Советский Азербайджан: От оттепели к заморозкам

Глава II
Тенденции к обновлению в обществе и борьба с проявлениями национализма

§ 1. Профилактика национализма. От «Гюлистана» к «Слову к русскому брату»

Азербайджанское руководство очень опасалось проявлений национализма и местничества. В то время термин «местничество» больше применяли по отношению к соседним с Азербайджаном Грузии и Армении. А в Азербайджане в 1958 г. из-за проявлений местничества освободили от занимаемой должности председателя Совета министров С. Г. Рагимова. После строительства Закавказского газопровода Азербайджан каждый месяц поставлял в Грузию и Армению 99 660 тыс. кубометров газа, в среднем 3 320 тыс. кубометров в сутки. Однако в первые дни 1962 г. ритм поставок нарушился, что вызвало большую обеспокоенность азербайджанского руководства. В первой декаде января по газопроводу было поставлено 29 761 тыс. вместо 33 220 тыс. кубометров. В правительственной телеграмме, направленной В. Ю. Ахундову из Москвы, говорилось, что в первые 9 дней января по газопроводу Карадаг-Тбилиси-Ереван направлено на 3 407 тыс. кубометров газа меньше обычного; Грузия каждые сутки недополучала 400 тыс. кубометров газа; там встал цементный завод. В Ереване и Рустави давление газа в трубах упало на 4 атмосферы, оказался близок к остановке Руставский металлургический завод. Несмотря на неоднократные обращения «Главгаза» по этому поводу в республиканские органы, ситуация не менялась. В телеграмме требовалось принять меры для преодоления сложностей^[175].

Ахундов дал поручение ознакомить с телеграммой всех секретарей ЦК, председателя Совета министров Э. Н. Алиханова, вынести обсуждение вопроса на заседание бюро, принять срочные меры. Он также потребовал от министра коммунального хозяйства А. М. Абдуллаева и управляющего трестом «Азгаз» Бабаева «принять дополнительные меры для обеспечения топливом промышленных и бытовых объектов братских республик». В решении бюро говорилось: «Осудить, как ошибочные и совершенно нетерпимые, действия министра коммунального хозяйства т. Абдуллаева и управляющего трестом “Азгаз” т. Бабаева, не обеспечивших планомерную подачу газа в Грузинскую и Армянскую ССР в соответствии с установленными объемами. Потребовать от т.т. Абдуллаева, Бабаева обеспечить безусловное выполнение суточного плана подачи газа в Закавказский газопровод и предупредить их, что, если повторятся случаи невыполнения планов межреспубликанских поставок газа, они будут привлечены к строгой партийной ответственности»^[176]. Бюро ЦК предлагало Совнархозу республики (С. А. Везирову) и объединению «Азнефть» (А. Дж. Амирову) для повышения добычи газа и максимального использования попутного газа ввести в строй новые газовые скважины и реанимировать старые на островах Бакинского архипелага: Зиря, Карадаг, Дашгиль, Песчаный.

Руководство Азербайджана, сопротивлявшееся активизировавшимся в 1960-е гг. притязаниям, исходившим из одной соседней республики, все же опасалось вовлечения интеллигенции в этот процесс. Новый руководитель Ахундов не забыл обвинений в «поднятии националистической волны», предъявленных первому секретарю ЦК И. Д. Мустафаеву и председателю Президиума ВС республики М. А. Ибрагимову, возглавлявшим республику в 19541959 гг. В те годы на совещании, в котором он принимал участие, Н. С. Хрущев открыто заявил, что волна национализма, поднявшего голову в Азербайджане, исходила от интеллигенции.

Мирзу Ибрагимова и Имама Мустафаева сняли с постов с клеймом националистов. На заседании Президиума Верховного Совета СССР 1 июля 1959 г. даже отмечалось, что Ибрагимов – националист хуже фашиста и таких, как он, нужно выбрасывать из советского общества, как пену, которую снимают и выбрасывают женщины, готовящие борщ. Ну, а за день до этого на июньском (1959 г.) пленуме ЦК КПСС Хрущев прямо сказал Ибрагимову: «.вы хотите, чтобы в Азербайджане усилилось влияние Турции, но мы этого не позволим». Ахундов был участником всех этих обсуждений. Поэтому он старался избежать обвинений в национализме, а вопросы территориальных претензий к республике предпочитал также не обсуждать открыто, дабы его не постигла судьба предшественников.

