А он – убил.
Всем интересно, что же ждет нас после смерти. Нашу семью ждал ад. Мы оказались в своем доме, запертые в том вечере с этим монстром. Изо дня в день все повторялось. Он приходил и срывался на нас. Спустя месяц таких дней мама – а брат и то раньше – сломались. Но не я: я обнаружила то, что давало мне силы стерпеть все муки. Наш день начинался не сразу с его прихода. У меня был час наедине с собой перед тем, как отец приходил и убивал нас. Вначале я решила, что если убью его, то все прекратится. Я подумала, как лучше все провернуть – и воплотила. Ничего не изменилось; наступило следующее сегодня, и отец снова приходил.
И вот я стояла у окна, за которым не было ничего кроме темноты, но мне казалось, что это не так. Не напрасно. Собрав все силы, я посмотрела – и увидела. Передо мной открылась наша улица, её теперешний вариант. По ней шел почтальон, и мне показалось, что я могу увидеть еще больше – и я увидела. Не знаю, как правильно это назвать, но я залезла к нему в голову. Увидела буквально пару мыслей и связь оборвалась; за окном снова темнота.
У меня созрел план, и я начала тренироваться.
Я перевернул лист.
Я хотела внушить ему мысль. Подумала, что если могу видеть ваш мир, то и вы сможете увидеть мой. Мне стоит лишь показать. Он должен был зайти сюда, узреть и найти способ освободить нас, но потом я увидела вас в окно. Тогда я проникла в вашу голову и увидела, что вас гложет. Увидела её, вашу девушку. Увидела в вас зло, что было и в моем отце. Тогда я решила, что именно вы должны помочь нам, должны увидеть день – вечер – в котором я живу. Возможно, когда вы увидите, насколько далеко можете зайти, перестанете ходить по вечерам в бар в тайне от вашего друга. И ходить туда вовсе.
Я виновато посмотрел на Дениса.
– Прости, я пытался. Правда. Но это сильнее меня.
– Нет, не сильнее. Поговорим об этом позже. Продолжай.
На листе оставалось всего несколько строк.
Если вы это читаете, то я внушил почтальону идею, и он заманил вас ко мне. Найдите наши тела и спасите нас, а затем – себя.
– Да уж, – сказал Денис
– Ты веришь мне?
– После твоего рассказа я был готов подумать, что ты спился до чертиков. Но это письмо… Вряд ли бы ты так заморачивался.
– Хоть на этом спасибо.
– Что будем делать?
– Позови полицейского. Мне есть, что сказать.
Дом впервые предстал передо мной в своем истинном обличии. Красивый виноградник сменился пылью. Жилище больше не выглядело богато – это был набор черных досточек без окон и дверей. Но даже так он сохранял свое былое величие.
– Странно, почему никто не выкупил участок? – сказал я Денису.
– Не знаю. Думаю, случившаяся там история отпугивает местных. А приезжим проще купить целый дом.
– Денис, у меня к тебе будет просьба. Ты же вроде хотел открыть свое дело?
– Да, хотел. Можешь что-то предложить?
Я сказал.
Мы стояли и смотрели, как полицейские доставали останки из места под бывшим виноградником. “Откуда вам известно, что тела там?” – спросил полицейский после входа в палату. Мой ответ: “Я чувствую. Просто чувствую”.
– Допустим, они остались там, потому что тела не покинули территории. Но почему их отец тоже остался ведь он сгорел? – спросил Денис.
– Возможно, пару его косточек до сих пор лежат в доме. Но это не важно, если он остался там один, – ответил я.
– Странно, что их тела не нашли ранее.
– Возможно, не особо искали.
– Ну да…Как думаешь, теперь их души свободны?
Я потрогал карман, в котором лежала виноградная лоза. Она исчезла.
– Уверен. Они свободны.
Глава IV. После – себя.
“ Спасите нас, а затем – себя.“, – так написала Наташа в оставленном мне письме. Я не придал этому особого значения, когда читал его в первый раз. Но вот занимаясь этим в шестой раз, сидя на кухне за чашкой кофе, понимаю, что она имела в виду. И мне горько.
