Глава восьмая
Я встал с кровати. Посмотрел на неё и подумал: «А что? Вот и повод! Двум смертям не бывать – авось доживу и до третьей!»
И даже не знаю, готов ли был расстаться с кроватью. Но запретный плод сладок – пожалуй, в этом таилась причина.
* * *
Вот не чудотворец я, как мой сосед. Пришлось сначала её разбирать, а потом собирать. В три присеста доволок до его каморки – шишек набил, не без этого. Всех, кого вспомнил, помянул добрым словом – от Пьера Ришара до Чарли Чаплина.
И поскольку разбирать гораздо легче, то сюрприз не удался, и надо было будить старика. Вот только за сюрпризами, скорей, я к нему пожаловал. Да и что будить, если он всё равно не спал – попробуй усни на единственном стуле! Ну и свет, как всегда, горел, хоть это ничего и не значило.
* * *
Зашёл, не постучавшись, как днём, бывало. И сразу позабыл про дверь. Когда же вспомнил, её уже не было.
Не понимаю, каким образом я оказался посреди одной из комнат огромной квартиры – по меньшей мере пентхауса. Ну, как в кино про всяких, там, богатеев показывают. В комнате и так светло от дневного света, а там ещё и светильников навороченных где ни попадя понатыкано. И странно: на дворе, точняк, ночь была в самом разгаре, а там – светло да солнечно. И вместо стены почти сплошняком стекло, сквозь которое город – ну как на ладони! Во всяком случае вполне можно было разглядеть все самые высокие его примечательности.
За громоздким стеклянным столом сидел то ли Шут, то ли шут его знает кто. Но кресло под ним – закачаешься! Собственно, кресло и понудило меня оторвать язык от гортани.
– Это ж не моё кресло, – невольно вырвалось у меня.
– В натуре! – ответил не пойми кто. – Пока не твоё. Но ты, однако, молоток – забил стрелку о главном!
Мне ничего не оставалось, как приземлиться на стул боксёрской грушей.
* * *
Кем был тот пожилой мужик, я так до конца и не въехал, но нутром почуял, что он явно не мой сосед, хотя внешне это не сразу показалось столь явным. Пожалуй, самым поверхностно внешним обликом чем-то и смахивал на знакомого старика. Вот глаза только… Красивые – это сразу притягивало внимание, и было понятно, что мужик когда-то весьма недурно выглядел. Однако взгляд их казался до жути плотоядным и одновременно трусливым, как у мелкого хищного зверька: очень неспокойным, вечно блуждающим, но при этом цепко прикованным к предмету своего интереса. И даже – ласковым, как и все движения этого человека: его обходительность и ничем не пробиваемое обезоруживающее радушие, доверительный тон и привычка к непринуждённости. Притягивало и некое уверенное, как будто присущее ему чувство свободы – да так, что будто и сам от него заражаешься. И в то же время всё вместе взятое как-то интуитивно и крайне настораживало – до почти ощутимой и какой-то беспросветно унылой боли. Как предчувствие если не близкой смерти, то безвозвратно и неумолимо приближающейся болезни.
После предыдущего ночного похода в таинственную соседскую комнату у меня появилась возможность почувствовать резкий контраст между бестрепетным и покорным состоянием, пережитым мной тогда, за минуту до ошеломительного, но плавного перехода в мир вечности, и вот этим поминутно нарастающим безотчётным страхом перед тем, что, казалось бы, ничем не могло угрожать, а наоборот, – всё на том же подсознательном уровне, – многообещающе приманивало к какому-то желанному и вполне объяснимому началу чего-то захватывающего, сравнимого с приглашением в долгожданное, щекочущее нервы путешествие. И вместе с тем за этим началом словно скрывалась незримая пропасть и ждал непредсказуемый, сокрушительный финал.
* * *
И пока я с упавшей челюстью сканировал опупевшим от увиденного взором втирающего мне что-то собеседника, старый пацан из крутой квартиры уже приступил к заключительной части текущей стрелки. До этого он с нескрываемым удовольствием весьма пространно изъяснялся о какой-то глобальной экономической и актуальной политической фигне, похоже, глубоко засевшей под его лоснящейся от пота лысиной. Потом мне слышалось что-то типа – не то об инвестициях, не то как скрыться от полиции. И наконец я услыхал кое-что о себе:
– Так что не менжуйся! Ты уже́ в нашей команде! Сработаемся! Ты мне – я тебе! Всё пучком, коллега!
