие связи в заточении, он объединился в шайку с местными отморозками, он стал грабить и убивать по всему королевству. Многие его подельники гибли, когда он чудом выживал и продолжал свои тёмные дела на просторах Меридии. Безнаказанно, но в вечном страхе уйти на плаху в этот раз.

Сегодня в городе он искал лекаря, но ни один не согласился ему помогать. Словно все знали, что это за человек, словно, обладая силой Люксиона, смотрели ему в душу. В ноге Брулока была гноящаяся уже вторую неделю рана, полученная в смертельном поединке с таким же, как и он сам.

Этот человек вызвал у Люксиона злобу. Однако паладин тут же успокоился «Нет, не стоит того. Про это и говорил Тэлан. Наказание и так скоро постигнет его».

Люксион шёл дальше. Несколько минут он не мог никого встретить, пока не увидел человека, стоящего под навесом чуть покосившегося дома. То был старик, рассматривающий разбитое окно. Лишь на секунду Люксион взглянул в душу старика и увидел всё, что хотел.

Старик был бывшим солдатом. И солдатом хорошим.

Родился Ноэм в семье простолюдинов, в забытой деревне на севере Оссорского королевства, и ещё в молодости покинул отчий дом, в поисках приключений и другой жизни, нежели жизни его фермера отца. Ноэм посетил за свою молодость все уголки мира, был зрителем на арене Компеонита и плавал моряком в город Нимирад. Плавал далеко на северо-запад, видал там народы и существ, непохожих на всех тех, кто обитал в Глории. Хоть это и были не те приключения, о которых он мечтал, скорее рутина, всё же Ноэм был доволен тем, сколько всего повидал.

Вернувшись в родные места, он не нашёл своего дома. Всё было разрушено. Деревня не выдержала нашествия гоблинов. К счастью, как он позже узнал, родители его выжили, переехали в Меридию к дальним родственникам. Узнал он это всё уже после того, как вступил в оссорскую армию. Ещё десять лет он сражался с гоблинами на севере, очищал родные края от этой порчи. С каждой битвой он становился всё свирепее, пока не начал командовать целым отрядом, а затем, на заре своей службы, и целым батальоном.

В последнем же бою гоблин отрубил ему все пальцы на правой руке. Маги-лекари не успели ему помочь и теперь он не мог сражаться. Ноэму предлагали занять важный пост в Оссорском королевстве, но он отказался. Тогда-то Ноэм и поехал в Меридию, к родителям, где и провёл всю оставшуюся жизнь, работая наставником для юных солдат союзного королевства, объясняя им основы боя с гоблинами.

А теперь он лишь грустил о своём прошлом. Через эту грусть он и гордился, гордился тем, каким человеком он был, и каким остаётся сейчас.

Люксион стал рассматривать всех. Было мало таких, как Брулок. Хотя у всех были свои недостатки. И у каждого человека была боль в его жизни. Будь то потраченные годы или потеря близких. Все, все до одного жили с бременем, которое видел паладин. Он смотрел так долго в глубины людей, пока всё его сознание не заволокла их боль. Тогда он и остановился не в силах продолжать, и пошёл назад.

Люксион шёл обратно с неохотой. Он желал увидеть больше душ, но подумал, что это лишь навредит ему. Когда он уже был на мосту, который вёл прочь из города, он увидел силуэт. На секунду паладин попытался узреть душу идущего, а затем, поняв кто это, просто пошёл ему навстречу.

– Ты смотрел в мою душу? И что ты там увидел? – спокойно спросил подошедший Тэлан.

– У паладинов я вижу только Свет. Он словно закрывает эту боль… Я столько видел сегодня. Зачем они живут? Зачем вы, люди, живёте в таких страданиях? – еле сдерживаясь вопрошал Люксион.

– Думаешь, могло быть иначе? – грустно усмехнулся Тэлан. – Такова жизнь. Без плохих моментов мы бы и не знали хороших. Мы бы не жили так, как живём сейчас.

– Я никогда не пойму это…

– Пойми лишь то, что всё это ценно… Каждый миг. – Тэлан сделал паузу. – Пошли обратно.

– Я приду… позже… иди без меня.

