Гейара с шумом захлопнула книгу, откинулась на спинку кресла и громко выругалась.
Деметр с легким удивлением посмотрел на нее.
– Ненавижу его, – пояснила она, – просто ненавижу.
– Ты так хорошо его знаешь?
– Нет, и знать не хочу!
– Как же ты можешь ненавидеть того, кого плохо знаешь?
– А зачем мне его узнавать?! – вскричала Гейара, в ее голосе различались капризные нотки, – Я знаю про него достаточно, чтобы у меня зубы болели, как только подумаю о нем.
– Да нельзя так, – со вздохом усталости принялся объяснять Деметр, – Не нравиться человек может, да, но ненавидеть его можно лишь целиком, а для этого нужно знать про него практически все. Ты сама говоришь, что не знаешь Пазена, как же ты его ненавидишь? За что?
– Он обычный, – начала перечислять принцесса, – занудный и банальный.
Дракон поглядел на нее с сочувствием:
– Тяжело тебе, наверное, было жить при дворе.
– Меня никто не понимал, – призналась она, – Все вокруг были дураки, кроме отца и Ифисы. Только они могли понять хоть что-то. А Пазен, – вновь загорячилась она, – словно сборище всего того, что мне не нравится. Он скучен, туп, ограничен.
– Но он все равно лишь не нравится тебе, – мягко, но упрямо возразил Деметр, – Но это не важно, поэтому успокойся. Он не увезет тебя.
– Правда?
– Обещаю.
Принцесса встала, порывисто бросилась к Деметру, испытывая безграничную благодарность и любовь. Да, любовь, это было самое подходящее слово. Гейара прижалась к груди дракона, пахнувшего свежестью и чуть-чуть вином. Тот тоже обнял ее, правда, как-то нерешительно и растерянно.
– Ну ладно, ладно, – промолвил он через некоторое время, показавшееся принцессе таким коротким, – хватит нежностей.
Он выскользнул из ее объятий и вышел, поспешно затворив дверь. Гейара осталась в одиночестве.
* * *
“Рано еще, рано, – думал Деметр, идя в свою комнату в уже надоевшей ему пещере, – Да, она мне нравится, но надо еще подождать. Скоро мне предстоит встреча с Пазеном, а для того, чтобы все прошло удачно, стоит избегать подобных отношений – для чар нужно воздержание. Успеется еще, хотя я очень этого хочу… И будь я проклят, но она пыталась мне лгать… Да, она ненавидит Пазена – но именно потому что очень хорошо его знает”.
* * *
“Пазен, – думала Гейара, – Проклятье, почему именно он? Как отец мог такое допустить? Я же говорила ему, как он мне… “не нравится”, – она скривилась, передразнивая слова дракона, – Может, Деметр и прав, но зачем он так подробно обо всем расспрашивал… Это все портит. Хотя, – она философски вздохнула, – идеалов не бывает”.
Решив так, она снова села в кресло и начала искать то место “Правдивой истории человечества”, на котором остановилась. Книга была странной даже внешне – маленькая, в тонком и рваном переплете, и, хоть текст был напечатан, Гейара нигде не нашла символа издательства. Созданием “Правдивой истории человечества” явно занимались неофициально, ведь за ее содержание Рианилл обвинил бы автора в еретичестве и велел бы сжечь – про летэвов писалось не самое лучшее.
Наконец Гейара нашла страницу и углубилась в чтение.
“Ждегаирщина длилась десятилетия. Люди были вынуждены прислуживать злычам аки слуги, работать для них на полях и платить непосильные дани. Язычество и демоничество захватили селения, люди искали помощи у небес и не находили ее, ведь только Щертерег мог бы спасти их, если бы они поняли, что Ждегаир послан им как кара”.
