Дневник Константина
TekstКошмар
1
– Париций! – учительница схватила его за руку. – Сколько раз я тебе говорила, не лазать по шкафам!
Париций стоял и смотрел на нее заплаканными глазами. «Но мне просто было интересно!» – думал он, совершенно не понимая, почему его в очередной раз за это отчитали.
– А если бы ты уронил что-нибудь? Помнишь, что произошло в прошлый раз?
Он кивнул. Учительница не смягчила взгляд. Тогда Париций добавил:
– Я поранил Энни.
– Ты хочешь, чтобы это повторилось?
Он покачал головой.
– Тогда иди вместе со всеми на обед.
Она отпустила его руку, достала из кармана платок, вытерла ему слезы и развернув чуть подтолкнула в спину, чтобы он ушел.
Идя по длинному коридору, Париций продолжал думать: «Если школа предназначена для получения знаний, почему меня каждый раз останавливают, стоит мне попытаться что-то узнать?»
– Так нечестно! – проворчал он и пнул ногой пол.
Париций свернул на лестницу, столовая находилась на третьем этаже. Она была достаточно далеко, чтобы он успевал осмотреть очередную металлическую статуэтку с полок шкафа миссис Питальды, пока весь класс обедал и возвращался назад. Вот ведь невезение! Кажется, Питальда в этот раз снова что-то забыла или делала это уже намеренно. Она вернулась в класс, стоило тому взобраться на стул.
Запахло мясом и хлебом. Либо сегодня снова давали этот сухой дуэт из черствой булки и куска фарша, либо…
– Пирожки! – крикнули все хором.
Пирожки с мясом. Как бы Париция не кривило от местной еды, но пирожки с мясом – это то, за что стоило уважать поваров. Их уровень, по его скромному мнению, был не ниже королевской еды.
Париций вскочил на стул.
– Вот это да! Неужели проголодался? – спросил мальчик рядом.
– Не издевайся!
– Ха-ха-ха! Ты, как всегда. Я же говорил, рано или поздно, твои выходки перестанут работать.
– Лучше подай мне пирожок.
Мальчик был его старшим братом. В этой учебной трефе у них удивительно совпало время обеда. Дэрриэл посмотрел на поставленный посередине стола поднос с пирожками, выбрал подходящий и с ухмылкой передал его Парицию.
– Спасибо… А? Ты что! Он же горелый! – возмутился Париций и кинул его обратно.
– Эй-эй! Да ладно тебе. Знаешь, я уверен внутри он такой же вкусный, – не снимая с лица улыбки сказал Дэрриэл и разломал горелый пирожок, из которого потек мясной сок.
Париций лишь хмыкнул в ответ и уже сам дотянулся до подноса.
– Ну и что ты там искал в этот раз?
– Ничего не получилось.
– Ну, я не спорю. Просто все равно интересно, – продолжил тот и откусил мясное лакомство.
Париций прожевал свой кусок, на секунду задумался и сказал:
– Статуэтку ящера, – и продолжил есть.
– Надо же, как необычно! Знаешь, если ты так сильно хочешь…
– Нет! В жизни не подойду к этим… – перебил Париций, но и сам прервался, не сумев придумать как их обозвать.
– Не понимаю, чего ты их боишься.
– Не боюсь я! Просто они мне неприятны. Вот и все…
– Как и этот? – Дэрриэл указал на остатки съеденного им пирожка.
Париций промолчал.
– Да, может они и страшны внешне…
– Ага! Ты сам это сказал!
– Дай договорить! Ну… В общем, они хорошие, просто нужно их понять, подружиться.
Париций безразлично пожал плечами и сунул в рот остаток пирожка.
– Париций! – закричала мама. – Что произошло? Почему ты снова в таком виде?
Он стоял на пороге в дом, весь в грязи. Одежда была порвана, а на голове творился полнейший хаос.
– Пойдем!
Она взяла его за руку и повела в отдельную комнату, чтобы умыть.
– Дэрри, сними пожалуйста белье с крыши! – крикнула она напоследок, прежде чем закрыть дверь.
Заканчивался сезон жизни. Всюду цвели угасашки, как их называли дети, и Париций пытался набрать букет. Нагрянувший ливень не испортил настроение и не остановил мальчика от задуманного. Париций достал из-за спины букет пепельных цветков. Ему пришлось снять накидку, чтобы защитить их от дождя. Хоть сам он и вымок до нитки, букет остался невредим.