Тэлан, ничего не сказав, обернулся и пошёл по мосту вдаль от города. Люксион же остался стоять и ждать под проливным дождём. Он сам не знал, чего он ждёт. И в один момент Люксион поднял глаза, вновь осмотрел город и отправился обратно к церкви…

«Да сдохни ты уже…»

Гилман в переулке, укрываемом тьмой ночи, всеми силами держал молодого парня, Стэлара, и душил его верёвкой. Он пытался сопротивляться, но тщетно. Глаза парня закатились, а всё лицо стало синим. И вот, с последней попыткой вздохнуть в конвульсиях, душа покинула его тело.

«Зря ты ночами корпел над тем чертежом…»

Придя в земли Графа особенно ничего для Гилмана не поменялось, ни отношение людей к нему, ни жизнь. Даже нимирадцы обманули его, оставив одного спящим на месте стоянки каравана, заодно прихватив половину денег юноши и уехав на юг, в обход места назначения. Хотя бы вторую половину монет Гилман благоразумно хранил отдельно.

Он больше месяца размышлял над тем, как украсть доспехи. Задавал наводящие вопросы всем людям в округе. Информация, которую он собрал, была лишь крупицами, и поместье с доспехами казалось ему непреступной крепостью.

Бывшие владения Графа были нейтральной территорией. Деревни и небольшой городок между Оссорским королевством и Меридией. Поговаривают, скоро земли отойдут меридцам, а арсенал графа уйдёт лично королю Хагмиру. Гилмана мало интересовала политика. Его интересовали только легендарные доспехи умершего гладиатора.

Всё, что он смог узнать: помимо круглосуточного дежурства стражи, доспехи защищены некой необычной магией. Больших подробностей ему получить не удалось.

Хоть Гилман и подрабатывал в кузнице уборщиком, плата была мизерной. Денег ему не хватало категорически, а на другую работу его не возьмут. Попрошайничать он не хотел, да и тут к подобным людям отношение иное, нежели в Оссорском королевстве.

Жертвой Гилмана был ученик кузнеца. Такой же приезжий парнишка, кажется, откуда-то из Меридии. Как только Гилман появился в кузнице, Стэлар невзлюбил его, как это обычно и бывает в жизни Гила – без особой причины. Молодой кузнец всячески старался отыграться на нём, как-нибудь насолить. Один раз даже «случайно» коснулся руки Гилмана раскалённым прутом.

Сегодняшний план был прост – заменить Стэлара. Сделать так, словно тот уехал. Да и на Гилмана подозрение не падёт, сам он вызываться работать не будет.

Теперь осталось спрятать тело. Первым делом он забрал ключи от кузницы, затем начал снимать с него всю одежду, оставив покойника полностью голым. Одежду Гилман спрятал в один мешок, тело же положил в другой и вогрузил себе на спину. «Хоть бы никто не заплутал ночью» – подумал он, и двинулся через дома к ферме.

Идти было не далеко, преодолеть несколько каменных домов, а затем изб, но с такой ношей на спине это оказалось трудной задачей. Гилман старался идти как можно тише, выбирая тропинки. Озноб сопровождал его, когда ему приходилось идти под светом луны.

Добравшись, Гилман пролез через забор. Ферму охраняли сторожевые собаки, заблаговременно, примерно за два часа до убийства, угощённые Гилом мясными ошмётками, смоченными в снотворном отваре, валившем на бок даже самых крепких людей. На этот отвар Гилман потратил почти все оставшиеся деньги. И покупка себя оправдала. Перебравшись вовнутрь, воя не последовало, и Гилман направился к свинарнику.

Зайдя внутрь, он быстро растолкал свиней, разбудив их, и чудом не разбудив фермера. Гилман достал тело из мешка, нанёс на нём порезы и бросил его в загон к свиньям. Убедившись, что от тела ничего не останется, что теперь его никак не заподозрят, Гил забрал мешок и быстро ушёл тем же путём.

От второго мешка он избавился быстро, разведя в ближайшей рощице костёр и кинув все вещи в пламя.