Принцесса нахмурилась. История всегда была для нее предметом специфическим и отдающим чем-то неприятным. Ложь и предвзятость всегда шли рука об руку с историей, о чем Гейара догадалась, прочитав много книг. И эта “Правдивая история человечества” была не более правдива, чем “История и обычаи королевств людей” Гральдо Пинрада – признанного во всем Корлимаре ученого, только писавшего абсолютно другое. Согласно его точке зрения, Ждегаир и верно был карой, но только послал ее Афларо, а не Щертерег – полуязыческий божок, еще почитаемый в северных землях. Гейара продолжила:
“Но раньше этого с гор спустились жестокие летэвы, слуги Солнца. Долгое время они не пытались помочь своим соседям, и решили это сделать лишь с выгодой для себя. Их вел кровожадный Лиэндоал, который потом еще сотню лет фактически управлял людьми. Побеждая злычей своим демоническим оружием, эти солнцепоклонники приходили в давно обедневшие селения, и, видя их богатые одежды, их красоту и силу, люди сами падали перед ними на колени. Тех, кто так не поступал, летэвы преследовали не меньше, чем злычей, а сами насаждали свою веру. Так люди становились почитателями Афларо, чем еще сильнее разгневали Щертерега. Не желая прощать их, великий Повелитель Чувств сделал так, чтобы его неверные дети сами пострадали от своего предательства”.
Да, эту книгу несомненно писал кто-то из почитателей Щертерега – теперь Гейара была в этом уверена.
“Летэвы победили, и земли вновь стали плодить, но их почти не обрабатывали – по приказу летэвов люди строили храмы Афларо и его супруге Фридиассе. Правители слушали солнцепоклонников и давали им все большие привилегии на своих территориях. То, что не затоптали и не испоганили злычи, отныне методично сжигалось безжалостной машиной религии летэвов.”
Гейара захлопнула книгу – ей стало неинтересно читать, не найдя ни слова о магии. Решив пройтись и найти Деметра, она сначала пошла в залу с золотом. Дракон каким-то очень быстрым и тихим способом сумел незаметно прибрать всю блестящую массу в одну гору. “Надо будет спросить у него, как он смог это сделать, – подумала принцесса, подходя к выходу из пещеры, – Хотя чего спрашивать – уверена, что это магия”.
Облака двигались по небу прочь от нее, порой заслоняя солнце – тогда становилось холодно и очень-очень одиноко.
Гейара была знакома с этим чувством давно. Она не соврала Деметру, жизнь во дворце действительно не радовала ее, слишком много рядом находилось людей обычных и оттого неинтересных. Но там рядом был отец, хоть и не одобряющий ее интересы, но хотя бы терпящий их и иногда даже помогающий.
А здесь хотя бы изредка появляется Деметр. И когда он приходит, сразу так уютно становится. Словно солнце, которое выглядывает из-за облаков в пасмурный день. “Деметр не отдаст меня, – думала принцесса, – не отдаст Пазену. Он отпустит меня и… и что? Что я буду делать? Деметр вообще не осознает, что я не смогу добраться до Корлимара? Ну, разве что он отнесет меня обратно, что, кстати, возможно”.
Гейара начала дрожать; проклятое платье мало того, что было некрасивым, не сказать – отвратительным – так еще и не грело.
Возвращаясь в опостылевшую уже комнату и проходя мимо груды драгоценностей, Гейара неожиданно для самой себя краем глаза заметила блеск чего-то зеленого. Остановившись и присмотревшись, Гейара увидела злополучный изумрудный перстень, из-за которого в тот раз Деметр так взъярился.
Волна гнева нахлынула на принцессу, она подошла и вырвала перстень из высокой горы золота. К ее разочарованию ничего не упало, даже не закачалось, но принцесса твердо решила найти Деметра, и резким шагом направилась в столовую.
Там его не оказалось, на кухне – тоже. “Видимо, улетел”, – решила Гейара, потому что успела обследовать все драконье логово, и больше мест, где мог бы быть Деметр, не было.
Но ее взгляд привлек большой шкаф, который стоял на кухне и в котором, как она считала, хранятся различные продукты. Так как это не было ей интересно, то принцесса раньше и не заглядывала в него, но сейчас, увидев приоткрытую дверцу, на всякий случай отворила ее.
И (как сложно ей было описать эти чувства) она с удивлением отметила, что не удивилась, когда увидела в шкафу не полки с продуктами, а коридор, который оканчивался обычной дверью – точь-в-точь такая же вела и в ее комнату.
