– Тёмный ты, Мишка, – хмыкнула Лена, – это совсем другой Феликс. А памятник, кстати, уже снесли.
– И что теперь делать, Рудик? – Марина обеспокоенно посмотрела на мужа. – Я так понимаю, дядя Феликс чем-то тебе пригрозил, если до завтрашнего вечера диска не будет?
– Боюсь, на кон поставлен отель.
– Что это значит, пап? – непонимающе спросил Миша.
– Это значит, что мне придётся продать мой бизнес, чтобы расплатиться за все сорванные концерты.
– О господи, – прошептала бабушка Соня, прижимая руку к сердцу.
Тяжёлое молчание повисло в столовой. Вернувшийся в комнату пёс тихонько заскулил и забился под лестницу.
– Да что вы сгущаете краски, взрослые! – воскликнула разумная Лена. – Не может быть, чтобы не было выхода. Пап, а если нанять частного детектива, чтобы он отыскал этот злосчастный диск?
– Наша служба безопасности уже взялась за дело, но, боюсь, это ни к чему не приведёт.
– Нужно пригласить гипнотизёра, чтобы он проник в мозги Сабрины и выведал, где она могла потерять диск! – вскочила с места Шурка.
– Фантазёрка! – Марина не смогла сдержать улыбку.
– Крутая идея, сестрёнка! – ухмыльнулась Лена.
– Ну ладно, гипнотизёр вам не нравится. Тогда собака-ищейка! Пустить её по следу.
– По какому следу, дочь? Круглой пластмаски, которая не пахнет?
– Тогда дать объявление в газете… – не унималась Шурка.
– Ага, которая выйдет через неделю, – парировала Марина.
– Придумала! Пусть сделают новую запись! А что, музыканты есть, студия у нас в городе тоже найдётся! – пылко воскликнула Шурка, а потом сникла. – Хотя нет, не получится. Знаю я эти дела, целую неделю надо записывать, чтобы получилось что-то достойное.
– Рудик, ты говоришь, твоя Сабрина так нелепо одета и накрашена, что за косметикой и лица не разглядеть? – бабушка Соня задумчиво посмотрела на зятя.
– Да, Софья Михайловна, я сначала даже не понял, кто передо мной, то ли девочка, то ли юноша. А почему вы спросили?
– То есть, если вместо неё поставить другую девицу, одеть в тот же балахон и приукрасить личико, то подмены может никто и не заметить? – не унималась бабуля.
– Думаю, да… – неуверенно произнёс папа. – Только где же найти такую, которая сможет ещё и спеть? – на последних словах Рудику, впрочем, не только ему, пришла в голову безумная мысль.
– А что это вы все так на меня смотрите? – Шурка нервно дёрнулась и попыталась встать со стула, но мама положила руку на её плечо и усадила на место.
– Ты же сама говорила, что знаешь все песни Сабрины! – напомнила Лена.
– И рост у вас одинаковый, – протянул папа, окидывая дочь сверху донизу внимательным взглядом.
– И голос шикарный! – поддакнула мама.
– А ещё ты самая смелая девочка в нашем городе! – с гордостью сказал Мишка.
– Вы что выдумали, родственники? Какая из меня Сабрина Горячая? Да все сразу догадаются, что перед ними фальшивка! Вы только посмотрите на мои волосы! – девочка потрясла своими светлыми локонами. – А голос? Да у нашего Боньки и то голос больше похож. Зрители закидают меня тухлыми яйцами и будут правы, между прочим. После такого позора я вообще никогда больше не смогу выйти на сцену! – неожиданно для всех Шурка расплакалась.
– Ну что ты, солнышко! – разволновалась Марина.
– Я, может, и не самый лучший в мире отец, но зла своим детям я никогда не причиню. Прости меня, Шурочка, что хотел втянуть тебя в эту историю, – папа обнял всхлипывающую дочку. – Я не имею права вешать на вас свои проблемы.
Шурка притихла. Рудик нежно погладил её по голове.
– Не переживай, я постараюсь придумать что-нибудь другое! – Он обвёл семейство глазами. – Утро вечера мудренее, дорогие мои! Давайте-ка ложиться спать.
