Со временем люди забыли об этих событиях, и теперь мы, их потомки, думаем, что это сказки и легенды, придуманные в народе.
– Ильхам, ты говоришь убедительно, но я никак не могу во всё это поверить! Я, хоть и не партийный, но не верю в бога и ангеловхранителей, о которых ты рассказывал. Посмотри, что творится вокруг! Где ваш бог, почему он не помогает людям? Вот она, реальность нашей жизни! Ты прости, что я так вспылил, но я не понимаю, как Высшие силы, если они существуют, могли допустить такое ужасное кровопролитие, как эта война. Я реалист и, если хочешь, материалист. Я верю в то, что вижу, ощущаю, могу анализировать и воспринимать, как человек. Я с почтением отношусь к твоей философии, но прости, я не могу ее принять для себя!
Саша приводил примеры из истории человечества и упрямо не хотел верить тому, что я рассказал ему. Я молча слушал его и не собирался с ним спорить. Это было сугубо его мнение, он вправе его высказать, да и время, в котором он жил, было совсем другим. Александр был свидетелем того, как убивали людей только потому, что они не хотели принять революцию и новый порядок в стране.
Я понимал Александра, ведь и я когда-то жил при том режиме. Тогда никто не говорил о боге, иконы прятали, открыто их можно было увидеть разве что в музее как образцы материального искусства древности. Слово «атеист» всем нравилось, а учителя нам говорили, что религия – это сказки, мифы, фольклор, народные предания. Непроизвольно я вспомнил те мечети и церкви, синагоги и древние храмы, которые были построены и отреставрированы по всему Азербайджану. Каждый раз, когда мне приходилось получать благословение на открытие этих духовных учреждений, я с благодарностью принимал его. Я гордился тем, что в нашей стране нет религиозных распрей и представители всех религий живут в мире и согласии. Глаза у меня были закрыты, я находился в полусонном состоянии, думал о своём времени, вспоминал родных и близких мне людей. Очнулся я от крика Саши:
– Ильхам, проснись!
– Что случилось, Саша?
– Тихо! Вспомни, как мы с тобой общаемся! – прошептал Саша, затем, пристально глядя мне в глаза, заговорил внутренним голосом:
– Ильхам, я сейчас услышал разговор в том самом контейнере, где находятся чудовища. Хотя я и не понял их, но чувствую, что они ищут с кем-то контакта. Может, рискнём? Ведь немцы как-то общаются с ними, давай и мы попробуем вступить с ними в контакт! Мне тоже жутко захотелось узнать, кто они, откуда, с какой целью оказались на Земле и как попали к немцам? Да и вообще, интересно всё о них узнать!
– Давай попробуем!
Мы сконцентрировали свою внутреннюю энергию и приготовились к контакту с иноПланетными существами. И вот я проник взглядом в металлический контейнер и стал наблюдать за этими безобразными существами. Одно из них лежало в углу и что-то жевало. Другое, внимательно прислушиваясь, издавало странные звуки и внимательно всматривалось вверх, ожидая ответа.
Саша дотронулся рукой до моего плеча и кивнул головой, дав мне понять, что и он всё видит и слышит. Я немного волновался, дожидаясь случая, когда существо закончит свое мычание, чтобы задать вопрос. И вот я собрался с духом и спросил:
– Кто вы и откуда прилетели к нам на Землю? – Время шло, но ответа я не дождался. Я посмотрел в сторону Саши и пожал плечами.
– Послушай, Ильхам, а может, они всё же не понимают нашего языка и с ними нужно говорить на другом языке? А кстати, ты на каком ещё языке говорить умеешь?
– Ну, в принципе, на всех языках мира. Да и ты теперь со своими способностями можешь понимать любой язык! А мы сейчас это и проверим! – я взял руку Александра и задал ему вопрос на китайском языке. Он смотрел на меня удивлённо, но через минуту Александр стал понимать меня и ответил на мой вопрос уже на бенгальском языке.
