– Так зачем же ты мне не дал умереть, если я преступник? Нет человека и нет проблем! Это моя жизнь, и мне решать, как ей распоряжаться. Дай мне умереть, я не хочу жить!
– Тебе, может, не понять меня с твоей идеологией, но я не могу поступить иначе. Если я допущу твою смерть, то буду в этом виновен.
– Ну, хватит! Опять эта бессмысленная философия, сказки о Боге и потустороннем мире. Хватит учить меня морали! Где твой Бог, почему он позволяет, чтобы в мире существовали неравенство, голод и смерть? Ответь мне на эти вопросы!
– И это говорит мне офицер СС, у которого только одна идея: смерть и истребление людей другой расы! Кто вам дал это право – глумиться над жизнью миллионов людей? Вы возомнили себя властителями мира и хотите решить все проблемы уничтожением и силой? А почему же ваша «великая» нация не желает восстановить справедливость на Планете мирным способом? Ты говоришь, что на Земле неравенство, голод и смерть, а кто это создаёт, разве Бог? Нет – мы, люди! Когда летим в пропасть, всегда ищем кого-то крайнего, чтобы на него переложить свою вину. А когда попадаем в тяжёлую ситуацию, опять поднимаем руки и обращаемся к нему за помощью. Если вы ненавидите Бога, то почему всегда, когда вам плохо, просите его о помощи? Почему человек в такие минуты начинает верить в Бога и надеется на его милость? Да потому что Господь существует в нас самих, в наших сердцах, а не где-то там, в облаках, в небесах!
Всевышний учит нас добру и милосердию, он страдает, когда его дети беспомощны и уничтожают друг друга, попирая все нравственные законы. Невежество и эгоизм, ложь и ненависть – вот чему поклоняются люди. И когда в нас расцветают эти качества – разве может мир быть прекрасным? В нашей схватке ты был моим врагом и хотел уничтожить меня. Я, защищаясь, мог бы подвергнуть тебя смерти, и это было моим правом. Но чего бы я добился твоей смертью? Облегчения и успокоения своей души? Нет! Совесть не позволила бы мне спокойно жить, постоянно напоминая, что я мог предотвратить твою гибель. Я дал тебе возможность задуматься о смысле жизни. А теперь тебе решать: оставаться в этом мире и попытаться исправить свои ошибки или уйти в иной, где ты уже ничего не сможешь изменить, и где тебя ждёт не очень радужная перспектива.
Александр сидел на траве с закрытыми глазами, держал пистолет у горла. Он слушал меня и не решался спустить курок. Пусковой механизм пистолета был заблокирован мною, у офицера СС появился шанс осознать свою прожитую жизнь.
Я запрыгнул в броневик и уехал, оставляя позади себя пасущихся коров и Александра Шмидта, сидящего на траве с опущенным на колени пистолетом. Поступить иначе я не мог, в моей душе была какая-то необъяснимая радость и чувство победы – победы над смертью.
И опять я вспомнил слова Нарса о браслете, какое это сильное оружие – оно может уничтожать зло и защищать свет и добро. Теперь я в полной мере понимал значение этих слов. Браслет как живой организм подталкивал меня к определённым действиям, заставлял меня думать и полагаться на свою интуицию.
Я уже подъезжал к лесу, где укрылись мои люди. И вдруг в воздухе показался дискообразный аппарат, который очень быстро передвигался в воздухе. Он завис на некоторое время в небе, потом молнией исчез за горой.
«Неужели это те самые иноПланетяне, которые были в металлическом контейнере?» Я посмотрел в сторону гор и задумался, остановив броневик у подножья леса.
– Ильхам, дружище, как ты? С тобой всё в порядке? – спрашивали меня подбежавшие к машине Гасан и Бахтияр.
– Теперь мы в безопасности. Ну, а вы как обосновались?
– На какое-то время здесь можно остаться. Лес тут густой, и с воздуха вряд ли нас заметят, – высказал свою точку зрения Гасан. Мы прошли в глубь леса. Гасан был рад моему возращению, он даже стал напевать и шутить, рассказывая на ходу планы на будущее.
– Мы разобьём здесь временный лагерь, выроем землянки и спрячем наши трофейные автомобили. Короче говоря, здесь будет лучше, чем в подземелье у фрицев!