Он не жалел о совершённом, вся жалость к людям умерла вместе с ним после рудников. Гилман даже не боялся, что его найдут. Ему было всё равно. Очередной плохой человек в его жизни умер. Пусть скорбят другие.

Теперь Гилман побрёл в таверну, в которой у него была снята комната. В таверне всегда горели огни, даже в такую позднюю ночь. Обычно внутри собиралась пара человек, спящих за столами, и ночной сменщик трактирщика, имя которого Гилман постоянно забывал. Кажется, его звали Торп.

В эту же ночь, тут присутствовал путешественник, собравший вокруг себя четырёх зевак, реагирующих достаточно бурно. Сначала, Гилман подумал, что это обыкновенный фокусник. Всё оказалось куда более интересным – маг. Маги – редкие гости в этих местах. В поместье Графа живёт пара, но они не заявляются в город, денно и нощно охраняют имение.

Последний раз Гилман видел мага в Варденгарде, когда тот огнём казнил чернокнижника на площади. В такой близи же Гилман видел мага давно: на рудниках.

– Эй, парень, чего стоишь? – неожиданно обратил на него внимание маг. – Присоединяйся! Эль моему другу! Не стесняйся, я плачу! Чем больше толпа, тем интереснее представление.

Гилман аккуратно подошёл и занял место за общим столом, ровно напротив пригласившего. Маг же продолжил совершать свои фокусы. Руками он создавал пляшущие на столе огоньки, напоминающие фигурки маленьких людей, заставлял их прыгать через фиолетовые и синие линии, возникающие в воздухе.

– А? Как вам? – смеялся маг, и постоянно, завершая новый трюк, похлопывал сидящих рядом по спинам.

– Как ты это делаешь? – спросил Гилман.

– Что? Магию? Это в крови, парень, это в крови.

– Можешь научить?

Маг засмеялся.

– Научить-то я могу, обращаешься к своему внутреннему естеству, думаешь о том, что хочешь сделать с ма… – маг заикнулся от выпитого алкоголя, – с материей. Сжимаешь воздух – получается огонь. Двигаешь воздух – получается… двигаешь воздух? И ещё саму магию примешать и вот это вот всё получается.

Маг погасил все огненные фигурки, пляшущие на столе. Они не причинили вреда мебели, чему обрадовался пристально смотрящий за представлением Торп. Затем колдун поднял огненный шар и превратил его в фиолетовую луну, затем в синюю. Все заклинания мага были однотипны, хотя и завораживали. Вновь похлопав сидящих рядом по плечам, он принялся за эль, и опять хотел показать очередные заклинания, но Гилман его прервал:

– Ты не ответил, как обратиться к естеству.

– Какому естеству? – допив эль переспросил маг.

– Чтобы управлять магией.

– Это учиться надо, понимать. На уровне… на уровне эмоций. Вот на каком уровне.

– Так ты можешь всё-таки этому научить?

– А. Ты к этому клонишь. Я что-то как-то сразу-то и не понял. Ты это… пойми, ни каждый способен к магии. За этим столом к ней способен только… только я. И, без обид, в тебе ни то что магии нет, в тебе и зерна другой силы не найдётся. Да чего там зерна – крупицы. – маг вновь засмеялся, как и двое из толпы, сидевших подальше от мага.

Гилман посмотрел на двоих людей, сидящих рядом с колдуном, они не смеялись над шутками мага, и почти не притронулись к своим кружкам. Они сидели, словно отрешённые от всего, что тут происходит, хотя ещё в начале представления они также проявляли ко всему интерес. Гилман понял, что делает маг:

– Ты выкачиваешь силу.

– Что ты сказал? – перестав улыбаться, словно в момент отойдя от алкоголя переспросил колдун.

– Ты ради своих фокусов тратишь их силу. Или твои фокусы только предлог.

– Ты увидел двух пьянчуг и теперь меня обвиняешь в краже силы?

– Серьёзно, парень, тебе и налили, так ты ещё и вертишься. – сказал сидящий рядом с Гилманом.

