«Ты бы ничего не сделал, не будь с тобой магов». Эта фраза вновь и вновь звучала в голове Эррудуна. А за ней, сквозь время, эхом разносилась другая фраза, сказанная его отцом: «Ты ничего не добьёшься без магии».
Эррудун аккуратно обернул зеркало тканью и убрал его в сумку. Он разложил на столе карты и бумаги с докладами и письмами, но никак не мог сосредоточиться на деле. Неужели, даже если он захватит Хаддельгон и его повелитель изменит жизнь всех магов, Эррудун так и останется лишь недостойным слугой?.. А если так, то сочтёт ли его деяния достойными его собственная семья?..
***
– Мой повелитель, отчего вы такой задумчивый? – Тодвур застал Изугара в библиотеке. Тот сидел над книгой, но неотрывно смотрел на огонёк магического светильника.
– Эррудун захватил Кайрог, – не сразу ответил Изугар, не отводя взгляда от светильника.
– Повелитель, какая чудесная новость! Хотите, я принесу вина, и мы сможем немного отпраздновать первые успехи?
– Нет…
– Мой повелитель, что вас гложет?
– Ничего меня не гложет! – резко ответил Изугар, с шумом захлопнув книгу, чем напугал Тодвура. – Просто я вдруг понял, что дороги назад уже не будет. Теперь никто не позволит мне остаться изгнанником у моря, творящим свои ритуалы и проводящим эксперименты. Теперь, если Эррудун повернёт войско назад, то они придут за мной.
– Мой повелитель, не стоит беспокоиться. Уверен, Эррудун вас не предаст, а силы вашей армии хватит, чтобы дойти до Хаддельгона, и если понадобится, то даже дальше! Если бы вы захотели, вы могли бы и вовсе взять всё королевство без армии. Ваш ритуал с духами снов сломил всех жителей Фэранфада. Через год или два вы могли бы просто явиться во дворец и за одно обещание избавить всех от кошмаров вас избрали бы новым королём.
Изугар тихонько фыркнул.
– Да, Тодвур, наверное, ты прав. Ритуал в самом деле вышел довольно удачным.
– Да! Да, мой повелитель! Крайне удачным. Вы сделали то, что считалось невозможным раньше. И никто больше не в силах повторить это колдовство.
– Знаешь, Тодвур, я давно думаю о ещё одном колдовстве, которое считается невозможным…
– Что же это, мой повелитель? Как бы то ни было, я готов помочь – только скажите!
– Хорошо, Тодвур. Когда достаточно подготовлюсь…
Изугар вновь раскрыл книгу и принялся листать страницы, ища потерянное место, где он остановился. Тодвур, крайне довольный, поклонился повелителю и засеменил на выход.
***
Вечерние сумерки уже давно сменились ночным мраком. По небу рассыпались бесчисленные звёзды, образовав причудливые узоры – каждый на своём месте. На востоке семь особенно ярких светил, если соединить их линиями, изображали меч. На западе – прямо напротив созвездия меча – расположилось скопление небесных тел в виде щита. На юге можно было найти созвездие птицы. А на севере – рог. Удобные ориентиры, если вдруг приходится держать путь во тьме. Знатоки, изучавшие небо в университете Хаддельгона, могли назвать куда больше созвездий. У них даже имелась так называемая карта небосклона. Но люду, не умудрённому годами изучения ночного неба, хватало и этих четырёх, к тому же самых ярких.
Костёр уютно потрескивал в ночи. Погода была безветренная, и дым от огня поднимался аккуратным столбиком прямо вверх. Так что сидеть у такого костра было приятно. По крайней мере, до тех пор, пока никто не мешает предаваться собственным мыслям, уставившись на танец языков пламени и потягивая из кружки свежеприготовленный напиток из трав.
– Я вот тут подумала… – молодой женский голос разорвал идеалистический момент в клочья.
Гархейд даже не стал поворачивать голову в сторону источника шума, а лишь закатил глаза.
– Мы уже две недели в пути, – продолжала Колейра. – Ищем какую-то маленькую девочку. Но он так и не сказал нам зачем. А любые вопросы касательно этих поисков выводят его из себя. Если бы я знала его получше, то подумала бы, что он и сам не понимает, для чего это нужно, оттого и бесится. Порой мне и вовсе кажется, что он даже не верит, что может найти кого-то. Он будто бы не уверен, что та, кого мы ищем, существует. Помнишь, как было в последней деревне?