– Гасан, я только что видел в небе летающий объект. Ты не обратил внимания?
– Нет, мы всё это время были в лесу и ждали твоего возвращения! Бахтияр свистнул, когда увидел твой броневик, затем мы вышли тебя встречать. Хотя подожди! Бахтияр сидел на дереве и наблюдал за дорогой, может быть, он что-то видел?
– Я посмотрел в сторону Бахтияра, тот, опустив голову, молча переминался с ноги на ногу.
– Бахтияр, что с тобой, ты весь бледный! Да на тебе лица нет, ты не болен?
– Нет, я не болен, командир, там, на дереве я… я… там, на дереве…
– Что на дереве, что ты видел, Бахтияр?
– Бахтияр, если ты что-то видел, расскажи нам, не бойся! Мы ведь друзья! – воскликнул Гасан.
– Я не знаю, дядя Ильхам, что это было! Простите меня, но я не могу объяснить вам… – Бахтияра всего трясло от страха. Он уже не мог толком говорить и только показывал мне рукой на высокую сосну, где он сидел и откуда наблюдал за дорогой.
Я усадил Бахтияра в броневик и накрыл его тёплым плащом. Гасан предложил натереть его спиртом, чтобы парень согрелся и пришёл в себя, но я отказался, сказав, что сам справлюсь и приведу его в чувство.
– Мне нужно остаться с ним наедине, Гасан. Я хотел бы узнать, почему он в таком состоянии. Затем попробую ему помочь.
– Хорошо, я тогда пойду к ребятам, посмотрю, как там у нас строительные дела идут! В первую очередь мы стали рыть землянки для раненых и больных бойцов. Лекарства для них мы тоже у фрицев прихватили. Ты представляешь, мы открывали ящики в поисках консервов, а там оказались медицинские препараты, шприцы и даже пенициллин. Не знаешь, есть ли среди нас доктор?
– Не знаю, но я и сам справлюсь, – ответил я и вгляделся в лицо юноши. Бахтияра била лихорадка, он скрутился на сидении броневика и был в бессознательном состоянии, звал отца и умолял меня, чтобы я спас ему жизнь, хватаясь за мои руки.
Я взял его холодные руки, поглаживая их, увидел, как юноша успокоился и уснул. Но вдруг в моём сознании произошло что-то непонятное. Какое-то сияние засверкало перед моими глазами, и я стал видеть глазами Бахтияра все, что происходило с ним сегодня.
Вот юноша забрался на дерево и в ожидании моего появления наблюдал за дорогой, которая вела к подножью горы.
Он видел всю округу. Внезапно перед ним появился летательный аппарат округлой формы. Незнакомый объект несколько раз пролетел над лесом, потом стрелой взвился высоко в небо и исчез. И опять неожиданно повис над верхушками деревьев. Постепенно летающий объект приблизился к юноше и замер, медленно вращаясь вокруг оси. Прошло ещё какое-то время, и перед Бахтияром возникло яркое сияние, которое его ослепило. А перед этим показался мужчина средних лет. Бахтияр сначала обрадовался ему, крикнул «отец», затем он увидел другую сцену и тревожно воскликнул: «Не бейте моего папу, оставьте его в покое!» – мужчину жестоко избивали, ударяя прикладами винтовок по телу и голове.
Это были немецкие солдаты. Они спрашивали его о чём-то, затем смеялись, толкая связанного красноармейца в лужу с грязью. Затем произошло что-то страшное. Юноша закричал, заплакал, его руки задрожали в моих ладонях, у него опять начались судороги. Я отчётливо увидел, как немецкий танк, проехав по дороге, раздавил гусеницами тело связанного красноармейца.
Я открыл глаза и отпустил руку Бахтияра. Он был без сознания и почти не дышал. Я быстро вытащил его из бронемашины и положил на траву.
– Бахтияр, очнись! – воскликнул я, открывая флягу с водой. Я немного побрызгал ему в лицо водой. Парнишка начал приходить в себя.
– Что со мной, дядя Ильхам?
– Всё уже позади, сынок, ты ненадолго потерял сознание. Скажи мне, ты опять боишься?