Гилман ожидал понимание от сидящих рядом, однако же теперь он был озадачен претензией к себе:

– Что? Но он же…

Гилман слетел со стула. Маг направлял на него отталкивающие заклинания. И сколько бы Гил не пытался встать, маг, также идущий к нему, продолжал давить того в пол. Затем он просто, в одно движение руки, выкинул Гилмана из таверны. Спустя минуту маг появился снаружи, усмехнулся и сказал:

– Вот тебе уроки магии. Вход для тебя закрыт. Оставляю тебя в живых по доброте своей. За такую клевету, любой уважающий маг бы тебя убил. Я же прощу тебя. На этот раз.

Гилман ничего не ответил, и колдун вернулся в таверну.

«В пекло вас всех…» – подумал Гилман и, встав с земли, повернувшись в другую сторону, пошёл бродить по городку до восхода солнца.

Глава 8

– Четыре года прошло с тех пор, как ты привёл Люксиона. А он из мальчишки, ростом с гнома, вымахал ростом с тебя, Тэлан.

Обериан и Тэлан скакали к месту, где должен был открыться портал в бездну. Обычно из таких порталов в Этэрмун проникали демоны. Паладины же избавляли от них мир и закрывали силой Света прореху в пространстве.

На ходу они отдавали часть силы Света лошадям, чтобы они не уставали, чтобы выдержали те броню и оружие, которые были на паладинах. Экипировка была зачарована заклинаниями, чтобы не давить своих носителей. Всё же эти своеобразные зачарования на других существ не распространялись. Обериан продолжал говорить:

– Как ты думаешь, он уже готов?

– Думаю, что да. Осталось проверить его в бою. Как только он узнал, что со следующими демонами будет сражаться он, Люксион ждал вестей каждый день…

– Да, и как только пришли вести от смотрителя он, не дожидаясь, поскакал туда. Что что, а терпение ты в нём не воспитал.

– Я…

– Ничего, всё нормально. Его пыл пригодится.

Паладины узнавали о том, что где-то нападут демоны от смотрителей. Это, отчасти, самоотверженные люди, в которых заключена ослабленная душа демона, посылающая судороги и частые кошмары. За такую жизнь они получают долголетие и живут ровно до пятисот лет, когда их душа и душа заключённого демона умирают. Обычно таких людей на континенте бывает максимум четыре человека, и они за несколько дней до нападения уже знают, где оно произойдёт. Хватило бы и одного, но порой некоторые не выдерживают такой жизни и кончают с собой.

– Это его первый бой. Но, думаю, он справится с тем, что нам предстоит сегодня. – сказал Тэлан.

– Свет поможет нам. Волутц сказал, что он не почувствовал ничего серьёзного в месте, где откроется портал. Значит, максимум десяток бесов или какое другое отродие Бездны.

– Будем надеяться, что он прав.

– Когда последний раз подводили смотрители? Тем более Волутц. Три сотни лет он служит нашему ордену, служит силе Света. Он ни разу не ошибся.

– Это ведь его отец был смотрителем пятьсот лет назад? Во время Великого вторжения демонов?

– Нет. Прапрадед. Сам Волутц не рассказывал, но в той книге, из которой ты это прочитал написано, что в тот год все смотрители умерли. Не выдержали такой прорехи в мире.

– Да, я вспомнил. Ты не думал, что когда-нибудь такое снова случится?

– Думал. Тогда ведь наши предки справились. И если такое случится на нашем с тобой веку – мы их не опозорим и дадим отпор не хуже.

– Пять сотен лет назад… – задумался Тэлан. – Тогда служителей Света поболее было.

– Последняя тысяча лет сильно сказалась на нас. Это точно. В летописи, начатой Ронисом, написано, что до сражения с Иморэлем нас всегда было порядка четырёх сотен. То сражение унесло сотню жизней. Через триста лет – демоны. Столько наставников, посвятивших жизни служению Свету и обревших вечную жизнь, умерли в этих двух сражениях. Такая потеря. Надеюсь, их души теперь спокойны там, в лучших местах. – Обериан похмурел и углубился в свои мысли…

– Скольких демонов ты убил, Обериан? – неожиданно спросил Тэлан.

– Не знаю, перестал считать на сотом отродье бездны. Наверное, больше тысячи отправил в небытие. Первого убил в шестнадцать лет. К чему такой вопрос?