– Я – тебе? – насторожился я. – Мне… мне ничего не надо.
– Да не парься, братан! – он поднялся и вышел из-за стола. – Ничего личного – только работа!
– И что… что я должен делать? – недоуменно спросил я.
– Ты уже делаешь.
Коллега сладко улыбнулся и, подойдя ко мне, едва прикоснулся пальцами к моим плечам, очевидно, приглашая подняться. Из другой комнаты появились два амбала, вероятно, тоже члены команды. Старый пацан представил своих корешей:
– Гога и Жора, прошу любить и жаловать!.. Жорик, – обратился к одному из амбалов, – проводи Эда до парковки, пусть выберет себе что-нибудь. А ты, дружище, – ласково посмотрел мне в глаза, – не отказывай себе ни в чём. Сними приличную хату для клёвой тёлки. Но для начала прикид поменяй.
И сунул в мой карман какую-то карточку. Своей могучей лапой Жорик подхватил меня под руку, почти протащил по широкому коридору, минуя несколько комнат по обе стороны, до площадки с лифтом, расположенной прямо в квартире, и нажал на кнопку вызова.
– И пусть непременно сбудется твоя мечта! – услышал я вдогонку последнее менторское напутствие. – Это теперь главное твоё дело! Смотри, не накосячь там!
* * *
Парковка была подземной. И там всё было заставлено легковыми автомобилями разных годов и марок. Целое море из авто! Впрочем, аккуратно так, в строгом порядке – от «Копейки» до самых последних «Мерсов» и «BMW». Кто-то из местной обслуги предложил мне выбрать себе любой по моему вкусу, но я предпочёл говорить исключительно с Жориком.
– Жорик… – сказал я.
– Жориком, – не дал договорить Жорик, – меня называет только папа. Для тебя я – Жора.
– Лады́, Жора! – повёлся я на эту хрень. – Он что – реально твой папа?.. Не похож вроде.
– Он здесь для всех папа – считай, что это его имя. – Ответил Жора. – Папа – понял?
– Да понял я, чё тут не понять! Слушай, Жора, а сколько лет этому вашему – Папе?
– Нашему, – подчеркнул Жорик. – И твоему – тоже.
– Да не вопрос! – поспешил я согласиться, при этом подумав: «Вот достанет из своего необъятного костюма какой-нибудь парабеллум и пришьёт меня за Папу ихнего. Да верняк, что у него там кобура под мышкой!»
– Папа давно живёт, – спокойно продолжал Жора. – Ещё мой дед, а потом и отец с ним работали.
– Ни фига себе! – всерьёз удивился я. – Да ему поди лет сто, не меньше!
– Гораздо больше! – ухмыльнулся Жорик.
– И что это за работа такая? – поинтересовался я. – Вот чё я-то, к примеру, должен делать?
– Жить! – снова усмехнулся амбал. – И жить долго, ни в чём себе не отказывая. Брать от жизни всё. Жить так, чтоб исполнялись мечты. Стремиться взлететь как можно выше и оттуда плевать на всех, кто ниже тебя. Вверх только не плевать, а то сверху так плюнут, что полетишь вверх тормашками. И главное – жить даже тогда, когда не о чем уже будет мечтать! Это девиз нашей команды.
– Так как же это – без бабла и без связей?
– Связей, поверь, у тебя теперь выше крыши. И бабла на всё хватит. Карточку только не потеряй. Кстати, ПИН-код на ней соответствует году твоего рождения.
– И откуда вы знаете про год?
– Папа знает.
– Ишь ты! – почесал я затылок. – И за что же такая милость?
– Да ни за что – в этом весь и фокус.
* * *
Ещё Жора мне сказал, что и квартиру я могу себе присмотреть в этом же доме. Сказал, что Папа всё здесь выкупил. Всё его – и этот дом, и парковка! Я же, недолго думая, сказал, что согласен лишь на такую хату, как у Папы. Я же нутром чуял: что-то не так, что, может быть, и смерть моя не за горами. И потому решил гульнуть напоследок.