Рудик ободряюще всем улыбнулся и встал. Марина с бабушкой Соней молча принялись убирать со стола, искоса поглядывая на понурившуюся Шурку. Подавленную атмосферу разорвал резкий звук упавшей книги, соскользнувшей с колен Лены.
– Подожди, пап! – Шурка вскочила и бросилась к отцу.
Рудик, начавший уже подниматься по ступенькам, обернулся.
– Ты прости меня, пожалуйста! Я просто сильно испугалась, когда представила эту картинку. Но я, хоть и трусиха, но не предательница! Я выйду на сцену вместо этой девицы и напялю на себя всё, что вы скажете! И спою так, что Сабрина Горячая локти кусать будет вместе со своим злобным дядюшкой! И пусть только попробуют отобрать у тебя отель! – Шурка стукнула кулаком по перилам, которые ответили ей радостным треском. Бонька, который в этот момент уже тихонько посапывал в спасительной темноте, вскочил и, не разбирая дороги, стремглав проделал очередную пробежку в коридор, поскальзываясь на поворотах. Семейство проводило его побег весёлым смехом.
– Узнаю́ свою дочь! – гордо посмотрела на Шурку Марина.
Рудик крепко обнял девочку и погладил её по светлым волосам.
– Я думаю, рыжий цвет будет тебе к лицу, милая.
– Ох, папа! – Шурка уткнулась ему в плечо и тяжело вздохнула.
* * *
Перед сном Мишка поставил будильник на пять часов утра и заранее приготовил чистую керамическую чашку, в которой раньше стояли карандаши. «Только бы не проспать», – подумал он и моментально провалился в глубокий сон.
Вскочив ровно за минуту до звонка будильника, Мишка спросонья чуть не наступил на спящего пса, лежащего на полу у кровати. Стараясь не шуметь, он нашарил руками одежду, которую приготовил с вечера, и натянул на себя шорты и футболку. В полумраке комната выглядела как-то совсем иначе. Таинственно. Он еле слышно подошёл к двери, секунду постоял, прислушиваясь к звукам из коридора, и затем осторожно приоткрыл дверь.
– Спят, – удовлетворённо прошептал Мишка и сделал первый шаг.
На цыпочках он прошёл мимо комнаты Лены, завернул за угол и вышел на тускло освещённую площадку перед лестницей. Здесь он опять постоял минутку, настороженно прислушиваясь, и затем медленно и тихо, стараясь не дышать, стал спускаться по ступенькам. В одной руке у него была зажата чашка, а в другой – тапочки, которые он пока не стал надевать.
В прихожей, не зажигая света, мальчик обулся, взял ключ, лежащий на тумбочке, и вставил его в замочную скважину. Звук щёлкнувшего замка, как показалось Мишке, прогремел выстрелом по всему дому. Сердце у него бешено заколотилось, ладошки вспотели, и на минуту он замер. Вроде пронесло. Он вновь повернул ключ. Замок ещё раз щёлкнул и открылся. Мишка потихоньку нажал на ручку и медленно-медленно стал открывать дверь. Прохладный утренний воздух вошёл в дом, и мальчик зябко поёжился. «Ничего, я быстро», – прошептал он и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Пройдя по тропинке мимо дома, он завернул за угол и направился к высоким травам, буйно растущим в саду. Босые ноги сразу же стали мокрыми, собрав на себя ночную влагу. Не мешкая, Мишка приблизился к ромашкам, склонившим перед ним свои сонные головки, и внимательно присмотрелся к лепесткам. Маленькие капельки воды поблёскивали в утреннем свете.
– Есть! – обрадовался мальчик.
Он поднёс кружку к листьям и начал осторожно стряхивать в неё прозрачные горошинки. Цветы будто согласно кивали при каждом его движении и одобрительно махали лепестками. Увлечённый своим занятием, мальчик не видел, как в окне бабушкиной комнаты появилось обеспокоенное лицо.
Собрав достаточное, на его взгляд, количество влаги, Мишка только сейчас ощутил, как сильно он замёрз в лёгкой одежде. Ветерок, залетевший в спящий сад, скользнул по его раскрытым рукам, рассыпав по коже горсть мурашек.
