Глава 1
1
23:50
Осенний вечер, а точнее уже ближе к ночи. Конец сентября – именно то время, когда уже не жарко, но ещё и не холодно. Идеальный баланс. В наших краях такое бывает нечасто и длится недолго, так что нужно ловить момент и наслаждаться. Чем я и занимаюсь, лёжа на диване перед телевизором. Телевизор? В 2021-ом году? Тоже задаю себе такие вопросы. Но, тем не менее, иногда появляется желание именно посмотреть этот «ящик». Ни посидеть за компьютером, ни глянуть ютуб, ни мемы про котов. А именно телевизор. Может дело в ностальгии, родом из детства, а может причина в чём-то другом. Я вот думаю, что дело в том, что иногда я сам не знаю чего хочу. И тогда за компьютером делать нечего. А телевизор предлагает тебе какие-то варианты, каждый канал свой. Твоя задача лишь нажимать на пульт и делать выбор. И вот я лежу и делаю выбор. Скука, скука, скука. Ничего интересного, но и я уже одним глазом сплю. Так что, возможно, мне как раз поскучнее и нужно. Вдруг, я натыкаюсь на какой-то канал, где в кадре демонстрируют стол, а за ним сидят трое мужчин и о чем-то спорят. Спорят настойчиво, каждый с каждым – своего рода мексиканская дуэль, где вместо оружия используются слова, и все с радостью пускают их в ход. Я не эксперт, но это явно религиозное противостояние – это понятно из их слов и внешнего вида. Бог? В 2021-ом? Я уверен, человечество уже давно ответило на все вопросы. И примерилось с тем, что Его не существует. Но вот выходит, что не все. Благо, это весьма подходит, чтобы помочь мне уснуть.
У вас бывает такое, будто засыпаешь на секунду, а потом резко просыпаешься, без какой-либо причины? У меня бывает. Вот только что произошло именно так. А самое обидное, что после такого сон как рукой снимает. Трое продолжали спорить, а я, в расстроенных чувствах, пошёл на кухню делать чай с лимоном. Электрочайник своим шумом перекрыл спорящих, и я подумал, что так даже лучше. «Они никогда не придут к истине» – промелькнула в голове мысль. Чайник закипел и перестал шуметь…как и телевизор. Это странно. На кухне горел свет, а значит, электричество не пропало. Это было не столько важно, сколько интересно, так что я пошёл выяснять.
Войдя, я обнаружил, что телевизор выключен, а на диване сижу…я. Нет, серьёзно, я сам! Только, почему-то, одет в чёрный классический костюм и чёрную рубашку. Я выглядел…как я: густые каштановые короткие волосы, зачёсанные слева направо, средний рост, вполне стандартный для этого роста вес, глаза…я не знаю какого цвета у меня глаза, но каких-то тёмных оттенков. И эти глаза (мои глаза!) сейчас смотрят на меня. А я стоял и не мог пошевелиться, не мог ничего произнести. «А может я и не проснулся» – всё, что смог выдать мой мозг.
– Ну здравствуй. – он спокойно, моим голосом, поприветствовал меня, продолжая смотреть прямо в глаза.
– …Кто ты? – лишь некоторое время спустя я смог выдавить из себя хоть что-то.
– А ты не узнаёшь? Странно.
– Нет, конечно, узнаю и вижу, что ты выглядишь, как я. Но я стою сейчас и смотрю на тебя, а значит, ты быть мной не можешь. По крайней мере, в том понимании «я», которое есть у меня в голове.
– Звучит логично.
– Так кто ты? Как ты сюда попал? Дверь снаружи не открыть, ты влез через окно? И что ты вообще делаешь у меня дома?
– Я здесь, чтобы сыграть с тобой в игру, с высокими ставками. А если хочешь знать, кто я, то тебе самому нужно будет ответить.
– Какая ещё игра? Какие ставки? Я ставить ничего не хочу, это не ко мне.
– Ставка уже стоит, и ты уже играешь.
– А если я не хочу?
– Можешь отказаться.
– И?
– И проиграешь.
– Ну проиграю и проиграю. – я развел руками. – А что за игра вообще? Я надеюсь, FIFA? Тогда я, возможно, и передумаю.