Однако скрыть происходящее было невозможно. 29 марта 1960 г. в большом зале Академии наук Азербайджана состоялся совместный литературно-художественный вечер Союза писателей, Академии наук, Азгосуниверситета, Госкомитета по радио и телевидению, посвященный дню рождения Самеда Вургуна. Вел мероприятие вице-президент АН Мамед-Ариф Дадашзаде. С докладом о жизни и творчестве поэта выступил профессор Джафар Хандан. После этого выступили Осман Сарывелли, Зейнал Халил, Гусейн Гусейнзаде, Наби Хазри, Алиага Кюрчайлы, Ибрагим Кебирли, Новруз Гянджали и другие. Они делились воспоминаниями о поэте, читали посвященные ему стихи. О. Сарывелли отметил, что С. Вургун был смелым человеком, не боявшимся говорить правду, и за эту смелость его даже хотели исключить из комсомола. Это замечание вызвало некоторое недовольство присутствовавших на вечере руководящих работников.

Однако всерьез обеспокоило присутствовавших на вечере выступление старшего преподавателя Азгосуниверситета, кандидата филологических наук Аббаса Заманова. Он вспомнил некоторые подробности своей встречи с Самедом Вургуном в 1937 г. Заманов сказал: «Встретив Самеда Вургуна через несколько дней после ареста Аббасмирзы Шарифзаде, я заметил, что он находится в очень подавленном состоянии. Вургун пригласил меня прогуляться по приморскому бульвару. Во время прогулки он был задумчив и больше молчал. Когда я спросил у него о причинах его грусти, поэт сказал: “Тюрьмы полны порядочными и мужественными людьми, а подлецы и трусы ходят на свободе”»^[177]. После этих слов Заманова зал взорвался бурными и продолжительными аплодисментами, которые сильно встревожили руководящих работников. Оратор продолжил выступление в том же тоне: рассказывая о Самеде Вургуне, он отметил, что поэт выбрал такой псевдоним («вургун» по-азербайджански означает «влюбленный») не потому, что любил красивых женщин, как принято считать: «Он был влюблен в Азербайджан, его природу, горы и долины, родники и реки, леса и степи» ^[178].

После воспоминаний о Самеде Вургуне Заманов взволнованно объявил присутствующим, что только что прибыл из Нахичевани, где встречался с одним ответработником. Как отметил преподаватель Азгосуниверситета, его собеседника удручало то, что Армянская ССР снова выдвигает претензии на Нахичеванскую АССР, требуя включить ее в свой состав. При этом Заманов сказал: «Если бы наш Самед был жив, он никогда бы этого не допустил». Оратор закончил свое выступление следующими словами: «Нахичевань была, есть и будет священной неотъемлемой частью Азербайджана, и мы ее никому не отдадим»^[179].

Министр культуры Абдулла Байрамов и министр просвещения Мехти Мехтизаде, составившие по горячим следам информацию в ЦК КП Азербайджана о случившемся, писали: «Эти провокационные заявления вызвали бурные и продолжительные аплодисменты всех присутствующих на вечере» ^[180]. По словам Мехтизаде в письме на имя секретаря ЦК Назима Гаджиева, такое «удручающее» положение на вечере сложилось из-за того, что более 90 % аудитории состояло из студентов Азгосуниверситета и Педагогического института^[181].