Около часа мы разговаривали с Сашей и шутили на китайском и скандинавских языках. Вокруг было тихо и темно, люди спали, но только два человека в вагоне умудрялись общаться на различных языках, и к тому же молча.
Саша начинал мне рассказывать анекдот на японском языке, а заканчивал на удмуртском, и я с трудом сдерживал смех и слёзы, что было некстати в положении пленника. И вдруг Саша внезапно замолчал.
– Ты слышал это, Ильхам?
– Что?
– Только что я услышал какой-то странный звук, он исходил оттуда! – Саша показал мне рукой в сторону контейнера.
– Кто вы? – отчётливо были слышны обращенные к нам слова, которые доносились со стороны контейнеров.
Грубый и хриплый голос повторил вопрос, и я, путем телепортации проникнув вновь в контейнер, увидел пришельца. Он стоял и смотрел наверх, ожидая ответа сверху. Я не предполагал услышать человеческую речь от этого монстра, но сконцентрировался и ответил:
– Мы – люди, живущие на этой Планете. А кто вы и как попали на Землю?
– Нас двое, мы пилоты военного корабля, прилетевшие сюда с Планеты Прокс. Мы вели разведывательную работу, изучая вашу Планету. Затем у нас на борту произошла авария, и мы совершили вынужденную посадку. Мы восстанавливали наш корабль, но внезапно раздался взрыв. Потом мы каким-то образом, не по своей воле, очутились в этом контейнере. Вот и всё, что мы знаем об этом событии. Вы – первые люди, с кем нам удалось войти в контакт. Я думаю, люди в черной военной форме взяли нас в плен и транспортируют в лабораторию для изучения. Если я прав, вы делаете большую ошибку – это грозит вам серьезными проблемами. Выпустите нас, мы должны вернуться на основную базу. Если этого не произойдёт, то наши астронавты вернутся за нами, а это может быть для вас смертельно опасным! Мои собратья пойдут на всё, чтобы освободить нас. Наша космическая база находится недалеко от Земли, стоит нам подать сигнал, как они будут здесь.
– А чего же вы ждёте? – спросил Александр иноПланетянина.
– Так вы не один такой, кто ещё может говорить с нами? – обратилось существо ко мне.
– Это мой товарищ, он тоже вас понимает. Так почему же вы до сих пор не вызвали своих собратьев? – задал я вопрос.
– Мы не хотим проблем с землянами! Мы прилетели сюда с миром и улететь хотим отсюда мирным способом.
– А как же вы улетите, если ваш корабль расчленён на мелкие части.
– Зачем вы это сделали? Выпустите нас, иначе вас ждёт смерть от наших сородичей! Они обязательно прилетят за нами, и вы будете наказаны за ваше коварство. – Пришелец гневно произнес эти слова, и следом произошло невероятное событие. Раздался страшный громогласный рёв, такой, что все, кто сидел в вагоне, вскочили на ноги от страха.
Дикий рёв и скрежет металла продолжались ещё несколько минут, а затем стихли после гудков паровоза. Люди были сильно напуганы и взволнованы, так как контейнер, откуда доносился жуткий рёв непонятного зверя, был рядом на грузовой платформе. Ещё какое-то время мы с Александром ждали контактов с иноземными существами, но больше ничего не происходило.
– Наверное, обиделись наши иноПланетные гости! Они требуют от нас, чтобы мы их выпустили. Если б они только знали, что мы и сами находимся в плену у нацистов, – заметил Александр. Да, что тут думать, я сейчас разнесу весь этот вагон на мелкие щепки, а там будь что будет! – воскликнул Александр и хотел ударить по дверям вагона, но я удержал его руку:
– Не надо, Саша, посмотри на этих людей, они могут погибнуть от твоего непродуманного поступка! Побереги силы для другого случая! Нужно спокойно и уравновешенно обдумать каждый шаг, чтобы не пострадали наши товарищи. Я тоже мог бы это сделать, но нужно действовать умно, и даже хитро.
Александр успокоился и сел рядом, не очень довольный моим советом. Не сказав ни слова, он отвернулся от меня и вскоре заснул.