Когда принцесса, не раздумывая, вошла в нее, то обнаружила, что и обстановка здесь не слишком отличалась – только у Деметра стоял еще и большой сундук, запертый на замок.
Дракон тоже был тут – он, нагой, мирно спал, лежа на спине. Гейара покраснела, ведь она впервые видела голого мужчину так близко. При этом в данный момент Деметр ничем не отличался от обычного человека, ведь крыльев, которые так пугали и одновременно восхищали принцессу, у него не было – будто дракон мог изменять это так же, как форму своего языка. Гейара и не представляла, что возможны такие превращения, но сейчас, вся поглощенная неожиданно появившейся у нее мыслью, она не стала будить дракона расспросами. То, что принцесса пришла сюда упрекать Деметра за его поведение, естественно, уже забылось.
Она осторожно, задрав платье так, чтобы оно не шуршало, вошла в комнату. Столь же тихо подошла к столику и положила на него перстень.
Затем, решившись, Гейара приблизилась к спящему и, откинув назад волосы, робко поцеловала Деметра в губы. И тут же ушла, поспешно затворив за собой дверь.
* * *
“Долбаная принцесса”, – в который раз подумал Пазен, прикладываясь к деревянной кружке. Постоялый двор, на котором он остановился, был скверным – вонючим и грязным, а кроме того, здесь безбожно разбавляли пиво. Странно, но, несмотря на это, народа в душной зале скопилось предостаточно.
От очередного проклятия в адрес принцессы Пазена удержала подсевшая к нему женщина.
– Господин рыцарь, – произнесла она негромко, – Вы устали? Не желаете ли отдохнуть и получить удовольствие? Я готова обеспечить Вас им, а так как мне нравится твое лицо, – она игриво провела пальцем по его щетине, переходя на “ты”, – то я сделаю тебе скидку.
Пазен не стал бить ее за фамильярность – ему понравилась смелость незнакомки – поэтому он оторвался от полупустой кружки и осмотрел ее. Та оказалась высока, бледна, с золотыми волосами и типичными для северян голубыми глазами. Большая грудь выпирала из тесного простецкого платья с неприлично широким вырезом.
Ее лицо было слишком сильно разукрашено, однако Пазен с удовольствием обнял ее, по-хозяйски положив руку на бедро. Поставив кружку на стол и достав богато украшенный кошель с деньгами, принц выразительно потряс им.
Девка засмеялась, Пазен поднялся и, прижав ее сильнее, направился к лестнице, ведущей на второй этаж к гостевым комнатам.
“Может, и надо спешить, – думал он чуть позже на скрипящей кровати, наслаждаясь стонами блондинки, – но я лучше уж буду тут, со шлюхой, чем сломя голову стану бежать к этой уродине. Все равно время еще есть, Дегему с людьми приказано меня ждать сколько понадобится, а я заслужил небольшой отдых в пути. Долбаная принцесса…”
* * *
Деметр мгновенно проснулся, почувствовав на губах теплую слюну. Он с наслаждением покатал ее во рту, затем сел на кровать и потянулся. Он уже увидел свой перстень на столике и с некоторым злорадством ухмыльнулся: “Опять заметила его. Способная…”
Второй раз дракон ухмыльнулся, стоя около двери в комнату принцессы, ибо из-за нее он слышал уже знакомые стоны.
Глава 11
“Огромное количество расследований приводило городскую стражу к реке Нищих. Это логично, ведь подобное всегда притягивает подобное, а именно – одно дерьмо притягивает другое дерьмо. Кстати, преступный мир в окрестностях этой реки тоже часто устраивает свои схроны”
“Истинный Корлимар. Полная версия”, автор неизвестен
– Капитан, может, не стоит ругаться? – поинтересовался робко Гисон, – Мы ведь на людях.