В конце официальной части мероприятия по предложению участвовавших в нем руководящих работников вице-президент АН Азербайджана академик М.-А. М. Дадашзаде подверг Заманова резкой критике, однако его выступление слушатели встретили холодно. Ответную реплику Заманова о своей правоте они наградили продолжительными аплодисментами^[182]. Для большинства участников вечера, тем более для его организаторов, выступление Заманова явилось неожиданностью. Дадашзаде писал: «Так как заявление А. Заманова, независимо от его намерений, носило провокационный характер, я, как председательствующий, дал ему соответствующий отпор, отметив, что Самед Вургун, дата рождения которого отмечается сегодня, всегда был глашатаем великих идей коммунизма, пролетарского интернационализма и дружбы народов нашей страны»^[183]. В конце справки он указал, что выступление Заманова, который всегда был известен как хороший преподаватель и хороший литературовед, удивило и возмутило присутствовавших на вечере писателей и ученых.

По результатам проверки выяснилось, что имя Заманова (преподавателя университета) в списке выступающих на вечере, составленном в Союзе писателей, не значилось, и этот факт был отмечен в письме секретариата и партбюро Союза писателей, адресованном заместителю заведующего отделом пропаганды и агитации М. Ф. Зиядову^[184].

Члены ЦК КП Азербайджана Байрамов и Мехтизаде писали в докладной записке на имя Гаджиева: «Следует отметить также, что многим присутствующим в зале было непонятно, почему вообще была предоставлена трибуна А. Заманову, который, как он сам заявил, не является ни писателем, ни поэтом и не был близок к Самеду Вургуну. Это тем более непонятно, что, как заявили секретари Союза писателей т.т. Бабаев Н., Эфендиев И., в первоначальном списке выступающих на вечере фамилии А. Заманова не было»^[185].

Заместитель председателя Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете министров Азербайджанской ССР Энвер Алибейли писал в своей записке в ЦК КП Азербайджана: «Комитет по радиовещанию и телевидению не принимал никакого участия в организации официальной части мероприятия. Когда Аббас Заманов выступал, я вместе с ответственным редактором музыкальной редакции уточнял, все ли артисты приехали, проверял программу концерта и в зале не был. Наши сотрудники, осуществлявшие радиозапись вечера, рассказали мне содержание выступления Заманова. Поэтому вместо репортажа с мероприятия мы ограничились передачей короткой новости о нем. Выступление Аббаса Заманова считаю политически вредным, наносящим удар по отношениям азербайджанского народа с другими братскими народами нашей страны»^[186].

Министр просвещения Мехти Мехтизаде в своей записке секретарю ЦК Назиму Гаджиеву предложил: «Ввиду неправильной реакции студентов на не имеющее под собой оснований и открыто противоречащее ленинской национальной политике выступление Аббаса Заманова пригласить сегодня (30 марта) в ЦК КП Азербайджана организаторов вчерашнего мероприятия для необходимых уточнений; обсудить и осудить абсолютно безосновательное выступление преподавателя Азгосуниверситета А. Заманова, заявившего об отделении от Азербайджанской ССР Нахичеванской АССР; после тщательной подготовки провести закрытые партийные собрания в Азгосуниверситете и Азербайджанском педагогическом институте для осуждения коммуниста А. Заманова, сделавшего безответственные заявления, и ошибочного отношения студентов к этому заявлению; провести лекции, посвященные 40-летию установления советской власти в Азербайджане, для студентов двух упомянутых вузов, в которых широко осветить победу ленинской национальной политики; проявить более ответственный подход к организации различных массовых мероприятий на литературную тематику; повысить организационную ответственность за привлечение к участию в них сотрудников высшей школы и других предприятий и учебных заведений; дать указания партийным организациям Азгосуниверситета и Азербайджанского пединститута о проведении политико-воспитательной работы среди студентов, в том числе с целью усиления интернационального воспитания в духе ленинской национальной политики»^[187].

