Люби его таким, какой он есть сейчас. Уважай его. Чти его. Учись у него. Но не предавай. Иначе ты умрёшь на той ветке. Это всё, о чём я хотел тебе рассказать.
* * *
Человек смотрел в чёрное звездное небо. Его мысли были далеко. Горячий воздух усиливал небольшую нехватку кислорода, отчего ощущение опасности и предстоящих событий воспринималось острее и тревожнее. Его путь в этом мире подходил к концу. Всё, что он мог ему отдать, оставалось в предстоящих трёх днях, из которых следующие два будут испытанием плоти и духа.
Его выбор был сделан давно. Все годы своей жизни он знал, чем закончится путь. Знал, боялся и шёл. Хотя боялся – не то слово. Страха не было. Лишь тревога.
Жертва, прощение, искупление, откровение и Любовь.
Оставалось предательство близкого человека. Финал тридцатитрёхлетнего опыта познания любви ожидал встречи с её предательством. Он видел Исход, но не знал, кто из близкого окружения решится на подобное. Его отношения с двенадцатью были особой формой любви. Любви, в которой преданность и жертвенность сочетались с бескорыстием, добродетелью и верой в общее дело и в каждого из них в отдельности. Они были как семья, где любой был готов прийти на помощь и отдать максимум своих сил, чтобы помочь другому. Как среди них могла зародиться язва лжи и двуличности, он не знал.
С другой стороны, он понимал, что это они создали её сущность. Их круг, их мысли и убеждения породили её семя и приведут к тому, что оно даст росток. В этом для него была великая тайна. Добро порождает зло, затем побеждает его, меняет и делается сильнее. Почему без этого зла он не видит дальнейших линий Исхода. Была какая-то связь, скрытая в устройстве мироздания, и она жила именно этой линией: предательства, лжи и последующего искупления.
Конец пути зависел от предательства. Человек смотрел на звёзды, и у него мелькнула странная мысль о том, как может всё повернуться, если его не предадут. Странная мысль мелькнула и ушла, оставив неясное ощущение пустоты.
Человек в белой одежде вышел из-за стола, где подавал еду бездомным, и кивнул ожидавшему его человеку в чёрной одежде.
– Пойдём на свежий воздух. Там на углу есть кафе.
– Я смотрю, ты всё по бездомным специализируешься. Пользу обществу приносишь, которая ему не нужна. Ну, пойдём в кафе. Не прочь перекусить мороженым и латте.
Спустя десять минут молчания человек в чёрной одежде не выдержал.
– Хотел поделиться с тобой новостью, – он триумфально улыбнулся. – Я тут недавно ездил в путешествие, чудная оказалась поездка, нужно отметить.
Человек в белой одежде безучастно смотрел на своего собеседника, ожидая продолжения. Он знал, что нет смысла задавать вопросы: желание рассказать и триумф были слишком показательными на лице оппонента.
– Так вот. В этом путешествии я открыл для себя нечто новое. Оказывается, со временем на некоторые события начинаешь смотреть по-новому, с кардинально противоположной точки зрения. А если ещё и действовать также, то результат может превзойти любые ожидания.
Он сделал паузу, которая ему показалась эффектной, а потом вернулся к кофе и мороженому.
Человек в чёрном ел мороженое, наслаждаясь видом на залив, всем своим видом показывая, что очень увлечён вкусом. Красное солнце садилось за горизонт, оставляя яркие блики на лицах собеседников.
– Ты меня обманул, – неожиданно он сменил тему разговора.
Человек в белой одежде вскинул удивлённо брови.
– Не выдумывай. Я никогда не обманывал тебя. Ложь – кровь, бегущая по твоим венам.
– Нет-нет, мой старый друг. Ты как раз обманул. В тот день, когда отправил Человека в этот мир. Ты убедил меня, что предательство и смерть через боль Человека – отличный способ проверить его силу и умение Любить. Но на самом деле тебе было нужно не это. Тебе была нужна жертва, которая бы родила веру. Ты убедил меня, чтобы тот несчастный предал Человека, и род человеческий получил право не утонуть в кровопролитии междоусобных войн. Тебе это удалось. Отличный фокус.