– Нет, у меня больше нет страха, но я не могу понять, что это было? Я видел бесов в железной машине, которая кружилась надо мной. Они были гигантами, с рогами, их огромные выпученные глаза внушили мне дикий страх перед ними. Но потом один из них посмотрел на меня, и я, словно застывший лёд в сосуде, стал неподвижным. Произошла какая-то вспышка, и я увидел картины моей жизни. А ещё они показали мне смерть моего отца! Я не мог двигаться, но продолжал смотреть, как зверски его убивали. Какой-то потусторонний голос внушал мне, что я должен всё это увидеть, почувствовать страдание и муки близкого мне человека, затем он предложил мне полететь с ними, но когда на дороге появился ваш броневик, всё закончилось – они исчезли.
– Сцены с твоим отцом, говоришь… – повторил я.
– Да, его сильно избивали, а затем зверски убили, бросив под гусеницы танка. Может, это мне привиделось, дядя Ильхам? Хотя вы же сами спрашивали, не видел ли я летающую машину… В таком случае убийство моего отца, которое я видел, – это правда…
– Не знаю, сынок, может быть, это была лишь иллюзия, но так могло произойти и в реальности. Идёт война, Бахтияр, а война – это самая жестокая вещь на свете. Всё возможно: порой смерть и жизнь идут рука об руку, уничтожая одно и рождая другое. Бойцы погибают на фронте, защищая своих близких и родных, гибнет и гражданское население – ни в чём неповинные люди погибают от взорвавшихся бомб и снарядов, от рук жестоких оккупантов, от насилия и грабежа.
На войне люди часто отдают свои жизни, чтобы спасти жизни других людей. Твой отец погиб, но он останется жить в твоём сердце и в наших сердцах как защитник и герой. Он защищал нас с тобой от фашизма – от зла и несправедливости. И ты должен гордиться им, Бахтияр! – Я старался объяснить юноше суть происходящего на войне. Ведь я знал, что она будет ещё долгой и останется в истории человечества самой жестокой и кровопролитной.
Бахтияр внимательно выслушал меня и сквозь слезы произнес:
– Теперь я знаю, дядя Ильхам, что это правда! Отец погиб от рук фашистов. Я часто видел его во сне, он приходил ко мне в военной форме и почему-то вместо гимнастёрки – всегда в белой рубашке. Он молча улыбался мне, а затем исчезал в белом тумане. Я как-то раз утром рассказал маме про этот сон, а она горько заплакала. «Белые одежды – к смерти», – сказала мать.
Бахтияр рассказывал мне о своей семье, как больно ему было видеть смерть отца, жестоко замученного фашистами. Он не сдержался и снова зарыдал, вытирая рукавом стекающие по щекам слёзы.
Глава 7
Загадочные туннели
Мы готовились к лесной жизни. Вырыли в каменистой почве углубления, в которых скрывали, закрыв деревьями, боевую технику, и землянки для бойцов. Всё было искусно и тщательно замаскировано, и со стороны невозможно было заметить, что здесь располагается партизанский лагерь.
По вечерам мы собирались у костра и обсуждали наши планы. Лес был идеальной защитой от врагов, но просто выжидать время и бездействовать бойцы не хотели. Вечером, после того как все разошлись по землянкам, Гасан подошёл и сел рядом со мной у костра.
– Ильхам, мы уже две недели в лесу, может, пора что-то делать? Люди все чаще спрашивают меня, когда уже мы начнём какие-нибудь действия. Самое время ударить по врагу! У нас есть оружие, взрывчатка, да всё, чтобы вести партизанскую войну! Чего мы ждём, Ильхам?
– Гасан, нас всего триста человек. Мы совсем недавно выбрались из заточения, и теперь опять лезть в пекло дракона?! Мы даже не знаем местности, у нас нет карт дислокации немецких войск, их военных баз. Да что мы вообще можем сделать против огромной военной машины немецкой армии!
– А что ты предлагаешь? Сидеть здесь, пока не закончится война, а если она еще продлится несколько лет? Кто может это знать?
– Я знаю! Хотя это звучит странно, но оставаться в лесу – было бы самым мудрым решением для нас. Так как эту идею никто не поддержит и не поймёт, я предлагаю организовать первые вылазки. Будем действовать взвешенно и осмотрительно!