Мамед Зиядов, Зулейха Гусейнова и Новруз Гянджали писали в ЦК КП Азербайджана по поводу происшествия на вечере памяти С. Вургуна: «Выступление Аббаса Заманова политически неправильно, носит провокационный характер, вредно; учитывая участие в мероприятии студентов двух вузов, оно в первую очередь наносит большой вред делу интернационального воспитания. Все это показывает, что товарищ Заманов, которому поручена такая почетная обязанность, как воспитание молодежи, не сделал никаких выводов из решений IX пленума ЦК КП Азербайджана [июль 1959 г. – Дж. Г.]. Мы считаем, что за свое антипартийное выступление он должен понести самое строгое наказание»^[188]. Однако кроме тех, кто осуждал безрассудный шаг Заманова, были и те, кто давал ему высокую оценку. Выступление снискало Заманову большой авторитет среди студентов и молодежи. Известный поэт Расул Рза даже сказал ему: «Аббас, придет время, и за это выступление тебя объявят народным героем Азербайджана».

После этого случая руководство республики охватило сильное беспокойство. Возникла опасность того, чего они больше всего боялись, – роста национализма среди интеллигенции. Через неделю после своего выступления Аббас Заманов был приглашен в ЦК КП Азербайджана. Во время встречи с заведующим отделом пропаганды и агитации Шихали Курбановым его поступку выразили серьезное порицание, а ему самому предложили написать объяснительную Курбанову. В объяснительной, написанной 5 апреля на имя заведующего отделом пропаганды и агитации, Заманов указывал: «За несколько дней до вечера памяти Самеда Вургуна в деканате нашего факультета беседовали три товарища – Сейфулла Алиев, Насир Мамедов и Фархад Зейналов. Они пригласили и меня к своей беседе. Товарищ Ф. Зейналов сказал, что встречался с только что приехавшим из Нахичевани кандидатом географических наук Халилом (не помню его фамилии). Халил сказал, что был в Нахичеванском обкоме партии, где двое из членов бюро рассказали ему о поднятии в обкоме вопроса о присоединении Нахичеванской АССР к Армении. Вначале я ему не поверил, сказал этому товарищу, что это слухи и такого не может быть никогда. Потом я ушел, но услышанная новость меня сильно огорчила. Вся беда в том, что во время моей недавней командировки в Ереван я слышал нечто подобное. Поэтому мне показалось, что это правда и скоро так может произойти. Мысль об этом крепко засела в моей голове, вызвав большие переживания. Конечно, мне надо было поделиться мыслями с партийной организацией, получить их совет. Но я так сильно поддался эмоциям, что выступил с наболевшим на вечере, не имевшем к вопросу никакого отношения. Придя в Центральный Комитет, я с большим раскаянием понял, какую большую ошибку совершил. Конечно, то, что я сделал, не к лицу коммунисту. Поэтому я заранее считаю справедливым любое наказание, которое мне назначит партия»^[189].

В тот же день 5 апреля вопрос об Аббасе Заманове был вынесен на обсуждение бюро ЦК КП Азербайджана и в результате принято постановление «О непартийном поведении члена КПСС Заманова». В решении, утвержденном подписью второго секретаря В. Е. Семичастного, направленного из Москвы именно для борьбы с национализмом, говорилось: «Старший преподаватель Азгосуниверситета т. Заманов на литературном вечере, посвященном дню рождения Самеда Вургуна, повел себя недостойно, обманом получил право выступления, допустил буржуазно-националистическую вылазку. В своем выступлении он в клеветнической форме заявил о якобы постановке вопроса о присоединении Нахичеванской АССР к Армянской республике. Этот свой вымысел явно националистического содержания т. Заманов пытался связать с именем выдающегося народного поэта, творчество которого всегда было проникнуто духом величайших идей пролетарского интернационализма, братства народов и верности делу родной Коммунистической партии. К сожалению, провокационное заявление т. Заманова нашло поддержку незрелой части присутствующей в зале студенческой молодежи. Тов. Заманов на бюро ЦК при обсуждении своего поведения вел себя неискренне, не признал своей грубой ошибки, не дал ей должной партийной оценки. Подобное поведение т. Заманова является явно непартийным… ЦК КП Азербайджана постановил: 1. Осудить антипартийное, провокационное, буржуазно-националистическое поведение члена КПСС Заманова. 2. Предложить партийной организации Азгосуниверситета обсудить вопрос о дальнейшем пребывании Заманова в рядах КПСС. 3. Потребовать от ректората и партийного комитета Азгосуниверситета сделать все необходимые выводы из настоящего постановления, наметить и осуществить конкретные действенные мероприятия, направленные на усиление работы по воспитанию коммунистов, комсомольцев и всей студенческой молодежи в духе советского патриотизма, пролетарского интернационализма, дружбы народов и верности Коммунистической партии Советского Союза»^[190].