– Это?.. – мама взяла букет. – Париций… большое спасибо. Ты… ты из-за него вот так?
Риц кивнул.
– Святой король! – она обняла его, несмотря на свою чистую одежду. – Прости меня пожалуйста. Мне очень нравится.
Она встала.
– Пойду поставлю их в воду, а ты пока разденься.
Париций улыбнулся в ответ и кивнул. Он был полон счастья, что его план удался.
В итоге, как разошлись тучи, пришлось сушить не только промокшее белье, частично спасенное Дэрриэлом, но и выстиранный наряд Париция вместе с домашним платьем Тиль.
– Хаос! Хаос!
– Моя фамилия – Хауз!
– И что? Я уверен, твои родители просто-напросто ошиблись. Ха-ха-ха!
В этот момент Париций не выдержал… Конечно же, его потом наказали, ведь никакие насмешки не сравнятся с разбитым носом и парой фингалов. Хотя Риц был уверен, что учительница его поняла – это читалось на ее лице. Конечно! Она ведь сама использовала эту кличку из раза в раз, когда у того пробивались лёгкие искры угасающего желания исследовать! Чем больше классов он заканчивал, чем больше наказаний выдерживал, тем лучше понимал – в этом мире поощряется лишь строгая дисциплина. Как-то на одном уроке истории он задал вопрос:
– А как мы узнали о событиях мирового раскола и периода до него, если все было уничтожено?
– Такую историю нам передали наши предки. Так вещал первородный маг, – ответил учитель.
– А почему мы должны им верить?
Риц не закладывал зла в этот вопрос. Он верил предкам, верил первородному магу. Единственное с какой целью он задал этот вопрос – любопытство. Ему было интересно: почему же? На чем держится вера в историю кроме уважения?
В классе воцарилась тишина. Учитель уставился на него, как не на человека.
– Мы не смеем сомневаться в словах первородного мага! Они возродили жизнь на Алиусе! Отступники были предателями, демонами! Эпоха до мирового раскола была похожа на ад! Они взяли под контроль абсолютно все! Весь материк подчинялся их придуманной вере!
– Но чем тогда отличается…
– Молчать! – крикнул учитель, тяжело дыша. В его глазах читался не то страх, не то неуверенность и сомнение.
Париций замолчал. Он более не проронил ни слова на эту тему. Но вопрос так и остался висеть у него в голове…
– Ну же! Давай, пошли!
– Дэр, ну какой в этом смысл?
– Раз уж у меня есть такая возможность, я не стану ее терять!
Париций и Дэрриэл шли по дороге на выход из города. Риц был против, но отмахнуться от старшего брата было сложно.
Капустные поля, конечно, не предназначались для выгуливания ящеров, но их владелец и сам смотритель были в хороших отношениях, поэтому и позволяли им это делать.
– Может хоть это пробьёт твою ледяную душу! – сказал Дэрриэл.
– Какую?.. – попытался возразить Париций, но лишь сильнее поник.
Кем он стал? Как, то зияющее пламя, тот парнишка, лазающий по шкафам, стал таким бесчувственным?
«Стоит дать ему шанс» – подумал Риц.
Они уже покинули город, как и каменную дорогу и теперь переступали пропаханные ямы и капустные кочаны. Посреди поля кормилось с десяток ящеров самых разных оттенков зелёного.
– Только посмотри! – гордо сказал Дэрриэл.
«Откуда у тебя есть силы восхищаться?»
– Я вижу… Какая гадость.
– Опять ты за свое, Риц. Ты видишь лишь оболочку. Подойди ближе! – сказал Дэрри и подтянул того ближе.
– А! Дэр, ты чего? Нет, я не хочу!
Ящер шагнул вперед и ткнул его носом. Париций машинально прижал руки к себе и зажмурился.
– Открой же глаза…
Это было тяжело. Париция сковывал страх. Он лишь слышал тяжелое дыхание существа и чувствовал его холодную чешую.
Но он открыл глаза…
Прямо перед ним стояло чудище, каким тот его считал. Но он никогда не подходил к ним настолько близко, чтобы рассмотреть их… глаза. Глаза этого существа были похожи на пруд самоцветов. Нет… камни не принимают такую форму. Это было нечто совершенно иное. Настоящее природное чудо.