Жорик позвонил, перетёр с кем-то и ответил:
– Здесь только два пентхауса. Но тебе повезло – папин сосед пропал на днях… По ходу, уже не вернётся. Поселишься там. Только условие: баб, ну или, там, мальчиков сюда не приводить…
– Э, ты чё, паря! За кого ты меня принимаешь?! – позволил я себе чуток возмутиться, пусть знают, что у меня с этим строго. – Чё? Типа, не в курсе, что у меня лишь одна клёвая тёлка, как изволил выразиться наш всемогущий Папа? И вообще – я однолюб.
– Да все мы тут однолюбы, – усмехнулся Жора. – Но жизнь вносит свои коррективы.
– Плевать я хотел на её коррективы!
– Ну-ну! – видимо, усомнился Жорик. – И всё же помни об условии. Лично буду проверять.
– Это как это? – не понял я. – Чё, стучаться будешь? А если не открою?
– У нас тут не бывает замков, – просветил меня Жора. – И никаких друг от друга секретов. И говорим мы здесь всё что думаем. Это тоже правило команды.
– Да у вас тут, блин, коммунизм! Слышь, Жора, а чё с братаном-то вашим, что типа пропал? Чё, я тоже, там, скоро – того?
– Не, он сам пропал. Мы здесь не невольники. Кто о чём мечтает, там и пропадает…
* * *
– Ну? – Жорик решил взять быка за рога. – Ты с авто определился? А то ночь всё-таки. Не помешало бы и поспать.
– Как это – ночь? – изумился я. – А как же солнце? Я видел у Папы солнце. По ночам не бывает солнца.
– Не обращай внимания. Обычные зрительные галлюцинации. Папа умеет удивить. Особенно новичков.
– То есть ты хочешь сказать, что это всего лишь мои глюки? Обалдеть! Так, может быть, и всё остальное – тоже глюки?
– Это зависит от твоего выбора, – непонятно заключил Жора. – Кто-то тащится от глюков. А кому-то подавай реализм. Так что с машиной-то? Бери вот этот «Мерседес»! Автомобиль представительского класса. У Папы их три.
– А откуда всё это?
– Папино хобби.
– Нехило! Слушай, Жора, а есть ли у вас тут «Соната» в старом кузове? Вот её бы хотел. И желательно – чёрную. Красивые они. Нравятся мне.
– Конечно! Папа знал, что ты выберешь именно её. Поэтому она ждёт тебя на твоём личном парковочном месте, номер которого соответствует числу лет твоей жизни.
– И где это? Я, знаешь, запамятовал что-то, сколько мне стукнуло.
Амбал Жора подвёл меня к машине.
– Да, вот она, красавица! Какой там номер? – я взглянул на стену. – Чё, правда? Сорок пять – баба ягодка опять!
– Ей десять лет, – сказал Жора. Но на ней почти никто не ездил. Как новая. Даже круче, чем новая. Я лично над ней пошаманил: покрасил специальной краской – теперь ей не страшны ни царапины, ни ссадины, – на всякий случай движок перебрал, коробку обновил, все расходники, ходовую, установил классную аудиосистему. И сигнализация ей не нужна. Сядешь разок, электроника считает твои данные – фейс-контроль, параметры, все дела, – и хрен её кто заведёт кроме тебя! Но это – для простачков. Обычно наши тачки не угоняют. В каждом их номере особый код – для разных профи, чтоб не совались. А так – мозговитое авто. Не один и даже не два раза тебя удивит.
– Да, спасибо, братан! Только, это… Я права, паспорт и прочие документы в старой квартире оставил. А у меня её отжали козлы какие-то.
– Не волнуйся! Ксивы твои в порядке. Завтра подгоню вместе с документами на машину.
– Ё-моё, чудеса да и только!
Глава девятая
Ко мне лифт тоже был отдельный. Двухэтажная квартира показалась такой необъятной, что поначалу я в ней заблудился. Первым делом приспичило в туалет и помыться. Из двух санузлов я выбрал тот, что с душем. Он находился на первом уровне. Другой размещался на втором. Там была офигительных размеров ванная с джакузи. Сама ванна возвышалась, словно на постаменте, посреди большого помещения с зеркалами и немаленьким таким окном. К ней вели ступеньки. Позднее я, конечно, и её опробовал, но в душевой мне больше понравилось, особенно после того как чуть не свернул себе шею на тех ступеньках. Хотя и в душевой не всё оказалось просто. Таких огромных кабин я не встречал даже в магазинах. И вообще, всё в квартире казалось огромным: диваны, кресла, кровати, столы, холодильные камеры. А стулья один к одному – что те троны! На втором уровне – застеклённая терраса. На первом – громадная гостиная с камином и теликом чуть ли не во всю стену. И это не считая других разных комнат.