– Давай начнём с туннеля! Взорвём его к чёртовой бабушке и перекроем фашистам доступ к оружию и боеприпасам. Да и вообще мне этот туннель не очень нравится, и странностей там много. Когда проезжали на грузовиках, по всему туннелю я не заметил ни единой дырочки в его стенах. Такое впечатление, что едешь по гладкому и скользкому кишечнику барана, – сказал Гасан.
– А ведь ты прав, Гасан! Я тебе даже скажу больше: помнишь, я у тебя с Бахтияром спрашивал о необычном летательном объекте над лесом, так вот он действительно существует и, вероятнее всего, скрывается в туннеле, – сказал я, подтверждая слова Гасана. – Я видел, как он кружился над лесом, а затем скрылся где-то в горах. Мне кажется, что мы можем все разузнать, проникнув внутрь таинственных пещер.
– Ты хочешь сказать, что мы возьмемся атаковать хорошо укреплённую цитадель, в которой находится неизвестно какое количество немецких солдат и офицеров? После нашего прорыва туннель, наверняка, еще больше укреплён. Немцы сделали его неприступной крепостью. Это очень рискованно, Ильхам! Я не боюсь и с тобой пойду хоть в пекло ада, но все бойцы могут погибнуть в этой схватке.
– Гасан, я не стану подвергать людей риску. Я пойду один и разведаю обстановку. Там может быть новейшее оружие и неизвестные современные технологии, которые фашисты хотят использовать для установления господства в мире. Всё, решено, утром я выхожу в путь.
– Подожди-ка, о каких летательных аппаратах идёт речь, Ильхам? Это не те ли немецкие самолёты, что кружили над нами?
– Нет, Гасан, эти машины посерьёзней тех немецких игрушек, что вы видели. Летательные аппараты – объекты иной цивилизации. И что интересно, они как-то связаны с нацистами. Ещё в поезде мы с Александром обнаружили их, они были на задней платформе в металлическом контейнере.
– Ты хочешь сказать, что они прилетели к нам оттуда? – удивлённо спросил Гасан, показывая указательным пальцем в небо.
– Да, Гасан!
– Значит, Бахтияр всё-таки видел что-то особенное, но почему он не рассказал нам про это?
– Есть вещи, Гасан, которые лучше не знать другим, когда речь идет о близких. Не вини его, он сильно потрясён и напуган. Ему сейчас плохо, он нуждается в нашей поддержке. Завтра утром, даст бог, я отправлюсь в горы! Ты, Гасан, остаёшься за главного, береги себя и людей, дружище!
– Ну что ж, командир, раз вы так решили, значит, так и надо! Мы будем ждать твоего возвращения после выполнения твоей миссии. Я видел, на что ты способен даже в одиночку! Но всё равно будь осторожен, я не хотел бы терять такого командира, как ты! Вот только я хочу спросить, ты партийный?
– Почему тебя это интересует?
– В беседе ты часто упоминаешь Бога. Мне это нравится, но другие… понимаешь, ты словно не из нашего мира, ты и говоришь совсем по-другому, и рассуждаешь иначе, да и вообще… Мой дед был муллой в мечети, с детства он учил меня читать Коран и правильно произносить суры из Корана на арабском языке. Однажды, когда я ослушался его и поленился читать, он рассердился и сильно меня выпорол. В наказание дедушка заставил меня читать Коран всю ночь. Родители мои умерли, когда мне было шесть лет, дедушка забрал меня к себе. Когда я повзрослел и как-то напомнил ему о порке, он рассмеялся и сказал такие слова:
– Может быть, я поступил неправильно, применив силу, но, отодвинув священную книгу в сторону, ты отодвигаешь законы божьи. Мне пришлось проучить тебя, чтобы ты запомнил этот день на всю жизнь, сынок! Вот я и думаю, Ильхам, ты образованный и умный человек, такие, как ты, находились до войны на руководящих должностях, а они все атеисты и не верят в Бога. Поэтому я и спросил тебя о партии.