– Они перевозят ресурсы – за это их полюбили, но… больше они ни на что не годны.
Риц поднял глаза. Он не ожидал услышать подобное от Дэрриэла.
– Так все думают. Я считаю иначе, – он подошёл к другому ящеру, скорее жёлтого по цвету. – Они создания природы, у которых была своя жизнь и заботы. Знаешь ли ты, что дикие ящеры поедают наросты на деревьях, не давая им погибнуть? Возможно, если бы не они, то леса Сарканы не достигли бы своего величия. Но теперь… Мы, люди, загнали их в рамки бездушных перевозчиков. Как бы я хотел это исправить…
«И вправду, – подумал Париций. – Впрочем, как всегда. Мы всегда загоняем все в рамки. Ни малейшего отклонения. Используем все только так, как выгодно нам. А они ведь… – он снова посмотрел на морду ящера перед ним, – тоже живые. Как и я».
Той ночью Париций не мог заснуть. Он все думал о них, об этих чудаковатых существах, теперь так напоминающих ему самого себя. «Как бы я хотел это исправить…» – крутилось у него в голове. «Нет… я уже не буду прежним… В этом всем нет смысла… – он закрыл голову подушкой, он отказывался от этой мысли. – Я никогда не буду свободен, потому что… Потому что я помню… Помню все… Мир был против, и я сдался…»
Он встал с кровати, все спали. Одевшись, он спустился на первый этаж, открыл тумбу и достал оттуда ключи. Ему понадобилось какое-то время, чтобы найти подходящий инструмент. Вооружившись топором, он покинул дом.
«Пусть они продолжают так думать».
Он шел по уже знакомому маршруту.
«Продолжают думать, что я сдался».
Под кристальным светом фонарей, он шел по улицам. На него оглядывались люди, то небольшое их количество, которое можно было повстречать ночью.
«Я покажу, что я свободный, что их слова ничего не значат, что я имею свою волю!»
Он остановился перед амбаром. Две огромные деревянные двери. Он размахнулся и со всей силы ударил по замку.
– Свобода!
И ещё один удар.
– Я дарю вам свободу!
Замок сломался на третий удар. Двери распахнулись, и Париций вошёл внутрь. Он стал судорожно открывать вольеры.
– Бегите! Вы свободны! – кричал он.
В тот момент он впервые за долгое время почувствовал себя живым. Он подумал, что скажет брат, когда узнает, что он для него сделал? Он обернулся с улыбкой.
– П-почему?..
Ворота были открыты, но ни один из ящеров не покидал своего места.
– Почему?! Почему вы стоите?!
Он стал силой выталкивать их из вольеров.
– Ну же! Двигайся! Пожалуйста!.. – на глазах наворачивались слезы. – Нет! Нет!!!
Он стал кричать, бить кулаками толстенную кожу. Ящер наконец встал и набросился на него. Он пнул его головой, а после падения Париция, навалился на того всем своим весом.
Это был момент его смерти.
– Париций Хауз. Подтверждаете ли вы, что в ночь со второй на третью точку сезона Рассвета вы проникли в ангар ящеров и убили одного из них?
– Да, подтверждаю, – ответил Париций смотря в пол.
Клетка подсудимого была напротив самого судьи. Он мог выдержать все взгляды, обращённые на него, кроме одного. Среди присутствующих был его брат. Доказывая всем, что он достоин свободы, тот лишь опроверг это.
– Что ж, в таком случае суд удаляется для вынесения окончательного решения.
Судья встал и ушел вместе с советниками. В зале пока объявили перерыв.
– Зачем ты это сделал?
Париций не поднял глаза.
– Я хотел их спасти…
– Зачем?
– Зачем?! Ради тебя, черт возьми!
– И зачем же? Когда я тебя об этом просил? Меня и в жизни не интересовали эти твари! – резко кинул Дэрриэл и пошел прочь.
– Что?.. Дэр! – Париций вскочил со скамьи и схватился за решетку. – Что ты сказал?! – он не отвечал, лишь продолжал удаляться от клетки. – Я с тобой говорю, Дэрриэл! – стражники стали его успокаивать. – А как же свобода?! Жизнь! Деревья! Неужели ты меня здесь оставишь?! Дэрриэл!!!