Да, я помог девочке; оправдал её ожидания. Могла она быть уверена во мне? Ответ очевиден: нет. Я слаб и жалок. Наташа выбрала меня именно поэтому. Получается нескладный стих: зачем звать на помощь слабейшего? Чтобы показать, как низко может пасть человек. Как низко пал её отец, так низко мог упасть и я. Всему виной – алкоголь.
Она была в моей голове, видела все, что я сделал с собой; что сделал с Яной. Но больше этого не повторится. Даю слово.
Я навсегда у нее в долгу.
Мы сидели с Денисом в баре и пили молоко.
– Я рад, что ты наконец-то решился, – сказал он. – За тебя!
Мы чокнулись стаканами.
– Не представляешь, как я этому рад. Кстати, что там с моим предложением?
– Все отлично. Осталось подписать пару бумаг – и винная лавка моя. После трагедии в доме она перешла в управление городу, и он сохранил ее.
– Звучит как тост.
И мы еще раз выпили по стакану теплого молока.
Так началась моя новая жизнь. Я купил в дом мебель, и он сразу же перестал напоминать притон. Сел за роман: события того вечера дали прочный сюжетный косяк. Больше не пью.
По итогу всё отлично.
На следующий день после обнаружения тел Денис рассказал мне про разговор с Яной, который на данный момент состоялся почти месяц назад. Он говорил, что ей нужно немного подумать, – я верил.
Решил для себя, что она надумала не в мою пользу, и надо бы мне и здесь двигаться дальше. Едва я так подумал, сидя за рабочим столом, как раздался звонок в дверь.
Там была еще одна посылка для меня. Посылка улыбнулась и сказала:
– Птенчик, тебе не кажется, что этот дом будет маловат для нашей семьи?
Однажды на кладбище
«О крупной аварии в центре города сообщает пресс-служба…»
Саша остановился, чтобы переключиться на другой радиоканал и послушать музыку, но обнаружил, что добрался до места назначения. Из ворот кладбища выходила пара, державшись за руки. Было темно, поэтому Саша увидел только то, что у мужчины на голове бейсболке. «Псих какой-то», – подумал он и решил не попадаться им на глаза. Сперва перекинув на ту сторону рюкзак, парень перелез через каменный забор и попал на территорию кладбища – оказался среди надгробий, склепов и темноты. Следом достал фонарик. Когда Саша его включил, над головой раздался звук птичьих крыльев, хозяев которых потревожил свет. Медленными шагами он прошел по выложенной плиткой дорожке к зданию, которое имело цвет – и состояло из – красного кирпича. Это можно было заметить только днем, сейчас же, поздним вечером, здание походило на огромную тень, которую отбросила истинная постройка.
«Если бы не эта дурацкая игра, я бы сейчас лежал в своей комнате, в теплой кроватке, – думал Саша. – Сейчас как стану кормом для вурдалаков. Будут знать…»
– Ты проиграл. Моя очередь загадывать желание, – сказал Илья.
– Давай, удиви меня. В женский душ не пойду – сразу говорю, – ответил Саша.
– То есть загадать мне подарить букет цветов коменде – это нормально, а сходить поглазеть в женский душ – это перебор? – вмешался Матвей.
– Я не выйду оттуда живым. Вы же знаете. Они в лучшем случаем закидают меня своими литровыми бутылками от шампуня, – ответил Саша.
– А в худшем что тогда? – спросил Илья.
– В худшем? Загонят мне под ребра свои наращённые ногти – и всё, там и слягу, – сказал Саша и засмеялся.
Вместе с ним засмеялись и остальные.
– Тогда… Тогда я хочу, чтобы ты провел ночь на кладбище, – сказал Илья.
– Еще что придумаешь? – спросил Саша.
– Я серьезно. Там есть часовня, ты должен залезть в неё и провести там ночь. Карточный долг – дело святое, дружище, – сказал Илья.
– Может, что-то другое придумаешь? – Саша не терял надежду.
– Пол-литра Jameson’а со стипендии. Идет? – спросил Матвей, поглядывая на Илью.
– Кладбище, так кладбище. Карточный долг – дело святое, – согласился Саша.