– Надо было хоть куртку набросить, вот балда! – досадливо пробормотал мальчик. – Ладно, в другой раз буду умнее.
Он накрыл кружку чистым платком и направился к дому, стараясь не спешить, чтобы не расплескать чудесную влагу. Бабушка провожала мальчика задумчивым взглядом.
Так никого и не встретив по дороге, Мишка облегчённо вздохнул, прислонившись к двери в своей комнате.
– Получилось! – с ликованием прошептал он и оглянулся по сторонам, размышляя, куда же поставить кружку, чтобы на неё случайно не мог наткнуться кто-нибудь из родных. Василиса говорила, что хранить росу следует в прохладном и тёмном месте.
«Жаль, бабушка мне не может подсказать, – с некоторым сожалением подумал он. – Ничего, справлюсь сам».
Он обернул кружку ещё одним платком, вышел на балкон, расчистил место на полу, где у него хранились коробки со старыми игрушками, и приткнул драгоценный сосуд между картонками, прикрыв сверху дощечкой. Придирчиво оценив сверху укромное местечко, Мишка облегчённо выдохнул.
– Одно дело сделано. Об остальном позаботится завтрашний день, – пробормотал он любимую бабушкину пословицу и вернулся в комнату.
Час спустя дом, словно весёлый оркестр, начал настраивать свои инструменты.
– Шурка, просыпайся, нас ждут великие дела! – Марина не успела даже прикоснуться к дочкиной двери, как та распахнулась сама, и на пороге показалась уже одетая девочка.
– Доброе утро, мам! – Она скользнула губами по маминой щеке и стремительно сбежала по ступенькам вниз, оставив удивлённую Марину стоять наверху.
– Ничего себе! – повернулась Марина к мужу, стоящему рядом. – Она никогда ещё не просыпалась так рано сама.
Рудик только довольно хмыкнул, обнял жену, и они вместе спустились в гостиную.
– Мамуль, давай быстрей, а? Нам же ещё к Михасику нужно успеть! Пап, ты поговорил с Сабриной?
– Конечно! Мы уже вчера успели договориться со студией, где ты сможешь порепетировать перед концертом.
– А как она восприняла план с подменой? Небось, сопротивлялась?
– Напротив. Наташа долго веселилась, узнав о нашей задумке. Я, говорит, теперь не смогу дождаться утра, чтобы поскорее увидеть вашу дочь, – папа улыбнулся. – Ну ладно, меньше разговоров, больше дела. Жду вас в отеле. Михасику от меня пламенный привет!
– Бабуль, а где все?
– Разбежались кто куда. Мама с Шурой побежали в салон к Михасику, папа помчался на работу, Лена уже давно в институте.
– А мне опять в школу, – вздохнул мальчик и сел за стол.
– До каникул осталось два дня, уж потерпи, дружок.
– Ага, – Мишка протяжно зевнул.
– Не выспался, что ли? – бабушка Соня выжидательно посмотрела на внука.
– Немного. Плохо спал, бабуль, после вчерашнего ужина.
– Ну-ну, – хмыкнула старушка и быстренько отвернулась к плите.
– Как ты думаешь, ба, у Шурки получится?
– Даже не сомневаюсь! Она же у нас талантливая, егоза! – бабушка поставила тарелку с горячими блинчиками перед внуком и присела рядом. – Я думаю, после сегодняшнего выступления у Сабрины Горячей появится ещё больше поклонников.
– Бабуль, но ведь Шурка не сможет все концерты петь за неё! Всё равно придётся искать этот диск?
– Разве мы с тобой с этим не справимся, Мишенька? – хитро прищурилась старушка.
– Плёвое дело, бабуль!
Глава 8. Феерический концерт
– Вай мэ! Какая красавица! – Михасик развернул девочку к зеркалу, и та ахнула, привстав от восторга с кресла. Из зеркала на неё смотрела незнакомая девица с ярко-рыжими волосами, закрученными в озорные кудряшки. Она встряхнула головой, и кудри, как живые, разлетелись в разные стороны, с мелодичным шелестом возвращаясь на свои места.
– Это не я, – прошептала Шурка, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.