– Партийный я или беспартийный – это не играет никакой роли в данный момент. Главное, у человека должна быть вера в Бога. Это не твоя и не моя прихоть, это состояние нашей души, и мы, люди, нуждаемся в этом. Не будет в нас веры и надежды – и жить на этом свете не имеет смысла. Кроме сиюминутных проблем мы часто ни о чем не задумываемся. А когда приходит завтра, то видим, что вся жизнь прошла, и начинаем ждать последнего часа, не сделав ничего полезного для себя и других! Многие думают, что «в конце концов, я все равно уйду в сырую землю, и на этом всё закончится. Все мои мучения и страдания на этом завершатся». Но это не так, Гасан. Человеческое тело, как устаревшая одежда, приходит в негодность, гниёт в земле, но душа не умирает, – она вечна, Гасан! Ты понимаешь меня?
– Ильхам, ты так красиво говоришь! Возможно, я многое не понял из того, что ты сказал, но я вижу – ты со мной искренен. Пусть Аллах поможет тебе в завтрашнем дне, и пусть тебе сопутствует удача, дружище!
Гасан, впечатлённый моим рассказом, тихо сидел у костра и о чём-то думал. Затем он встал, молча похлопал меня по плечу и ушёл в землянку.
Я остался у костра один. Его напутствие на завтра меня вдохновило, я задумался над тем, что Гасан сказал мне. Он произнес слово «миссия». Не та ли это миссия, о которой мне говорил Нарс? Неужели она начнётся уже с завтрашнего утра, с этой загадочной горы?
Всю ночь я не мог заснуть, думая о предстоящем походе – пути в неизвестность. Кроме скал и тёмных туннелей я там ничего странного не увидел. Но моя интуиция и мой жизненный опыт подсказывали мне, что в пещере находится то, с чего мне необходимо начать.
Потушив костер, я ушёл в землянку и успел немного вздремнуть, прежде чем отправиться на разведку. Ближе к утру меня разбудил стук и вошедший в землянку Гасан.
– Командир, это я, Гасан! Уже четыре часа утра, мне кажется, самое время для похода в эту обитель. Два, три часа потребуется на подъём в гору, и к шести – семи ты будешь на месте. Есть одна новость: наш молодой боец Бахтияр не даёт мне покоя и просится с тобой.
Я ему объяснил, что это опасная затея и что он может погибнуть, но он упрям, как осёл. Твердит, что мы на войне, а не на курорте. Что делать с этим упрямцем?
– Если он так настаивает, то пусть составит мне компанию. Я и сам думал с собой взять одного из бойцов. В общем, я согласен!
– Ну, если ты согласен… Кстати, броневик твой уже готов и ждёт тебя у землянки. Бензобак заполнен, пулемёты заряжены. Всё готово, командир!
– Отлично, Гасан!
В немецкой офицерской форме я вышел из землянки и направился в сторону бронемашины. Там уже меня поджидал Бахтияр.
– Доброе утро, дядя Ильхам! Спасибо большое, что разрешили мне ехать с вами, – весело сказал он, вытирая зеркала машины.
– Какой он тебе дядя, ты что, на гражданке?! Товарищ командир! – проворчал Гасан и посмотрел на юношу сурово.
– Так точно, товарищ командир! Обещаю, что не подведу вас. Всё, что вы мне скажете, то есть прикажете, я буду выполнять беспрекословно. Я даже знаю несколько приёмов рукопашного боя, джиу-джитсу, самбо!
– Джиу-джитсу, говоришь… Это хорошо, что ты со спортом дружишь! А вот с этим железным конём, как, сможешь подружиться? – спросил я у парня, подмигнув Гасану.
– С автомобилем, с этим вот танком? – удивлённо воскликнул Бахтияр и посмотрел на броневик, а затем опять на меня.
– Что замолчал, боец, отвечай, когда с тобой разговаривает командир! – прикрикнул на парня Гасан.
– Ну, в такой машине мне не приходилось бывать, а вот на полуторке я один раз ездил. Я же в основном на тракторе, но думаю, что справлюсь!
– Это хорошо, что ты так уверен в себе, тогда садись за баранку, посмотрим, на что ты способен. – Бахтияр занял место водителя и включил зажигание. Я попрощался с бойцами, броневик тронулся в путь.
