Любовь и ненависть – Фавн

Он часто усаживал Марию к себе на колени и, расстегнув кофточку, ласкал ее пышные груди. Она позволяла делать с ней все, что он хотел. Акиндин не мог наглядеться на нее.

Однажды он принес много мяса и сам начал лепить сибирские пельмени. Она вошла в большую комнату с тазом чистого белья и удивилась. Эта комната служила и столовой, и кухней. Она увидела, как на столе лежат противни, все наполненные пельменями. Мария захотела тоже лепить пельмени и попросила ее научить.

Акиндин с радостью стал объяснять, как заворачивать фарш в тесто. Он увидел, как мука попала на нос Марии, и нежно смахнул ее. Она громко засмеялась. Впервые в жизни ей было так хорошо. Ее любили, и она была настоящей хозяйкой этого дома. Она чувствовала себя свободно в доме Званцовых.

– Какая же ты все-таки девочка!.. – улыбнулся Акиндин.

– Это что, плохо? – обиделась она.

– Нет, просто чудесно, и всегда оставайся такой, моя милая, добрая и самая лучшая девочка.

Мария улыбнулась и кинула в него кусочек теста.

– Да ты еще и маленькая проказница. Ну всё, теперь я тебе задам, – проговорил он грозным тоном, вставая из-за стола. Мария с криком выбежала из комнаты, а Акиндин поймал ее и понес обратно. Он поставил ее на пол и просто поцеловал.

– Ты мое счастье, Машенька, и все еще маленький ребенок. Я не хочу, чтобы ты быстро повзрослела. Оставайся такой всегда, а сейчас надо закончить нашу работу.

– Что вы имеете в виду?

– Пельмени, моя девочка, пельмени, – рассмеялся он и покачал головой.

Ему самому стало очень смешно, и он расхохотался на весь дом. Он сидел и смеялся так громко, что чуть не выронил миску с мясом.

Мария залилась краской стыда, так как она выдала ему свое тайное желание, и он был счастлив. Она сама стала громко смеяться. Наконец-то в доме поселилась радость.

Ванька тоже стал изменяться, когда Мария, вся в слезах, стала умолять его не пить. Он согласился и уходил из дома в мастерскую или в баню только ночью, чтобы не мешать им с отцом. Его никто не выгонял из дома, просто он понимал, что отцу лучше не мешать.

Когда Акиндин уходил на работу, то она скучала по нему. Она выходила в большой сад и ждала его там. Она поняла, что влюбилась в него, без памяти и навсегда.

Это просто глубоко в ней сидело, и она поняла, почему избегала встреч с ним. Это были совсем другие чувства. Он это знал. Акиндин добился любви этой девочки, и теперь ему море по колено. Однажды Мария бросилась к нему на шею, когда он вернулся с работы. Она поцеловала его, и он был потрясен.

Мария после так называемого «медового месяца» вернулась в колхоз и стала работать дояркой вместе с матерью, но она не разговаривала с ней, и все доярки заметили это. Все заметили у нее круги под глазами и то, что Мария немного похудела. Все заметили, что и характер у Марии изменился. Она стала резкой и немногословной.

– Ну как замужем, Машка? – ехидно спросила Наталья Локтева, старшая сестра Ирины, жены председателя колхоза.

– Как у всех, – просто ответила Мария. Наталья работала начальницей на ферме и была строгая ко всем.

– А чего у тебя такие подглазины?

– Я не отвечаю на эти глупые вопросы.

– А что с матерью не разговариваешь? – продолжала допрос Наталья.

– Наташ, отстань от меня, пожалуйста. Она мне не мать с того момента, когда насильно отдала меня замуж за этого Ваньку.

– Да, врагу не пожелаешь, – покачала головой Наталья Локтева. – Так обращаться с дочерью…

– Это все? А то мне надо работать. Ты же сама на собрании устроишь скандал, что норму не выполняю, – зло проговорила Мария.

– Ладно, Маш, не кипятись.

С тех пор прошел ровно месяц, когда Мария поняла, что беременна. Она сообщила об этом Акиндину, и тот расплылся в улыбке.

– Какое счастье, Машенька! Молодец, девочка, мы сделали это. Ты должна снова прийти ко мне ночью в баню.