Гархейд ничего не ответил. Колейра относилась к Ину, который взял их двоих себе в помощь, вообще-то, с большим пиететом. А в первые дни даже с неким трепетом. Но она всегда называла его просто «он», когда начинала за глаза критиковать его поступки. Гархейда это забавляло.
– Но ведь он первый советник королевы, – продолжила Колейра, – а королева не отослала бы первого советника, если бы дело не было крайне серьёзным. И всё-таки, почему в то время, когда люди страдают от проклятия и не могут спать, он ищет девочку? Сначала я думала, что она может являться источником кошмаров. Но ведь это просто несуразица. К тому же налицо взаимосвязь между проклятием и тем, что на королевство движется вражеская армия.
– А откуда ты знаешь о вражеской армии? – спросил Гархейд и лукаво прищурился, глядя на собеседницу. – Тебе он об этом не говорил. Ты что, подслушивала?
Даже в неярком свете костра было видно, как румянец проступил на щеках Колейры.
– Я нечаянно! Я случайно услышала ваш разговор. А когда мне показалось, что вы говорите о войне, то я стала прислушиваться.
– Нехорошо, Колейра. Стыдись своего поступка, – укорил Гархейд спутницу и поспешил спрятать усмешку в кружке с напитком. Мелкие издёвки над юной ученицей военной академии доставляли ему редкие моменты наслаждения во всём этом путешествии.
– Да, я знаю, – в голосе Колейры будто бы послышались слабые нотки отчаяния. Правой рукой она теребила кончик косы, пропуская волосы между пальцами. – Но мне так сложно делать что-то, не понимая, зачем это нужно. И я подумала, что тебе он доверяет больше, чем мне… Ах ты! Чёрт!
Колейра пыталась налить себе напитка из заваренных трав, но вместо этого опрокинула небольшой походный котёл прямиком в костёр. Костёр недовольно зашипел, встретившись с извечным врагом – жидкостью, способной его затушить.
– Чёрт! Чёрт! – повторила Колейра. Она начала ругаться лишь неделю назад, но это было пока единственным крепким словом, которым она апеллировала во время негодований.
– Ты как, не обожглась? – спросил Гархейд, поднимаясь с места и кончиком меча выталкивая котёл из огня – напитка было недостаточно много, чтобы затушить костёр.
– Нет. Вроде бы, – ответила Колейра. – Кружку только разбила, – добавила она и носком ботинка пошевелила глиняные черепки возле своих ног.
– Держи мою – там ещё немного осталось, – сказал Гархейд и протянул Колейре деревянную чашу с напитком. – Через два дня доберёмся до Хэтмида, там купим тебе новую.
– Спасибо, – поблагодарила Колейра и присела на пенёк, стоявший у костра.
Гархейд остался стоять и некоторое время вглядывался спутнице в лицо, а потом наконец спросил:
– Ты ведь не принимаешь этот порошок, что дал Ин, да?
– Что? Почему? – встрепенулась Колейра.
– Ты с каждым днём становишься всё рассеянней. Неловкость тут, неловкость там. Ещё и раздражительная. И это если не замечать твоего разбитого вида и зевоты, которую ты то и дело скрываешь.
– Ну-у… – правая рука снова нащупала кончик косы – волосы там уже сделались сальными. – А ты?
Вместо ответа Гархейд достал коробочку, взял из неё щепотку порошка и вдохнул. Он поморщился и почесал ладонью нос – порошок щекотал ноздри. Затем вновь перевёл взгляд на Колейру. Та смотрела на него с пренебрежением.
– Я так и думал, – сказал Гархейд.
– Но ведь там наверняка содержится наркотик! Это неправильно… Если ты готов поступиться…
– Слушай, хватит пытаться стать лучшей ученицей на курсе – ты больше не в академии! – резко перебил её Гархейд. – Думаю, Ин взял тебя с собой за твои особые качества. Как считаешь, ты способна в таком состоянии показать их?
– Ну-у… Я… Я просто не хочу принимать наркотики и стать зависимой от них!