Семичастный наложил на постановление резолюцию: «Срочно». Известно, что после работы на посту второго секретаря ЦК КП Азербайджана в 1961 г. он был назначен на ответственную должность председателя КГБ. В своей книге, изданной в 2002 г., Семичастный так вспоминает случай с Замановым: «Там выступил кто-то из университета и говорил совсем не о поэте, а насчет Нахичевани, заявив, что армяне якобы требуют ее себе… Поднятый на вечере, посвященном дню рождения Самеда Вургуна, вопрос о Нахичевани вызвал бурю. По городу поползли слухи. Утром мне обо всем доложили. Назим [Назим Гаджиев. – Дж. Г.] прибегает весь белый, дрожит: “Владимир Ефимович, случилось несчастье”. – “Я уже знаю. Мне уже госбезопасность доложила о том, что там стряслось”… На бюро исключили из партии этого оратора, спровоцировавшего беспорядки своими провокационными заявлениями…»^[191]

Ввиду резолюции Семичастного решение в тот же день было доставлено в Азгосуниверситет и обсуждено на общем партийном собрании филологического факультета, где работал Заманов. Во время собрания он сказал: «Меня давно уже волновали мысли, которые нашли свое выражение на вечере, посвященном Самеду Вургуну. Я еще раз говорю, что, будучи в Ереване, я слышал, что председатель Мегринского райисполкома выступал на сессии Верховного Совета и поднимал вопрос о передаче Нахичевани Армянской республике, за это его сняли с работы, что в Ереванском университете по этому же вопросу выступал проректор Агаян, который за это был тоже снят с работы и назначен директором института истории. Кроме того, здесь в Баку один из кандидатов географических наук в Академии утверждает, что вопрос о Нахичевани уже решен, Нахичевань через некоторое время будет передана Армении»^[192].

Во время партийного собрания факультета прошел слух, что на собрание направляется ректор университета Шафаят Мехтиев. Заманов заявил, что если ректор придет на собрание, то он его покинет. Когда через некоторое время на собрании появился ректор, Заманов демонстративно вышел из зала. Таким образом, обсуждение вопроса было передано партийной организации университета. На собрании этой организации Заманов признал, что в своем выступлении на литературном вечере 29 марта 1960 г. допустил грубые политические ошибки. При этом он добавил, что, будучи в Ереване и Тбилиси, слышал от разных лиц, будто Армения добивается присоединения к себе Нахичевани^[193].

В ходе обсуждения вопроса о его исключении из партии и увольнении с работы молодой преподаватель Зумруд Ахундова сказала, что это очень строгое наказание, и предложила ограничиться партийным взысканием. Обсуждения этого вопроса длились до октября, когда Аббаса Заманова вначале исключили из партии, а затем уволили с должности старшего преподавателя Азгосуниверситета. Допускать его к студенческой аудитории сочли нецелесообразным. Однако он не остался без работы и через некоторое время был переведен на должность младшего научного сотрудника Института литературы и языкознания им. Низами. Аббас Заманов провел целых пять лет в борьбе и хождении по инстанциям, прежде чем его восстановили в КПСС и вновь позволили ему работать в Азгосуниверситете.