– Что бы сегодня не явилось, Люксион запомнит это, это ведь его первый бой. Ты же свой помнишь?

– Да, десяток гоблиноподобных созданий. Они не только превратили всю мою броню в лоскуты, также и пытались залезть в моё сознание. Я выстоял. Выдержал те ужасы, которые они на меня насылали. Ты слишком волнуешься за Люксиона. Он сильнее нас с тобой вместе взятых. Когда начнётся сражение, он не подведёт. Парень знает, что нужно делать.

– Я знаю, всё же… А, не важно…

Вскоре они добрались до обозначенного места. Паладины привязали лошадей в лесу, рядом с лошадью Люксиона. Перед ними же была большая поляна посреди Тернового леса, на севере от Риотона. Когда-то здесь был форт, очень-очень давно. На валуне, оставшемся от тех строений сидел Люксион. Весь закованный в доспехи, с двуручным мечом наперевес. На вид ему было лет двадцать пять, но Тэлан всё ещё помнил его мальчишкой. Тэлан думал, что Люксион менялся не из-за времени, как все остальные люди, а от жизненного опыта, от знаний и силы, обретаемых им в процессе обучения и постижения мира.

– Люксион, Волутц был тут?

– Да, я поговорил с ним. Он ушёл. Сказал, что портал вот-вот откроется. А он не боец.

– Да, всё чего он хотел от такой жизни – это бессмертие. – словно осуждающе сказал Обериан. – Некоторые люди его профессии становятся демоноборцами, сражаются наравне с нами. Хоть и без силы Света.

– Они не могут обрести силу Света из-за связи с демонами?

– Да. Свет их отвергает.

– Не смотря на их помощь нам? – Люксион хоть и знал, кто такие смотрители, в такие подробности до этого ему не приходилось вдаваться.

– Таков кодекс. Не я его писал, Люксион. Такова сама сущность силы Света. – сказал Обериан холодно. – Стоит сосредоточиться. Битва вот-вот начнётся.

Долго ждать паладинам не пришлось. В один момент вся природа затихла, и меж двумя деревьями на краю поляны в воздухе образовывалась фиолетовая дымка, поначалу, практически прозрачная. Вскоре, паладины увидели темнейшую пустоту в этой воронке. В этой пустоте показался силуэт. Силуэт становился всё чётче и чётче, и, наконец, демон вышел из портала. Он представлял собой большого двухголового пса с длинным острым хвостом, какие бывали у вымерших мантикор. Вся кожа существа была покрыта фиолетовыми наростами, слоилась и сползала на землю бесконечными ошмётками. Портал исчез, а демон издал грозный рык.

– Защиту. – спокойно сказал Обериан и силой Света создал барьер окружающий их. Тэлан и Люксион укрепили его своей силой.

Демон побежал к световому щиту, стал пытаться его прокусить обеими головами, пытался пробить хвостом. Щит держался крепко и Тэлан изнутри ударил мечом по ближайшей голове демона.

Пёс из бездны взвыл и отпрыгнул, затем ринулся назад, рыча ещё громче. Он повторял удары хвостом, которые становились всё сильнее и сильнее, однако щит был нерушим. Сделав ещё несколько ударов и получив мечом от Тэлана, пёс побежал прочь от паладинов. Люксион поднял руку вверх и воззвал к Свету. Яркая вспышка ударила по демону сверху, прижав того к земле, из-за чего тот передумал убегать и направился обратно к паладинам. Люксион замахнулся мечом и, как только пёс подбежал, разрубил демону одну из голов.

Создание бездны упало на землю.

– Держите щиты! Бой не окончен! – громко сказал Обериан.

И действительно, демон вновь поднялся на четыре лапы, а разрубленная голова расслоилась на две новых. Существо опять стало пытаться пробить защиту паладинов, но в этот раз все трое держали световой щит.

– И как его убить? – спросил Люксион.

– Продолжай рубить головы, мы выдержим. Тэлан, готовься.