– Забавно, но, к твоему счастью, нет. – он улыбнулся. – Я просто задам тебе один вопрос, ты дашь мне ответ. Вот и вся игра.
– А почему ты решил сыграть именно со мной?
– Ну как же, ты сказал, – на этих словах он достал небольшой чёрный блокнот, – я цитирую: «Я уверен, человечество уже давно ответило на все вопросы». С кем же, как не с тобой, играть в эту игру?
– И какой у тебя вопрос?
– Ну вот, а ты говорил, что не хочешь играть. Вопрос звучит так: «Можно ли отличить Бога от дьявола?»
– Да, конечно.
– Так отличи. Кто-то из них сейчас перед тобой.
– Кто?
– Ну так это я у тебя спрашиваю, а ты просто переводишь стрелки.
– Может, я хочу понять, знаешь ли ты сам ответ на свой вопрос.
– Знаю.
– Ну так ответь, и мы сравним наши ответы. – я слегка улыбнулся, ведь, действительно, неплохо было бы закончить эту игру победой уже сейчас.
– А ты мне поверишь?
– Ну да.
– Даже если, например, я дьявол, который скажет что он Бог?
– …
– К тому же, кто будет проверять правильность твоего ответа?
– Даже не знаю.
– Посуди сам, нас тут двое: я и ты. Ты отвечаешь, а я…– он сделал характерный жест рукой, призывающий своего собеседника продолжить фразу.
– …
– А я скажу тебе, прав ты или нет. Получается, любой мой ответ априори правильный, любой твой ответ – правильный лишь тогда, когда он совпадает с моим. Логично?
– Весьма.
– Следовательно, из нас двоих именно ты должен ответить первым, если мы хотим избавить твой ответ от влияния моего. И твой ответ?
– …Так значит, мне нужно ответить на вопрос Бог ты или дьявол?
– Практически. Это возможность проверить правильность своего ответа, а сам вопрос звучит, я повторю, «Можно ли отличить Бога от дьявола?». Раз ты так хорошо во всём разобрался, то должен легко отличать одного от второго. И у тебя на это есть три часа.
– Но ты не похож ни на первого, ни на второго!
– А ты откуда знаешь? Ты кого-то из них видел?
– Нет, но я видел себя, ты выглядишь как я, а я ни на кого из них не похож.
– У меня другая позиция. Бог – это добро, а дьявол – зло, так?
– Допустим.
– Самое большое добро, что ты мог встретить на Земле, сотворено человеком, следовательно, явись к тебе Бог, Он бы выбрал облик человека. Самое большое зло, что ты мог встретить на Земле, сотворено человеком. Следовательно, дьявол бы тоже выбрал облик человека. А нет человека, который был бы ближе к тебе, чем ты сам. Так что мой внешний вид ещё ничего не говорит.
– То есть, явись ты кому-то другому, ты бы выглядел иначе?
– Вполне возможно.
– Ясно. Так а в чём моя выгода? Зачем мне играть?
– Будешь дольше жить.
– А я умираю?
– Технически, все кто живут, находятся в процессе умирания. Просто ты делаешь это немного быстрее. Ты болен.
– И это опасно?
– Смертельно.
– А что за болезнь?
– А это так важно?
– Конечно, мне нужны подробности, чтобы поверить в такое.
– Так ты можешь не верить. Это не принципиально.
– Если я не буду верить, то не буду играть в твою игру.
– И это твоё право. Как проснёшься, пойдёшь в больницу, выяснишь, чем болеешь, начнешь пытаться лечиться…
– А у меня получится?
– Кто знает.
– И давно я болен?
– Может быть несколько лет, а может, я тебя только что сделал больным, – он сделал характерный щелчок пальцами, – чтобы придать игре дополнительного интереса.
– Так это ты сделал?!
– Я этого не говорил.
– Но и не отрицал такой вариант. К тому же, ты щёлкнул пальцами, хочешь сказать, что эти события не связаны между собой?
– А ты хочешь сказать, что связаны? Может, мне просто резко захотелось размять пальцы.
– Очень похоже, что связаны.
– Можешь это доказать? Да и, по-моему, это не имеет особого значения.
– Не имеет?! А что тогда, по-твоему, имеет?