23 и 26 октября 1960 г. в газете «Нуха фехлеси» («Нухинский рабочий») была впервые напечатана первая глава поэмы Бахтияра Вагабзаде «Гюлистан», посвященной Гюлистанскому договору 1813 г., который разделил территории, населенные азербайджанцами, между Россией и Ираном. Публикация поэмы привлекла внимание общественности, что привело к долгим дискуссиям. Из сноски, предварявшей текст поэмы, известно, что она написана в июле 1960 г. во время пребывания поэта в Нухе^[194]. Поводом для ее написания послужили исследования большевистской печати, проведенные ученым Ширмамедом Гусейновым. Он опубликовал интересный документ, касающийся завоевания Закавказья царской Россией, который стал неплохим подспорьем для Вагабзаде в ходе обсуждения его поэмы. Это напечатанная в большевистской газете «Искра» статья, посвященная 100-летию присоединения Грузии к России, которое отмечалось в 1901 г. Она называлась «100-летие русского штыка в Грузии» и расценивала присоединение Грузии как оккупацию. Статья дала автору поэмы хорошее средство самозащиты.

Идея напечатать поэму «Гюлистан» в районной газете была связана с приближавшимся 150-летием Гюлистанского договора. В информации, основанной на агентурных данных и направленной КГБ при Совете министров Азербайджанской ССР в Москву и руководителю республики В. Ю. Ахундову, указывалось, что ряд деятелей науки, литературы и культуры республики в ходе бесед и дискуссий на эту тему расценивают присоединение Азербайджана к России как оккупацию. Среди таких лиц названы: Герой Советского Союза ученый-историк Зия Буниятов, известный исследователь истории XIX в. Махмуд Исмаилов, специалист по истории печати Ширмамед Гусейнов, выпускник МГУ им. Ломоносова, молодой сотрудник Института истории Сулейман Алияров, известный ученый и поэт Бахтияр Вагабзаде, редактор газеты «Эдебийат ве инджесе-нет» Касум Касумзаде, музыковед Фиридун Шушинский и другие известные в республике люди. Впоследствии октябрьский (1971 г.) пленум ЦК КП Азербайджана также дал соответствующую духу того времени критическую оценку деятельности ряда азербайджанских историков. В докладе ЦК КП пленуму говорилось: «Некоторые авторы, говоря об историческом прошлом, вышли за рамки принципов партийности, допустили определенную идеализацию некоторых представителей эксплуататорских классов, неправильно объяснили социальную природу буржуазной филантропии. Член-корреспондент республиканской Академии наук Зия Буниятов, профессор Махмуд Исмаилов и доцент университета Сулейман Алияров допустили грубые ошибки при оценке ряда исторических фактов»^[195].

В начале 1960-х гг. основное внимание интеллигентских кругов Азербайджана сосредоточилось на ожидании оценки властями 150-летия Гюлистанского договора. Еще в июне 1961 г. сектор общественных наук Академии наук республики произвел изменения в научно-исследовательских планах ряда академических институтов и отделов, выдвинув на первый план изучение российско-азербайджанских отношений. Институтам литературы, истории, архитектуры и искусства, экономики, сектору философии, рукописным фондам музеев истории Азербайджана и истории азербайджанской литературы дали указание расширить масштабы научно-исследовательской работы для более глубокого изучения политических, экономических и культурных отношений между русским и азербайджанским народами ^[196]. Основными целями расширения масштаба научных исследований были подготовка и издание в преддверии 150-летия Гюлистанского договора книги об азербайджанско-русских связях под названием «Великая дружба», объемом в 40 печатных листов, а также обоснование политического, экономического и особенно культурного значения объединения Азербайджана с Россией^[197]. Однако, зная настроения, бытовавшие в среде интеллигенции, власть поначалу остерегалась праздновать 150-летие присоединения Азербайджана к России в 1963 г. Свою роль в этом сыграла и поэма «Гюлистан», опубликованная в октябре 1960 г. в районной газете «Нуха фехлеси», где это историческое событие оценивалось как оккупация.

В. Ю. Ахундова не устраивало возвращение на политическую повестку дня вопроса об азербайджанском национализме и возникновение в связи с этим информационной и прочей шумихи. Но власть не была застрахована от неожиданностей. На фоне нежелательных последствий, вызванных сумгаитскими волнениями, руководство республики искало пути восстановления доверия к себе союзного центра. Еще до этих событий, 20 сентября 1963 г., по инициативе старых большевиков прошли мероприятия, посвященные 45-летию расстрела 26 Бакинских комиссаров, а также празднование 85-летия со дня рождения Степана Шаумяна. Но это не привлекло к республике особого внимания^[198].