На второй точке в тюрьму прибыл священник.
Дверь камеры открылась. Это не была колония строгого режима, поэтому стены были не глухие и Париция от коридора отделяла лишь решетка. Он мог разглядеть священника, который к нему пришел ещё до того, как тот зашёл. Но он не стал. Лишь продолжал глухо смотреть в стену.
– Париций… Хауз, верно?
Хауз молчал.
– Не хотите ли вы исповедаться нашему королю?
– Нет, – твердо ответил он.
Священник вздохнул.
– Дайте мне бумаги.
Прибывший с ним стражник передал тому листы. Священник махнул рукой, и его сопровождающий вышел из камеры.
– Ты плохо выглядишь, – сказал священник.
Париций молчал.
– Знаешь, если бы ты был достаточно вежлив и настойчив, то, думаю, тебя бы могли выпустить. Что ты там натворил, всего-то какая-то мелочь.
– Я отнял жизнь, это не мелочь, – глухо ответил Хауз. – Не хочу я на свободу. Здесь всем действительно плевать, что ты делаешь, никаких правил, только за территорию не выходи. Не такая уж большая цена за то, чтобы от тебя все отстали.
– Ты так думаешь?
Хауз упёрся головой в стену.
– Кажется я понял. Ты действительно хотел их освободить? Доказывал, что имеешь право на действия?
Хауз не среагировал.
– Ты даровал им свободу, а они, неблагодарные, не приняли её? Только вот их там кормят. В амбаре тепло. Их моют, ухаживают, любят в конце концов. Они работают и приносят пользу. Не знаю, понимают ли они это, но они полезные. Они, как и многие люди, предпочли комфорт выше свободы. Но и комфорт их, не сравнится с нашей «несвободой». Если ты находишь свободу здесь, находясь в клетке, чего тебе не хватило там, снаружи?
Хауз помрачнел. Священник ещё какое-то время просидел там, после чего встал и собрался уйти.
– Как вас зовут? – спросил Хауз.
– Хм… Орен.
– Почему мы должны вам верить, Орен?
– Не должны. Суть веры в том, что ты можешь верить, можешь не верить, но она будет верить в тебя всегда.
– Вы красиво говорите, но не все так считают.
– Люди разные. Стоит лишь любить и будешь любим в ответ.
– Ну и бред! – буркнул себе под нос Хауз.
– Храни вас корона, – сказал Орен напоследок и вышел из камеры, направившись в следующую.
«Нет. Нет, все было не так. Та ночь. В ту ночь он был со мной…»
– Риц! Риц, это глупо!
– Ха-ха! Глупо? Ты ведь сам этого хочешь!
– Да, но…
– Но? Какое может быть, но?
– Я не это имел ввиду! Я же образно! Черт, Риц, это незаконно!
– Да что ты говоришь? А как же деревья? Они взаперти, как и мы!
– Риц, хватит кричать.
– Если мы не можем спасти их, как мы будем спасать себя?!
– Я не понимаю, о чем ты говоришь…
– О том, что ты хочешь сделать, но не решаешься! Тебя что-то останавливает. Что? Ты боишься, как на тебя посмотрят! Плевать я на них хотел! Вот что я успел понять за свою жизнь – всем плевать, чего ты хочешь, всем плевать на смысл твоих действий! Ты не получишь похвалу за геройство! Они ждут от тебя только то, что нужно им самим! Поэтому!..
– Да нет же! Просто всегда есть другой выход!
Париций застыл. После паузы и молчания, вновь послышалось фырчанье ящеров в открытых вольерах.
– Вот, – Дэрриэл достал из кармана погонный свисток. – С его помощью можно давать ящерам команды.
– Ты…
– Я хочу стать смотрителем! Мы не можем просто взять и выпустить их на волю. Боюсь, они там просто погибнут. Их нахождение здесь уже неизменно. Но я ещё могу о них позаботиться.
Париций даже не задумывался об этом. Он всегда знал, как выйти из ситуации. Всегда знал, что делать. Для него всегда был способ. В этом была его особенность. Но то был лишь прямой метод достичь желаемого. Он не думал о последствиях. Не думал, чем один путь может быть лучше другого. Какая разница? Ведь главное – достигнуть цели, верно? В тот момент он впервые это понял. Но было уже слишком поздно.