Он подергал дверную ручку – вход в часовню оказался закрыт на замок. Не то чтобы Саша ожидал чего-то другого, но попытаться явно стоило. Здание было небольшим, одноэтажным; это была не просто часовня: судя по надписи у двери, внутри была захоронена польская знать. В целом, кладбище выглядело хорошо: несколько памятников, большие могильные плиты, склепы, уходящие в землю, – это только те достопримечательности, которые Саша, освещая те фонариком, увидел по дороге к часовне.
Карточный должник растерялся, но вовремя взял себя в руки и вспомнил о том, что здесь, на кладбище, есть второе здание, – возможно, оно окажется открытым. Свернув на смежную дорожку, Саша пошел по ней ко второй часовне, пробегая глазами по надгробным эпитафиям. Польский язык он не знал, поэтому понимал только одно: даты жизни и смерти. Не все надписи были на польском, также были и русские. Скорее всего, местные родственники тех, кто здесь похоронен.
Когда Саша подошел ко второму зданию, он обнаружил, что здесь вовсе нет дверной ручки.
«Весело, конечно. Что мне теперь делать?»
– Чтобы мы убедились в том, что что ты нас не обманешь, тебе придется делать фотографии изнутри, – сказал Илья.
– А спать мне когда? – спросил Саша.
– Ну… Давай ты сделаешь одно фото тогда, когда залезешь внутрь своего ночлега. Затем – наутро, – сказал Илья.
– Я смогу дать тебе спальный мешок и коврик к нему, чтобы было мягче. Еще фонарик дам, – сказал Матвей.
– Как мне залезть внутрь? – спросил Саша.
– Я слышал, что там отрыто, – так что проблем не будет. Если вдруг струсишь, то с тебя пол-литра виски, – сказал Илья.
– По рукам, – согласился Саша.
Он решил обойти часовню и поискать другой вход. Его не оказалось. Саша достал телефон, открыл мессенджер и написал Илье: «Часовни заперты. Проведу ночь на свежем воздухе». Нажал на кнопку отправить. Потом подумал и сделал селфи, посветив себе на лицо снизу фонариком, – птицы снова начали кружить вокруг деревьев. Написал: «Все духи меня боятся. ОЗ велик и ужасен». Пришел ответ: «Надеюсь, ты не гонишь, чтоб соскочить. Если будки и правда заперты, то ладно, просто найди, где там можно отсидеть ночь». Следом: «Ну и рожа».
Саша знал, что где-то есть скамейка, но искать её сейчас ему не хотелось, поэтому он сел на бетонную подставку, на которой стоял памятник. Время приближалось к полуночи, холодало. Парень достал из рюкзака бардовый плед и укутался им поверх толстовки. Затем достал термос, в котором был сладкий кофе без молока, и книгу Дэвида Митчелла «Голодный дом». Саша глотнул кофе и с головой залез под плед, взяв туда фонарик и книгу. Принялся читать.
«Мамины слова тонут в копотном рыке отъезжающего автобуса…».
Птицы над головой никак не успокаивались, и это создавало эффект чьего-то присутствия. Спустя 10 минут такого ритуала у Саши заболела спина, и тут он понял, что в книгах все слишком романтизируют: плед, книга, фонарик, кофе – звучит красиво, на деле – мука.
Положив книгу в мягкой обложке рядом с термосом на бетонную плиту, одинокий должник, не снимая с себя плед, пошел гулять по кладбищу. Луч фонарика попал на памятник, и Саша подошел ближе чтобы его рассмотреть: это была девушка то ли в платье, то ли в какой-то накидке, сидевшая, опираясь на собственную руку. Размер памятника был с настоящего человека. В левой части заметная дырка – что-то оттуда выломали. Датирован 1900-м годом
Саша прошел мимо первой часовни, углубляясь в могилы. За постройкой кроме них ничего не было. Побродив между ними, он вернулся к своим вещам. На земле спать ему не хотелось, да и в принципе нигде здесь тоже.
«Пойду-ка я отсюда. Погуляю по городу, с утра вернусь, сделаю фото и отправлюсь на пары. Отличный план, Санёк. Ты молодец!» – рассуждал он.
Саша снял с себя плед, сложил его в рюкзак вместе с книгой к неиспользованному спальному мешку. Он решил, что мешок собран слишком аккуратно, – сам бы он так не смог его завернуть. Парень достал спальный мешок и расстелил его на земле среди опавших желтых листьев, затем – кое-как скрутил обратно.