Игхор не ответил, продолжив ворчать и яростно тереть рукой правый глаз. Но пыль, что туда попала, упорно не желала исчезать, и глаз уже начинал не на шутку болеть. Бросив наконец безуспешные попытки и от бессильной злобы пнув идущего навстречу бедно одетого мужика, видимо, разнорабочего или грузчика, Игхор промолвил, обращаясь к своему спутнику:
– Мы направляемся в Кузнечный Посад, дымы которого видны уже отсюда. Неужели ты думаешь, что мы удивим или оскорбим там кого-либо ругательствами? Чтоб меня, там без ругательств и не говорит никто!
– А как же господин Бикрет и господин Сернем?
– А что они? Они – купцы, вежливые всегда и культурные. Но запомни, Гисон, – поучительно говорил Игхор, спускаясь по широкой мощеной дороге, – в данном случае они для нас никакие не господа. Они – Яролав и Хакруб, один из которых проситель, а другой – подозреваемый.
– Но ведь он всего лишь подозреваемый, капитан, – заметил Гисон, уходя за спину Игхора, чтобы дать проехать запряженной гнедой кобылой повозке, – Разве мы не должны быть с ним вежливыми?
– Нет, не должны, – обернулся капитан, остановившись и посмотрев парню прямо в глаза, – Злоупотреблять этим правом нам, конечно, не следует – например, с тем же Хакрубом. Но уважать мы должны только вышестоящих по званию и Его Величество, а также знатнейших дворян Корлимара. А вот с летэвами, запомни, какого бы звания они ни были, вести себя надо вежливо, с почтением. Потому что если эти пожалуются куда надо – то не сносить нам голов: они нам понавешают преступлений за религиозное непочтение, и жариться на камнях под солнцем будем, как миленькие.
Гисон лишь кивнул, явно испуганный. Игхор не стал его успокаивать и смачно сплюнул, чем привлек внимание торговки, сидящей рядом около двух больших бочек.
– Господа стражники, – крикнула она, сразу заметив мечи и широкий пояс, обозначающий звание служащего, – день-то вон какой жаркий! Не желаете ли водички?
– Отчего же, – сразу отозвался капитан, – Налей нам, мать – только не воды, чего зря горло мочить. Налей квасу!
Та кивнула и поспешно наполнила два деревянных ковша, расстаравшись настолько, что даже обтерла их грязной тряпкой, добытой неведомо откуда. И Игхор, и Гисон тут же припали к ним, жадно глотая. Квас тоненькими струйками стекал на подбородки и капал на сухую землю, оставляя темные точки.
Вернув ковшики, Игхор собрался было идти дальше, как торговка окликнула его, спросив:
– Господа стражники, а как же деньги?
Капитан усмехнулся и ответил, упершись рукой в пояс:
– Хорошо, мы заплатим. Только тогда не серчай, мать, мы заодно проверим, нет ли в бочках какой живности жужжащей. А то вдруг ты представителей правопорядка травить вздумала? Так у тебя ой как нескоро получится опять свои ковшики протирать…
Женщина все поняла с полуслова, и, нервно захихикав, отмахнулась:
– Ой, да какие ж деньги! Это я так, пошутила, конечно же вам задаром!
Игхор усмехнулся в мокрые усы и направился дальше. В отличие от Гисона, он не слышал, как торговка прошептала ему вслед пару ругательств.
Вскоре перед их глазами открылась мозаика мелких ручейков и каналов, отходящих от Хмелеструйной – реки, в которую впадала Рыгна, видневшаяся неподалеку. В который раз посмотрев на них, Игхор с удивлением поймал себя на все время повторяющейся мысли – раньше было лучше. Когда первые предки корлимарцев пришли на это место, река наверняка сверкала на солнце, а вода была прозрачной. Да и более широкой – ее берега доходили почти до стен, окружающих нынешний Королевский Посад.
Теперь же река стала мельче, грязнее, и к тому же воняла, и “ароматы” тины, грязи и человеческих испражнений перекрывали, а точнее говоря, дополняли запах дыма, идущего из многочисленных печей. Ведь Игхор стоял перед Кузнечным Посадом – почти не замолкающим царством горячих металла, воздуха и людей.