Зрачки Париция, уже привыкшие к темноте, расширились ещё больше.
– Дэр!
«В ту ночь на нас с братом напали ящеры. Те, кому Дэрриэл желал лучшего, отняли его жизнь. Все ещё помню слезы матери. Тиль не знала, что делать. Как и я… так что я поступил так, как поступил бы Париций – сбежал из города. С тех пор я просто боюсь туда возвращаться. Боюсь встретить ее. Это было безрассудное решение, как и все в моей жизни. Хотя сейчас, мне уже плевать. Место, где я сейчас работаю поощряет мои поступки. Наконец-то. Я искупаю свою вину спасая других. Как бы я хотел, чтобы она узнала об этом… Я стал воином, как она и хотела. Я – решительность ассоциации, но…»
Хауз открыл глаза. «Что я здесь делаю? – спросил он себя. – Как я здесь оказался? Кажется… – он сел на кровати. – Это кошмар. Он снова заставил меня это пережить, – Хауз встал. – Но что это? Я будто заново жизнь прожил. Совершенно не похоже на прошлый раз, – он встал перед дверью в клетку. – Но одно должно быть неизменным, – нащупал незримую ручку и открыл дверь. – Нереальность происходящего».
Окружение изменилось, Хауз снова был дома. Он смело переступил порог. Секунду промедлив, достал знакомый топор.
Его руки держались ровно, глаза смотрели прямо. Он не боялся. Он шел вперёд, четко понимая свою цель. Шаг за шагом дверь становилась ближе, а рукоять сжималась. Он дёрнул за ручку – дверь была заперта. Тогда Хауз сделал шаг назад и замахнулся топором. Один удар, второй. Дверь разлеталась в щепки. Каждый удар был наполнен решимостью.
Зайдя в комнату, Хауз увидел его – своего старшего брата в страхе забившегося в угол комнаты с чем-то в руке.
– Кто ты?!
Хауз молчал.
– Что тебе нужно?!
Дэрриэл смотрел на того, как на безумца.
Хауз пошел в его сторону. Левой рукой он остановил удар деревяшкой, схватив запястье, отчего Дэрриэл выронил свое оружие и яростно сжал зубы. Хауз остановился, последний раз взглянув в его испуганные глаза. Его губы произнесли: «Прости» – и одним ударом он вонзил топор в его голову.
2
– Ох, что же это? – Амегдал начал шагать в ее сторону. – Такие вещи еще существуют?
«Что произошло? – подумала Сати. – Его голос… Он приближается!»
– Впрочем, я даже рад, что он сделал такой выбор.
Одним движением он сорвал плащ, в тот момент как ловушка Сагитты была уже готова. Маленькая сигда на земле ярко вспыхнула и ударила прямо в лицо Амегдала. Этого времени было достаточно, чтобы отойти. Пока тот был еще ошеломлен, Сагитта сделала глубокий вдох и зарядила несколько стрел в его сторону.
Глаз был сожжен. Сати не была уверена, что ему плевать, ведь больше ни одна стрела не попала в цель. Амегдал пустился в ближний бой. Это странно, но он будто больше пытался схватить ее, чем ранить или убить.
Рука дотянулась и его острые когти прорезали ее предплечье в попытках схватить. Это стоило ему одного заряда стрел в грудь. Оба противника понесли потери. Но в то время пока Сати пыталась быстро залатать рану, Амегдал, еще больше взбесившись и озверев, накинулся снова. Сопротивляться было все труднее. Лук в ближнем бою был почти бесполезен, а стрелять куда попало было опасно, ведь можно задеть лежавших без сознания союзников. Сагитте было страшно. И стоило ей убедить себя в плачевности ситуации, задуматься на секунду, как это «животное» схватило ее за шею.
Оголив клыки, он произнес:
– Чертовка… Ты хороша. И почти готова для меня.
У Сагитты пошли слезы, не то от страха, не то от боли. Голой рукой она всадила стрелу в лицо Амегдала. Он яростно завыл, хотя она уже была уверена, что он не чувствует боли. Однако, тот не отпустил ее.
– Как ты это сделала? Агх! Разве ты способна создавать их без лука?
Он бросил взгляд на землю и поднял резной лук.