– Правильно! Лучше ведь загнать себя до могилы на пути чёрт знает куда. Как думаешь, долго ещё продержишься в таком темпе?
Колейра не ответила.
– Между реальной битвой и тренировкой пропасть больше, чем между обученным воином и неумельцем.
Колейра резко перевела взгляд на молодого стражника.
– Что? Это же из книги…
– Плевать, из какой это книги! – снова перебил её Гархейд.
– Но по этой книге преподают в академии. Ты что, учился в академии?
– Да нигде я не учился! – Гархейд начал жалеть о своих словах. – Я просто хотел сказать, что твои тренировки закончились. Здесь – реальность. И тебе стоит решить, будешь ли ты биться на победу.
Они оба замолчали. Колейра раздумывала о горячей речи, что произнёс Гархейд. А сам молодой страж, кажется, немного корил себя за несдержанность. В конце концов, какое ему дело до этой выскочки из академии? Да ещё и сглупил с цитатой из книги…
– Мой младший брат учится в вашей академии, – спустя какое-то время нарушил тишину Гархейд. – Я пошёл в стражники, чтобы оплачивать его обучение. Он мне и рассказал о тех словах… Я не пытался быть умником!
– Да нет, всё в порядке. Они были весьма уместными, – ответила Колейра.
А затем она сделала то, что удивило Гархейда. Колейра взяла коробочку с порошком и, как прежде поступил сам Гархейд, втянула носом щепотку. На её глазах выступили слёзы, а потом она и вовсе закашлялась.
– Так будет каждый раз? – спросила Колейра, когда откашлялась и утёрла от слёз глаза.
– Нет, привыкнешь. Не вдыхай так резко.
– В самом деле станет легче?
– Да. Будто поспала несколько часов. Без всяких снов.
Они вновь ненадолго погрузились каждый в свои мысли.
– Тебя не смущает, что мы совсем ничего не знаем об этой девочке? Ни её имени, ни хотя бы провинции, в которой она живёт. Ничего. Только цвет волос и возраст.
– Не смущает, – ответил Гархейд.
– Нет, ещё ладно, что мы не знаем, зачем её ищем – может, просто нам не говорят всего.
– Колейра, – Гархейд попытался привлечь внимание спутницы, но она этого не заметила.
– Но откуда он вообще о ней знает? И почему знает столь ничтожно мало? – продолжала она.
– Колейра, – позвал громче Гархейд. Колейра перевела на него взгляд. – Он возвращается, – добавил стражник и кивнул в сторону.
– Всё в порядке? – спросил Ин, подойдя к костру.
– Да, – ответила Колейра за двоих.
– Хорошо, – сказал Ин. – На рассвете выезжаем в Хэтмид, а после него свернём на юг, в Нархорн. Ехать придётся далеко, поэтому будем покрывать за день большее расстояние. Отдыхайте и набирайтесь сил.
***
Ин остановил коня на развилке. Две дороги уходили вниз с невысокого холма: одна вела направо, к небольшой деревне близ реки; вторая забирала влево и вела к другому поселению.
– Здесь мы снова разделимся. Колейра, вы с Гархейдом поезжайте налево. Когда всех расспросите, поезжайте дальше. Встретимся на первом перекрёстке на пути к Хэтмиду.
– Хорошо, – едва успела ответить Колейра, а Ин уже пришпорил коня и поехал по дороге, ведущей к реке.
Колейра взглянула на Гархейда, но тот лишь пожал плечами в ответ и развернул лошадь в сторону дороги, которая досталась им.
Спустя час они достигли нужного поселения. Сменив аллюр лошадей на шаг, Гархейд с Колейрой начали осматриваться по сторонам.
– Что-то здесь не так… – сведя брови у переносицы, заметила Колейра. – Где все?
Двое всадников в самом деле пока никого не заметили ни на дороге, делящей улицу пополам, ни рядом с домами. Гархейд остановил лошадь и, спрыгнув на землю, пошёл в сторону ближайшего дома. Он постучал в дверь. В окружавшей их тишине звук казался инородным. Столичный страж заглянул в окно, а затем повернулся к Колейре.
– Никого, – ответил он.
– Ладно, поедем к центру. Может быть, сегодня какой-то праздник на площади.