– Тепер такой девушк надо беречь, понимаешь, чтоб не украли! – парикмахер молодцевато закрутил свои чёрные усы и выпрямил спину. – Пазволтэ ваш ручку, барышень!
Он провёл Шурку через весь зал, собирая восторженные вздохи посетителей салона.
– Мамуль, я теперь всегда буду такой! – пританцовывая, покрутилась Шурка перед Мариной.
– Ты знаешь, твой отец был прав! Рыжий цвет тебе к лицу!
– Ха! – гордо выпятила грудь Шурка. – Стас меня теперь не узнает! А Хвостикова позеленеет от зависти!
– А то! – понимающе улыбнулась Марина.
– Михаил Рафаэльевич, вы просто кудесник! – девочка пылко обняла пожилого парикмахера и звонко поцеловала его в щёку.
– Что ты, девочка! Я всего лишь подобрал достойную корону для принцессы, – зарделся мужчина, от смущения перестав коверкать слова.
Помахав на прощание рукой хозяину салона, мать с дочкой спустились со ступенек и побежали по улице, радуясь весеннему солнцу и предвкушая удивительные приключения, которые предстояли им сегодня.
– Ого! – присвистнул Рудик, когда из соседней комнаты номера выпорхнули две девушки, на удивление похожие друг на друга. Марина даже с кресла привстала.
– Невероятно, – произнесла она, обходя хихикающих девиц со всех сторон. – Вы не поверите, но я даже сама не сразу угадала, кто из вас моя дочь! Я думаю, никто из зрителей даже не заподозрит подвох. Наташа, как вы думаете?
– Теперь я просто уверена в этом! Пойдём-ка, Саш, – Сабрина подвела Шурку к огромному зеркалу, закрывающему полстены её номера, и придирчиво посмотрела на отражение. – Если бы я не знала точно, что у меня нет сестры, то сейчас я бы стала в этом сомневаться!
Две стройные девушки, одетые в одинаковые светло-зелёные блузы, длинные широкие шаровары, сверкающие в свете люстры, и замотанные сверху в какие-то немыслимые оранжевые платки, завязанные на тонкой талии, и правда смотрелись как близнецы. Они синхронно сделали несколько па, не отрывая взгляда друг от друга, и весело рассмеялись.
– Спасибо вам, Рудольф Евстигнеевич! Вы не представляете, что вы для меня сделали! – Наташа благодарно взглянула на Рудика. – Вы знаете, я ведь даже дяде не сказала о том, что случилось, чтобы не волновать его.
– Как не сказала? – ошарашенно округлила глаза Шурка.
– Вот так. У него больное сердце, и он всегда так переживает за меня! Я и Жанночку, помощницу, просила не говорить. Вы не волнуйтесь, – она обвела глазами всех, – я ему потом расскажу, когда всё закончится.
Марина хотела что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом, увидев нахмуренный взгляд мужа. Шурка тоже промолчала, сообразив, что лучше пока ни о чём не спрашивать.
Неловкое молчание прервал неожиданный звонок телефона.
– Извините, – сказал Рудик и быстрым шагом вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь.
Через пять минут он вернулся, весело посмотрел на девушек, и произнёс:
– Ну что, девчонки, переодеваться и в студию! Звукорежиссёр давно уже нас ждёт! Пойдём, мать, не будем им мешать.
– Бедная девочка ничего не знает об ультиматуме, Рудик? – Марина вопросительно взглянула на мужа, когда они вышли в коридор.
– Нет. Дядя Феликс велел ничего ей не говорить.
– Откуда же он узнал про исчезнувший диск?
– Жанна, помощница Сабрины. Та ещё штучка. Она докладывает своему хозяину о каждом шаге его племянницы. Жалко девочку, не повезло ей с дядей.
– А может быть, наоборот, повезло, – задумчиво произнесла Марина.
– Ах, пусть сами разбираются, милая, не будем лезть в их семейные тайны. Для нас главное самим остаться в целости. Хотя, знаешь, я тут подумал… – Рудик нежно посмотрел в глаза жены, – даже если у нас ничего не получится, разве это трагедия? Мы вместе, дети у нас вон какие замечательные, стоит ли переживать из-за каких-то материальных благ? Здоровье у меня ещё ого-го, построю другой отель, лучше этого! – И папа, подхватив любимую жену на руки, закружился в весёлом танце. Марина, уцепившись покрепче за шею мужа, в восторге болтала ногами в воздухе.