Сутками поезд двигался вперёд, делая небольшие остановки на пригородных станциях, чтобы заправиться углём и водой, а затем отправлялся дальше в Восточную Европу.
Люди сильно устали за эти дни. Во время остановок нас иногда выводили из вагонов на свежий воздух. Некоторые пленные, обезумевшие от страданий и мучений, намеренно убегали, чтобы быть застреленными.
Среди старших офицеров СС, руководивших доставкой груза, был некий Штейнберг. Он иногда специально останавливал поезд, выводил пленных на прогулку, позволяя им небольшими группами бежать в степь или в лес. Штейнберг и его сослуживцы облачались в охотничьи доспехи и, выпуская собак, отстреливали беглых пленников. Штейнберг делал это с особым удовольствием – когда он видел в бинокле застреленного человека, хлопал в ладоши и, попивая вино, восклицал: «Есть добыча! Я опять попал!»
– Эти русские заслуживают такой смерти! Пусть лучше их прикончу я, офицер СС, чем доконает голодная и холодная смерть в горах Чехии. Эти бедолаги даже не могут себе представить, какую честь я им оказываю, пристреливая их. Я освобождаю этих людей от мук и страданий в будущей жизни! – рассматривая в оптический прицел очередную жертву, заявлял пьяный офицер.
* * *
Поезд прибыл в Чехию. Оставшихся в живых людей загрузили в машины и под конвоем мотоциклистов повезли в горы. Грузовики с трудом поднимались по спирали дорожного полотна, которое вело к скалистым вершинам. Я сидел в последнем ряду и хорошо слышал разговор охранников. Они то шутили, то говорили всякую ерунду об их сослуживце, но вдруг один из них спросил другого:
– Клаус, а что это за груз прибыл сегодня с Восточного фронта? Я видел огромные ящики и тяжёлые металлические контейнеры, которые поднимали два крана. Их погрузили и увезли по подземным туннелям. Может, ты в курсе, что это за груз?
– Нет! Ефрейтор говорил, что прибудет специальный груз с Восточного фронта, но что там внутри, я не знаю! Да и зачем нам знать про это, наше дело – охрана складов. Ты лучше помалкивай про то, что видел, и благодари бога, что находишься здесь, в тылу, а не под пулями. Я тебе советую по-дружески: не суй свой нос в секретные дела гестапо. Иначе за твоё любопытство тебя быстро вышвырнут из охраны и отправят на фронт. А если не уймешь свою любознательность, то можешь и не доехать до фронта. Знаешь, сколько наших погибло там…
– Да что я такого сказал, только поинтересовался, а ты сразу – на фронт!
– Ну, ничего, скоро наше знамя будет веять над кремлёвской башней, и наконец-то закончится вся эта карусель войны. Поедем мы с тобой туда, нагуляемся с русскими красотками, да и нашего пивца со шнапсом замочим на Красной площади в Москве. Скоро конец всему, разбогатеем мы с тобой, может быть, даже вот эти русские будут работать на наших угодьях. Я себе выбрал несколько сот гектаров на Западной Украине, там, говорят, хорошо растут пшеница и ячмень. Построю там небольшой заводик, буду варить наш баварский шнапс и пиво.
– А я пока ещё не выбрал, чем заняться. Мой отец всю жизнь проработал сапожником, и я всё это время в подмастерьях у него сидел. Потом армия, война…
– Ну, не унывай малыш! Мы теперь с тобой победители! Власть даст нам всё, что мы захотим, вчера ты был сапожником, а завтра у тебя будет всё, что пожелаешь! Своя обувная фабрика и сотня рабочих в придачу. Слава Богу, этого добра у нас много! Мы теперь с тобой господа на этой земле, юноша! – Клаус со своим товарищем ещё долго разговаривали о будущей и счастливой жизни на оккупированных восточных землях.
В идеологии нацизма была заключена концепция: «Каждый немецкий гражданин великой Германской Империи должен быть господином всего мира, а вся остальная часть человечества должна работать и служить ему».