– А ты оптимистка, – усмехнулся Гархейд, ставя ногу в стремя и запрыгивая в седло.
Они свернули на примыкающую улицу и тут же вынуждены были остановиться. Их взглядам предстал обугленный дом. Глазницы окон зияли пустотой, почерневшая дверь отказывалась упасть, держась за одну петлю, в крыше зияла огромная дыра. Несладко пришлось даже деревьям в саду: ближайшие к дому стояли голыми и покрытыми копотью, а на тех, что расположились чуть дальше, листья свернулись от жара огня.
– Ого! – воскликнула Колейра. – Досталось беднягам. Пожар, видимо, был жутким.
– Да… Только, кажется, досталось им ещё до того, как загорелся дом, – Гархейд, сощурив глаза, оглядывал пожарище.
– О чём ты?
– Крыша. От пожара в доме крыша проваливается внутрь. А посмотри, что здесь: доски торчат наружу, будто её разметало от какого-то взрыва.
– Точно… – слегка растерянно ответила Колейра.
– Едем к центру. Надо узнать, что тут произошло.
Больше не тратя времени на оглядывание по сторонам, Колейра и Гархейд быстро достигли центра деревни. И тут стало ясно, куда подевались все люди. Столпотворение было такое, словно жители и правда устроили праздник или ярмарку. Вот только не было слышно ни звуков музыки, ни криков зазывал, нахваливающих свои товары.
– По-моему, тут решили устроить не праздник, а казнь, – заметил Гархейд.
Они с Колейрой спешились и, привязав лошадей к ближайшему забору, начали пробиваться к самому центру.
– Извините. Простите. Разрешите пройти. Спасибо. Извините, – Колейра старалась никого не задевать, но это было сложно.
– Ну! Смотри, куда прёшь, девка! – прогрохотал мужчина, на чью широкую спину налетела молодая ученица академии.
– Эй, повежливее! – вступился Гархейд.
– А то что? – с вызовом бросил мужчина, поворачиваясь к наметившемуся оппоненту.
– Извините, а что здесь происходит? – вмешалась Колейра.
– Шпана дом спалила. Вместе с бабкой. Мамке с папкой свезло, в поле работали. А так б тоже в огне сгибли. А сам живёхонек – колдовское отродье. Тфу!
– Шпана? – только и смогла переспросить Колейра.
Но Гархейд был сообразительнее.
– Идём, – он схватил Колейру за руку и потянул её дальше, туда, где толпа расступалась, словно образуя большую круглую арену.
Не без труда, но им (к неудовольствию многих местных) удалось пробиться в первые ряды.
Люди обступили площадь, вероятно, служившую местом проведения ярмарок. Посреди площади стоял деревянный столб. Такой, на который во время праздника весны в танцевальном хороводе накручивают разноцветные ленты и который в день летнего солнцестояния девушки украшают полевыми цветами и фруктами. Но сейчас он мог вызвать лишь ассоциации со столбом пыток, потому что к нему привязали мальчишку. Ребёнку было не больше двенадцати лет на вид. Руки у него были прижаты по швам, а вокруг тела и столба в несколько оборотов проходила верёвка. Из испуганных глаз его текли слёзы.
К столбу двигалась группа людей, возглавляемая зрелым мужчиной. Возможно, он был старостой деревни или выступал в качестве представителя местной охраны порядка. За ним шли ещё три человека. Внешний вид выдавал в них городских жителей. Первые двое могли быть наёмниками или охранниками: неброская одежда, поверх которой был надет составной доспех из плотной вываренной кожи. В дополнение к этому у каждого на поясе висел меч. Последний же облачением (преимущественно тёмно-серых и чёрных оттенков) походил на одного из тех, кто мог бы иметь допуск к королевскому двору. И он явно гордился своим положением.
Староста указал на мальчишку, и наёмники с оружием обступили его с двух сторон. Плач ребёнка усилился.
– Нет-нет! Мама! Не надо!
– Что здесь происходит? – в голосе Колейры недоумение смешалось с испугом.
Один наёмник вынул нож. Гархейд отпустил руку Колейры, и она только сейчас поняла, что всё это время он сжимал её ладонь в своей. Но теперь он решительно двигался в сторону столба.