– У истины нет двойного смысла. Твоя проблема в том, что ты не видишь несколько вариантов развития событий, а трактуешь только тот, что несёт выгоду тебе. Двойные стандарты в новой форме. Ты не меняешься. Не я просил тебя предать Человека, а ты решил, что человеческая плоть – слишком слабый дом для его духа, и тем самым решил проверить, сможет ли он выдержать и не отступить от своего пути.
– Но ты же не будешь отрицать, что это предательство было тебе на руку?
– Мне нет. Повторяю, ты действовал только в своих интересах. Без этого предательства мир, возможно, был бы добрее, чем он есть сейчас.
– Возможно… Хм… Как было бы здорово проверить? Не так ли?
Человек в белой одежде пристально взглянул на своего собеседника. Он ждал, к чему тот клонит.
– Я подумал и решил, что тогда, в прошлом, я совершил ошибку. Не стоило лишать Человека возможности пройти свой путь до конца.
Ох уж эта сладостная песня сослагательного наклонения, «Ах если бы знать заранее, как всё будет»…
Я часто вспоминал наш разговор. И часто корил себя за то, что поддался на твою провокацию про слабость человеческой плоти. Как уговорил того глупца, сыграв на тщеславии и жажде власти.
Как бы всё повернулось, не будь этого предательства, жертвы и последующего сумасшествия, окружившего это событие? Низость и подлость подняли на небесную высоту твои догмы.
Н-да… Ну ничего, как говорится, что было, то было.
Однако, я думаю, пришло время взглянуть, куда приведёт мир моя мораль, если не совершить одно маленькое зло. Я не говорю о совершении добра, но я говорю о несовершении зла против добра. – Он улыбнулся своим размышлениям. – Кто бы мог подумать тогда, в саду, что в этом Исходе я буду использовать такие речи.
Человек в белой одежде внимательно посмотрел на человека в чёрном. Тот снова с видимым наслаждением ел мороженое, игнорируя выжидательный взгляд.
– К чему я это? Технологии, мой друг. Технологии развиваются. И знаешь что? Теперь не только тебе стало подвластно время. Посмотри на этот закат. Возможно, человечество в той форме, в которой мы его видели сегодня, завтра уже не проснётся.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь. – Голос человека в белой одежде не изменился. Он был совершенно нейтральным.
– Машина времени. Я всё время жил, ожидая шанс, когда выбор человека приведёт его ко мне. И всё время проигрывал тебе. Но кое-что изменилось. Прошлое. Оказывается, его можно изменить, если получить власть над временем. И так уж получилось, что я эту власть получил.
– Это невозможно. Человек не властен над временем.
– Уверяю тебя, это возможно. И вот я подумал: зачем мне ждать конца света, если можно всё изменить. Для этого же достаточно убрать у них веру. В себя и в тебя. И всё. Я задумался, как же это сделать. И тут меня осенило. Всё человеческое построено на религии. Какой парадокс: я своим руками создал то, что хотел разрушить. Если бы я не убедил того несчастного предать Человека, то этот мир уже был бы мёртв. Он бы утонул в крови своих желаний. Грехи человеческие, как ты любишь говорить, когда-нибудь погубят этот мир. Всё, что нас окружает, это моя заслуга. Добро, построенное на предательстве и крови. Как символично. Мне кажется, что, провернув этот приём, ты что-то подчерпнул от меня. В общем, я решил, что пришла пора всё переиграть. Давай посмотрим, что из себя будет представлять этот мир, если ему не подарить жертву любви. Мне кажется, что это будет то ещё зрелище.
Он доел мороженое и благодушно победным взором взглянул в лицо человека в белой одежде.
– Когда ты там был?
– Когда? Не имеет значения. Главное, что я сделал. Меня греет одно только представление о том, что такой Исход ты не видел. Уже в этом я тебя превзошёл. А без Исхода Выбор перейдёт на мою сторону. Так что эта ветвь человечества за мной.