Бахтияр старательно вел машину, хотя иногда его подводила коробка передач, переключение скоростей пока давалось ему с трудом. Я опустил фуражку на переносицу и, прислонившись к боковой двери, притворился спящим.
Юноша посмотрел на меня в испуге, хотел окликнуть меня, но не решался это сделать и продолжил свою первую в жизни езду на большой машине. Через час Бахтияр уже улыбался и смело переключал скорости, объезжая скалистые перевалы.
– Ну что, юноша, научился вождению автомобиля? Продолжай в том же духе. Все мы когда-то начинали с нуля, сынок, так что нажимай смелее на газ!
– Товарищ командир, разрешите обратиться? – спросил Бахтияр, всматриваясь вперёд.
– Обращайтесь, боец Бахтияр, что у вас стряслось? – спросил я с некоторой иронией.
– А вот если нас остановит немецкий патруль, что мне делать, ведь я только в школе учил немецкий, да и то не очень…
– Как, что? Скажешь что-нибудь на азербайджанском языке, они поймут. Ты насчёт этого не беспокойся, немцы – народ толковый, они на разных языках общаются! И вот тебе на всякий случай бумага, протянешь первому же постовому, и скажешь что-нибудь.
– На немецком?
– Я же тебе только что сказал: на своем, родном – они тебя поймут.
– Вы, наверное, шутите, дядя Ильхам?
– Нет, не шучу! Больше того, это приказ: я тебе приказываю говорить с немцами на нашем языке! Ты обещал выполнять все мои поручения. А теперь ставишь под сомнения приказ командира? Смотри внимательно на дорогу. Видишь, впереди немецкий патруль. Так что, будь готов и делай всё так, как я тебе говорю.
Мы подъехали к шлагбауму, нас остановил постовой, и, видимо по привычке, направил крупнокалиберный пулемёт в нашу сторону.
– Документы! – строго приказал солдат и подошёл к окну водителя. Бахтияр вытащил из-за пазухи чистый лист бумаги и протянул постовому, говоря при этом на азербайджанском «Буюурун джанаб забид!»[1]
Немец посмотрел на бумагу, потом на Бахтияра и, проверив салон бронемашины, вскинул руку вверх, показывая своему товарищу, чтобы тот поднял шлагбаум.
– Всё нормально, пропусти их, Питер! – крикнул солдат и вернул нам чистый лист бумаги.
Бахтияр сильно нервничал и вспотел от волнения. Он включил мотор и быстро нажал на газ, чтобы скорей убраться с глаз охраны.
– Ну что, усвоил первый урок молодого бойца? Не нервничай, ты ведь теперь разведчик, а разведчики должны быть стойкими и хладнокровными. Видишь, какие немцы доброжелательные, и к тому же понимают наш язык.
– Дядя Ильхам, что это было? Я ведь ему дал чистый лист бумаги и обратился к нему, как вы говорили, на нашем языке, а солдат… он… он пропустил нас!
– Видимо, парень, пришло время рассказать тебе правду – ведь мы с тобой стали боевыми товарищами. Дело в том, что я обладаю неким даром внушать людям свою волю. Я делаю это, конечно же, только в исключительных случаях. Вот, например, этому солдату, которому ты дал чистый листок, я внушил, что он видит пропуск, разрешающий проезд на секретный объект. Вот такие дела, друг мой!
– Вот это да! Это же гипноз! Я читал книгу про шпиона с другой Планеты, он тоже внушал врагам свою волю. Не могу поверить, что мой командир обладает этими качествами!
– А кстати, ты сейчас гонишь броневик не хуже Шумахера и управляешь машиной так, словно родился в ней! – подмигнул я Бахтияру.
– Так значит, это вы помогли мне в вождении! Ну, конечно же! У меня действительно сложилось впечатление, что я долгое время за рулем! – воскликнул радостно Бахтияр, смело выруливая из крутого поворота.
– Немного сбавь газ, Бахтияр! Впереди ещё один блокпост. Делай всё то же, что и в первый раз, боец!
– Слушаюсь, товарищ командир! Командир, а кто такой «Шумахыр»? – Я улыбнулся Бахтияру и, не сказав ни слова, посмотрел на вершину, где виднелась черная дыра туннеля.