«Вот! Другое дело!».
По коже пробежал холодок. Саша глотнул кофе. Глотнул еще раз. И еще раз.
«Бр-р, зря плед убрал»
Глянул на время в телефоне: 00:29.
Он закинул рюкзак на плечо и пошел к выходу, держа в одной руке – термос, а в другой – фонарь.
Парень увидел фигуру, сидящую на лавке, около ворот. Он посветил фонариком. Это была девочка в длинном платье с красными цветами – возможно, розы, – с длинными волосами, выступающими скулами.
– Эй, ты чего это? Не свети в глаза! – возмутился женский голос.
– Ой, прошу прощения. Сейчас уберу, – сказал Саша и выполнил обещание.
– Сидишь, думаешь, никого не трогаешь. А тут всякие норовят тебя сетчатку выжечь!
– Что ты такое говоришь? Я ничего не выжег бы!
– Конечно!
– Так, ладно. Э…Как тебя зовут?
– Алёнка.
– Приятно познакомиться.
– А тебя случаем не Егор?
– Нет, не Егор. Саньком зовут.
– Жаль. Ты похож на Егора.
– Чем это я на него похож?
– Да так…
– Что ты делаешь так поздно в этом месте?
– Пришла бабушку с дедушкой навестить.
– Они у тебя поляки?
– Да. Они у меня из знати.
– И всё же: почему ты пришла именно в полночь навестить своих родственников?
– Я гуляла неподалеку – и захотелось зайти в гости. А ты что тут делаешь?
– У меня история интереснее: я пришел сюда ночевать.
– Дурак, что ли?
– Нет… Игрок. Мы с друзьями играем часто в карты на желание в общежитии. Я редко проигрывал, поэтому позволял себе загадывать очень интересные желания. Умудрился проиграть – и вот я здесь ночую…
– Ты разве не к выходу шел?
– К нему самому.
– Решил сжульничать?
– Разве что чуть-чуть.
– Как удачно, что я здесь оказалась! Я помогу тебе провести это время. Здесь.
– Спасибо, конечно… но, может, лучше погуляем по городу?
– Нет, не лучше. Тебе нужно выполнить обещание.
Резкая боль пронзила ей голову. Она услышала голоса.
– Ну па-ап, ты же обещал.
– Еще чуть-чуть. Потерпи!
– Что случилось? Ты в порядке? – подорвался Саша.
– Да, да. Просто кольнуло что-то. Все хорошо. Давай найдем моих бабушку и дедушку, – ответила Алёна.
– Веди.
– Ты сказал, что живешь в общежитии. На кого ты учишься?
– Учитель истории.
– И как? Тебе нравится?
– На самом деле – нет. Это ужасная скука. Да и не думаю, что я смогу учить детей в школе. Чувствую: это не моё.
– А я вот как раз хочу быть педагогом. Правда, еще не решила, какому предмету хочу учить, но ничего – до выпускного решу.
– Думаю, это вопрос призвания. Вот я не призван сопровождать малышей в мир знаний, ты, судя по всему, наоборот.
– Скорее всего, – сказала она и мило улыбнулась.
Саша не мог не заметить этой улыбки. Алёна с каждой минутой ему начинала все больше и больше нравиться. Он подумывал над тем, что было бы неплохо встретиться с ней потом, после кладбища.
–Ты еще учишься в школе? – спросил он.
– Да, это мой последний год, – ответила она.
– А не хочешь завтра днем сходить со мной попить кофе?
– Зовешь меня на свидание?
– Нет, просто приятная компания. Расскажу тебе про свой университет, раз уж ты хочешь в него поступить.
– Договорились.
Всё это время, которое занял их диалог, они простояли около памятника уже знакомой Саше девушки. Только в этот раз он заметил то, что упустил в прошлый раз: рядом с местом, где ее бетонные одеяния касались пьедестала, стояла чаша со свечей, возле неё – спичечный коробок. Саша положил фонарик рядом с чашей и взял коробок в руки: внутри еще оставалось три спички. Он зажег одну и поднес к фитилю свечи.