Люксион перестал поддерживать заклинание, и вся сила демона навалилась на Обериана и Тэлана. Люксион рубил головы, одну за другой. Существо уже не падало на землю, а продолжало атаковать их. Отрубив десяток голов, Люксион понял, в чём дело. Он заметил, как лапы разъярённого демона стали подкашиваться от тяжести. Когда у существа было уже порядка пятнадцати пастей, оно упало на землю. Демон продолжал пытаться пробить щит, однако уже не мог встать или быстро повернуться.

– Аккуратно, обходим со стороны. – запыхавшемся голосом сказал Обериан. – Не убирай щит, Тэлан. Люксион, отруби ему хвост, а затем вложи в оружие столько силы Света, сколько сможешь и пробей спину этого отродья.

Они зашли существу за бок. Головы не могли повернуться, лишь оглушающе рычали на всю округу, хвост же продолжал неустанно бить по щиту. Люксион выждал момент и нанёс первый удар по хвосту демона. Хвост отпал, и пока на его месте начинал появляться второй, паладин готовился к решающему удару.

– Моя воля сильна… – прошептал Люксион и его оружие запылало светом.

Одним движением он вонзил меч в спину существа и пёс издал последний оглушающий вой. Во мгновение демон испарился в воздухе, словно его тут и не было. Даже вся кровь и слоящаяся кожа демона исчезли с земли.

Паладины, тяжело дыша, убрали заклинание и быстро, вместе, силой света закрыли едва видимую пелену в воздухе, поблескивающую на свету фиолетовыми пятнами. Теперь сражение было окончено.

– Я ещё должен явиться к королю. Отличный бой, Люксион. Думаю, вам лучше будет отправиться назад вдвоём. – Обериан ударил кулаком по груди и пошёл к лошадям.

Люксион подошёл к Тэлану и спросил:

– Это был сильный демон?

– Достаточно. Обычно всё проще.

– Но мы справились.

– Как видишь. Ты неплохо сражался.

– Всё же, это был обыкновенный демон. – недовольно сказал Люксион. – Мне предстоит важный для мира бой, а я не уверен, что готов. Всё, что я делал сейчас – махал мечом.

– Ты не будешь один.

– Я не тот рыцарь Света. Я не идеален для боя. Я не Вайронд в прошлом. Я не ты.

Тэлан понимающе посмотрел на Люксиона.

– Не существует идеальных людей, Люксион. Моя маска… Хочешь расскажу, почему я её ношу?

– Ты оступился, участвовал в арене Компеонита. Ещё ты был богохулен, отрицал добродетель Света. Два греха, согласно кодексу.

– За них я раскаялся и осознал то, насколько неверной и неправильной была моя жизнь. Маску я ношу за то, что сам не могу себе простить и не прощу никогда, даже если сама Анария изъявится и дарует мне прощение.

– Что случилось?

– Через два года после победы на арене – я начал пить. Начал терять всё накопленное. Тот бой – он словно… словно забрал часть меня. Кера… моя жена, она не понимала, что со мной происходит, да и я не мог ей объяснить. Тогда, в очередной момент моей слабости, она продала меч. Этот меч. – Тэлан постучал по клинку. – Как оказалось, моя душа была связана с оружием. И я ворвался в дом к покупателю. Она пыталась меня остановить. А я пытался объяснить. Пытался… Я вспылил. Меч сам полетел ко мне в руки. В тот день я остался без чести, без доблести… без семьи. И тогда я пришёл в орден. И с тех пор я не снимаю эту маску. Я в ответе за те грехи, которые совершил.

– Это грехи прошлого, Тэлан. Ты уже искупил их.

– Перед всеми. Но не перед собой.

Люксион положил Тэлану руку на плечо.

– Это прошлое. Главное, какое наследие ты оставишь.

– Ладно. – Тэлан грустно улыбнулся. – Пойдём. Нам нужно отдохнуть от сражений с демонами. Как ты сам сказал, тебе предстоит великий бой с великим злом…

Рудники, годы нищеты, годы поборов на нейтральной территории, избиений и очередных предательств. Словно Гилман перешёл дорогу всему миру. Сегодня всё изменится. Или он умрёт, отдав свою душу этой проклятой земле, или получит то, что давно заслужил.