Идеи фюрера и его сподвижников делали обычных людей заложниками заманчивых идей о мировом господстве, и каждый из них мечтал о скорейшем обогащении и власти. Но какой ценой им достанется всё это богатство – они об этом не хотели думать. «Сильнейший – всегда прав!»
* * *
Я смотрел на этих двух солдат и думал: «С пришествием тёмных сил на нашу Планету человечество изменилось до неузнаваемости. В своих рассказах об эпохе Возрождения человечества Нарс объяснял мне, что в ту далёкую пору всё было совсем иначе, чем в нынешнее время.
Люди были дружелюбными и терпимыми по отношению друг к другу. Никто не воевал и не боролся за клочок земли, присваивая его себе неправедными способами. Они понимали, что всё богатство принадлежит Всевышнему и что их Планета – всего лишь временный приют для жителей Земли.
Жизнь на Земле приносила людям счастье и радость. Народы не знали страданий и болезней, войн и несчастий. А когда наступало время уходить в иной мир, покидая своё материальное тело, они делали это с радостью, переходя на высшую стадию развития.
Освобождаясь от материальных забот, круговорота жизни и смерти, их души устремлялись ввысь. Учитель Нарс говорил:
«Жизнь – это всего лишь сон, который заканчивается с пробуждением!» Возможно, он был прав!
* * *
Грузовики с пленными продолжали подъем. Внезапно потемнело, у машин зажглись фары. Я высунул голову и увидел, как грузовики один за другим въезжают в тёмный туннель. Туннель был громаден и вход в него тоже был огромный. Нас везли по тёмным коридорам, потом грузовики остановились, разъехались по сторонам. Прозвучали команды немецких офицеров, солдаты открыли борта машин и приказали нам выходить.
Спрыгнув с грузовика, я оглянулся по сторонам и увидел удивительное зрелище. В просторной высокой пещере над нами висели сверкающие сталактиты и освещали верхнее пространство своим ярким сиянием. Падающий откуда-то солнечный луч расцвечивал прозрачные кристаллы, и от них исходил невероятно красивый серебристо-голубой свет – он освещал всю пещеру, как гигантская хрустальная люстра. Люди, задрав головы, смотрели на эту красоту, забыв на какое-то мгновение о страхе, унижении, плене. В их глазах я видел радость и удивление.
Выстрелив в воздух, немецкий офицер оглядел толпу людей и, ухмыляясь, прокричал:
– Что, красиво? Это хорошо, что вы умеете видеть красоту природы! А я-то думал, что русский мужик может только на балалайке играть и сено косить.
– Ну почему же, господин офицер! Русский мужик не только на балалайке играть может, он и Днепрогэс строит и даже самолётами умудряется управлять! Из Москвы через Северный полюс пролетел, и заметьте, без пересадки, наш мужик Валерий Чкалов, и посадил самолёт в самой Америке. А ещё наш мужик скоро будет в Берлине разъезжать на танках по вашим улицам с победным знаменем! – неожиданно заявил немецкому офицеру один из пленных. Это был командир Красной армии, которого никто из бойцов не выдал раньше. Он снял с себя круглые очки, спокойно вытер их платком и, посмотрев на офицера, холодно улыбнулся.
Немецкий офицер от неожиданности оторопел, потом подбежал к бойцу и ударил наотмашь по лицу. Выругавшись на красноармейца, он приказал двум солдатам забрать его и отвести в сторону. Прозвучала автоматная очередь. Эхо повторило выстрелы и стон умирающего командира. Всё опять стихло, но теперь красота пещеры не согревала душу радостью, а наоборот усиливала страх и отчаяние.
Просидев на сырой земле несколько часов, мы увидели, как за это время прибыли ещё более десятка грузовиков с пленными. Это были не только зрелые мужчины, но и подростки лет четырнадцати-шестнадцати. Их усадили на пол рядом с нами под охраной автоматчиков с собаками. Нас собралось порядка пятисот человек, в нетерпении ожидающих своей участи.