Случившиеся потом сумгаитские волнения сильно повысили вероятность недовольства в Кремле и породили большую обеспокоенность у руководства республики. На этом фоне оно решилось на празднование 150-летия присоединения Азербайджана к Российской империи. Руководство Армении же еще в 1953 г. отпраздновало 125-летие Туркманчайского договора и вхождения Армении в состав России на его основании. С этой целью 12 марта 1953 г. состоялась специальная сессия Академии наук Армении, на которой вице-президент академии, доктор исторических наук Мкртыч Нерсесян, выступил с большим докладом на тему «Присоединение Армении к России и его историческое значение»^[199]. Через десять лет там отметили 135-летие присоединения Армении к России, и это было еще одним фактором, подтолкнувшим к форсированию торжественного празднования 150-летия присоединения Азербайджана к России.

Поэтому 19 ноября 1963 г., в день заседания бюро ЦК КП Азербайджана, посвященного сумгаитским волнениям, В. Ю. Ахундов направил Н. С. Хрущеву письмо для получения разрешения на празднование 150-летия вхождения Азербайджана в состав России. В письме отмечалось, что присоединение Северного Азербайджана к России в результате подписанного в конце 1813 г. Гюлистанского договора между Россией и Ираном является одной из наиболее важных страниц истории Азербайджана. Только вхождение в состав России, писал Ахундов, спасло Азербайджан от нападений, погромов и грабежей иранских шахов и турецких султанов. В заключительной части письма говорилось, что для укрепления интернационального воспитания трудящихся республики и мобилизации ее народа на успешное выполнение 7-летнего плана ЦК КП Азербайджана считает целесообразным торжественное празднование в мае 1964 г. 150-летия вхождения Азербайджана в состав России^[200]. К письму был приложен план подготовки и проведения праздничных мероприятий, состоявший из 12 пунктов ^[201].

15 января 1964 г. ЦК КПСС ответил согласием на обращение ЦК КП Азербайджана. Несмотря на то что годовщина Гюлистанского договора, подписанного в октябре 1813 г., уже прошла, 28 января 1964 г. бюро ЦК КП Азербайджана приняло решение «О праздновании 150-летия вхождения Азербайджана в состав России». Согласно решению, состоявшему из 9 пунктов, предполагалось проведение подготовительных мероприятий, торжественное заседание назначалось на май 1964 г.^[202] Бюро утвердило комиссию по проведению юбилея в составе 61 чел. В комиссию под председательством Ахундова кроме партийных, советских и правительственных руководителей вошли главы всех творческих союзов, известные деятели науки и искусства^[203]. В феврале 1964 г. в связи со 150-летием вхождения Азербайджана в состав России было принято обращение ЦК КП Азербайджана, Президиума Верховного Совета и Совета министров республики к рабочим, колхозникам, интеллигенции и всем трудящимся^[204]. В преддверии этого исторического события, говорилось в обращении, трудящиеся республики своими трудовыми свершениями еще раз продемонстрируют свою глубокую любовь и бесконечную преданность русскому народу, КПСС, советскому правительству.

После основательной подготовки для участия в праздничных мероприятиях, назначенных на 29 мая 1964 г., было приглашено советское руководство и руководители всех союзных республик. Учитывая, что данное мероприятие соответствовало интересам союзного центра, в Баку направилась авторитетная делегация во главе с членом Политбюро ЦК КПСС, секретарем ЦК КПСС Н. В. Подгорным. Кроме того, среди гостей, приехавших на празднование, находились: председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н. Г. Игнатов, секретарь Московского горкома КПСС А. Е. Бирюков, секретарь Ленинградского горкома КПСС В. И. Кокушкин, заместитель председателя Совета министров УССР А. Н. Щербань, первый секретарь ЦК КП Грузии В. П. Мжаванадзе, первый секретарь ЦК КП Армении Я. Н. Заробян, первый секретарь Дагестанского обкома КПСС А. Д. Даниялов и другие. Часть не прибывших на празднование приглашенных, например бывшие вторые секретари ЦК КП Азербайджана В. Е. Семичастный и В. Ю. Самедов, президент Академии наук СССР М. В. Келдыш и другие, послали В. Ю. Ахундову поздравительные телеграммы. Друг Сергея Есенина Петр Чагин, работавший вторым секретарем ЦК КП Азербайджана в 1922–1925 гг., завершил свою поздравительную телеграмму фразой на азербайджанском языке: «Яшасын Шура Азербайджаны!» («Да здравствует Советский Азербайджан!»)^[205].