А там тем временем уже пустили в ход нож, разрезав им верёвку. Первый наёмник крепко схватил мальчика, а второй в это время завёл руки ему за спину и заковывал его в кандалы.
– Нет! Мама! Мне больно! Мамочка!
Колейра заметила совсем рядом с собой плачущую женщину. Её плечи сотрясались от беззвучных рыданий, пока её крепко сжимал в объятьях мужчина, неотрывно смотрящий за происходящим.
– Эй, тебе чего? – выходя вперёд, грубым голосом спросил староста, первым заметивший приближающегося Гархейда.
Гархейд не удостоил того ответом и, не сбавляя шаг, толкнул старосту локтем, одновременно сделав ногой подсечку. Староста грузно рухнул на землю.
Теперь Гархейда заметила и вся троица рядом со столбом. Тот, который держал мальчишку, потянулся к мечу, но Гархейд вдруг ускорился и с размаху врезался в него плечом. Застигнутый врасплох противник, как и староста, упал на землю. Толпа вокруг площади ахнула. Второй наёмник, не выпуская из рук цепь, соединённую с кандалами ребёнка, достал из ножен меч. Гархейд заметил это и также обнажил оружие. Но вместо того, чтобы занять позицию перед схваткой с новым противником, Гархейд сделал шаг в сторону уже упавшего наёмника и пригрозил тому остриём меча.
– Отпусти мальчишку! – сказал Гархейд, быстро переводя взгляд с противника, лежащего на земле, на того, который держал ребёнка.
– Довольно! – раздался высокий поставленный голос. Это вмешался третий из числа чужаков. – Мы здесь исполняем королевский закон, местные жители сами нас позвали. А потому не стоит нам препятствовать.
Манера речи и даже всё положение тела этого мужчины выказывало превосходство над остальными и пренебрежение оттого, что ему пришлось заговорить с теми, кого он сам искренне считал низкородными.
– Какой такой закон вынуждает сковывать цепями ребёнка, словно дикого зверя? – спросил Гархейд, не отводя лезвия меча от шеи поверженного на землю противника.
– Этот ребёнок – колдун, повинный в пожаре и смерти пожилой женщины. Он не способен контролировать свои колдовские силы, и закон предписывает арестовать его. Он пройдёт перевоспитание и научится держать магию в узде и применять с пользой для королевства. Ну а если будет неспособен, так ему и носить браслеты из чёрной стали – чтобы не колдовал, – на лице мужчины появилась ухмылка, когда он посмотрел на испуганного мальчика.
Гархейд тяжело дышал. Но не столько от короткой стычки со старостой и наёмником, сколько от адреналина, пульсирующего в венах. Выходило, что ребёнка сковали не просто так – он представлял опасность. Но Гархейду всё равно не хотелось отступать и отдавать им мальчишку.
– Согласно закону, у вас должен быть указ с печатью наместника провинции, – вперёд вышла Колейра. – И вы обязаны демонстрировать его по первому требованию.
– Хочешь взглянуть? Пожалуйста, – мужчина достал из-под полы плаща кожаный свёрток и бросил его Колейре.
Та поймала его на лету. Развернула. Извлекла оттуда свёрнутый в трубочку лист бумаги. И забегала глазами по строчкам.
– Гархейд, всё так, как он сказал. Убери меч… – с сожалением в голосе резюмировала Колейра.
Помедлив несколько мгновений, Гархейд спрятал оружие в ножны. Колейра подошла к нему и взяла его под руку. Она сделала это инстинктивно – не хотела, чтобы заковали и его.
– Что ж, поездка оказалась интересней, чем я ожидал, – подойдя к Колейре, чтобы забрать бумагу с указом, сказал мужчина в чёрном. – Но долг зовёт меня в Хэтмид. Надеюсь, больше не увидимся.
И под плач и крики мальчика, зовущего маму, трое мужчин и ребёнок двинулись сквозь расступающуюся толпу.
– Идём, – глухим голосом сказал Гархейд, едва чужаков заслонили спины местных жителей, провожавших их взглядами. – Если здесь когда-то и была нужная девочка, её уже давно сослали на перевоспитание.