– Это всё варианты прошлого, которые при любом раскладе приводят к текущему моменту, а твой ответ – разветвляет будущее. Поэтому он и важен. И он важен для тебя, потому что подарит исцеление или не подарит. Сейчас уже не принципиально, как ты заболел. И ты даже не в курсе чем! Важнее то, как ты вылечишься.
– Если верить твоим словам.
– Да, именно так. Можешь не верить и не играть. Но представ, как будешь разочарован, когда поймёшь, что я говорил правду.
– Мне нужно подумать.
Я сел на диван, взгляд застыл на привычном узоре на обоях. Последнее время я, и правда, чувствовал себя не очень хорошо и даже задумывался о своём здоровье, но чтоб прям такими серьёзными были проблемы, это похоже на шутку. Хотя, с каждым моментом я всё больше сомневался в этом и накручивал себя.
– А если я дам неправильный ответ и проиграю, что будет?
– Ничего. Если проиграешь, то просто не выиграешь.
– Логично. Получается, я ничем не рискую.
– Да, но при этом рискуешь всем. Парадокс.
– Тоже верно. Хорошо, а я могу задавать тебе вопросы по этой теме? Или я должен посидеть, молча подумать и дать свой ответ?
– Спрашивать ты можешь что хочешь.
– И ты на все вопросы ответишь?
– Этого я не говорил.
– А какой же смысл задавать вопрос, если не уверен, что получишь ответ?
– Кто знает.
2
00:05.
Я смотрел на часы и думал о времени, которое неумолимо истекает. А в голове, как назло, ни одной подходящей мысли. Словно кто-то спросил, какой твой любимый фильм, а ты забыл все фильмы, что когда-либо смотрел. Поэтому снова чёрный циферблат электронных часов, на которых зелёным цветом высвечивается время. 00:05. Дима в чёрном сидел рядом и наблюдал, ненавязчиво, незаметно, и не факт, что заинтересовано.
– Тебе, рано или поздно, придется начать от чего-то отталкиваться в своих рассуждениях.
– Ты читаешь мысли?
– Может быть. А может у тебя просто такой растерянный вид, что всё и без этого понятно. Плюс, ты только то и делаешь, что смотришь на часы, и пока ты следишь, как уходит время – оно уходит.
– Ну ладно. Вот, ты весь в чёрном, это имеет значение?
– Возможно.
– Вот и мне так кажется. В моём понимании, раз в чёрном, значит ты ближе к дьяволу, чем к Богу.
– Значит, дьяволу достаточно одеться во всё белое, чтобы обвести тебя вокруг пальца?
– Похоже на то.
– Дифференциация по цвету очень ненадёжный способ найти ответ. Я, конечно, не настаиваю, но лучше поищи другой путь.
– Хорошо. Опять же таки, в моём понимании – Бог творит добро, дьявол зло.
– А что же творю я?
– Ну, пока ничего, по крайней мере, я ничего не видел.
– Тогда как тебе поможет эта информация?
– Не поможет. А какая информация мне вообще может помочь?
– Это риторический вопрос или ты ждешь, что я отвечу?
– А если второе, ты скажешь?
– Нет.
– Почему?
– В таком случае, я бы и ответ мог за тебя дать.
– То есть, помощи от тебя не дождёшься?
– Ну не скажи. Разве я в данный момент тебе не помогаю? Мог бы просто молча сидеть и не реагировать на твои рассуждения, пока не получил бы чёткий и окончательный ответ.
– Действительно. Но, раз ты мне помогаешь, значит, ты Бог?
– Это ответ?
– Ну, ещё нет, просто я не вижу причин, по которым мне бы помогал дьявол.
– Возможно, для того, чтобы ты подумал, что он Бог.
– Действительно, возможно. Не понимаю, ты пытаешься меня запутать или помогаешь?
– Всё от тебя зависит, при желании можно запутаться и в трёх соснах.
– Хорошо, если подумать логически, то я не вижу у тебя рог, копыт и хвоста. Снова выходит, что на дьявола ты не похож.
– Верно. Как верно и то, что дьявол избавился бы при первой же возможности от того, что в нём выдаёт дьявола.
– А он смог бы?
– Кто знает. Вот ты знаешь? Ты можешь чётко очертить границы возможностей Бога и чёрта? Сказать, кто из них что может, а чего не может?
– Не могу.
– Тогда это не можем быть для тебя надёжным показателем.