Сморщив носы и спустившись вниз, стражники принялись блуждать между хлипких навесов, закопченных хат и груд мешков неясного назначения. То и дело они переходили через те самые мелкие ручейки по деревянным подмосткам, при этом им постоянно приходилось выслушивать окружающую их перебранку между голыми по пояс мужиками, таскающими в ведрах воду или наоборот, выливающими ее же, только мутную и отчетливо пахнущую железом. Стук молотов оглушал.
Наконец Игхор увидел то, что искал, и поспешно направился в сторону большого серого здания, окруженного небольшой стеной. Около входа сидело и переговаривалось несколько широких громил с как бы невзначай сложенными рядом топорами. Капитан лишь усмехнулся – только городской страже и дворянам разрешалось носить в городе оружие и способные использоваться как оное вещи, однако топоры, к тому же лежащие в такой обстановке, формально не причислялись к этой категории. Но Игхор прекрасно понимал, что это за люди – у каждого крупного купца существует своя, по сути, банда, способная на многое. “Возможно, и на нападение на караван”, – промелькнуло у него в голове.
Но сейчас громилы даже не сдвинулись с места – связываться с городской стражей им ни к чему, к тому же их наверняка предупредили, кто сегодня пожалует. Ведь Сернем, в чью контору сейчас направлялся Игхор, сам прислал в Следственный Приказ своего слугу с предложением встретиться и обсудить “некую неловкую ситуацию”. Капитану хотелось сплюнуть от такой формулировки – ведь Хакруба Сернема, главного конкурента Бикрета, между которыми был поделен весь рынок железа в Корлимаре, наверняка предупредили о пропаже и связанном с этим шуме. “Но может, оно и к лучшему, – подумал Игхор, – Не придется вилять”.
Хотя он и так не собирался этого делать.
Войдя в темный коридор, стражников тут же встретил тихий парень с грустным лицом, жестом поманивший за собой. Они прошли через комнату, почти всю заполненную письменными столиками. В разрезаемом светом из мутных окон воздухе висел скрип перьев – с десяток писарей что-то строчили, уткнувшись в горы бумаг. Они даже головы не подняли в сторону проходящих мимо.
“Да, – оценил Игхор, – масштабно работают”.
Хотя такую же картину он видел и вчера, посещая находящуюся на другой стороне Кузнечного Посада контору Бикрета. К слову, отношения между этими семействами, которые должны были бы на почве соперничества на одном поприще быть как минимум натянутыми, напротив, удивляли всех теплотой и дружелюбием, как между добрыми соседями. Хотя в каком-то смысле они соседями и считались – потому что весь Кузнечный Посад незримо делился на две части, на каждой из которых хозяйствовало одно из семейств. Любой другой купец, по неосторожности решивший бы влезть в эту сферу, несомненно, не выдержал бы конкуренции со стороны этих торговых гигантов.
Хотя, конечно, по сравнению с летэвскими изделиями товары как Бикретов, так и Сернемов, смотрелись в лучшем случае жалко.
* * *
– Надо признать, эти солнцеглазые могут делать хорошее оружие, – с некоторым удивлением, ужасно смотревшимся на его морде, отметил Ургрулл.
Уже которые сутки он наслаждался каким-то мечом из разграбленного каравана. Хотя отнесся к нему, с точки зрения Миднерева, весьма странно. Во-первых, во время тренировок злыч пользовался им словно саблей или ятаганом – за все время поединков с невидимым противником он ни разу не сделал ни единого выпада или просто колющего удара. А во-вторых, недовольный резьбой на клинке в форме листьев и прочей, как выразился Зрагра, “дряни”, Ургрулл решил исправить это и разукрасил клинок красной и черной красками, которые достал неведомо откуда. При этом нарисованные матохом узоры, как показалось Миднереву, были больше всего похожи на след, который оставил бы на песке отливающий пьяница.
Все они сидели в комнате на самом верху башни и обедали, жадно поглощая мясо и хлеб. Миднерев задумчиво жевал сыр, поигрывая чуть засохшим зеленым яблоком. Ему было настолько скучно в этой крепости, что даже развлечения со своим отрядом не помогали. Но Миднерев терпел, и, глядя на него, терпели и вожди злычей, которые не желали показаться более слабыми и менее упрямыми, чем какой-то человек. Поэтому они со слишком большим интересом относились к любому событию, происходящему в захваченной крепости, и захват каравана оказался для них самым ярким событием.