– Нет. Кажется, обычный гранд, – и переломал его. – Смогла воспользоваться только при его присутствии? У тебя талант, девочка.
Взгляд Сагитты застыл на ее последней разбитой надежде. Она правда владела этим луком гораздо лучше, чем обычным магическим оружием, она помнит, как Аркус ее этому обучал. Но теперь его нет… Нет никого, кто мог бы ее спасти…
Дыхание замерло, тело сковало, а сознание залилось страхом.
– Вот теперь ты полностью готова, – сказал Амегдал смотря ей в глаза.
– Поменьше болтай, – эта фраза разбудила застывшее сознание Сати.
Послышался хруст. Прямо позади Амегдала стоял Хауз, вонзивший топор тому в голову. Амегдал выпустил Сагитту из рук.
– Как?! Ты ведь!..
Хауз резко уперся ногой ему в спину, схватил за руку и, отталкиваясь, сначала переломал её, а потом выдернул топор и нанес размашистый удар, откинув того в сторону.
– Отойди! – крикнул Хауз. Сагитта сидела недвижимо, смотря на него. – Саги! Прочь!
Та, наконец осознав, что произошло, стала быстро уходить к другому краю пещеры, подальше от места битвы.
– А-а-а! – закричал Хауз и побежал на лежащего Амегдала. Он накинулся на того прижав рукой голову и прорубив плечо. Взявшись за рукоять обеими руками, он стал неистово быстро наносить удары. Амегдал пнул его в грудь. Хауз хватал его за ноги и снова подтаскивал к себе. Это была лишь оборона, Амегдал пытался разорвать расстояние.
Истерзанный Амегдал продолжал защищаться в полном недоумении. «Что это? Как он преодолел кошмар? Истинный кошмар! Почему?! Почему его оружие мне неподвластно?! Неужели… – снова заросший глаз смог посмотреть вверх, на тень замахнувшегося врага, – …обычный топор?»
Схватка продолжалась. Хауз неустанно пытался пробить регенерацию Амегдала, и, кажется, она действительно замедлилась! Хауз заметил это, но не расслабился, он почувствовал опасность и увидел руку, которая снова приросла к плечу. Схватив ее, он замахнулся чтобы отсечь, но в тот же миг его пронзило адской болью. Другая рука Амегдала схватила его за позвоночник… изнутри. Это была смерть. Мгновенная. Амегдал оперся спасенной рукой о каменный пол и поднялся, держа нанизанного Хауза в воздухе. Одним взмахом он отправил того валяться где-то в стороне.
Пещера наполнилась девичьим криком. Амегдал в последний раз посмотрел на труп Хауза, даже с неким уважением. Однако, тот все равно поднялся.
«Нет…»
Крепко взяв в руку топор, он снова шагнул вперед.
«Нет, это не просто топор» – понял Амегдал.
Хауз бросился в атаку.
«Теперь, это его грааль!»
Хауз не умер. Теперь он не чувствовал боли, но знал одно – стоит ему прекратить сражаться, как все закончится. Поэтому, он продолжал. Продолжал получать увечья, продолжал падать, продолжал вставать и снова идти вперед. На нем уже не осталось живого места. Он выглядел, как и его противник – ходячий труп. Он с трудом покосился на лежащие позади тела, которые защищал. «Торопитесь» – подумал он.
3
– Да, прости, снова уезжаю.
– Н-но ты же говорил, что до отъезда еще двадцать дней!
– Грида, все нормально, я быстро вернусь.
– Л-ладно…
Она обняла его.
– Береги себя.
«Почему он постоянно уходит? Почему каждый раз мама плачет?»
– Папа!
Форлин посмотрел за плечо Гриды.
– Можно с тобой? Пожалуйста!
Форлин рассмеялся. Он сделал пару шагов к мальчику.
– Обязательно, Шинка, как только ты немного подрастешь.
«Мой отец был путешественником. Он постоянно пропадал на долгие дни и точки. По возвращению он обязательно привозил какие-то бессмысленные вещи, которыми уже был уставен весь дом. Пытался закрыть этим то, что ему недоплачивали.
После его первого и единственного открытия – горных карт северного Аутема, все и закончилось. Именно поэтому я ненавидел своего отца. Мы с матерью могли всю Пустоту сидеть дома, питаясь чёрствыми булками, ибо достижения нашего «кормильца» заканчивались на очередной привезённой безделушке.