* * *
– Должен быть иной путь, – сказала Занги. – Ну подумай сам, мы выступили против зла, которое не хочет творить зло! Это же ненормально!
– Нет! Зло на то и зло, что оно от зла никогда не откажется! Если мы его не уговорим на предательство, то нам некуда будет возвращаться!
– Но почему ты так уверен? Мы же в прошлом! Нельзя же просто так взять и изменить такое важное в энергетическом плане событие, как распятие сына Бога!
– То, что он сын Бога, – это историческая манипуляция с некими событиями. Пока мы лишь знаем, что здесь есть человек, который обладает сверхвозможностями, но опять же, лишь судя по различным книжным источникам и рассказу этого бедолаги. Это во-первых.
А во-вторых, если сын Бога – действительно тот, о ком мы говорим, тогда почему наш враг так уверен, что изменить прошлое возможно? Думаешь, он был бы здесь, если бы не был уверен в своём плане? Он чертовски в нём уверен, поэтому единственное, что нам остаётся, – переиграть его в этом времени. Если понадобится, то нам придётся самим совершить предательство!
– Ты серьёзно? Ты хоть понимаешь, что ты несёшь? Ты готов предать сына Бога?
– Да! Я готов совершить меньшее зло, чтобы предотвратить большее!
– Но это же избитый сюжет всех историй! И в них всегда есть иной путь!
– Мы не в книжке! Если у тебя есть предложение, то говори, но в действительности мы лишь хотим сохранить историю и ничего не менять. Ты это понимаешь? Как бы ужасно это ни Звучало, всё уже произошло! И это событие изменило людей, изменило историю, изменило мир и сделало его таким, каким он есть там, сейчас! И если он его не предаст, то ничего этого не будет! Слышишь меня? Нам некуда будет возвращаться!
Они сидели в комнате, где перед этим в полной темноте проходило общение человека в чёрном с предателем. Последний был связан ловкими движениями Занги. Очевидно, что она прошла военную подготовку, раз умела использовать все эти приёмы борьбы и обращалась с верёвкой, как с заколкой для волос.
* * *
Его глаза, наверное, были расширены от ужаса. За короткое время жизнь перевернулась с ног на голову, и он не представлял, что может случиться в следующее мгновение жизни.
Два незнакомца ворвались к нему в жилище, едва он успел успокоиться после разговора с человеком в чёрном. Их единственный вопрос опять же был связан с предательством. Откуда всем им было известно, что он общался со священниками, он не знал. Возможно, они отправили за ним слежку, поскольку, в отличие от человека в чёрном, эти двое думали, что он приходил к нему, чтобы уговорить совершить предательство. В любом случае он уже пожалел о своей жадности и тщеславии. Они уже аукались ему в жизни. Он категорично всё отрицал. Никакого предательства он не замышлял, и человек в чёрном вёл с ним разговор о торговле. Хорошая легенда продержалась ровно столько, сколько он говорил. Потом женщина вставила ему нож под ноготь, и он всё рассказал.
По их лицам он понял, что они ошеломлены. Оставив его со связанными руками и ногами, они отошли в угол комнаты и разговаривали на непонятном языке.
– Давай остановимся и ещё раз всё обсудим, потому что даже наше нахождение в этом времени и разговор с ним уже оказывают существенное влияние на будущее. А что, если наше восприятие истории уже заложено в нас с учётом того, что мы были в этом времени? Что, если именно мы оказали на все события то влияние, что и осталось в нашей памяти о прошлом, и что бы мы ни сделали, это в любом случае уже часть истории, пусть даже о нас в ней и нет упоминания?
Алексей задумался. Такой вариант развития событий ему в голову не приходил.
– Ты хочешь сказать, что изменений быть не может? Что человеку в чёрном не удастся изменить прошлое? Но как? Если предательства не будет, что тогда приведёт его на крест?