Как уже говорилось, Ургрулл не расставался со своим раскрашенным мечом, не переставая его нахваливать. Мрогер подобного интереса к оружию не проявил, зато его привлекли трупы летэвов. С позволения Миднерева, он пожарил их каким-то особым образом и съел вместе с воинами своего племени. Лишь Зрагра, исследовав все закоулки Траглона, уже не знал, чем себя занять.
– Наше оружие не хуже, – возразил Ургруллу Мрогер, поправляя шлем, – в Екрум-тоне его делают хорошо.
Это название Миднерев слышал уже раньше, и не преминул разузнать о нем. И полученные знания его удивили.
Злычи – народ кочевой, перемещающийся по сухим равнинам на своих крепостях. Но, вопреки всему этому, в глубине Степи, около каких-то безымянных гор, рядом с каким-то безымянным озером, злычи построили свое городище, которое назвали Екрум-Тон. Там постоянно жила небольшая община злычей, которые умели добывать в горах руду (которой в тех местах было очень много) и изготавливать из нее всевозможные инструменты. Туда часто съезжались прочие вожди, чтобы торговать и договариваться друг с другом. По оговоркам Миднерев понял, что Екрум-Тоном правит некий злыческий совет, однако при более подробных расспросах о нем он получал в ответ лишь ругательства. Судя по всему, этот совет вожди ненавидели даже больше, чем Жаргаса.
– А твой меч? – спросил Зрагра, указывая пальцем на оружие Миднерева, – Откуда он?
– Из моего города, Арекнузила, – ответил тот, мечтательно улыбнувшись.
– Кто его сделал?
– Один мастер. Это превосходнейшее оружие, специально подобранное под мое тело.
– Как это?
– В Арекнузиле, – стал объяснять Миднерев, – нет такого порядка, как у вас. Кузнецы делают оружие для удовольствия, а не ради денег. Они могут продать меч или копье за огромную сумму, а могут и подарить. Или вообще разговаривать с тобой не станут, если не захотят.
– Это странно, – отметил Зрагра.
– Как и все у людей, – кивнул Ургрулл, чавкая.
– Я же говорил, – в который уже раз вздохнул Миднерев, – что я не человек. И это не странно, Ургрулл. Каждое оружие – предмет гордости мастера, особый и уникальный. Это дитя кузнеца, и в нем частичка его души, поэтому мастер имеет полное право распоряжаться своим творением так, как ему заблагорассудится
– Человек ты или нет, а все это очень странно, – не отступал от своего Ургрулл.
– В мире много всяких странностей, – спокойно заметил черноволосый, – я знал корлимарского купца, который предпочитал в постели мужчин. Как вам такое? Постраннее, верно?
* * *
Хакруб Сернем был очень худ и невероятно высок. “Интересно, – подумал Игхор невольно, – откуда у него этот странный медальон?”
С шеи Хакруба на грудь действительно спускался на цепочке медальон в форме молота рукояткой вверх. Он был сделан, по-видимому, из серебра, и поэтому очень выделялся на фоне плотной черной туники и черного же плаща с капюшоном, обшитым серым мехом.
Хакруб приглашающе указал на кресло перед своим столом. Игхор тут же сел, закинув ногу на ногу, а Гисон остался стоять позади, молча переводя взгляд с купца на капитана. Кроме них в большом, находившемся на верхнем этаже кабинете, после приказа Хакруба выйти остался лишь один парень, помладше Гисона, одетый в синий дуплет. Его лицо было очень мягким, с губ не сходила полуулыбка, и из-за этого он почему-то сразу не понравился Игхору, хотя участия в беседе не принимал, сидя в углу и перебирая какие-то документы.
– Мой старший сын, Пагич, – представил его Хакруб и улыбнулся, – Наследник всего моего хозяйства, когда я решу отойти от дел.