«Пожалуй, Александр был прав насчёт того, что нас привезли сюда не работать, а совсем для других целей». Я смотрел на грустные лица ребят, испуганные, измученные, мне стало их невыносимо жаль. Молодым только жить и жить… Страшно подумать, что они могут оказаться в контейнере с пришельцами и быть заживо съедеными! Мне почему-то захотелось поговорить с Сашей. Я обернулся и стал искать его в толпе. После того как нас погрузили в разные грузовики, я больше его не видел. Он не отвечал мне, когда я звал его телепатическим способом. Я ещё раз оглянулся, а затем выкрикнул:
– Саша, где ты! – Вытянув голову поверх толпы людей, я ещё долго звал его, но, как ни странно, он не отвечал мне. Я ходил среди пленных, пытаясь разыскивать своего друга, но не находил его. Я подошёл к Бахтияру, сидящему молча рядом с Гасаном.
– Бахтияр, ты не видел Александра Николаевича? Его почему-то здесь нет. Не случилось ли с ним что-нибудь в пути? Вы же были вместе, в одном грузовике!
– Да, я видел его, мы ехали вместе, но когда мы спрыгнули с грузовиков, Александр Николаевич куда-то ушёл с немецким офицером. Он шёл с ним не как пленный, а как знакомый ему человек. Они о чём-то говорили, смеялись, а затем исчезли в одном из туннелей. Мне даже показалось, что Александр Николаевич говорил с ним на немецком языке. В школе я изучал этот язык…
– Что ты такое говоришь, Бахтияр? Ты уверен в том, что это был именно Александр?
– Да, я тоже его видел, Ильхам! – подтвердил Гасан. Он немного помолчал, а потом добавил:
– Я думаю, что этот ваш Александр Николаевич – предатель и немецкий шпион. Я тоже слышал, как он на немецком говорил – ничем не хуже этих солдат, да и потом, он мне ещё в поезде не понравился, когда изображал из себя больного человека. Всё это были игры шпиона, который хотел завоевать наше доверие. Просто так человек не станет падать на пол, а потом как ни в чём не бывало расхаживать по вагону. Вот тогда-то я и заподозрил его в хитрости и коварстве. Шпион он, я вам точно говорю!
«Неужели это правда, что Александр – шпион и предатель? Но как же так? Ведь он необычный человек, и вообще, после того, что с нами было, он не мог просто так уйти и предать нас. А хотя, всё в этом мире возможно, если вокруг нас существуют тёмные силы!» Я был подавлен и, раздумывая над возможной изменой Александра, беспокоился, чтобы его знания и сила не перешли в руки врагов.
Он стал человеком со сверхвозможностями – в какой-то мере и я тому был причиной. Теперь я нёс ответственность перед миром за поступки Александра. Саша мог бы продолжить свою жизнь больным фокусником, если б не моя помощь. Но теперь всё изменилось, он стал другим. Я чувствовал себя виноватым в том, что доверился этому человеку, теперь мне необходимо было действовать в одиночку и рассчитывать только на самого себя.
Я сидел в раздумье, Гасан подсел рядом ко мне и тихо произнес:
– Послушай, Ильхам, быть в плену и слушать сказки немцев про хорошую жизнь, работу и всякую другую ерунду я больше не намерен! Нам надо бежать отсюда, пока мы ещё можем двигаться. У нас нет другого выхода, они всё равно застрелят нас, как собак, и отдадут на кормёжку своим собакам. Нужно продумать план побега. Бежать отсюда нужно, дружище, бежать! Ты ведь грамотный и толковый человек, может, придумаешь что-нибудь? А если выберемся отсюда, начнём партизанскую войну с фашистами.
После слов Гасана ещё несколько людей присоединились к нашему разговору и смотрели на меня в ожидании ответа.
– Это очень рискованная затея. Если мы решимся бежать, то могут погибнуть люди, Гасан. Я не против этой идеи, мне тоже хочется выбраться из этой норы, но нам придётся хорошо продумать каждый шаг, прежде чем решиться на побег.