У входа в туннель стояла небольшая полосатая будка, из неё вышел сонный офицер. Он медленно подошёл к окну броневика и представился.
– Лейтенант Шумахер, прошу предъявить ваши документы!
– Как вы сказали, как вас зовут? – протягивая чистый лист бумаги, переспросил Бахтияр у офицера на азербайджанском языке.
– Вы что, солдат, не слышали фамилии Шумахер? – ответил сердито немец на азербайджанском языке. Офицер посмотрел на бумагу и дал сигнал поднять шлагбаум.
– Что с тобой, Бахтияр? Заводи, поехали! – скомандовал я одуревшему парню.
– Вы слышали, дядя Ильхам, и этот только что говорил со мной на нашем языке! Это просто поразительно! Не могу поверить! Если б я мог так, как вы!
– Со временем научишься, и потом, на каком языке он должен был с тобой говорить? Если б ты был японцем, к примеру, то он бы у меня и на японском заговорил. Давай, заводи мотор, юноша, пока они не передумали и не заговорили с тобой на своём родном. Жми на газ, смотри, постовой уже запарился держать шлагбаум!
Проехав пост, мы въехали в туннель. К переходу от яркого света во мрак темноты надо было привыкнуть.
Мы двигались по прямой около двадцати минут, как вдруг неожиданно перед нами открылся просторный зал, из которого в разные стороны расходились дороги. Бахтияр остановился.
– Куда теперь?
– Пока не знаю, товарищ красноармеец! Мы с тобой, как два богатыря на развилке трех дорог. Вот жаль, что камня с надписью нет: «Налево пойдёшь, коня потеряешь, направо – голову!» – сказал я с иронией.
– Командир, конь и наши головы, я думаю, нам ещё понадобятся! А вот вперёд, пожалуй, я поехал бы! Там нас богатство ждёт!
– Ну, и хитёр же ты, Бахтияр! Что ж, если наши мысли совпадают, то двинемся туда! – показал я направление пути.
Но, проехав несколько десятков метров, мы вдруг увидели свет, бьющий сзади. Яркий свет то зажигался, то исчезал во мраке туннеля. Так повторилось несколько раз. Мы остановили броневик, я решил выйти и узнать, что это может быть.
– Что делать, командир?
– Выключи фары и жди меня здесь!
Я вышел из броневика, подбежал к краю туннеля и увидел, откуда исходит свет. Это были многотонные грузовики с ярко горящими фарами. Они проезжали мимо нашего туннеля в другой, соседний, неся на своём борту, видимо, довольно тяжёлый груз.
Я узнал эти контейнеры. Они стояли на платформе поезда, в них находились иноПланетные существа. Проехал последний автомобиль с охраной, и колонна грузовиков скрылась в тёмном коридоре.
– Что там, командир?
– Это караван грузовиков с огромными ящиками на борту!
– Повернём назад и поедем за ними? – спросил юноша.
– Не знаю, Бахтияр, нужно подумать! Раз мы с тобой решили ехать в эту сторону, то возвращаться, мне кажется, плохая примета. Что скажешь?
– Вы правы, товарищ командир!
– Если я прав, боец, то заводи мотор, двигаемся дальше, вперёд к твоему богатству!
Дороги здесь были ребристыми и скользкими, так что Бахтияру с трудом удавалось удерживать баранку трясущегося броневика. Но вдруг Бахтияр остановил машину и показал рукой вперёд.
Вдали опять показалось странное свечение, которое становилось то ярче, то тускнело, пропадая в глубине тёмного коридора.
– Командир, может, это опять дальний свет немецких грузовиков?
– Не думаю! Это не грузовики, а что-то другое, друг мой. Да-а-а, сюрпризов здесь будет ещё предостаточно! Ты сиди в машине, а я посмотрю, что там.
– Ну, нет, теперь я с вами! А вдруг впереди опасность, я не могу оставить вас одного. Я же здесь для того, чтоб защищать вас от врагов, а не отсиживаться как мышь, в норе! – произнес сердито Бахтияр.
– Ладно, идем, телохранитель! – Мы вышли из броневика и отправились в ту сторону, откуда исходило странное сияние. Мы шли около десяти минут по широкому туннелю, и казалось, что сияние рядом, но с каждым шагом свет словно удалялся от нас.