– Никогда не была религиозной, но осознание, что я по сути подвожу человека на эшафот, ввергает меня в ступор.
– Во-первых, он уже мёртв. Для нас он мёртв!
– Нет! Здесь и сейчас он живой человек. Притом человек, творящий чудеса! Есть бог или нет, неважно. Но этот человек, судя по всему, особенный, и, может быть, цель всей нашей жизни – не сохранить историю, а изменить её? Дать ему жизнь? Подумай сам, кто бы ни был этот человек в чёрной одежде, он зло, несущее добро! Мы же выросли на сказках об этом противостоянии! И вот сейчас добро каким-то образом подвело зло к выбору, в котором оно готово сделать доброе деяние! И не просто деяние! Оно готово спасти человека от мук на кресте! Разве тебе недостаточно этого, чтобы начать сомневаться в том, что мы собираемся сделать?
Алексея снова охватила нерешительность. Он вспомнил свой разговор с человеком в чёрном. И тогда он тоже решил, что не может быть этот утончённый человек источником зла. Тот так и сказал: «Придёт час, когда истории обо мне войдут в противоречие с моими делами. А дела мои зла не делают. Всё зло от людей. Я лишь поводырь времени, чтобы оно оказалось в нужное время в нужном месте, дабы закончить выбор человеческий. На моих руках крови человеческой нет. Вся кровь от желаний людских и неумения их контролировать». Сейчас смысл этих слов совершенно по-новому ложился в голову Алексею. Сейчас эти слова разрывали его на сомнения. Вся кровь на руках человеческих. И он действительно готов был сделать всё от себя зависящее, чтобы эта кровь пролилась.
– Я не знаю. Твои слова… в них есть зерно истины. – Он обхватил голову руками и застонал. – Эта ситуация пропитана манипуляцией. Как бы мы ни поступили, любой наш выбор может быть проверкой нашей человеческой сущности. Что нам, как Понтию Пилату, умыть руки?
Вопрос повис в воздухе без ответа. Наконец Алексей покачал головой.
– Нет. Я за активные действия. У нас меньше суток. Сегодня у них тайная вечеря, а уже завтра арест. На вечере он должен знать, кто его предаст, потому что тот должен разделить с ним чашу. К этому моменту нам нужно убедить его совершить предательство.
Они повернулись к нему. Он понимал, что сейчас его допрос продолжится. Неожиданно женщина быстрым движением разрезала его верёвки.
– То, что ты услышишь, – истина. Человек в чёрной одежде, с которым ты разговаривал, пришёл из другого мира и даже другого времени. Мы тоже пришли оттуда.
* * *
– Почему всё так складывается? Почему именно мы здесь? Почему столкнулись с таким событием прошлого? Меня не перестают мучить сомнения по поводу того, что, возможно, мы делаем ошибку, вмешиваясь в эти события. Вряд ли, если бог есть, он не видит происходящего и не вмешивается, если ему, конечно, есть до нас дело. Я скорее поверю, что он сам всё подводит к этому событию, ему нужно, чтобы человек в чёрном вмешался. А вдруг мы на новом этапе развития человечества? Почему, зная, что его предадут, он пошёл на смерть? Что, если эта смерть – лишь первый этап? А мы сейчас участники второго акта драмы?
Алексей задумался.
– Страдания. Мне кажется, историческая подоплёка всего этого действия в страданиях – ради обретения чего-то, что того стоит. Если посмотреть на последствия этого события, то оно оказало колоссальное воздействие на умы миллиардов людей. Более того, мне кажется, в последующем оно превратилось в нечто вроде программы, которую люди неосознанно использовали в своей жизни. Отчаянье и боль, упадок сил, потеря надежды, предательство и смерть. Эти элементы стали прообразами событий, переживаемых каждым человеком, из которых мы нашли способ черпать силы. Словно в неё вложили скрытый смысл, цель которого – помочь справляться, преодолевать трудности. Знать, что после мучений и страданий неизбежно придёт освобождение от боли. Подобную технологию взяли мотивационные тренеры. Они часто предлагали человеку погрузиться в негатив, чтобы после прошедших испытаний обрести облегчение. Найти мотивацию к жизни, для рывка.