Пагич на мгновение оторвал взгляд от бумаг, посмотрел на Игхора колючим взглядом, совсем не вяжущимся с общим выражением лица, и тут же вернулся к своему занятию.
– Я прекрасно понимаю, почему вы пришли ко мне, – начал Хакруб спокойно, – и я не случайно послал к вам своего слугу, ведь и мне самому интересно узнать, кто же виновен в исчезновении этого каравана.
– Есть улики, указывающие на вас, – туманно, но уверено заметил Игхор.
Купец лишь усмехнулся:
– Понимаю. Единственная улика, если можно ее так назвать – это моя личная выгода от произошедшего. Верно?
– Не только… – протянул капитан, но Сернем настойчиво перебил его:
– Ах да, еще мое отсутствие в городе.
Игхор кивнул. Хакруб вздохнул и снова заговорил – спокойно, уверенно, четко:
– Послушайте, господин Игхор. Я не причастен к этому происшествию. И у вас нет улик, но, если хотите, попытайтесь проверить. Все слуги, которые были со мной в поездке, а также те, у кого я останавливался, подтвердят мое присутствие на самой границе Корлимара. А что же до моей выгоды… Primo, любой неконтролируемый Бикретом летэвский меч на рынке легко будет найден, как и вся “левая” партия. Ну а, secundo, Вам стоит знать, что меня с семейством Бикретов связывают тесные партнерские отношения, которые вскоре станут еще и родственными. Да-да, не смотрите на меня так, я и Яролав хотим заключить семейный союз.
– Я не знал этого, – ответил Игхор совершенно честно, – Но это не аргумент. Тем более, что речь идет не столько об оружии, сколько о чем-то… ином, – он бросил на Хакруба внимательный взгляд.
– Вы о картине? – хмыкнул купец, – Разумеется, Яролав устроил весь сыр-бор ради нее. Тогда я тем более могу быть исключен из числа подозреваемых в произошедшем. Я далек от искусства, а уж конкретно Вэлат мне импонирует не более, чем надписи на заборах. Да, я знаю обо всем, Яролав мне говорил. Но во всем моем доме нет ни одной картины. Если хотите – устраивайте обыск, но Вы лишь разочаруетесь. А в остальном – ничем не могу Вам помочь. У Вас еще остались ко мне вопросы?
Игхору пришлось лишь отрицательно покачать головой. Ответы купца были исчерпывающими, уверенными, логичными.
– Тогда, – продолжил Хакруб, насладившись видом растерянного стражника, – вопрос есть у меня.
Игхор вопросительно посмотрел на него. Краем глаза он заметил, что на Хакруба внимательно смотрели и Гисон, и Пагич, опять поднявший голову от листов пергамента, которыми до этого тихо шелестел.
– С чего Вы решили искать виновных среди купцов, и, я уверен, коллекционеров искусства? Обычные случайные разбойники стали слишком банальными?
– Я хотел начать с ближайших вариантов, – недовольно проворчал Игхор, – Неохота в Теухурских лесах шнырять.
– Теухурских? Почему именно в Теухурских?
– Я посылал запросы в Траглон и Инлорг, – капитан понял, что к Сернему так просто не подкопаться, и потому решил изобразить из себя потерявшего нити человека, вынужденного говорить правду, – Через первую крепость караван проходил, через вторую – уже нет.
– Траглон, хм…
– Что такое? – поднял одну бровь Игхор.
– Да ходят про него слухи разные ныне…
– Какие?
– Да не важно, глупости всякие, – ушел от ответа купец, – наверное, Вам лучше действительно поискать в Теухуре. Но мой совет – загляните в Траглон к Омуфу. Это комендант крепости, возможно, он сможет помочь.
– Благодарю… – задумчиво протянул Игхор, вставая из-за стола, – Последний вопрос – нет ли у Вас, случайно, переписки с крепостью?
– Разумеется, – поднял на него холодный взгляд Сернем, – Но Вы же понимаете, что я не могу отдать Вам ее на руки?
– Мне хватит и одного документа, подписанного Омуфом, и я просмотрю его прямо здесь.