В день начала торжеств указом за подписью председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева в связи со 150-летием вхождения Азербайджана в состав России Азербайджанская ССР была награждена орденом Ленина. В. Ю. Ахундов открыл торжественное заседание, на котором присутствовали представители советского руководства и высокопоставленные гости изо всех уголков Советского Союза, на азербайджанском языке. Во вступительном слове он сказал: «Сегодня на древней азербайджанской земле большой и радостный праздник – мы отмечаем 150-летие вхождения Азербайджана в состав России. Это праздник дружбы и братства великой семьи советских народов, приславших своих представителей к нам в Азербайджан со всех концов нашей великой Родины. Вхождение Азербайджана в состав России ознаменовало собой коренной поворот на историческом пути азербайджанского народа. Соединив навечно свою судьбу с судьбой великого русского народа и всех народов нашей страны, азербайджанский народ сделал единственно правильный выбор. Об этом свидетельствует весь ход событий за последние полтора столетия» ^[206].

Затем председательствовавший на торжественном заседании глава правительства республики Э. Н. Алиханов предоставил слово Ахундову, который выступил с обширным докладом на русском языке. Он сделал экскурс в историю азербайджанско-российских отношений, начиная со средних веков; с большим пафосом рассказал о первых посещениях русскими прикаспийских земель, датированном 1770 г. письме русского дипломата Андрея Филатова, в котором говорится, что жители Дербента, Кубы и Шемахи якобы «с нетерпением ждали русских». Ахундов объяснил желание азербайджанских ханов пойти под покровительство России внешней угрозой со стороны Ирана и Турции, внутренними братоубийственными войнами. В качестве примера он привел тот факт, что население Карабаха, состоявшее в 1780-е гг. из 60 тыс. семей, в начале XIX в. сократилось до 24 тыс. семей^[207]. Далее в своем докладе он остановился на русско-иранских войнах 1804–1813 и 1826–1828 гг., Кюрекчайском трактате, Гюлистанском договоре, 150-летие которого отмечалось, а также Туркманчайском договоре 1828 г. В частности, он сказал: «Почему мы хотим отметить 150-летие Гюлистанского договора, подписанного между Россией и Ираном в 1813-м и ратифицированного в 1814 году? Согласно этому договору шахское правительство отказалось от претензий на территорию всех азербайджанских ханств, вошедших в состав России, за исключением Нахичевани, вошедшей в состав России по Туркманчайскому мирному договору в 1828 году. Конечно, царская Россия захватила Закавказье из-за своих политических и экономических интересов, ставя перед собой колонизаторские цели. Мы не должны молчать о колониальной политике царизма – кровного врага русского народа, проводившего в отношении нерусских народов национальных окраин старой России неприкрытую эксплуататорскую политику. Но, несмотря на все это, вхождение Азербайджана и всего Закавказья в состав России имело большое прогрессивное историческое значение» ^[208]. Ахундов объявил, что и Карабах, и Нахичевань перешли под покровительство России именно как азербайджанские ханства. В частности, в своем докладе он отметил, что «одним из сторонников перехода под покровительство России был правитель Карабаха – хан Ибрагим-Халил, а также визирь этого ханства, известный азербайджанский поэт и государственный деятель Вагиф. Карабахский хан посылал в Россию своих посланников с просьбой о переходе под крыло России».