А что касается нашей роли во всём происходящем, мне кажется, тут всё просто: есть прошлое и его менять нельзя. Мы здесь для этого. Есть бог или дьявол или нет, имеет место быть вмешательство в цепочку пространственно-временной цепи событий. Их изменять нельзя по определению. Наши мысли и наши рассказы предателю могут отразиться на будущем. Спасение сына Бога от креста может разрушить всё…
– Безумцы! Неужели вы не понимаете, что собираетесь сделать? – Из тени храма вышел человек в чёрной одежде. Он появился неожиданно, своим голосом и словами вмешался в разговор, словно был его неотъемлемой частью.
Они остановились как вкопанные. Алексей тут же выхватил нож, приставив его к горлу предателя.
– Ты готов убить человека ради того, чтобы мир погрузился в страдания? Так это же первое, что начнёт делать религия, рождённая на смерти того, за кого вы так боретесь! Убийства, ложь, предательство! Ты хотя бы представляешь, сколько человек умрут за эти две тысячи лет ради этого креста? Умрут не по своей воле, а в угоду его представителям? Я знаю каждую смерть! Если хочешь, я поделюсь с тобой. Инквизиция, крестовые походы, охота на ведьм, колонизация двух Америк. Поделиться с тобой болью, которую испытали все эти люди, когда к ним приходили крестопоклонники? А может, ты не слышал про педофилов, скрывающихся в стенах церквей, неприкасаемых извращенцах, получивших негласную индульгенцию с самого верха?
Твой мозг не выдержал бы и миллионной доли той боли, что испытал мир, пока религия этого страдания распространялась по свету! Вас учили, что это ради искупления грехов! Ради любви к людям! Всё это чушь! Не было никакого искупления! Смерть – лишь данность бренному телу. Грехи – это вымысел церковников для удобства управления своей паствой. Все! Эта смерть – лишь финальная точка пути одного человека с неимоверно раздутым Эго и желанием познать для себя то, что вам дано просто так.
Ты считаешь, что я есть зло. – Он засмеялся. – А кто ты? Давай посмотрим на ситуацию с такой позиции: я хочу спасти человека от боли и мук, а ты готов совершить убийство, лишь бы отправить его на крест! Ты хочешь, чтобы мир залила кровь еретиков, неверных, варваров, хочешь, чтобы миллионы семей прошли через пытки и боль только за то, что будут иметь мысли, не угодные учениям, выдуманным из этой жертвы! Ты стремишься к страданиям, а я хочу дать миру шанс пойти другим путём, и кто знает, что мы получим, если он познает любовь без боли!
Они стояли около ворот в храм. Они шли туда втроём. Занги, предатель и он. Предатель категорически отказывался играть роль, отведённую ему историей. Ни угроза смерти, ни просьбы не смогли изменить его убеждения. Тогда они решили его обмануть. Они попросили его показать, где находится храм, чтобы потом силой заставить рассказать о том, где скрывается Человек. Предатель согласился.
Человек в чёрной одежде не проявлял агрессии. Он лишь говорил. Он знал, что в этом его сила. Знал, что сказать и для кого. Поэтому, закончив свою речь, он прежде всего обратил свой взгляд на Занги. Словно ждал, что она должна понять.
Занги повернула своё лицо к Алексею и закричала:
– А если он прав? Он говорит нашими мыслями! Моими сомнениями! Если он…
– Не слушай его! Он самый искусный манипулятор этого мира! Разве ты не видишь, что для него очень важно, чтобы этого предательства не было! Это значит, в прошлом он совершил ошибку! В будущем он проигрывает добру, и поэтому зло вернулось в прошлое, чтобы всё исправить! Не думай о том, что он говорит!
– Но он прав! И про смерти, и про крестовые походы, и про священников-педофилов! Если дать миру шанс на любовь без жертвы, если не дать свершиться злу в том виде, что оно было, может быть, мир станет добрее и счастливее!