– Так вот, я к тебе за этим и пришёл, чтобы мы обсудили с тобой все детали побега. Я человек не очень грамотный, но ты всегда можешь положиться на меня.
– Спасибо, Гасан! Я постараюсь что-нибудь придумать!
Собравшиеся вокруг люди начали улыбаться и тихо хлопали меня по плечу, почему-то называя командиром. Я увидел надежду в их глазах, они шептались между собой, обсуждая вероятность побега из плена.
– Ну, вот, товарищ командир, теперь тебе решать нашу судьбу! Люди выбрали своего командира, и вся надежда на тебя, друг мой! – сказал Гасан.
Я не знал, почему их выбор пал именно на меня, но теперь на мне лежала большая ответственность за попавших в плен неопытных бойцов. Я ещё не знал, что делать, с чего начинать, но в глубине души я, как никогда, был уверен в удаче.
К вечеру стало холодно и зябко, немецкие солдаты разводили костры и грелись, распевая песни и играя на губной гармошке. Пока светило солнце, отражаясь в кристаллах сталактитов, в пещере было тепло и уютно, а после захода солнца всё обернулось во мрак и холод.
Вокруг было достаточно досок и старых шпал, чтобы развести огонь и согреться. Я посмотрел в сторону офицера и решил обратиться к нему. Офицер стоял к нам спиной, разговаривая с солдатом, и не заметил, как я оказался рядом, пройдя мимо всей охраны.
– Господин офицер! – позвал я немца, и тем самым испугал его. Он резко обернулся, удивлённо посмотрел на меня и схватился за кобуру пистолета.
– Как ты посмел приблизиться ко мне!
– Господин офицер, разрешите нам собрать дрова и разжечь костёр? Вам ведь нужны здоровые работники, вот я и подумал, если мы разведём костры, то люди не замёрзнут от холода.
– Кто ты такой, чтобы указывать, как мне поступать с вами! Если ты не хочешь оказаться на месте того умника, которого я застрелил утром, то убирайся на своё место!
Офицер явно был не в настроении, от него сильно несло перегаром.
– Ильхам, не связывайся ты с ним, видишь, он не в себе, мы как-нибудь потерпим. Уйди от греха подальше! – воскликнул Гасан и встал на ноги.
– Гасан, оставайся на месте, он может застрелить тебя, – крикнул я в сторону Гасана.
Рассерженный офицер принялся кричать на свою охрану, ругать их за то, что не углядели за пленным, что здесь нет дисциплины. Солдаты быстро подбежали ко мне, схватили и оттащили к другим пленным. Дав автоматную очередь в воздух, офицер предупредил нас, что если кто встанет с места без разрешения, то будет тут же расстрелян. Он посмотрел презрительно в мою сторону и вытянутым указательным пальцем показал на меня, угрожая расправой.
– Зачем ты это сделал, он же мог застрелить тебя! – сказал Гасан, удивляясь моему поступку.
– Я и сам не знаю, почему я к нему пошёл, Гасан! Возможно, мне стало жаль этих молодых людей, они ведь замёрзнут в такой холодине. Посмотри, сколько здесь древесины валяется, а ещё неизвестно, как долго придется нам сидеть на сырой земле.
– Ах ты, добрая душа, я бы, наверное, тоже так поступил, но как ты этому фашисту что-то докажешь? Он и слушать не захотел. Ты же видел, как он с тобой обошёлся.
– Да, ты прав, Гасан! Я думаю, по-человечески с фашистами вряд ли можно договориться. С ними нам придётся по-другому говорить! – сказал я про себя, встал с пола и пошёл к одному из охранников.
Солдат недоумённо посмотрел, направил на меня автомат, передёрнул затвор.
– Стоять на месте! – Охранник хотел было уже нажать на курок. Я же, не останавливаясь, продолжал идти к нему. Подойдя к оторопевшему солдату совсем близко, я отодвинул рукой автомат в сторону, посмотрел ему в глаза и тихо прошептал:
– Люди мёрзнут, им необходимо согреться!