***
Когда Колейра и Гархейд подъехали к перекрёстку трёх дорог, Ин уже был там. Он стоял подле коня и поправлял подпругу седла. Советник повернулся на звук копыт и по виду спутников быстро понял, насколько успешным выдался визит в деревню. Однако лицо Колейры хранило не только отпечаток неудачи, в его выражении смешалась сложная гамма чувств: от горечи и разочарования до бессильной злости.
– Девочки и здесь нет, – коротко отчитался Гархейд, когда они поравнялись с Ином.
– В деревне всё прошло нормально? – спросил Ин.
Гархейд стиснул челюсти так, что у него заиграли желваки на острых скулах.
– Колейра? – перевёл взгляд Ин.
– Мы нашли в деревне другого ребёнка. Но его заковали в чёрную сталь и увезли на перевоспитание, – слегка дрожащим голосом начала Колейра, а затем пересказала случившееся подробнее.
– Значит, у них был указ с печатью наместника? – спросил Ин, когда она закончила.
– Да. Но дело не в законности! Как можно так сурово обращаться с ребёнком? Тот, кто потакает таким законам, трус, подлец и сам заслуживает кандалов!
– Колейра! – взволнованно отозвался Гархейд. Ученица академии явно позволила сказать себе лишнего.
Теперь Колейра и сама поняла это и закусила язык. Она критиковала власть и королевский закон в лицо первому советнику королевы. Фактически она назвала подлецами и королеву Гвелесту, и самого Ина. А теперь лишь оставалось затаив дыхание ждать наказания от последнего.
– Ты права, – неожиданно ответил Ин. Голос его был сухим и надломившимся, и ему пришлось прочистить горло, прежде чем продолжить. – Этот закон слишком суров и несправедлив. Чем дальше я уезжаю от дворца, тем больше вижу, что в королевстве будто бы всё вверх дном. Когда мне выпала возможность стать советником, я надеялся, что смогу способствовать изменениям в королевстве, делать жизнь в нём лучше. Но, похоже, я слишком засиделся в душных залах и забыл обо всей несправедливости, которую хотел изменить.
Ин отвернулся и снова начал поправлять подпругу, затягивая её на одно отверстие туже. Колейра разглаживала хвостик косы и не находила слов, чтобы ответить Ину. Гархейд свёл брови на переносице и опустил взгляд. Оба были поражены словами Ина, неожиданной глубиной и искренностью, которые в них скрывались.
– Едем, – сказал Ин, запрыгивая в седло. – Нужно успеть в Хэтмид до темноты.
***
– Я до сих пор не могу в это поверить, – тараторила полная женщина с круглым и некрасиво блестевшим лицом. На руках она держала чумазого карапуза, без конца треплющего её коротко остриженные русые волосы. – Ведь когда ты мне дарила эту штукенцию, я-то подумала, что ты пытаешься избавиться от плохого образчика рукоделия твоей же дочурки. А у меня ведь и у самой такого добра навалом – целый ящик набит стараниями моей старшенькой. Но кто бы мог подумать, что эти безделицы взаправду сумеют избавить всю деревню от кошмаров? Так что тут-то твоя дочурка молодец, это уж я даже отрицать не буду. Хоть и по-прежнему думаю, что внешний вид этих – как ты сказала?
– Ловцы снов. Фрельса решила назвать их так же, как называла духов…
– Да-да, ловцы снов, – перебила полная женщина. – Так вот, выглядят они ну совсем уж неуместно. Какая-то рыбацкая сетка, ну честное слово. Только маленькая да в круглой рамке. Да ещё эти перья, свисающие вниз и шебуршащие по стенам при каждом сквозняке. Но ведь взаправду помогло! И всей деревне помогло! Бабы вновь доят коров, мужики боронят землю, а мелюзга шкодит тут и там. Ой, а вот и мой меньшой решил нашкодить.
– Гу-у! – подтвердил сказанное матерью «меньшой».
Подтвердило это и расширяющееся мокрое пятно на большом пузе болтавшей без умолку женщины.
– Всё, побегу. Ещё свидимся. И передавай спасибо Фрельсе.