Алексей чуть ослабил хватку вокруг шеи предателя, не опуская нож от его шеи.
– А знаешь что, – вдруг сказал человек в чёрной одежде, – проткни его шею. Почувствуй, каково это, отнять чужую жизнь, что значит сжечь частичку своей души и нести смрад разложения этой смерти всё оставшееся время! Мне будет очень интересно с тобой поговорить о терзаниях и правильности выбора, который вместо жизни выбрал смерть! Но, может, в этом и есть суть этих заповедей: оправдание чужой смерти правильностью своего выбора! Разве нет?
Чем больше он говорил, тем решительнее становилось лицо Занги. Наконец она просто перешла на сторону человека в чёрной одежде, вытаскивая свой клинок.
– Я ему верю. Я хочу дать миру новый шанс. Отпусти его.
– Нет! Он пойдёт со мной и сделает что должен! Занги, ты делаешь ошибку! Он никогда не хотел добра этому миру! Это не в его природе! Всё, что он говорит, – лишь видимость правды!
Откуда тебе знать?! Может быть, он сам в последующем затеял все эти походы и всю ту мерзость, о которой он говорил, чтобы низложить ценность этой жертвы среди людей. Мы не знаем его мотивов, лишь слова, которые ввергают нас в сомнения, слова, которые подходят моменту! Не более! Истины мы не знаем! Не дай ему завладеть тобой, Занги!
– А если он сам не понимает, что всё это промысел божий? Ты говоришь, что он зло! Но разве не ради добра он оказался в этот час в этом месте? Что, если Бог привёл нас и его в этот момент пространства и времени вселенной, потому что увидел, что человечество пошло не в ту сторону?! Откуда мы знаем? Кто нам дал право решать и мешать? – Занги кричала, пытаясь давить на него эмоциями.
Алексей не слушал. Он сконцентрировался на цели. С каждым шагом он продвигался в сторону – туда, где можно было обойти человека в чёрной одежде и попасть внутрь храма священников.
– Он зайдёт со мной в этот храм и скажет всё что должен, он возьмёт свои тридцать монет и поцелует его в саду! Если нужно, я проведу его по этому пути!
В этот момент предатель заговорил:
– Отпусти меня! Умоляю тебя, дай мне прожить мою жизнь вне этого бремени. Ты не знаешь, на что ты меня обрекаешь! Он показал мне боль Великого друга! – Указав пальцем на человека в чёрном, он закричал: – Покажи ему! Дай возможность почувствовать, через что пройдёт Великий друг, и тогда он передумает! Ты же можешь это сделать! Не ведает он, что просит!
– Знаешь ли ты, что слово «ересь» изначально имело смысл, в корне противоположный тому, что на него наложили религиозные фанатики? Выбор – это перевод с древнегреческого. Слово «ересь» изначально означало выбор, который имел каждый человек при отождествлении своей жизни по близким его внутреннему миру правилам. Они были только его, эти правила, он никому их не навязывал. Он имел право думать о том, что его окружает, не как все, а с частичкой индивидуальности. И только церковь лишила людей этого выбора, изгнав из людей особенность и неповторимость, исключив индивидуальность выбора, загнав его в каморку жизни с идолами и иконами на стенах и в углах с тем, кого вы хотите возвести на крест, а все остальные устои и правила призвала вытеснять огнём и мечом! У тебя есть выбор. Ты всегда был свободен от церковно-религиозных догм! Ты человек, выросший на технологиях. Ты свободен. Зачем тебе наполнять этот мир болью, за которой будет скрываться невежество, закованное в кандалы религиозного, безальтернативного взгляда на порядок вещей?
Алексей готов был сдаться. Внутри он понимал, что его противник прав. Что все слова человека в чёрном полностью соответствовали его взглядам на религию и место церкви в жизнях людей. Почему он так цеплялся за право Человека оказаться на кресте? Что в глубине его сердца сопротивлялось железной логике и аргументам, против которых у него осталось лишь упрямство? Зачем ему нужна эта смерть?