За годы бродяжничества в нейтральных землях и в землях оссорцев, он понял, что не важно, кто у власти, не важен налог, люди всегда остаются зверьми по отношению к тем, кто слабее них, даже если у всех всё хорошо. И самым обидным для него было то, что он стал таким же, как и они.

– Ты будешь допивать? – переспросил у Гилмана его новый товарищ Эддит.

– Нет. – Гилман отодвинул кружку с элем.

Они сидели в таверне, в городке вблизи поместья Графа, готовились к тому, что сегодня им предстоит украсть доспехи, подаренные гладиатору за все бои с Компеонитом. Гилмана удивлял тот факт, что за четыре года набегов на поместье было всего-то два. Один раз то был какой-то маг. Ему удалось поджечь дом. Но его быстро убили выстрелом с арбалета. Второй раз это была группа из пяти человек. Они же даже в дом попасть не смогли, были убиты перед поместьем. Какая-то деревенщина. Странно, что никто из профессионального преступного мира даже не пытался. Все словно боялись этих доспехов, их ауры, боялись этого места и наследия Графа. Поговаривали, что даже стражники, дежурившие возле брони, сходили с ума. Гилман в это не особо верил, скорее был логичным заговор текущего смотрителя поместья Солна, бывшей правой руки графа, с Меридией и Оссорским королевством.

– Держи второй ключ. – сказал Гилман и передал свёрток. В таверне было шумно, и он не боялся говорить об их делах.

– Да. Как ты вообще узнал, что доспехи за огромной дверью, открывающейся двумя ключами?

– От кузнеца. Он ляпнул случайно. Даже формы не уничтожил.

– Вот толку от них. Ты же сам сказал, что дверь магическая.

– Открывается только двумя людьми, один должен быть меридцем. – Гилман показал пальцем на себя. – Другой оссорцем. – теперь он указал на Эддита.

– Чёрт тебя дери, всё это этот простак выдал?

– Нет. По крупицам собирал информацию. Где-то проходил слух, и я его проверял. Так мы и знаем обо всём. Два заклинания, всего-то. Они могли и что-то посильнее наложить, о чём я не узнал, тогда нам несдобровать. Всё же я надеюсь, что всё пройдёт по плану.

– А вот про повара ты ловко узнал – ухмыльнулся Эддит.

– Да, повезло… – Гилман призадумался о том, как неутомимо судьба вела его сюда. Но быстро отринул эти мысли. – Повезло его увидеть в ту ночь у таверны. Он ведь до сих пор перепродаёт остатки запасов. Я проверял.

– Главное, чтобы он нас не кинул. Как заберём… – не смотря на всё, Эддит всё же понизил голос. – Что будем делать с бронёй?

– Мы её ещё не взяли. Не стоит говорить раньше времени.

– Да ладно тебе, мы уже у цели. Неужели ты не хочешь помечтать?

– Поделим пополам и продадим. – сухо ответил Гилман.

– Нас с тобой уже кидали на продаже пару месяцев назад. Или ты уже забыл? А ты не боишься снова продавать ворованное? И кому мы по-твоему это продадим, умник?

– Эльфам.

– А, эльфам. То есть мы должны протащить доспехи через полконтинента, чтобы иметь возможность продать их эльфам?

– Запишемся в караван, который ходит через южную границу клетки Иморэля, и продадим эльфам всё.

– И всё?

– Ты там хотел помечтать? Давай, скажи, что ты надумал.

– Так, значит. – Эддит сел поровнее. – Я думаю, что можно отвести свою половину Компеониту.

Гилман посмотрел на Эддита как на идиота.

– Да ты послушай, может он даст мне какой-нибудь меч взамен трёх частей.

– А может просто убьёт тебя.

– Он вне десятилетних сражений не сражается, я такие истории слышал.

– То есть ты можешь прийти к нему, сказать ему любые грубости и уйти живым? – Гилман начинал сомневаться, что связался с тем человеком. Хотя свою часть плана он выполнил и ещё ни разу за всё время их знакомства не подвёл Гила.

– Нет. Боги… Ты можешь не придираться к моим словам? Так вот, даже если он не даст мне ничего, тогда и броню он не заберёт. Тогда попробую найти другой выход. Может надену. Хотя нет, чушь сказал, сумасше…