– Один, пожалуй, можно, – после небольшой паузы ответил Хакруб, – самые последние данные у меня имеются от… Пагич, подскажи.
Его сын поднялся и подошел к большому шкафу, порыскал там и достал один из листов, протянул Игхору. Капитан сразу взглянул на подпись.
Так и есть. Легко узнаваемая крепость.
* * *
– Мужик с мужиком – это не странно, это… – Ургрулл выплюнул из себя несколько грязных ругательств, – У нас за такое убили бы, но никогда такого еще не было и не будет! Мы, в отличие от вас, таким дерьмом не занимаемся!
Миднерев кивнул, якобы соглашаясь, и мысленно вздохнул. На самом деле купец никогда не имел никакого влечения к мужчинам, но какое это имело значение? Просто Миднерев хотел узнать отношение злычей к мужеложству.
– Лучше поговорим о деле, – буркнул Мрогер.
За окном слышались крики и стук. Матохи уже который день заваливали найденный под крепостью тайный ход.
– О деле, – повторил Зрагра, прислушиваясь, – А что говорить-то особо? Как новая луна взойдет, основные силы из Степи пойдут. Нас попробуют из крепости выбить, да только это не получится. Будем сдерживать и людей, и летэвов, коли придется, так что ни одна сучья тварь не проскочит.
– Теперь, когда мы завалим этот проход, – отметил Миднерев, – у врагов останется лишь один путь к нам. Мы успели, и это очень хорошо.
– Беглец… – кивнул Мрогер, – О нас уже известно, но мы готовы.
Ургрулл радостно заворчал – судя по всему, в мыслях он уже представлял славную бойню.
Но Миднерев теперь не был уверен, что будет легко. Его планы разрушились, после ошибки с подписью и чьим-то бегством из крепости взоры афларистских государств обратились на Траглон раньше времени. А сил у защитников на данный момент не так уж и много.
* * *
– Господин Игхор! Господин Игхор!
Капитан обернулся и глянул на Гисона, проталкивающегося к нему сквозь отряд стражников. Игхор собирался ехать в Траглон с целью поговорить с комендантом крепости, и не медлил со своим решением.
Несмотря ни на что, он не очень-то поверил Сернему – слишком уж этот купец настаивал на своей невиновности и предлагал, словно пытаясь отвлечь, новые версии. Это выглядело подозрительно, и, чтобы проверить его слова, был только один способ – съездить в Траглон.
Если Омуф в крепости и подтвердит то, что научился писать, то поиски нужно будет продолжать в Теухурских лесах. Если же коменданта крепости не будет на месте, или же выяснится, что никакого запроса он не получал, то караван уже отойдет на задний план, ведь появится много других вопросов.
При любом исходе капитан точно узнал бы, в каком направлении нужно вести поиски. Поэтому сегодня он находился в отличном настроении, так как любил получать результат независимо от обстоятельств.
– Сколько раз я повторял – не “господин”, а “капитан” – ты на службе, – поучительно произнес Игхор, когда Гисон подбежал к нему, тяжело дыша, – Ну чего у тебя?
– Господин Игхор, – парень был слишком взволнован, – господин Крено приказывает Вам срочно явиться к нему в “Сосновое блюдо”.
Игхор нахмурился:
– Хорошо, иду.
Крено Мандер являлся начальником всего Следственного Приказа и был вхож лично в покои Лобрива, и раз уж он хочет поговорить с кем-то из подчиненных наедине, не передавая свой приказ через помощников, то действительно стоило поспешить. Что Игхор тут же и сделал.
Однако спешка была излишней, потому что начальник Следственного Приказа, сидя в отдельной комнате известного своей кухней “Соснового блюда”, оказался занят тем, что поглощал запеченного кролика, запивая того дорогим вином. Поэтому Игхору пришлось некоторое время стоять и молчать, занимаясь лишь разглядыванием Крено, вновь и вновь изучая его приятное лицо, которое портили холодные и жестокие глаза.
Когда от кролика и овощей к нему на блюде остались лишь кости, Крено пригласил Игхора сесть и заговорил. Его голос звучал дружелюбно, однако за этим крылось что-то другое.