Порывшись в шкафах, разжился чистым бельём и кое-какой одеждой. Впрочем, в ванной нашёл новый белоснежный халат. Такие я видел только в кино. Наверняка спёрли из какого-нибудь фешенебельного отеля.
И куда ни глянь бухла заграничного немерено. Да жратвы разнообразной. И всё как на подбор.
* * *
Но покамест это меня мало занимало, потому что, наконец, я увидел то, о чём думал, поднимаясь с Жориком в лифте. Он сказал, что я могу взять себе смартфон и ноут прежнего хозяина квартиры. И сказал, что уже почистил гаджеты от лишней информации и забил туда новый аккаунт.
Компы мне были неинтересны – я в них ни рожна не смыслил. Но о смарте мечтал. Давали иногда подержать в руках. И был доволен, что – именно смарт, а не что-то там – с яблочком. Я простой и люблю всё простое.
И, стало быть, весь тот день я провалялся со смартфоном, пока не проголодался. Потом слегка – денька этак на три – увлёкся дегустацией напитков, но смекнул, что эдак можно и в ящик сыграть, и решил совместить приятное с ещё более приятным. Правда, с теликом сначала пришлось повозиться. Не найдя в квартире ничего привычного, типа DVD-плейера и дисков, лишь на второй день догадался, что телевизор с интернетом, да и не сразу допетрил, как им пользоваться. И потому продолжал пить не закусывая. Под телерекламу да под новости, знаете, как-то не до хавки. Некоторое время развлекался, фоткая кадры – есть там такая фигня. Ну и пытался, конечно, чем-то занять себя на мобильном Ютьюбе, но и там забодала реклама. Поэтому вынужден был ввести номер карты, чтобы подписаться на безрекламный режим просмотра. Зато когда врубился-таки в телевизионный интернет и запал на первый же попавшийся тридцатисерийный сериал, то тут и стал хавать всё что не приколочено.
* * *
И вот на пятом, кажись, таком сериале нарисовался Жорик и наехал на меня за то, что, типа, не работаю. Я ж его послал, сказав, что как раз этим самым и занимаюсь. А он всё пытался как-то объяснить, что это самое – не то самое, что на самом деле должно быть этим самым, чем и пора бы уже было заняться совсем в другом месте. Короче, дошло до того, что командорам пришлось нарушить ихние правила.
На следующий день ко мне постучались. Я открыл, и у меня чуть не отвисла челюсть. Там оказалась весьма мило и многообещающе улыбающаяся девушка, представившаяся соседкой с нижнего этажа. Она была столь статна и красива, что на неё было больно смотреть. Лишь однажды я видел такую. И, кстати, тоже соседку, но только в моей бывшей квартире. Правда, та, как позже выяснилось, не очень ладила с умом. И потому теперь я не удержался от разом всё испортившей мысли: «И чё у них за манера так клеить мужиков!»
– Ты не мужик, – улыбка вмиг исчезла с её прелестной физии, впрочем, тут же уступив место совсем другой улыбке. – А я пошутила! И вовсе я не соседка, а горничная!
В итоге всё кончилось тем, что в какой-то момент я вдруг отчётливо осознал, верней, почувствовал, что если б я и захотел, то с этим самым у меня с ней ничего бы не вышло. И я сам признался ей в этом. Она ж ответила, что знает и что это была проверка. Напоследок даже посочувствовала, поцеловав меня в лоб и угостив Чупа-Чупсом.
Блин, как же это здорово – говорить что думаешь!
* * *
И всё же нашли, чем меня оттуда выкурить.
Припёрся этот Жора и битый час полоскал мне мозги про какую-то кнопку зажигания в моей машине. Типа, эта кнопка теперь будет реагировать только на отпечаток моего пальца, так что не нужен и ключ. Короче, уломал испытать его новое изобретение и вручил визитку магазина, до которого я должен был доехать, чтобы купить себе точно такой же, как у него, костюм.
«Ага, – подумал я, нехотя напялив на себя шмотки прежнего постояльца. – А уже завтра Гога и Жорик – эти двое из ларца – с пристрастием примутся показывать мне, с какой мордой лица, вполне соответствующей новому прикиду, я буду всё брать от жизни да ещё и плевать в кого-то… Не! Сперва сам попробую, раз надо».