– Справедливо. А воду в вино можешь превратить?
– Могу, конечно. И пройтись по воде и всё, что хочешь. Но предыдущий вопрос всё ещё актуален – что из этого тебе поможет?
– Действительно. А что же мне тогда у тебя спрашивать?
– …
– И на это ты не ответишь?
– Не отвечу, но вообще вопрос хороший.
– И как же я тогда должен найти ответ?
– Как угодно, можешь даже просто угадать.
– Мне поставить свою жизнь на вероятность 50%?
– Да нет, поставить её на вероятность 0.
– Почему? Ведь если 2 варианта, это 100…
– Потому что ты можешь бросить монету, и выбрать Бога или чёрта, а после того, как ты дашь ответ, ты начнёшь смотреть вопрошающе на меня, в ожидании пока я не скажу, правильный ли это ответ. Получается, угадывая, ты просто отдаешь свою волю в мои руки, доверяя моему слову о правильности твоего ответа. Как же ты можешь верить мне, если ты не ответил на вопрос Бог я или дьявол?
– А ведь правда. Но ты же сказал, что я могу угадать.
– Можешь, конечно. Но кто сказал, что я тебе сообщу, что ты угадал?
–…
– Тебе необходимо самому дать ответ, если ты хочешь чтобы он был твоим.
– А мои шансы дать правильный ответ выше 50%?
– Не считай проценты, ты всё равно не учтёшь все переменные. Можешь, конечно, потратить всё время на расчёты, а потом понять, что ты не продвинулся ни на шаг.
Взгляд на часы – 00:20.
– Та нет, не могло пройти 15 минут. Наверное, что-то с часами. Может они спешат?
– Спешить они могут относительно других часов, но не относительно своих прошлых показаний.
– Ну да…у меня назрел вопрос.
– Спрашивай.
– Вот мы сидим и так серьёзно это обсуждаем, но разве сама идея Бога, это не глупость?
– Отнюдь. Вот смотри. У животных тоже есть определённое мышление. Их можно дрессировать, а значит, они способны устанавливать связь между действиями и последствиями. Сказали «сидеть», пёс сел и получил поощрение, не сел – получил наказание. Это они усвоить способны, но мышление животных абсолютно конкретное. Они мыслят о том, что видят. Самыми умными на Земле люди считают себя, а мышление человека отличается от животного именно своей абстрактностью. Человек может сидеть на работе, перекладывать листки бумаги из правой кучи в левую, но мыслями быть где-то далеко. В голове думать, например, о крае вселенной, представлять, как он выглядит. Он никогда там не был, и никогда не побывает, но это никак не влияет на полёт мысли. И именно это делает людей такими, какие они есть. Но, если подумать, то выходит, что существование Бога не подтверждается никакими конкретными фактами, а значит, не следует из чего-либо. И, в таком случае, идея Бога – самая абстрактная из всех абстрактных идей. А значит, идея Бога – самая человеческая из всех человеческих идей. Может ли считаться глупой идеей та, к которой пришли лишь лидеры по интеллекту на планете?
– Уже не уверен. Но ведь первобытные люди просто увидели, например, как молния бьет в дерево, испугались и решили, что это сделал Бог. Разве не так?
– Возможно. Но даже если так, то что? Помнишь, у тебя был шарпей? И когда начиналась гроза, он… – он остановился, улыбнулся и дал мне продолжить.
– Приходил ко мне в комнату и прятался под стол. – я улыбнулся в ответ.
– Именно. Природа и её сила пугают не только людей. Но видел ли ты хоть раз, чтобы животное от страха пришло к идее Бога? Только человек. К тому же, они правы – «это», действительно, сделал Бог. Как и всё остальное.
– А вообще… – я задумался, – есть ли смысл думать о крае вселенной? Он же далёк и недостижим.
– Как и полёты или мгновенная связь через континенты. Многие вещи когда-то казались недостижимыми, а сейчас считаются будничными. Так что никто тебе точно не скажет, есть ли смысл думать о чём-то или нет. И, как по мне, в этом есть что-то прекрасное.
– Вполне возможно, ты прав.
3
00:40
– Знаешь, у тебя сахар закончился. – «я» в чёрном смотрел на меня через приоткрытую дверь в коридор.
– Сейчас меня это не особо волнует.