– Не думай обо мне. Не думай о последствиях и всей той провокационной лжи, которой грешники окружили смерть этого человека. Лишь ты и твой выбор человеческий. Представь себе обычного человека. Разве он не заслуживает спасения от предательства? Конечно, если всё дело в жертве, в искуплении, про которое вы так все любите говорить, то пусть оно случится. Слышишь меня, старый обманщик с небес? Раз он так хочет повисеть на этом кресте, то никто ему не сможет помешать.
Вся эта истерия вокруг предательства – лишь фикция, якобы послужившая причиной. Фокус, – он развёл руками, как обычно делают фокусники, показывая, что в руках ничего нет. – Я убираю эту причину. Ну давай, Бог, если ты есть, научи сына своего искупить грехи людские по своей воле. Я создал для этого все условия!
Алексей чувствовал, что в нём остаётся всё меньше решимости сопротивляться аргументам. Он буквально чувствовал, как ему хочется уступить и встать рядом с Занги. Пот разъедал глаза, рука с ножом затекла, нервы были на пределе. Человек в чёрной одежде продолжал говорить:
– Или всё дело в религии? В этой программе поведения по спасению души с указаниями туда ходи, там не проси? Так я раскрою тебе небольшой секрет. Религия, церковь и всё, что с ними связано, а-б-с-о-л-ю-т-н-о не имеют никакого отношения к его жертве. Это паразиты, которые использовали всё произошедшее в своих интересах, в основе которых только власть и управление чужими жизнями. Они естественный этап развития социума. Люди маются и сходят с ума от дарованной им свободы. Рано или поздно они находят себе хозяина, на которого перекладывают ответственность за свои грехи и жизни. Крест и смерть – лишь удачное совпадение, которое ускорило порабощение населения, поскольку общество уже достаточно созрело для этого.
Власти был нужен инструмент подчинения и смирения. Он всегда ей нужен.
Сильным мира сего не нужны кучки свободолюбивых варваров, поклоняющихся своим божкам в виде луны и солнца. Им нужна была цепь, которой можно было бы сковать свободу, обуздать дикий нрав, усмирить непокорность. Им это удалось одним лишь словом – смирением. Люди приняли эту смирительную пилюлю, и сразу наступила новая эра. Эра, в которой образуются касты: меньшинства – это те, кто будет иметь своё мнение, их как правило, будут сжигать на кострах; большинства, состоящего из тех, кто станет смиренной паствой, молящей о прощении своих надуманных грешков. Их будут держать на привязи смирения и мелочных притязаний; и наконец элиты, сборища небожителей, кто будет управлять большинством, приказывать сжигать меньшинство и раздавать индульгенции всё тем же сильным и богатым мира сего на совершение гораздо больших грешков. Сегрегация по признаку веры в себя и право получать от жизни то, что хочется.
Поверь мне. Я знаю всех этих раскаявшихся грешников. За две тысячи лет ничего не изменится. Эта сегрегация на вере будет продолжаться и в твоём веке: одиночки останутся еретиками и неверующими изгоями, а религия по-прежнему будет окружена лишь двумя типами людей: богатыми и бедными. Первых будут показывать по телевизору в главные праздники – они самые неистово верующие, кланяющиеся, молящиеся и крестящиеся, с поводом и без повода, таким образом замаливая свои делишки. Те самые элитные сливки, жмущиеся к верхушке церковных помазанников, разодетых в нескромные златые наряды и кресты. Ты слышал где-нибудь, чтобы человека распяли на золотом кресте? Что это, форма смирения или желание подчеркнуть этим показным богатством свою приближённость, приверженность к его боли и страданию на обычном деревянном кресте? – Ярость и искреннее негодование от сказанного наполняли голос человека в чёрной одежде, создавалось ощущение, что он действительно возмущён и жаждет восстановить справедливость. – Нет, это символизм для другой группы верующих, тех, кто смотрит по телевизору первых и вечно недоволен своей жизнью, от которой сам же, по сути, отказался, скинув всю ответственность на кресты и небесного дядечку, что обязательно про него будет помнить, а возможно, и помогать в минутки грусти и печали. Их ты так хочешь снова увидеть в своём мире?