– Я же беременная, – воскликнула Мария.

– Нет, ну что ты… Мы не будем заниматься любовью, просто я тебя попарю. Мне нужно, чтобы ты нормально выносила моего ребенка, – сказал Акиндин, страстно поцеловав Марию в губы. Он попросил, чтобы Мария ушла из колхоза, и она сделала это, что вызвало порицание у деревенских жителей. Акиндин учил ее, как вести хозяйство, и был очень нежен в любви. Прошло три месяца, и Акиндин сам ушел в лес за припасами и травами. Он хотел, чтобы Мария хорошо отдохнула перед родами. Мария поняла, что полюбила Акиндина и не могла жить без него. Ванька тоже был доволен, перестал пить и начал помогать тоже по хозяйству. Все были счастливы. Все в деревне говорили, что с приходом Марии в дом Акиндина все изменилось. Ванька перестал болеть и ходил всегда чистый и опрятный. Акиндина никто не узнавал, он помолодел лет на сто. В деревне все завидовали семье Званцовых.

С рождением Олега жизнь в доме Званцовых изменилась. Акиндин помогал Марии с Олежкой. Он купал его в ванночке и помогал пеленать. Ах, как он любовался, когда Мария кормила Олежку грудью. Акиндин сидел и облизывался как кот на сметану. Он любил Марию до безумия и однажды после кормления сам пососал ее грудь, пробуя молоко на вкус.

– Ты такая сладенькая, моя Машенька, и я тебя люблю, – проговорил Акиндин, вытирая рот.

– Я люблю вас, Акиндин Назарович, очень люблю. Я не могу жить без вас, – вдруг вырвалось это признание. Акиндин был потрясен и не смог восстановить самообладание.

– Что? – воскликнул потрясенно Акиндин. – Это всё, что мне нужно. Я стал самым счастливым человеком.

– Я люблю вас, люблю, – и Мария стала покрывать его лицо жаркими поцелуями. Он этого не ожидал и растерялся.

– Я счастлив.

Он сидел как громом пораженный. Наконец-то он любим. Ему было для кого жить. Если бы не Иван, то он сам бы женился на ней, даже нарушив клятву, данную жене Аннушке.

Ванька затаил злобу на отца, но при людях говорил, что у него родился сын, чтобы не опозорить семью. Олежка стал любимцем Акиндина. Он разрешал ему всё. Олежка полностью походил на деда. Умный, смелый и очень сильный. Ванька играл с Олежкой в шашки и в карты. Он относился к нему как к младшему брату.

Вечером Олежка отравился на рыбалку вместе с Андрюшкой Черниковым и его братом Петром. Ребята забежали в дом к Званцовым и отпросили Олежку. Мария неохотно отпустила сына на рыбалку. Она тряслась над сыном.

– Если ты будешь купаться в реке, то я запру тебя в доме, понял? – строго грозила Мария, так как тряслась за сына.

– Я не буду купаться в реке, мама, – пообещал Олег матери.

– Теть Маш, я за ним пригляжу, – обратился Петр Черников к Марии.

– Ты обещаешь, Петя?

– Да, мне же уже пятнадцать лет, теть Маш.

– Ну смотри, если что случится, то пеняйте на себя, – грозно сказала Мария.

Олег с друзьями пошел на речку, довольный, что сделал деревянного мишку вместе с дедом для Олечки Захаровой, которого собирался подарить завтра утром. Акиндин работал тоже в колхозе. Он был специалистом по деревозаготовке и проводил все время на лесопилке. Он помог председателю колхоза организовать собственную лесопилку, и поэтому в колхозе имелся целый маленький деревообрабатывающий завод.

Был выходной день, Ванька, как всегда, ушел в лес по грибы. Он стал почти хроническим алкоголиком, и председатель Виктор Степанович грозился выгнать Ваньку из колхоза.

Мария отправилась на сеновал в Акиндину. Он уже лежал на стоге и ждал ее. Она еле пришла, и Акиндин поднялся и расстегнул кофточку Марии. Акиндин припал к соскам Марии и стал сосать их.

– Мы уже сделали два ребеночка, моя лапонька. Я так хочу, чтобы родилась девочка, такая же, как ты.

– Перестаньте, Акиндин Назарович, о нас уже и так ходят слухи.

– Да путь говорят, что хотят. Я плевать хотел на людское мнение. Ты всё, что мне нужно.

Мария осторожно легла на сено, а Акиндин поднял ее юбку и обнажил большой живот, в котором снова зародилась новая жизнь.

– Хорошая девочка. Моя лапонька, любовь всей моей жизни, – говорил он Марии, которая покрылась краской, дотрагиваясь до живота молодой женщины.

Он стал ласкать груди Марии, которые стали еще больше после рождения Олежки. Они налились, и соски стали очень чувствительными, даже болезненными. Акиндин стал осторожно сосать грудь Марии. Тело Марии изменилось до неузнаваемости после родов с Олежкой. Оно было идеальным. Она похудела и стала настоящей красавицей с длинной толстой косой.

На нее стали заглядываться мужчины и парни в деревне, но она знала, что ей не стоит обращать на это внимания. Все оборачивались, когда она гордо шла по деревне. Парни свистели ей в след.

– Кто бы мог подумать, что Машка так расцвела, – качали головой парни. – Вот дураки, потеряли такую кралю.

– А кто знал, что Машка самая красивая в деревне?

– Да, редкая стала красавица. Роскошная женщина.

– Ох, как она с Ванькой-то живет? – задал вопрос один из парней, который сидел на лавочке со всеми другими и любовался Марией.

– Говорят, что Ванька с ней не живет, – пояснил другой.

– Неужели Акиндин, вот беда-то…

– Да, если Акиндин живет с ней, то он убьет любого, кто к ней подойдет.

– Она самая красивая. Вот бы отбить у них Машку.

– Да, это было бы что-то, – ехидно подметил один из сидящих парней.

– Я бы сам женился на ней, – подметил его сосед.

– Ты с ума сошел, лучше оставить эту мысль в покое, иначе кого-нибудь найдут мертвым. Никто не решится пойти против самого Акиндина Званцова.

– Лично я пас. Моя жизнь дороже.

Акиндин мог убить любого, кто посягнет на его женщину. Какое счастье, что он не слышал этого. Иначе случилась бы беда.

Он гладил ее по телу и понял, что полюбил Машеньку, как никто другой. Акиндин помог встать Марии и поцеловал ее в губы.

– Ты самое дорогое, что у меня есть, Машенька. Я тебя так люблю… Ты моя радость и счастье.

Мария только что осознала, что ей стал нравиться Акиндин, который проявлял к ней нежность и невероятную заботу. Он просто дышал ею, покупал Марии всякие вещи. Он превозносил ее до небес. То золотые сережки подарит, то духи «Красная Москва» вручит, то привезет из райцентра ткани для шитья, а то и вовсе подарил роскошную шубу. «Ты моя царица, Машенька», – говорил он ей. Она тоже не оставалась в долгу и баловала его всякими вкусностями и следила за его одеждой. Особенно его радовало, что она часто занималась с ним любовью. Мария подходила к Акиндину и гладила его по голове, а нагнувшись, целовала его в щечку. Однажды Акиндин преподнес Марии золотые сережки с бриллиантами.

– Это за то, что ты подарила мне нормального сына, девочка.

– Спасибо вам, Акиндин Назарович, – ответила Мария потрясенно, уставившись на очень дороги сережки.

– Это я должен тебя благодарить. Я брошу весь мир к твоим ногам, девочка. Я прошу тебя: называй меня просто Акиндин, и нам пора перейти на «ты». Согласна?

– Да. Я готова на все ради тебя. Боже, я снова хочу тебя. Это, какое-то помешательство.

– Нет, моя радость, это любовь. – Акиндин повел ее в свою комнату, и они начали предаваться страстной любви.

Ванька озлобился на эту сладкую парочку. Он ходил туча тучей и мысленно мечтал уничтожить отца, который расцвел как майский цветок. Он завидовал собственному отцу, его крепкому здоровью и тому, что он снова стал отцом. Акиндин побрился, следил за одеждой. Все люди в деревне говорили, что это неспроста.

Олег с друзьями пошел на речку рыбачить. Петька Черников стал разводить костер и принес картошку, чтобы запечь ее там. Ребята расположились на берегу, и каждый забросил удочки в речку. Андрюшка Черников начал свистеть, но его брат остановил его.

– Перестань, Андрюха, всех рыб испугаешь, – ругался Петька.

– Ой, я и забыл, что надо тихо себя вести на реке, – отозвался Андрей.

– Лучше следи за поплавком, болтун, – снова выразил свое возмущение Петька. – Смотри, у Олежки уже клюет.

– Подумаешь… – вздохнул Андрюшка и забросил снова удочку. Рядом с мальчишками лежали банки с червяками, которых накопал Петр для сегодняшней рыбалки.

Олег, увидев, что поплавок дернулся, быстро вытащил удочку из воды, и, к его великой радости, он увидел большую рыбу на крючке. Он схватил леску с крючком, осторожно снял рыбу и положил в ведро, которое прихватил из дома. Затем Олежка нацепил червяка на крючок и снова закинул удочку в речку. Андрея всего трясло от зависти к другу. Он ведь еще не наловил ни одной рыбы. Он сидел и ждал, когда дернется поплавок и, наконец, удача повернулась к нему лицом. Андрей тоже выловил большую рыбу и стал хвалиться:

– Вот какую рыбу я выловил, посмотрите, – сказал Андрюшка, демонстрируя свой улов.

– Да, очень хорошо, а Олежка, почему-то не хвастается, как ты, – прошептал Пашка Пегов.

– Это он умничает, – проговорил с обидой Андрюшка Черников. Как он походил в этот момент на своего дядю Сашку, который любил вот так бахвалиться перед всеми!

– Андрюшка, молодец, – похвалил Олег своего друга, прощая ему обидные замечания. Олег Званцов вообще ни на кого не обижался. Вот почему с ним дружили даже старшие ребята. Олежка был немногословен и много слушал. Не прошло и двух часов, как ведро у Олежки было полностью заполнено рыбой. Петр с удовольствием пек картофель на костре, а затем предложил пожарить еще рыбу, и Олежка вытащил самую большую и отдал ее Петру.

– Спасибо, Олежка, – выразил благодарность Петька Черников и, насадив рыбу на палку, стал жарить ее.

Когда она была готова, то Петька попросил своего друга Пашку Пегова расстелить газету, тот сделал, что его просили. Петька вытащил нож и отрезал всем по кусочку только что зажаренной рыбы. Как было вкусно и сытно! Ребята сидели и просто наслаждались жизнью. Андрюшка начал хныкать, так как не мог очистить картошку от черной кожуры. Олег взял у него клубень и помог справиться с этой проблемой.

– Олег, ты такой хороший, – проговорил Андрюшка, заискивая перед другом.

– Спасибо, – ответил немногосложно мальчик, который взял еще один клубень и почистил его уже для себя. Он уплетал за обе щеки картошку с рыбой и вдыхал аромат костра. Несмотря на свой возраст, Олежка был «маленьким взрослым».

Костер начал постепенно потухать, и ребята решили вернуться в деревню. Пашка Пегов был сыном местного зоотехника Михаила Пегова. Он был ровесником Петьки Черникова и охотно пошел с ребятами на рыбалку. Его тоже все уважали, так как он был добрым и отзывчивым мальчиком.

Рассказ 2
Детство Олега и Андрея

Прошел месяц, и наступил сентябрь, когда все дети пошли в деревенскую школу

Мария родила дочь, и ее назвали Анастасией. Она рожала опять дома, так как, по убеждениям Акиндина, он сам должен приять роды. Это было и правило в секте отца.

Он вспомнил, как сам принял Олежку. Этот день был незабываемым. Был ноябрь, и Мария почувствовала, как начались схватки. Она попросила вызвать врача. Акиндин сказал, что сам будет принимать роды. Мария испугалась и заплакала. Она была потрясена. Она сказала, что боится умереть. Акиндин ответил, что все сам сделает хорошо. Акиндин сам вскипятил воду и постелил чистую простыню на стол. Затем заставил Марию ходить по дому. Она, в белой ночной сорочке с большим выпирающим животом, еле ходила по дому. Акиндин ходил вместе с ней и нежно успокаивал ее. Это продолжалось весь день. Акиндин все заранее приготовил для родов и жал того момента, когда он станет сам принимать сына. Он следил за частотой схваток и затем помог взобраться на стол и подложил подушку под голову Марии. Он попросил широко развести ноги и сам встал между ними. Он следил за тем, как выходила головка, и давал указания тужиться.

– Давай, девочка, потужься ещё, моя радость. Мы всё прекрасно сделаем сами.

– Мне больно, я не могу, – начала тихо стонать Мария, обливаясь потом.

– Можешь, моя радость, тужься, моя лапонька, изо всех сил. Старайся толкать его из себя. Толкай, толкай, моя Машенька.

Мария стала делать, как ей говорил Акиндин. Она следовала всем его указаниям. Он стоял и смотрел между ног Марии и следил, как постепенно выходил из тела ребенок. Тело Марии раздалось, и Мария расширилась для того, чтобы подарить Акиндину желанного сына. Это был их первый ребенок. Она тужилась изо всех сил и почувствовала, как ребенок выскользнул из нее. Акиндин взял мальчика на руки, и тот закричал. Он с улыбкой положил сыночка на живот Марии, накрыл трепещущего ребеночка теплым одеяльцем и сказал, что она родила мальчика.

– Хорошая девочка, радость моя, ты родила прекрасного мальчика. Ты самая лучшая, Машенька. Ты такая храбрая, моя девочка, ни разу не закричала. Вытолкни послед, моя радость. Потужься еще раз моя, хорошая. Я сейчас приму его.

– Счастье мое, как ты прекрасно родила! Мы великолепно справились, моя Машенька, и ты просто умница, – и Акиндин поцеловал Марию, которая был потрясена, что так легко родила и стала матерью.

Скоро вышел послед, и Акиндин положил его на салфетку и наблюдал, как кровь перетекает в тельце малыша. Затем стал вытирать Марию между ног от крови. Мария с любовью посмотрела на сына и осторожно погладила его. Акиндин наблюдал, как кровь из пуповины перетекает в тело ребенка, и только после этого перерезал ее.

Затем он вызвал врача, и Марию с ребенком увезли в больницу в райцентр для наблюдения. Он объяснил, что по его законам он сам должен был принять ребенка.

Врач выразил возмущение и начал кричать, что ребенок мог умереть или его мать. Акиндин сказал, что не допустил бы этого, так как владеет врачеванием. Все чернокнижники в секте получили медицинское образование. Акиндин выучился на фельдшера, но так и не стал работать по специальности.

В больнице отметили, что роды прошли идеально, и пронаблюдали за Марией и ее сыном еще четыре дня. Мальчик родился здоровеньким и очень крепким, что очень обрадовало Акиндина.

– Только такая девочка смогла так хорошо справиться, – радостно проговорил Акиндин, встречая Марию с сыном из роддома.

Теперь Акиндин снова принимал роды сам, и все прошло благополучно, как в прошлый раз.

– Ты создана для того, чтобы рожать, ты опять не кричала, а была умничкой, – прошептал Акиндин в ухо Марии и поцеловал ее в губы.

– Спасибо, ты такой внимательный, – впервые в жизни Мария выразила благодарность.

– Я никому не позволю принимать у тебя роды, лапонька, все сделаю сам, – проговорил Акиндин.

– Я полностью на тебя полагаюсь, – одобрила его Мария с улыбкой.

– Наконец-то ты признала меня своим хозяином, моя красавица, и ты поняла, что мне нельзя противиться.

– Да, я все буду делать, так как ты хочешь,

– Ты позволишь мне и дальше любить тебя, моя девочка?

– Да, Акиндин, я только твоя.

– Повтори, моя девочка, что-только ты сказала, – возбужденно проговорил Акиндин, чувствуя опять вожделение в Марии.

– Я только твоя, Акиндин, и люблю тебя как никого другого, – ласково сказал Мария.

– Ты услышал меня, мой Бог! Лапонька, как только ты восстановишься после родов, мы будем любить друг друга, как никогда в жизни.

– Да, Акиндин.

– Я хочу, чтобы ты любила меня.

– Да, Акиндин, с радостью, – снова повторила Мария. Она был счастлива, так как в 25 лет был матерью уже двух детей. Акиндин настоял, чтобы Мария ушла с фермы, так как ей было невыносимо находиться с матерью.

Акиндин ходил гордый, что он уже отец троих детей и обладатель самого роскошного тела, но виду не подавал. Он не хотел слухов. Ванька не мог слышать детский плач и все время находился в сарае или в мастерской в колхозе. Он был мрачным и стал какой-то нелюдимый, часто убегал в лес, где собирал ведрами грибы.

Ванька иногда плохо говорил, шепелявил и иногда картавил. Вот почему он мало говорил или вообще молчал. Все обнаружили, что Ванька Званцов стал на себя не похож.

– Маш, а чего с Ваней-то? – спросила как-то Галина Захарова, стоя у прилавка в магазине. Он стояла позади Марии и все думала, как задать вопрос своей соседке.

– А что с ним такое, Галина?

– Он какой-то странный у вас. Зарос и постоянно болтается в лесу.

– Ну и что? Он всегда был такой, я привыкла, – равнодушно ответила Мария, пожав плечами.

– Нет, просто страшно на него смотреть, – горько произнесла Галина.

– Да, Галка права, – сказала продавщица Клавдия, взвешивая сахар на весах. – Ты бы лучше приглядывала за Ваней, а то вон как расцвел Кеша. Так его называли в деревне. «Акиндин» было сложное имя, поэтому все его называли Кешей.

– У Вани сложный характер, и ему трудно, что-то сказать. Он все равно настоит на своем, – начала оправдываться Мария.

– Да, Мария, что-то у вас не так в семье, – покачала головой Клавдия, протягивая Марии мешок с сахаром.

– У меня и так дел невпроворот, Олежка завтра в школу пойдет. Нужно приготовить ему праздник. Форму уже купили, ранец тоже, да еще Настеньку надо поднять.

– Дети у тебя-то хорошие, но в деревне слухи ходят про тебя и Кешу, – заметила Клавдия.

– Ну и что? Мне наплевать, что о нас говорят. Я думаю, это все от безделья, – зло ответила Мария, выходя из магазина.

– Зуб даю, что это дети Акиндина, – прошипела Клавдия, кинув в сторону уходящей Марии.

– Да все может быть. Жалко Машку. Ей еще с детства не повезло. Попасть в такую семью… Да еще жить с Акиндином под одной крышей.

– Да, Галка, с такой-то матерью… Она что, не могла подобрать кого-нибудь получше? Отдала девчонку в эту порочную семейку. Как она могла так безбожно поступить, а попробуй скажи, так Аграфена всех изматерит своим злым языком, – стала комментировать Клавдия, которая часто приглашала к себе Машку на чай.

Это была женщина сорока лет, и она была добросердечной женщиной, которая спасла свою дочь Веру от домогательств Акиндина Званцова, пригрозив ему милицией. Больше Акиндин не подходил к Верочке, а все свое внимание сосредоточил на Марии Хлебниковой, и вот подвернулся случай, когда Аграфена пришла сватать дочь за Ивана Званцова. Он получил, что хотел, и теперь был счастлив.

Олег пошел в школу, и его провожали Мария, Иван и дед Акиндин. Ивана нарядили в приличный костюм.

– Я не хочу идти с вами, – начал протестовать Иван.

– Дурень, ты должен показать, что твой сын идет в школу.

– Это не мой сын, а ваш, батенька.

– Ты хочешь навлечь позор на нашу семью?

– Ладно, так и быть, пойду, а затем в лес убегу. Там свобода от тебя, батенька.

– Делай, как хочешь, только не порть праздник Олежке, – проговорил Акиндин.

– Ладно, так и быть, пойду.

Они все отправились в деревенскую школу на линейку. Олег шел с букетом цветов, которые выросли в саду. Он сам их сажал и поливал. Акиндин мечтал только об одном: открыть внуку правду о его рождении и научить его всему, а также передать тайные книги из секты расстрелянного отца Назара, которого нашли в лесу, и уничтожили всю секту. Отца Назара схватили и посадили в тюрьму, а через неделю расстреляли за организацию секты чернокнижников и многоженство. Его мать повесилась в тот же день. Все члены секты постарались сбежать кто куда, женщины подались в близлежащие деревни, а мужчины разъехались по городам. Книги и все ценности были переданы Акиндину для хранения. Акиндин Званцов был умным мужчиной и в лесу организовал тайник с сокровищами секты и книгами. Все это он мечтал передать Олегу, сыну. Олег был тайной гордостью Акиндина Званцова, который с ранних лет учил мальчика чтению и ремеслу по дереву. Со временем Олег станет очень богатым человеком, так как кроме ценностей в секте хранилось много золота, которое добывалось на приисках в Сибири. Все это Акиндин спрятал от советской власти в надежном месте и был уверен, что его богатства некто не найдет. Никто, кроме его любимого сына Олега. Олег должен встать во главе новой секты, которую он мечтал возродить. Акиндин обожал свою дочку Настеньку и мечтал еще об одном ребенке. Он хотел возродить былое величие секты чернокнижников, установить свои законы и втайне мечтал построить дом далеко в лесу, чтобы перевезти Машеньку с детьми туда. Он уже присмотрел соответствующую площадку для строительства.

Он был против школы, но пришлось соблюдать приличия. И вот первого сентября они все пошли в школу.

Олег увидел Андрюшку Черникова, который стоял рядом с отцом Виктором Степановичем. Сам председатель колхоза открывал учебный год. Это был такой праздник для всех. Акиндин смотрел на Виктора Степановича с таким презрением, в душе ненавидел эту семейку Черниковых и втайне мечтал их уничтожить, стереть с лица земли. Он стоял рядом с Марией, дочкой Настенькой и Иваном, а сам смотрел с ненавистью на председателя колхоза. Олежек стоял вместе с другими учениками и первой учительницей Александрой Ивановной, женщиной средних лет, которая пользовалась уважениям у деревенских жителей. Она опять набрала ребятишек в первый класс и стояла вместе с родителями на площадке перед школой.

– Смотрите, вся семья Званцовых здесь, – шептались деревенские жители.

– Да, кто бы мог подумать, что эта семейка так разрастется, – отвечали другие.

– А Машка как похорошела, и уже с двумя детьми. Представляете, сам Акиндин Назарович принимал у Машки роды. Храбрая девчонка.

– Он же из староверов, и у них другие обычаи. Говорят, что он владеет какой-то магией.

– Это все болтовня.

– А может, это и правда.

Слово взял Виктор Степанович, который стоял на ступеньках лестницы школы, а рядом стояла директор школы Варвара Федоровна, дородная женщина с властным характером.

Виктор Степанович откашлялся и сказал:

– Дорогие ребята, родители и учителя! Я поздравляю вас с началом учебного года. Это радостное событие для нашей страны. Коммунистическая партия Советского Союза создает хорошие условия для всестороннего развития личности. Мы должны способствовать победе коммунизма. Дорогие ученики! Я хочу обратиться к вам с просьбой хорошо учиться, как завещал великий Ленин. Мы должны следовать его учениям и стремиться к высоким идеалам, к которым нас ведет коммунистическая партия. Учитесь хорошо, проявляйтесь смелость и решительность, помогайте младшим и уважайте старших. Занимайтесь спортом, так как в этом году прошли олимпийские игры в Москве, и это великое событие для нашей страны. Это стало победой нашего олимпийского движения во всем мире.

Акиндин Званцов слушал Виктора Степановича с раздражением. Он все сделает, чтобы извести это проклятую семейку. Один уже свернул себе шею с моста. Его ненависть к этой семье была страшная. Акиндин все делал методично и теперь вынашивал план уничтожения всего семейства Черниковых. Он не показывал виду, что ненавидит их, а всё скрывал внутри себя. Он сметет их с лица земли.

Все захлопали, когда Виктор Степанович сказал, что ждет первоклассников на экскурсию в колхоз и дал слово директору школы Варваре Федоровне. Она поздравила всех с новым учебным годом и пригласила Петра Черникова, который был с Ульяной Васильевой, первоклассницей, и они обежали вместе вокруг собравшихся с колокольчиком, звоня на всю деревню. Варвара Федоровна пригласила детей в школу. Олег с гордостью пошел в класс вместе с Акиндином Назаровичем и Иваном.

Мария сказала, что зайдет позже. Олегу было приятно, что он идёт с Иваном и дедом вместе за руку в класс. Мария шла следом, везя коляску с маленькой Настенькой, которая родилась совсем недавно, в конце августа 1980 года. Когда в класс вошел Акиндин Званцов вместе с Иваном и Олегом, то все замерли. Александра Ивановна пригласила Олежку сесть за парту. Акиндин Назарович поздоровался со всеми и сказал Олежке:

– Учись хорошо, Олежек, на тебя вся моя надежда.

– Дедушка, я тебя не подведу, – с гордостью ответил мальчик.

– Александра Ивановна, надо позвать Марию в класс, а я должен выйти погулять с внучкой Настенькой, – сказал он Александре Ивановне.

– Хорошо, Акиндин Назарович. У нас только сегодня первый урок, а дальше будет концерт нашей деревенской самодеятельности.

– Спасибо за приглашение, а во сколько состоится концерт?

– В десять часов, приходите все. Будем рады видеть вас.

– Еще раз спасибо, но в доме маленький ребенок, но, может быть, кто-нибудь из нас придет. Мы еще не знаем. Иван, пошли. – С этими словами они покинули класс, а через несколько минут туда пришла Мария в красивом ситцевом платье в мелкий горошек. Все посмотрели на нее с интересом. Она села позади детей вместе с другими родителями и стала слушать Александру Ивановну с большим интересом. Дело в том, что Александра Ивановна была ее первой учительницей, и вот она уже привела своего сына учиться в тот же класс. Как быстро летит время, вот только вчера она была школьницей, а сейчас она мама двоих детей и счастливая женщина. Александра Ивановна еще раз поздравила всех с новым учебным годом и дала совет по организации учебного процесса.

– Ну, Машка, вон какой у тебя сын, и уже школьник, – прошептала Надюха Васильева, мама Ульяны, которая сегодня звонила в колокольчик.

– Да, время бежит незаметно.

– Как тебе живется в доме Званцовых? – начала допытываться Надежда.

– Все хорошо.

– Я бы не смогла, – ответила Надежда. Мария лишь пожала плечами.

– Там, наверное, страшно?

– Это почему? – удивилась Мария.

– Это семья староверцев-чернокнижников. Все боятся Акиндина Назаровича, так как он владеет колдовством.

– Это ложь. Я там живу и ничего не вижу. Я все расскажу о нашем разговоре Акиндину Назаровичу, путь наведет порядок в деревне, наконец.

– Вот-вот, а то, что ваш дом обходят стороной и многие побаиваются Акиндина Назаровича.

– Глупости какие! Сама приходи к нам, и все увидишь. Надюшка, давай лучше послушаем Александру Ивановну. Я не хочу обсуждать мою семью.

– Нет, я к вам не приду.

– Ну как хочешь, – и она стала внимательно слушать Александру Ивановну.

Александра Ивановна еще долго говорила о школе и ее роли в жизни каждого советского ученика, а затем попросила родителей покинуть класс для проведения первого урока.

– Мам, я сам приду из школы, – тихо сказал Олег на ухо Марии.

– Обещаешь хорошо себя вести?

– Да, я должен быть хорошим мальчиком, – важно произнес Олежка.

Мария вышла из класса последней, и уже в дверях к ней подошла Александра Ивановна.

– Машенька, рада тебя видеть. Как у тебя дела?

– Все хорошо, Александра Ивановна. Я так рада, что Олежка будет учиться у вас.

– Да, когда-то ты была гордостью во всей школе. Машенька, ты приходи к нам, мы всегда рады тебя видеть.

– Спасибо, Александра Ивановна. Обязательно приду. Надо сейчас помочь Олежке наладить школьную жизнь.

Мария обняла свою учительницу. Она любила ее с самого детства, и Александра Ивановна иногда заменяла ей мать. Мария делилась своим секретами только со своей учительницей, так как ей полностью доверяла. «Боже, что с ней сделала Аграфена!.. Погубить жизнь такой талантливой девочки… Она просто зверь», – подумала Александра Ивановна, когда за Марией закрылась дверь.

В коридоре школы все стояли и ждали своих детей после первого урока. Все смотрели, как Мария гордо вышла из класса и направилась к выходу из школы. «Как она живет у Званцовых? Одна с двумя здоровыми мужиками в одном доме. Это просто кошмар, какой-то», – шептались ей вслед. Мария спешила к дочери, которая мирно спала в коляске. Акиндин стоял и качал коляску. Он увидел Марию, и в нем всё от радости закипело. Она была прекрасна.