– Тогда тебе делать чай без сахара, или вообще не делать?
– Теперь волнует. А ты не можешь наколдовать немного сахара?
– Могу, но не хочу, я вполне могу обойтись без него.
– Тогда мне придется идти в супермаркет, только там можно купить сахар в…– я посмотрел на часы, – в 00:41. Уже почти час?! А ты мне компенсируешь время? Или мы как-то остановим счёт?
– Нет. Я пойду с тобой.
– Тебе проще сходить за сахаром, чем наколдовать?
– Да, получать из ничего то, что тебе нужно очень скучно. А так сходим, развеемся.
– А у окружающих не возникнет вопросов, в связи с тем, что обычно я закупаюсь один, а теперь меня двое?
– Не думаю. Они меня не увидят.
– Почему?
– Потому что я так хочу.
– …
– А может, потому что я твоя галлюцинация и меня видишь только ты.
– Тоже может быть. Ты меня снова пытаешься запутать!
– Ахах, нет. В этом нет нужды, ты и так запутан. Ведь уже 00:43, а ты до сих пор…
– 00:43? Да как так-то? Ладно, я собираюсь. – сказал я, надевая черную кожаную куртку на серую футболку.
«Деньги, телефон, документы…– я всегда проверяю все ли вещи при мне, перед тем, как куда-нибудь выходить. И этот раз не стал исключением. – ключи? Ключи!». Ключи всегда нужно брать с собой, а мне особенно. Дело не в том, чтобы обязательно закрывать квартиру, а в том, что она всегда закрыта. Массивные и тяжёлые двери из тёмного метала, не могут быть открыты снаружи без ключа. Их даже нет необходимости запирать на дополнительные замки, можно просто захлопнуть.
– Это обязательно, если мы хотим вернуться. – я продемонстрировал своему собеседнику заветный ключ, – поэтому он всегда лежит на тумбочке перед дверью.
Мы шли по пустынным и тёмным улицам ночного города. Практически никто так поздно не ходит в этих местах, поэтому и прохожих я не видел. На улице было прохладно и веяло свежестью.
– А ты творил зло? – спросил я.
– Это имеет значение?
– Да.
– Почему?
– Как это почему? Очевидно, что это поможет мне прийти к правильному ответу.
– Серьёзно? Интересно узнать каким образом?
– Простым.
– Ну, допустим, я бы ответил да. И что тогда?
– Теперь я немного сильнее склоняюсь к тому, что ты дьявол.
– А ты творил зло?
–… – я хотел сказать нет, очень хотел, но слова не вышли из открытого рта. Самого себя не обманешь.
– Как и все вокруг, кроме совсем уж младенцев. Склоняешься ли ты к тому, что ты дьявол? Может он среди твоих близких?
– Нет.
– Тогда что же это за аргумент? Никакой объективности. К тому же, с чего ты так уверен, что дьявол сам творит зло? Может он просто обнажает зло, скрытое в людях?
– Ты его защищаешь?
– А ты видишь в этом защиту? Или лучшая защита – это нападение? Поэтому ты пошёл в наступление, как только я начал перекладывать ответственность на людей? Это у вас генетическое?
В этот момент мы остановились и пристально всмотрелись друг другу в глаза.
– А знаешь…он прошёл сквозь тебя?! – какой-то парень, слегка сутулясь, шёл по своим ночным делам, и прошёл через Диму в чёрном, не ощущая никакого сопротивления.
– Ну да. Для них меня не существует.
– Совсем? Вот настолько?
– Да.
– А они тебя слышат?
– Нет.
– А меня?
– А тебя раньше люди слышали, когда ты говорил?
– Да…Ну, физически звук воспринимали.
– Так в этом смысле ничего не изменилось.
– То есть, с точки зрения того парня, я говорил сам с собой? Как сумасшедший?
– Ну почему сумасшедший, я-то знаю…
– Так всё! Пока не вернемся домой, я с тобой говорить не буду! – я попытался прокричать шёпотом.
– Но…
– Не разговариваю!
– Но, когда ты говоришь, что не разговариваешь, ты разговариваешь.
– Всё. – я достаточно быстрым шагом направился в сторону супермаркета, который в небольшом городе светился ночью, словно маяк.
– Подожди, почему? – он последовал за мной, не переставая говорить.
4
01:00
– Нет, этот глазированный сырок по скидке я бы тебе не советовал покупать.
– … – я, по-прежнему, делал вид, что ничего не слышу, но, тем не менее, сырок положил обратно. И взял с соседней полки. Легким движением руки отправив его в корзину, к остальным продуктам. Помимо этого там уже находились: сахар (ради которого и пришли), бананы (наконец-то хорошие), пончики, круассаны ….
– Ты до сих пор обижаешься?
– … – я продолжал двигаться по ряду стеллажей с продуктами, стараясь даже не думать.
– Так тебе важно, что о тебе подумает какой-то незнакомец? Или даже если вы знакомы. Ну, если волнует, то можешь быть спокоен. Он был в наушниках, да и не особо смотрел на тебя.
«Наушники! – озарила неожиданная мысль, – они, вполне, могут быть во внутреннем кармане». Немного пошарив в куртке, я достал их: белые, проводные, запутанные. И подключил к телефону.
– Ну и? – я нарочито держал микрофон близко ко рту и всем своим видом показывал, что говорю с кем-то по телефону. Чтобы ни у кого не осталось сомнений. Хотя, откровенно говоря, тут в час ночи особо никого и не было.
– Что «ну и»?
– Ты же что-то хотел от меня?
– Та не особо, просто было забавно видеть, как ты пытаешься не отвечать, даже в своей голове. Теперь уже не забавно.
– И, тем не менее, раз я уже в наушниках, можешь ещё проконсультировать меня по поводу покупок.
– А что тут консультировать? Ты накупил всякой чепухи, вот и всё. А мог бы купить нормальных продуктов и приготовить поесть.
– Готовить? Не, спасибо, я выберу чепуху. К тому же, исходя из твоих слов, я и так умираю, к чему теперь беспокоиться о питании?
– Может, если бы беспокоился раньше, то не умирал бы?
– Так всё из-за этого?
– … – он молча продолжил движение между рядами в сторону касс.
– Да или нет? Почему ты не отвечаешь?
– Так ты сам сказал, что теперь разницы нет. Почему же ты так озабочен ответом?
– А может, узнав наверняка, я бы повыкладывал всё это обратно на полки.
– Так для этого тебе не нужен никакой ответ, бери и выкладывай.
– Ах так!? – я повернулся направо стараясь поскорее найти что-то, что будет выглядеть как антоним к слову «полезный». – Возьму еще эти чипсы с перцем чили. И ещё тархун, чтобы запивать!
– Ты делаешь это во вред себе, назло мне? Парадоксально, тебе так не кажется?
– О, и ещё пачку сухариков, с хреном!
– Как хочешь, только оставь немного денег на поход в аптеку. Тебе точно пригодиться что-то от изжоги.
Я продолжил ходить и брать всякие вредные товары, которые мне попадались под руку, а другой я (тот, который не факт, что я) не пошёл за мной, а начал смотреть рекламу, которую постоянно крутили по висящему под потолком телевизору. В этот момент там танцевали три человека, в больших и мягких костюмах фруктов, и своим танцем они изображали мультифруктовый сок.
– Что, не понимаешь, зачем они это делают? – я с корзиной, которая была полна всякой ерунды, встал рядом, глядя на экран.
– С чего ты взял?
– По-моему, это очевидно, откуда тебе знать, как тут всё устроено.
– А, по-моему, очевидно, как раз обратное. Кем бы я не оказался, из тех вариантов, что я тебе предложил, я всё прекрасно понимаю. – картинка резко остановилась, словно кто-то нажал на паузу. – Вот этот, который апельсин, недавно закончил театральное, другой работы ему не дают, и с помощью рекламы он хочет заявить о себе. А эта женщина, которая киви, уже и не надеется на такой вариант развития событий, но она хорошо себя зарекомендовала, поэтому её можно встретить во многих рекламах, в этих кругах её знают, как профессионала своего дела, и она совсем не против. Поэтому выкладывается сильнее других. А этот мужчина, который банан, вообще берётся за любую работу, которую ему предлагают на телевидении. Нужно быть бананом? Нужно быть статистом? Нужно хлопать в ладоши, смеяться и плакать когда скажут? Он в деле. Да и вообще, если платят хорошо, он и за другую работу возьмется, потому что нужно кормить семью. Или ты утверждал, что я не понимаю почему, в принципе, снимают рекламу? Или не понимаю, почему её тут показывают?
– Да нет, я как раз это и имел в виду, ты всё правильно понял. Это…поразительно. То, что ты сказал, это правда или ты только что это выдумал?
– Ты никогда не узнаешь наверняка. – он развёл руками.
– Значит, ты снова не ответишь?
– Само собой. – в ответ на это я лишь покачал головой, и мы направились в сторону кассы. А на наше место стали охранник и одна из работниц зала.
– Вот, телевизор сломался, сделай с ним что-нибудь, пожалуйста.
– Я охранник, а не техник. Я в этом не разбираюсь и понятия не имею, что с ним не так. И, если полезу, то, скорее всего, сделаю только хуже.
– Ну так почитай в интернете, и начнёшь разбираться. Кстати, тебе не кажется знакомым лицо этой женщины по центру? Я уверенна, что я её где-то видела. Может это какая-то моя знакомая? Не узнаешь её?
– Нет, среди моих знакомых фруктов нет, только овощи. – услышав звонкий смех охранника, я повернул к кассе.
5
01:15
Когда мы вернулись, я предложил сделать небольшой перерыв. Дима в чёрном был не против. Я взял пончики, круасаны, сделал нам чай с лимоном (и с сахаром) и мы сели на диван, перед телевизором. Включив его, я увидел, что на том телеканале, где трое спорили, идёт реклама очередной букмекерской конторы: на экране люди смеялись, веселились и бросали друг в друга долларами, а на фоне играла известная композиция «Баксы, баксы, баксы…баксы, баксы, баксы».
– Иногда складывается впечатление, что всех интересуют только деньги. – слегка расстроено произнёс я, и укусил пончик.
– Ну, не прям всех. У тебя вот, например, нет ни одного доллара.
– Ахах, это да, я как-то об этом даже не задумывался. Ты не против, если я переключу?
– Не против. Сегодня ты выбираешь, что смотреть.
– Вот и славно. – я принялся «ходить» по каналам. На следующем шла передача «Следствие вели… с Леонидом Каневским», где рассказывали об очередном преступнике эпохи СССР. – Скажи, а это Бог создал людей такими жестокими?
– Нет. Бог создал людей, а вместе с ними создал и выбор. Каждый выбирает сам, каким ему быть: жестоким или милосердным, хорошим или плохим, творить добро или зло. Более того, выбор ты делаешь каждый день, а не раз на всю жизнь: вчера ты делал добро, сегодня можешь начать творить зло, и наоборот. И раз человек делает выбор и каждый день его подтверждает, то не стоит перекладывать ответственность на Бога.
– А какое самое страшное наказание для преступника за сделанное зло?
– Самое страшное наказание, это жизнь, которую преступник сам у себя забирает. Но преступники не знают об этом, пока не окажутся перед Богом. И тогда, увидев, кем они могли стать, кем могли стать их дети и дети их детей, – он немного наклонился ко мне, – все эти брутальные любители жестокости плачут, как младенцы. Прям рыдают от бессилия.
– Ладно, что там дальше. – я переключил, и на следующем канале шёл довольно старый на вид фильм, о кунг-фу или чём-то похожем. В этот момент на экране ученик просил мастера научить его удару «Тысячи истин». Учитель был одет в традиционную для таких фильмов одежду, я бы даже назвал это формой учителя, тёмно-коричневого цвета с белыми манжетами и пуговицами. Он холодно посмотрел на ученика и изрёк, что тот ещё не готов.
– А ты знаешь этот удар? Удар «Тысячи истин»?
– Конечно. Все мастера его знают.
– Покажешь. – сказал я, с лёгкой иронией и недоверием.
– Может когда-нибудь.
– Окей. – я снова переключил канал, на этом показывали «Час суда». Стороны спорили, адвокат и прокурор их поддерживали. И посередине, невозмутимо и властно, сидел судья. Строгий вид, чёрная мантия, деревянный молоток (который в жизни я не видел ни у одного судьи), им он громко постучал, резко прервав споры. И после этого он вынес, несомненно, справедливое решение. – Такое бывает только по телевизору.
– Ты про молоток?