Гриде он работать запрещал, жестоко пресекал все попытки. Мы целыми днями сидели дома. Она и научила меня грамоте. Мы занимались домашними делами постоянно, день за днем, даже если полы сверкали, а книги переставлены в двадцатый раз. Большое их количество и привлекло меня к чтению. Однако, хоть их и было много, все равно приходилось из раза в раз перечитывать одно и то же. Любимой же моей сказкой в детстве стала история о фермере и волшебнике.
В одиноком доме, среди бескрайних полей жил фермер. Однажды его одиночество потревожил из ниоткуда взявшийся маг. Хоть фермер был сильно удивлен и даже напуган, он все же позволил тому остаться. Маг был глуп и неопрятен, даже для фермера. Тот обучил его письму, чтению, грамотной речи, ремеслу и всему тому, что знал сам. Маг поблагодарил старого фермера и вскоре покинул его. Спустя три захода солнца – фермера убили.
Мораль, вероятно, была в том, что не стоит доверять незнакомцам, а тем более магам. Но меня всегда настораживала явная недосказанность. И когда отец после прочтения уходил из комнаты, я еще пол часа думал: «А правильный ли он сделал выбор? Что бы сделал я, будучи на его месте?»
Время шло, меня все же отдали в школу. Пришлось стараться, грызть гранит науки. Я был совсем не против. Больше книг – больше способов занять время. Особенно мне нравились школьные лагеря на период Пустоты. Пришлось долго уговаривать отца, чтобы тот разрешил мне туда пойти.
В лагере, я не мог перестать думать о матери, теперь в полном одиночестве проживающей дни своей жизни. Поэтому, каждый раз, когда я возвращался домой, то уделял много времени рассказывая все, что мне удавалось узнать. Она всегда слушала меня, тихо и с улыбкой. Такие вечера всегда приносили удовольствие. Думаю, она наслаждалась загоревшимся во мне огнем.
Все это продолжалось до очередного приезда отца. В один из дней двери открывались, и тот переступал через порог. С улыбкой на лице он заходил в гостиную, я следом заносил привезенные сумки. Далее был длинный вечер рассказов. Обычно он доставал что-то из мешка и начинал рассказывать откуда у того появилась такая вещица. Это могло продолжаться и на следующий день. После рассказов, меня загоняли спать. Форлин читал мне сказку и уходил, закрывая дверь.
Однажды, я, забавы ради, притворился что уснул и, после того как он ушел, тихо вышел из комнаты. Я решил посмотреть, что происходит дома, после того как я засыпаю. Заходить далеко было опасно, поэтому я лишь слушал:
– Грида, дорогая, помоги мне пожалуйста.
– Опять?
– Это невыносимо.
Послышалось шуршание одежды.
– Святой король! Как?.. Это… Это они тебя так?
– Нет, нет. Просто на задании досталось. Ай! Черт!
– Терпи. Сейчас.
– Что бы я без тебя делал?
– Тебе заплатили?
Молчание.
– Форлин?
– Это… все что есть.
Он положил что-то на стол.
– Н-но тут всего двести венков!
– Они обещали, что…
– Эти обещания никогда не оправдываются!
– А что ты предлагаешь мне сделать?!
Начавшаяся ссора и крики испугали меня тогда. Я убежал в свою комнату и попытался заснуть. Забыть то, что я услышал.
На утро они снова улыбались, как ни в чем не бывало. Но теперь я видел, видел, как отец хромал.
Через десять дней он снова ушел. Мама вела себя будто ничего не произошло. Всегда ли так было? Каждый день я задавал себе этот вопрос, стоя напротив запертой двери в кабинет моего отца. Мне всегда запрещали туда заходить, говорили, что там много опасных вещей. И я в это верил. Раньше.
В одну из ночей, после того как свет из щели под дверью погас, я выждал еще немного времени, прежде чем выйти из комнаты. Дверь была заперта, как и всегда. Пользуясь опытом из всех прочитанных мной книг, я, вооружившись двумя металлическими заколками, стал пытаться взломать замок. Это оказалось не так просто, как в книгах, поэтому в первый раз ничего не вышло. Обратившись в школьную библиотеку, я стал набираться знаний и каждую ночь пытаться открыть дверь. Через одну точку рассвета я услышал драгоценный щелчок. У меня было достаточно времени, чтобы придумать, что я буду делать, когда дверь откроется. В первую очередь я собирался отыскать запасной ключ, который точно должен был присутствовать в помещении, а в ином случае четко запомнить паттерн открытия замка, что было куда сложнее, но тоже возможно. И вот, потратив пару секунд на признание собственного величия, я дернул за ручку.
