Коробочка как коробочка. Чем-то напоминает коробочку с китайской лапшой. К боковине приклеен сложенный вчетверо лист, испещренный мелкими буквами. Развернув его, убеждаюсь в худшем: это инструкция. Ну что же, на сегодня план минимум выполнен, лето куплено, а как оно работает —разберемся завтра.
Но завтра было не до того, и послезавтра тоже, и только спустя недели полторы, вытирая пыль на подоконнике возле стола, я снова увидела белую коробочку. Рано или поздно приходит печальный момент, когда тебе нужно проявить мужество и самостоятельно прочитать инструкцию. Листик с мелкими буквами оказался выдернутым из какого-то договора, а на четверти листа, свободной от печатного текста, разместились пару размашисто написанных от руки предложений:
«1. Три деления – три месяца лета. Если деление потухло, месяц закончился. 2 недели первого месяца использовано.
2. Индикатор с делениями от 1 до 9 – концентрация лета. Если поставить ручку индикатора на 3, то за 1 календарный день проживете тройной по насыщенности летний день.
3. Использовать строго до Нового года! »
Вроде, ничего сверхъестественно сложного. Я выпятила губу, пожала плечами и повернула ручку индикатора на единичку. Деления зажглись. Ничего не произошло.
– Обманул-таки, мерзавец! – подытожила я, поставила коробочку на подоконник и совершенно механически открыла окно. Теплый ветер ворвался в комнату, пощекотал мне нос чем-то сладким, цветущим. Рука нащупала на подоконнике блюдце с клубникой.
Просто незаметно наступило лето.
Вы замечали, что и самые жуткие, и самые волшебные изменения любят подкрадываться незаметно, крохотными шажочками, не торопясь проникая в нашу будничность? Я не заметила, как поздний ноябрь превратился в июнь – это произошло совершенно обыденно. До меня дошло только ближе к пятой клубничине.
– Ого, лето! – захотелось кого-то пихнуть локтем, но кроме себя у меня никого под рукой не было.
Я стянула теплые носки и спортивные штаны, нащупала в шкафу мятые шорты и футболку и незамедлительно надела. Подумала и сменила их на короткое платье. Подумала и доела клубнику из тарелки.
Что делают летом? Едят мороженое. Или я отстала от жизни?
Сунув ноги в балетки, я сбежала вниз по лестнице и ушла пробовать лето. Купила мороженое, лимонно-шоколадное. Невкусно – ужас. Чуть погрызла и скормила бродячим котам во дворе. Понюхала зеленую ветку вишни, подумала и отправилась на набережную. Там глядела на чаек, закапывала пальцы в песок, мочила ноги в воде и твердо решила сделать нормальный педикюр, раз уж лето. Вернулась домой к полуночи – на улице было тепло и спокойно – и зарылась лицом в подушку.
Проснулась в 4:53. Спать уже не хотелось. Серый предрассветный туман окутал улицу. Я чуть подумала, пошевелила пальцами ног и потянулась к коробочке лета. Переставила ручку индикатора на двоечку. Тут же подкрутила до пятерки – гулять так гулять.
Шум моря… ладно, на самом деле море не шумело, а тихонечко и внезапно БЫЛО.
– Слушай, самое время удивиться, – порекомендовала я себе, разглядывая горизонт, полный моря и прижимая к себе белую коробочку. Вы когда-нибудь встречали рассвет на берегу моря в футболке с нарисованным Гомером Симпсоном? Если да, то жизнь явно прошла не зря. Я тоже это планировала как-то осуществить, но думала, что оно произойдет само собой, после ночных возлияний где-то поближе к естественному месту обитания моря. Но все произошло куда сказочней. Мы с коробочкой устроились на песке и стали встречать рассвет. Он не торопился и испытывал наше терпение еще минут сорок. Потом я плюнула и отправилась купаться. Потом на берегу обнаружила мелких черепашек. Время от времени в поле зрения появлялись малочисленные люди, говорили не по-нашенски. Я из вежливости соглашалась, но слушала невнимательно, вполуха. Сушила футболку на солнце, разглядывала черепашек, строила башню из песка и так проколготилась весь день и, не жалея ни о минуте потраченного времени. К вечеру скрутила лето на единичку, приняла дома душ, слопала полбатона и ткнулась лицом в подушку.