Я оглянулся на наш броневик с включенными фарами, но его не увидел. Возможно, нас вводил в заблуждение какой-то мираж, игра света с темнотой, которая порождала в моём воображении некую иллюзию.
– Бахтияр, посмотри назад, ты видишь наш броневик? Я почему-то его не вижу!
– Возможно, это из-за темноты, командир!
– Какая темнота, Бахтияр?! Мы же оставили фары включёнными, чтобы броневик освещал нам дорогу. Всё это мне кажется очень странным, мы уже прошли не одну сотню метров, а свет словно удаляется от нас.
– Посмотрите, командир, туннель стал уже! На броневике мы бы здесь вряд ли проехали.
Действительно, коридор, по которому мы продвигались, постепенно сужался и превращался в узкую блестящую трубу.
– Мне не терпится посмотреть, откуда идет свет! Разрешите, я разведаю, что впереди?
– Только не пропадай из вида и будь осторожен.
– Ага, я быстро! – Бахтияр побежал в сторону таинственного свечения и вскоре исчез в потоке света.
Я продолжил путь, но свет был настолько сильным, что мне стало трудно смотреть вглубь туннеля. После ухода Бахтияра прошло минут десять, но он пока не вернулся назад и не доложил мне обстановку. Беспокоясь о юноше, я ускорил шаг и побежал в сторону света.
– Бахтияр, где ты? Отзовись! – выкрикивал я, но в ответ слышал только эхо.
Неожиданно свет стал превращаться в густой туман и окутал всё пространство белой густой пеленой. Я больше ничего не видел впереди и старался идти, нащупывая гладкие стены рукой. Сделав ещё несколько шагов, я остановился от неожиданного звука, который доносился откуда-то сбоку. Я почувствовал с правой стороны лёгкий ветерок и ощущение пустоты. Приблизившись, я увидел дыру.
Это была тёмная пещера, похожая на скалистый отсек в горах. Я включил фонарик, что висел у меня на груди, и вступил в эту темень. Отсек в стене был узким, я кое-как сделал несколько шагов и вышел в огромное пространство пустоты, где царила глухая тишина.
Свет фонарика обнаружил странные сооружения, похожие на спиралевидные трубы. Около тридцати метров в высоту возвышались огромные столбы, теряясь где-то под сводами пещеры. Я подошёл к одной из этих исполинских колонн и увидел, что это были десятки скрученных вместе металлических труб большого диаметра.
Жилы труб проходили по всему полу помещения, связываясь по спирали с другими колоннами. Это напомнило мне деревья, корни которых проникали в глубь земли и переплетались с другими рядом растущими деревьями.
Строго в линию стоящие колонны поразили меня ещё и тем, что на каждой из труб, перевитых в одну конструкцию, я увидел четко выгравированные символы и знаки. Я вгляделся в них внимательно и некоторые узнал – символы на этих сооружениях были такими же, что и у меня на браслете.
Они слегка переливались в свете фонарика. В то время, когда я их осматривал, на моём указательном пальце зажглись «светлячки», а потом вокруг руки появились знакомые элементы.
– А знаки-то одни и те же! – воскликнул я и увидел, что символы, нанесенные на столбы, постепенно разгорелись и вскоре ярко осветили всё помещение.
Я стоял на эстакаде и наблюдал открывшуюся передо мной удивительную картину. Это было гигантское помещение, похожее на корабль внеземной цивилизации.
Складывалось впечатление, что этот корабль врос в скалы и застыл в таком положении уже не одно тысячелетие.
Формы сооружения, знаки, символы, иероглифы – все это напомнило мне культуру Древнего Египта – что-то подобное использовали фараоны в своих дворцовых ритуалах. Однако я чуть не забыл о своем юном друге. Где же все-таки Бахтияр?
Я спустился вниз в центральный зал и, осмотрев всё вокруг, позвал его:
– Бахтияр!
Загадочный объект был настолько громадным, что я не знал, в какую сторону идти и где искать юношу.
В глубине души я упрекал себя, что позволил Бахтияру уйти вперёд, подвергая его опасности. Неопределённость ситуации угнетала меня. А в минуты неопределённости и усталости учитель Нарс обычно говорил: