Память вновь поднимается, откуда-то из потаенных глубин, укрытых ранее даже от нее самой, за прочными, непробиваемыми стенами, что год от года, она растила в душе, как труженик садовник, нежно пряча острые шипы, за плотной зеленной массой. Подвигая в сторону мира яркие бутоны, манящие ароматом счастья и какой-то сумасшедшей свободы, легкости бытия. Как часто люди путают безумие с радостью, ломкий, хрустящий под стопами лед отчаянья с невесомой прохладой, что рождается из глубины переполненной знаниями души. Как просто, оказывается обмануть всех вокруг, повторяя раз за разом, я в порядке… Но правда в том, что она, никогда не была в порядке.
« Девочка в ярком цветастом платье сидит на полу, чуть склонив голову набок и нахмурив брови, перебирает маленькими пальчиками, тонкие шелестящие страницы. Так с первого взгляда и не скажешь, живой ли ребенок, замер посреди детской или то кукла, оставленная хозяйкой, посреди пестрой процессии машинок и чайных наборов. До того маленькой, кажется она среди громадин шкафов и пышного убранства наряда, окруженная почти золотыми в лучах дневного светила, бесконечно длинными прядями чуть вьющихся волос. Картина, словно сошедшая с листов глянцевых журналов, такая же лживая, как и сам мир, иллюзия бытия, способная истаять в одночасье, реши наблюдатель, вдруг переступить светлую полосу порога и ступить на мягкий ковер в детской.
Девочка с глухим стуком захлопывает книгу, и поднимает не естественно тяжелый для ее невинного личика взгляд к полоске тьмы, что притаилась меж шкафом и дальней стеной. Минуту или быть может чуть меньше, ничего не происходит, кажется, что ребенок просто задумался о чем-то или замечтался, представляя себя принцессой из сказки, и мать, что тихонько наблюдала за девочкой из приоткрытой двери спальни, спокойно отворачивается к телевизору, поглощенная творящимся там действом. И тут же, словно только и ждавшая этого тьма вздрагивает, расширяясь, поглощая в своей непроглядной бездне весь свет, что еще мгновение назад проникал сквозь сумрак угла и медленно, очень медленно открывает свои темно красные, как густая, венозная кровь глаза.
Ей шесть, этой маленькой куколке, закованной в непроглядную, колдовскую тьму и сегодня, когда ночная тишина накроет город, она не чувствуя ни страха, ни сомнений, поднимется с уютной постельки, чтобы тихо-тихо достать припрятанный вечером под подушкой нож. И выведет его острием тонкую вязь на внутренней стороне бедер, собирая тяжелые, соблазнительно пахнущие капли, а после аккуратным почерком юной леди, создаст первую музыку, рождающуюся из бусин слов, что нанизаны на нить повествования. Договор с тьмой, что христиане нарекли Сатаной, первый, но, увы, не последний.»
Сегодня я умру, но не смогу уйти. Я рада, что была здесь, не смотря на….
Девушка поежилась, вдруг осознавая, что комната, давно погрузилась в полумрак, а бумага, почти так же девственно чиста, что и множество часов назад, так многое, хотелось сказать, так многое, она никогда не найдет в себе сил произнести. Она поднялась, убирая за спину тяжелые красные пряди и закутавшись в шаль, небрежно наброшенную на спинку кровати, побрела в сторону кухни. Время еще было и хоть шелест песчинок, в ее голове все нарастал, ей, почему-то хотелось верить, что последняя приземлиться на песчаную горку еще не скоро, а сейчас, сейчас ей хотелось ощутить на языке терпкую горечь кофе. За окном, шумел ветер, и тяжелые ветки орешника бились в окно, верный друг, он чувствовал, приближение Тишины.