Комната отца была небольшая, как и ожидалось. Также, как и отсутствие каких-либо опасностей. На первый взгляд она вообще не отличалась от любой другой комнаты в нашем доме – та же мебель, те же стены и все те же полки со странными побрякушками. Но всматриваясь в однотипные статуэтки и странные вырезки, я увидел камень. Его закрывала небольшая картина, так что я отодвинул ее в сторону и в тот момент, лунный свет из окна наконец смог коснуться полированных граней кристалла, и этот небольшой кусочек неба ярко засверкал, завораживая меня еще больше. Дотянувшись, я взял его в руки. Он прекрасен. Я положил его в карман и продолжил осмотр. Провозившись еще некоторое время на полках, мое терпение наконец иссякло и более не могло игнорировать чувство опасности. Я решил вернуться на следующую ночь. Вернув все, кроме найденной драгоценности, на свои места, я покинул кабинет.
«Ключ! Я забыл поискать ключ!» – понял я, закрывая за собой дверь. Интерес к исследованию новооткрытой комнаты напрочь выбил из меня изначальный план и его главную деталь. Я снова вернулся, проскользнул в комнату. «Где же он может быть?» – думал я в панике. Почему в панике? На самом деле не знаю. Мне казалось, я нахожусь там уже неприлично долго и меня стали посещать самые ужасные варианты развития событий. Поэтому, хотелось уйти оттуда как можно скорее. Выдвинув один из ящиков стола, я наконец обнаружил злополучную связку. Схватив ее, я мигом поспешил закрыть ящик, и лишь на секунду остановился, бросив взгляд внутрь, на кожаную книжку, в одиночестве лежавшую под ключами. Я вышел из комнаты и закрыл дверь. Я уже знал за чем я буду сюда возвращаться.
На утро я позавтракал и якобы отправился в школу. На самом деле я свернул с пути и отправился на торговую улицу. Мы часто так делали с друзьями. Сначала я боялся и в корне отказывался куда-то уходить, тем более в ущерб занятиям. А теперь сам так сделал. Но я был уверен в правильности своих действий, ведь я хотел помочь маме! Я был уверен, что камень, что я вчера нашел, можно продать за хорошую сумму. Поэтому я и направился к оценщику.
– Он ненастоящий.
– Что?
Мужчина глубоко вздохнул.
– Слушай, пацан, это кусок стекла, за него я могу тебе дать пятнадцать венков и на этом разойдемся, хорошо?
– Н-нет… спасибо…
Я забрал свое синее стеклышко и ушел.
Сказать, что я был расстроен – ничего не сказать. У меня были большие надежды на этот «камень». И теперь я не знал, что делать. Оставалось лишь одно: искать дальше!
В следующую ночь я также беспрепятственно пробрался внутрь и вынес несколько вещей, вернув камень на место. На этот раз я взял и пару других странностей с полок, надеясь, что они могут чего-то стоить.
Ничего… Абсолютно все эти вещи – подделка. Каждая статуэтка – это деревянный хлам, никак не связанный с другими королевствами. Лишь карты были настоящими, но я решил пока оставить их себе на изучение.
«Ложь. Все это ложь. Отец ни разу не покидал страну. Все, что он привозит – это лишь дешевые безделушки! Знает ли об этом мама? Конечно знает, в ином случае она бы уже все продала. А может, она уже пыталась? Тогда уж точно все знает. Означает ли это, что все, что есть у нас дома, все эти вечерние беседы – это лишь сказки, чтобы меня успокоить? – думал я. И со всеми этими вопросами я решился прочесть ее, кожаную книжку, которую я нашел в столе отца. – Кем же он тогда работает?»
Первая страница была подписана его именем: «Шинка Форлин». Далее каждый лист содержал информацию: имя, данные о человеке, описание места, способ, изредка – причина. В конце страницы было отдельно выделенное место с печатью: «Устранено».