– Жора! – прокричал я из лифта. – Ты смотрел фильм «Куда приводят мечты»?
– Про палец не забудь! – оскалился амбал улыбкой терминатора. – Глядишь, и не заблудишься.
* * *
Выехав из подземки, я чуть не врезался в перегородивший мне путь шлагбаум. Там всё было впритык, двор практически отсутствовал и за постом охраны почти сразу начиналась территория гипермаркета. Меня пропустили. Но проезжая мимо ворот огромного магазина, я почему-то вспомнил про тот магазинчик, где мы некогда подрабатывали с Шу́том. При мысли о старике у меня что-то ёкнуло внутри, словно переключился какой-то тумблер. И вмиг исчезли тревожные чувства, которые я столь тщательно пытался, но так и не смог до конца заглушить, беспробудно предаваясь утехам в таинственном небоскрёбе. И стало вдруг ясно как день, что дед вовсе не был причастен ко всей этой призрачной хрени. И, возможно, всё дело во мне, и только мне одному суждено теперь было разобраться в происходящем во вне ли, во сне или, может быть, лишь в моей голове. Но для этого мне надо было ехать неизвестно куда, неизвестно зачем, непонятно в какой реальности – да и реальности ли?
Правда, вскоре от всех этих мыслей меня окончательно и бесповоротно отвлекли два неожиданных и не очень приятных приключения. На светофоре, задумавшись, я пересёк стоп-линию и остановился на переходе, создав препятствие пешеходу. И переходившая дорогу беременная женщина, подойдя к машине, со всей дури ударила своей пятернёй по капоту и что-то гневно и грубо выкрикнула. Затем я слишком поздно заметил выезжаюший с парковки автомобиль и потому не успел его пропустить. Из авто тотчас выскочили мужик со своей спутницей и тоже принялись орать. Когда же я попытался что-то вякнуть в своё оправдание, они дружно перешли исключительно на мат, а мужик ещё и сорвался с места, чтобы, ясное дело, набить мне мою наглую морду. И мне ничего не оставалось, как с необычайной ловкостью и проворством смело дать по газам.
Чуть позже, переводя дух на обочине, я долго и мучительно размышлял на тему слогана «бери от жизни всё». «Да и как можно, – думал я, – что-то взять у живого, если он отдавать не хочет? Может быть, мне всё-таки надо было соглашаться на «Мерина»?» И почему-то вспомнился один молодой батюшка. Как он сетовал: «Что за дела! Я им говорю. Они кивают. А исполнять не хотят!» И ещё подумалось: «Так что же легче – там молиться или здесь брать?».
И мне расхотелось ехать в тот магазин. Я зашёл в первый попавшийся и купил себе костюм, что пришёлся по вкусу.
* * *
Впрочем, Жора не стал лезть из-за этого в бутылку. Он просто выхватил пистолет, чтобы всех замочить – ну, тех, кто оставил вмятину на капоте. И я, кажется, впервые тогда осознал, в чём заключается высокий смысл этого великого чувства – хотеть и брать. Но успел лишь прихватить бутылку вискаря, чтобы как можно скорее свалить оттуда на работу. Настала, знать, пора исполниться и моей мечте!
* * *
Прежде я никогда не садился за руль пьяным. Не смог и тогда. Вот что за натура – всегда первым здороваться!
Сам притормозил у поста ГИБДД. Вышел, поздоровался. Попросил, поскольку я выпимши, оставить у них авто до утра. А старлей возьми да и ляпни:
– Вали отсюда, пока не оформил по полной программе! Шастают тут…
– Так давай, оформляй, я же сам к тебе подкатил. Только всё равно ведь не оформишь. Кишка тонка.
– Оформишь вас… Как же… Тоже мне… Хозяева мира… Ё…
– Слушай, мил человек… Помоги, а! У меня деньги есть, много. Сколько пожелаете! Мне не жалко.
– Засунь их!.. Сам знаешь куда…
Но летёха оказался нормальным мужиком. Пар выпустил и успокоился. А я добрёл до своей скамейки. Теперь у меня было много работы. Посидеть, подумать, вмазать – не без этого. Снова подумать. Да прилечь, пожалуй, чтобы удобней думалось. Подготовиться к завтрему. Мечта! На крутой тачке… К моей прынцессе! И как когда-то, в школьные годы, перед экзаменом… А, перед смертью не надышишься!