– Ахах, это тоже. Но вообще нет, я о справедливых судьях.
– А ты всех судей знаешь лично? И видел их за работой?
– Нет, но вот такое складывается впечатление, когда смотришь на то, что происходит в стране.
– Может быть. Но то, что такое показывают по телевизору, это уже хороший знак.
– Почему?
– Потому, что это означает, что у людей есть запрос на справедливых судей. А если люди, правда, этого хотят, то, рано или поздно, добьются. Вопрос только в том, готовы ли они к справедливому суду. Вот ты готов, например?
– Я, если честно, не знаю.
– А ты подумай. Потому что все требуют справедливого суда, когда виноват кто-то другой. И практически никто, когда виновен сам.
– Так. – я допил чай и решительно поставил чашку на стол. – Может, всё-таки, сыграем в фифу?
– Ты думаешь, у тебя есть какие-то шансы?
– Думаю да. – к телевизору была подключена старенькая PlayStation 3, её я и включил и после выбрал на ней футбол. – Я возьму «Милан».
– Ооо, «il Diavoli» или по-русски «дьяволы». Очень иронично. В таком случае, я возьму «Интер», что придаст этому матчу дополнительного интереса.
– Derby della Madonnina.
– Именно.
Дальше я только проигрывал. Даже не знаю, сколько матчей подряд: поражение, поражение, поражение. Более того, мне не удалось забить ни одного гола.
– Все передачи в одно касание, начиная с розыгрыша от ворот и заканчивая голом. Ни единого лишнего движения! Даже компьютер ошибается, но ты нет! Это вообще честно?
– Не расстраивайся ты так. Эти поражения мы не будем считать.
– А я и не расстраиваюсь! Наоборот, ты меня задел! Давай ещё раз.
6
02:20
– Так на что же мне ориентироваться в своём ответе? Что имеет значение? – спросил я. Мы продолжали сидеть на диване, но уже с выключенным телевизором.
– В очередной раз задаёшь мне подобный вопрос? От того, чему придавать значение при выборе ответа, зависит и сам ответ. И если я буду это решать, то значит, смогу манипулировать им. Тогда я могу ответить и без тебя, зачем мне такой посредник?
– Я просто пытаюсь получше разобраться в ситуации, чтобы прийти к правильному ответу.
– Ты зациклен на правильности ответа, но в таком случае тебе ещё необходимо придумать, как проверить его правильность. И ещё вопрос, что из этого сложнее.
– А мне нужно зациклиться на неправильном ответе? Я что-то не понимаю.
– Правильный/неправильный, плюс/минус, да/нет – простые и жесткие категории. Я не требую, чтобы твой ответ непременно соответствовал какой-то из них. Меня скорее интересует «твой» ответ.
– Мой ответ? Мне кажется, любой мой ответ будет «моим».
– В каком-то смысле да, но не так, как подразумеваю я. Не просто пальцем в небо, не наугад. Подумай, как именно ты, и только ты, ответил бы на этот вопрос. И ответь.
– Именно я…не знаю. Я просто даже не очень понимаю, с чего начать путь к ответу. От чего отталкиваться?
– Ну, начни с того, что ты знаешь.
– О чём?
– О Боге, о дьяволе.
– Ну, вроде как, один живёт наверху, второй внизу, один…
– Не-не, я говорю «с того, что ты знаешь», понимаешь? Ты действительно можешь подтвердить эти утверждения доказательствами? Или это просто слухи, которые до тебя доходили, и первыми всплыли в памяти?
– Ну да, доказательств у меня нет.
– Так что ты знаешь?
– Получается, ничего.
– Именно. А значит, знания не помогут тебе прийти к ответу. От этого и стоит отталкиваться.
– Отталкиваться от того, что я ничего не знаю. В этом есть смысл?
– Конечно. Разум, как сосуд – признавая его полость, ты получаешь возможность наполнить его. А не признавая, соответственно, теряешь её.
– Хорошо, убедил. А дальше что?
– Второй момент: ответ, действительно, будет простым – да или нет. Но, если ты хочешь действовать осмысленно, то за ним должен стоять аргумент. То, почему ты так решил. Вот его и ищи.
– Но как?
–… – он развёл руками в стороны и пожал плечами. – Это уже твоя забота, я и так достаточно тебе сказал.