Лицо Грейны, оставшейся стоять на главной улице небольшой деревушки, можно было назвать красивым. И особенно теперь, когда кошмары и бессонные ночи остались позади, оно несло в себе привлекательные, в чём-то даже утончённые черты. Здоровый румянец на щеках появился взамен глубоких теней, некогда пролегавших под её глазами. Во взгляде же этих притягательных зелёных глаз, что поколениями являлись отличительной чертой всех женщин в семье, искрилась радость и доброта.
Деревушка стояла на самой границе, на севере Фэранфада, и сюда ещё не добрались вести о разгоревшейся в королевстве войне. А потому люди, победившие проклятие, насылающее на них кошмарные сновидения, вернулись к привычному укладу жизни. Грейна смотрела, как в спешке уходит её собеседница-тараторка; как мимо бегут, весело крича и изображая сражение на палках, сразу четверо мальчишек; как мужчины, стоя перед входом деревенской таверны, жарко спорят о том, что же лучше: рыбалка или охота. Смотрела она, как староста сидит на крыльце своего дома и с наслаждением отмачивает в большом тазу ноги, попыхивая дымом из неразлучной с ним трубки. Видела, как пастух загонял в стойло овец, наигрывая при этом простецкую мелодийку на свирели. А затем увидела и свою дочь – рыжеволосую девочку с одной хлопково-белой прядкой, бегущую по пыльной дороге к ней. Увидев её, Грейна тепло улыбнулась и тихо сказала:
– Передам, обязательно.
***
Изугар стоял, склонившись над столом в закрытой ото всех башне. Перед ним лежала большая потрёпанная временем и книжной вошью книга. Нахмурившись, он вчитывался в написанное на пожелтевших страницах. Вдруг он резко отодвинул старый фолиант в сторону, выхватил из стопки, что стояла на углу стола, другой томик, поменьше, и принялся спешно перелистывать страницы. Наконец маг нашёл нужное место, поводил пальцем по строкам и затем захлопнул книгу. Облако пыли взметнулось в воздух со страниц, чуть не попав колдуну в лицо.
Изугар прошёл в центр помещения, взял в руки уголь и начал выводить им узоры на полу. Закончив, он отошёл на несколько шагов, чтобы удостовериться, что ничего не забыл и не перепутал. Всё было в порядке. Тогда он подошёл к одному из шкафов и долго рылся в ящиках. Наконец вытащил несколько камней и расставил в определённых местах рисунка.
– Так… Лунный камень, оникс и змеевик… – бормотал он себе под нос. – Кажется, всё на месте.
– Мой повелитель, наблюдать вас за работой – большая честь для меня, – произнёс Тодвур. Изугар впервые впустил кого-то в свою башню. Для перемещения внутрь использовалась пара заколдованных зеркал, и Тодвур был очень удивлён и взволнован, когда узнал назначение странного зеркала, висевшего в тронном зале. Впрочем, после того как Тодвур долгое время вынужден был безмолвно наблюдать за сложной подготовкой не менее сложного ритуала, благоговейный трепет сменился на обеспокоенность, что выдавал его голос.
– Мой повелитель, позвольте спросить? – вновь заговорил Тодвур, когда понял, что Изугар ничего не собирается отвечать.
– В чём дело? – взглянул на него Изугар, облизав по очереди уголки рта.
– Я понимаю, для чего нужны все эти линии на полу: они будут концентрировать магические силы внутри очерченного периметра. Но мне непонятно, какой цели служат эти камни.
– Определённый набор камней, выставленных в важных узлах, немного усилит ту волшбу, которую я буду творить.
– Ах, теперь ясно. Это блестящее решение! Ведь колдовство, что вы замыслили, невероятно сложное и экспериментальное. Никому подобное никогда не удавалось.
Изугар ничего не ответил, перелистывая страницы очередной пыльной книжки.
– Но если бы вы освоили это заклинание, то не понадобилась бы даже никакая война с Фэранфадом, – продолжал Тодвур. – Вы могли бы добиться всего, что нужно, только лишь магией.
– Тодвур, ты уверен, что хочешь в этом участвовать? – вдруг спросил Изугар, оторвавшись от книги.
– Конечно, повелитель! Ведь я сам вызвался.
– Колдовство будет нацелено на разум. Подавляющее большинство практикующих магов признаёт само существование подобного рода сил невозможным, поскольку они противоестественны.