Охранник замер, а потом положил своё оружие на пол и стал собирать доски и палки. Я вернулся обратно к своим товарищам. Солдат бегал как угорелый. Он собирал доски, поломанные шпалы, брусья и бросал их нам под ноги. Этот солдат и все остальные, стоявшие в охране люди, – все они были под моим контролем. Когда я подходил к ним, внушил, что я – их командир. И то, что один из них собирает дрова для пленных, охранники считали приказом своего командира.
– Ильхам, что ты этому солдату сказал такое, что он, как рабочая лошадь, собирает для нас дрова? – спросил Гасан, не отводя глаз от немецкого солдата.
– Да просто попросил его помочь! – с иронией ответил я.
– Ага! Так вот просто взял и попросил? А кстати, чем мы будем разжигать костёр, ведь ни у кого здесь ни одной спичечки нет. Эти… после обыска у нас всё забрали! И что теперь будем делать? – сокрушался Гасан.
В это время к нам подошёл пьяный офицер. Он удивлённо посмотрел на собранные дрова и, показывая пальцем на кучи, спросил:
– Что это? Кто вам разрешил собирать дрова? Вы что, готовитесь разжечь костры? Кто всё это организовал, кто всё это сделал? – закричал офицер и выстрелил в воздух. Он был вне себя от ярости. Немец подошёл ко мне, ткнул в моё плечо дулом пистолета и сквозь зубы процедил:
– Это опять ты всё затеял?
– Успокойтесь, господин офицер, уберите ваш пистолет! Да, это я затеял. Прошу вас помочь нам разжечь костры, чтобы люди могли согреться у огня, – медленно произнес я, глядя ему прямо в глаза. – Положите ваш пистолет обратно в кобуру и вытащите из вашего левого кармана спички. Мы будем вам очень признательны, если вы сами разожжёте костры.
Офицер не отрывал от меня взгляда. Покачиваясь, он засунул пистолет обратно в кобуру и вытащил спички.
Через несколько минут разгорелись костры. Люди радостно подходили к огню, протягивая вперед озябшие руки.
– Ильхам, как тебе это удалось? У меня просто не укладывается в голове, как это вообще возможно? Ведь он чуть не застрелил тебя…
Гасан был в недоумении.
– Ну, скажем так, Гасан, у меня есть способности уговаривать людей! Я попросил его, и он мне не отказал, – пошутил я и хлопнул Гасана по плечу. Тот ничего не проговорил в ответ, просто отвернулся и задумчиво смотрел на огонь.
Греясь у костра, мы до утра обсуждали план побега. В пещере было спокойно и тихо, будто в мирное время. Треск горящих досок и бревен вносил спокойствие и уют в души людей. Огонь, словно магический факел, успокаивал и внушал хоть какую-то надежду на освобождение. Пленные смотрели на пылающий костер и вспоминали свой дом, друзей и любимых.
Глядя на лица товарищей, я непроизвольно проникал в их сознание, читал их мысли. Вчерашние мальчишки, ещё не осознав всей трагедии войны и смерти, думали о мирной жизни и мечтали скорее вернуться домой. Это были обычные человеческие желания: увидеть своих близких, насладиться радостями жизни, любить и быть любимым.
Костёр затухал. Утро было тихим и холодным. Солнечные лучи заглядывали в невидимые щели купола пещеры, и опять то же самое сияние, что было вчера, вновь осветило подземелье. Я сидел у огня и, переворачивая хворостиной тлеющие угли, думал о предстоящей миссии и о спасении людей из заточения.
Раздался шум моторов. В туннеле показался грузовик. С него спрыгнули несколько заключённых с инструментами в руках и стали сгружать стальные решётки и металлические прутья с колючей проволокой. Они спешно приступили к работе, сваривая и монтируя металлические ограды в широкой нише пещеры. К вечеру все работы были завершены, и нас поместили в западню, огороженную стальными прутьями, по всей окружности которой проходила колючая проволока, а сквозь нее был пропущен ток. В этом тёмном, тесном пространстве мы оказались, как в прочной клетке.