Наступила тишина, прерываемая лишь учащенным дыханием всех участником драмы.
Человек в чёрной одежде сделал шаг в сторону Алексея, изображая, будто вспомнил нечто важное.
– Сестра! Как же я забыл про неё. Ты знаешь, отчего она умерла?
На лице Алексея проявилось недоверие.
– При чём здесь моя сестра?
– Всё при том же. Он стала жертвой той системы ценностей, которую ты так стараешься защитить и спасти. «Скорая помощь» встала в пробку, образовавшуюся из-за перекрытия дороги для главного попа страны. Её не успели довезти до больницы! – И вот тут голос его изменился. В нём появился гнев. Алексею даже показалось что это праведный гнев человека. – Понимаешь, насколько сгнила система этой религии, если в век технологий крестовые походы продолжаются? – Голос набирал обороты и силу. – Они приобрели скрытый характер, но они повсюду. В них, ради него, – движение пальцем вверх, – по-прежнему гибнут ни в чём не повинные люди, и так будет продолжаться ещё тысячу лет, если сегодня мы не дадим людям шанс не надевать на себя оковы этой жертвы.
Крест, терновый венец и гвозди – это всё атрибуты прошлого, позволь им там и остаться.
Алексей сдался под натиском правды, умело используемые слова человека в чёрной одежде не оставили шанса для сопротивления воли и веры. Он отвёл нож от горла предателя. Тот сразу же вырвался из его рук.
– Иди в сад, – сказал человек в чёрном. – Проявляй преданность к своему Другу. А про наше появление просто забудь.
Но ему можно было и не говорить этих слов напутствия. Скрыться от этих людей было единственным желанием, что завладело всеми мыслями предателя. Ему хотелось вернуться к братьям. Хотелось почувствовать силу и энергию, наполнявшую Великого друга, и в его окружении избавиться от всех дьявольских мыслей, что разбудили в нём эти люди. Он бежал со всех ног.
Алексей посмотрел в довольное лицо человека в чёрной одежде. Оно было спокойное и расслабленное. Затем перевёл взгляд на Занги. Та всё ещё держала кинжал в руке и была готова пустить его в ход против него. Сейчас он понимал, что в противостоянии с её профессиональными навыками у него не было ни шанса. Однако ощущение недосказанности не покидало его.
– Что дальше? Мы вернёмся назад? Что нас ждёт впереди? Ад или рай?
Человек в чёрной одежде снова улыбнулся.
– Надеюсь, ни то, ни другое. Новый мир и новые возможности свободного выбора людей. Время синхронно. Это значит, что два часа, через которые наступит рассвет в этом мире, будут теми же двумя часами в вашем мире. Если вернуться прямо сейчас, то в вашем мире ничего не изменится. Через два часа этот мир встретит рассвет без предательства и продолжит жить без ненужной жертвы. А значит, есть огромный шанс, что он может быть чуть лучше, чем тот, что вы покинули. Вам нужно будет уснуть, чтобы материя изменила нейронные сети вашего разума, создав в нём новую парадигму знаний. Вы не заметите изменений, пока не проснётесь.
Слышать эти слова от человека в чёрной одежде было странно. Алексей чувствовал какую-то двусмысленность в его речи. Внутри сидело беспокойство. Оно всё росло и росло, выдавливая уверенность в принятом несколько минут назад решении отпустить предателя.
«Всегда доводи начатое до конца». Он жил этим правилом. Огромное количество жизненных побед воплотил в реальность только потому, что никогда не отступал, если знал, что действует правильно. Уверенность, что его решение верное, исчезла. Вместо неё поднялись сомнения. Он посмотрел на дверь храма первосвящеников. Словно прочитав его мысли, Занги снова подняла руку с кинжалом.