– Мой повелитель, но ведь и проклятие духов снов, и заклинание, способное вызвать общую слабость и измождённость, многие тоже считают невозможными. Но эти силы существуют, и вы ими успешно манипулируете. Вы проделали огромную теоретическую работу, и теперь вам нужно испытать всё на практике.
– Спасибо, Тодвур, – спустя несколько мгновений ответил Изугар. – Хорошо. Раз ты будешь объектом моего заклинания, то тебе нужно представлять, что от него ждать. Цель этого волшебства – подчинение разума объекта, привнесение извне определённых образов, насаждение мыслей и идей. Ты можешь начать испытывать неестественные желания, чувства страха, опасности и боли. В мыслях могут возникать картины прошлого, которых ты не помнишь. Сейчас я не ставлю целью полное подчинение твоей воли. Главное – это понимание механизмов воздействия.
– Я готов, мой повелитель, – лицо Тодвура практически светилось от гордости за то, что он будет участвовать в столь важном для своего господина действе. Однако голос его дрожал.
Но Изугар не замечал нервозности ученика. Маг снял с себя всю одежду по пояс и сменил её на единственную простую, не сковывающую движения рубашку. Затем он взял небольшой пузырёк со стеллажа рядом, вытащил пробку и вылил зеленоватую жидкость себе в рот. Изугар проглотил странный напиток и сильно поморщился. Вкус у препарата был до неприличия мерзкий. Изугар даже в сердцах швырнул пузырёк через всю комнату в стену, и тот разлетелся на сотни прозрачных осколков, испугав Тодвура.
– Пора начинать, – глухим голосом сказал маг.
Взволнованный, Тодвур сел на стул, заранее установленный в двух шагах от круга с узорами. Сам Изугар вошёл внутрь периметра рисунков на полу. Задав дыханию определённый темп, он продолжал сосредоточиваться только на нём, отсекая все посторонние мысли. Наконец колдун закрыл глаза и начал концентрировать силу внутри себя. Изугар отлично повелевал молниями. Он так много практиковался в этом, когда учился в коллегии, что мог выпускать электричество из пальцев, практически не задумываясь. Но сейчас весь этот опыт играл с ним злую шутку, и сосредоточенные силы стремились вырваться наружу привычным путём. Поэтому Изугар прилагал множество стараний, чтобы сдержать этот инстинкт, эту телесную память. Ему не нужно было призывать бурю внутри башни.
Это далось тяжело, но он совладал с собой. Испарина уже проступила на лбу и стала собираться в небольшие капли пота, готовые поддаться силам гравитации и побежать вниз по лицу мага. Но Изугар продолжал. Он чувствовал внутри себя такую силу, что, казалось, решись маг на привычное колдовство – оно будет мощнее в сто крат, нежели обычно. Магический круг выполнял свою работу. Если бы Изугар открыл глаза прямо сейчас, то заметил бы, что камни, установленные им в узлах линий, легонько дрожат.
Он сконцентрировал вдоволь силы. Теперь оставалось правильно её применить. Изугар начал представлять себе картинку, которую увидел бы, если бы открыл глаза: Тодвур сидит на стуле в двух шагах от круга. Сжатые в кулаки пальцы Изугар наконец расправил, будто бы выпуская на пол горстки песка, зажатые в ладонях. Конечно, никакого песка там не оказалось. Так Изугар ощущал ту силу, что изливалась из него. Она просочилась между его пальцев на пол и потекла в сторону стула, извиваясь, словно змея. Теперь Изугар сам был этой силой, двигался в ней, скользя по выщербленным камням на полу, приближаясь к цели.
Вот он уже пересёк черту магического круга и вскоре окажется рядом с ногой Тодвура. Какой-то частью сознания, которая ещё находилась в его теле, маг уловил беспокойное ёрзанье. По мере того как потоки направленной им магии приближались, шума и шорохов становилось всё больше. Тодвур вцепился в сиденье стула до боли в пальцах. Он царапал дерево, оставляя в нём глубокие борозды, ломая ногти до крови. Ученик Изугара хотел вскочить и убежать, но не мог разжать пальцы, не мог напрячь ноги и встать. Он был будто прикован к стулу невидимой силой. И он ощущал, что большая часть этой силы ещё только движется по направлению к нему. Чувство страха полностью завладело им.