Пару недель лета я потратила, пытаясь разобраться, как оно работает. Закономерности так и не отследила. Казалось, что лето зависит только от моего текущего настроения и подстраивается под капризы. Дао, выраженное словами, фотографиями, пантомимой или матами, не есть дао; желание, озвученное вслух или в мыслях, по мнению лета истинным желанием не являлось. Лето упрямо вытаскивало из глубин капризов потаенное, забытое, настоящее, которое, признаться, немало меня пугало. Лето забрасывало меня на Мачу-Пикчу, заставляя пешком спускаться с горы и рассматривать по пути суровый и величественный город давно умерших индейцев. Лето отправляло меня в палящий зной трущоб в Мумбае, где я не нашла ожидаемой вони, но нашла гордых индусов, принимающих душ из тазика прямо на улице. Лето предлагало скоротать вечерок в фавелах Рио-де-Жанейро, где я пережила пару не самых приятных минут своей жизни, удирая в сумерках от нежеланного знакомства под аккомпанемент свиста юных мачо. А однажды лето совсем расшалилось и разбудило меня в заброшенном парке аттракционов Nara Dreamland в Японии. Впрочем, это приключение оставило впечатление щенячьего восторга. В спальной футболке с Гомером Симпсоном, не до конца проснувшись, я бродила по заброшенному городу детской мечты, на который для пущего эффекта еще и спустился утренний зябкий туман и выла про лошадку, изображая из себя ежика в тумане. Моя затея до икоты напугала парочку молодых японцев. Должно быть, любители небанальных мест для романтических прогулок хотели насладиться атмосферой умирания и запустения, но вместо этого встретили меня и уверовали в Бога, привидения и прочие сильные антидепрессанты.
Впрочем, и мои встречи не всегда были приятными. Один раз лето забросило меня черт знает куда, и я брела к селению, по уши в дорожной пыли, пиная увесистые камни с какого-то холма. У дороги стояла беседка, а в ней – ярко раскрашенная статуя Девы Марии. Я заглянула туда, чтобы отдышаться в теньке и вдруг с ужасом обнаружила, что статуя дышит. Яркие синие и красные одежды слегка вздымались, и я отчетливо слышала тихие вдохи и выдохи.
– Это что за чертовщина? – без обиняков спросила я.
Статуя молча согнала муху с носа и почесалась. Я шлепнулась на пол и предалась состоянию крайнего ужаса, тоже молча.
– Просто моя очередь. На той неделе Марушка была Девой, на этой – я, – лаконично объяснила статуя, но видя, что меня это нисколько не успокоило, поинтересовалась. – Испугалась?
– Фффф, еще бы! – у меня до сих пор в коленках что-то тряслось, и я не рисковала встать.
– Не бойся, – статуя расплылась в ласковой улыбке. – Настоящая статуя исчезла пару лет тому. И тогда мы всей деревней решили раз в неделю выбирать кого-то из девушек на дежурство Девой Марией. И сегодня моя очередь. Понятненько?
Я кивнула, поднялась по стенке беседки и уже собиралась уходить, как вдруг меня осенило.
– Подожди, Дева! А почему я понимаю, хотя не знаю твоего языка?
Мария улыбнулась так сердечно и мягко, будто я была неизлечимо больна, и окаменела. Лицо, которое еще миг тому было мягким, живым, превратилось в каменную маску. Если у иррационального страха есть градации, то мои чувства вышли далеко за пределы стандартной шкалы. Я попятилась, прокладывая себе путь на выход из беседки, и наткнулась на что-то, а верней кого-то спиной. Завизжала, прыгнула в сторону, собираясь защищать себя всем телом и белой коробочкой лета до последнего. Плотный пожилой мужчина, который оказался на входе в беседку, громко заговорил, стал махать руками и моментально заполонил все пространство миром шумных, общительных людей, отогнав морок. Я выдохнула – вряд ли на всем белом свете в тот момент нашелся бы живой человек, чья компания была бы мне неприятна.