– Здрасте, Рудольф Евстигнеевич, – испуганно сказала горничная, выскочившая на шум из соседнего номера.
– Здравствуйте, Ася. Прошу вас! – папа посторонился, не выпуская Марину из рук.
– Спасибо, – пискнула девушка и неловко протиснулась в узком коридоре. Ещё раз оглянувшись, она чуть ли не бегом отправилась дальше и скрылась в каком-то номере.
– Всё, милый, теперь твоя репутация погублена, – прыснула Марина, опустившись ногами на ковровую дорожку.
– Прекрасно! Тогда давай шалить дальше! – Рудик схватил жену за руку и они, как два юных озорника, вприпрыжку помчались по длинному коридору.
– Мам, у меня руки трясутся, – бледная Шурка сидела на каком-то пыльном ящике за кулисами и с ужасом вслушивалась в гул, доносящийся из зала. Она уже несколько раз украдкой выглядывала в щёлочку кулис, и ноги у неё становились ватными, а сердце колотилось так, словно хотело выскочить из груди, покинув свою хозяйку в столь непростой для неё момент.
Марина сидела перед ней на корточках, помогая с непослушными застёжками на туфлях.
– Всё будет хорошо, девочка моя, – шептала она, волнуясь не меньше дочери. – Это только отсюда кажется, что страшно. А сделаешь первый шаг на сцене, и всё пройдёт! Помнишь, как ты пела перед комиссией в музыкальной школе?
– Да, – нервно хихикнула Шурка, – помню! Никто не ожидал, что крохотная первоклашка, одетая в своё самое нарядное белое платьице, вдруг запоёт басом тяжёлый рок. Юлиана Сергеевна, наша училка по сольфеджио, чуть со стула не свалилась, когда я взяла первую ноту.
Из боковой двери высунулась всклокоченная голова ведущего Максима Холодова.
– Вы ещё здесь? – в ужасе воскликнул он и потащил девушку через всю сцену к другим кулисам. Марина быстро собрала разбросанную одежду и отошла в глубину.
Ровно через минуту тяжёлый красный занавес медленно открыл полукруглую сцену, на которой в темноте угадывались неясные очертания инструментов. Быстрой собранной походкой к микрофону вышел Максим Холодов и поклонился зрителям. В ответ раздались громкие аплодисменты.
– Позвольте приветствовать вас, дорогие друзья, в этот праздничный вечер! Вы спросите меня, какой нынче праздник? И сами без труда ответите на этот вопрос. Сегодня каждый своими глазами сможет увидеть то, о чём потом с гордостью будет рассказывать своим детям и внукам. У нас в гостях самая лучшая, самая, не побоюсь этого слова, волшебная певица Сабрина Горячая! Я и сам не могу поверить в то, что буквально через пять минут именно на этом самом месте, где я сейчас стою, именно в этот микрофон, который я держу в руках, прекрасные уста нашей гостьи прольют в наш скромный зал божественную музыку. И те, кто не попал сегодня сюда, навсегда останутся несчастными, потому что упустили единственную возможность занять ваше место! Итак, встречайте – ослепительная, сногсшибательная, непревзойдённая Са-а-а-брина Горя-я-я-чая!
Зал взорвался аплодисментами. Бабушка Соня и Мишка, сидящие в третьем ряду, перестали дышать. У старушки задёргался правый глаз и похолодели руки. Свет в зале постепенно угасал, с обеих сторон зажглись прожекторы, разноцветием освещая музыкантов, незаметно появившихся в середине сцены. Первая барабанная дробь восторгом отозвалась в зрителях. Влившаяся в перестук палочек гитара вывела свои звонкие рулады, и вот уже все инструменты подхватили зажигательную музыку. Аплодисменты вновь пронеслись над залом, когда на сцену выбежала тоненькая рыжеволосая девушка в сверкающем костюме. Она уверенно сжала микрофон в маленьких ладошках, и в наступившей тишине в зал полился чудесный голос.
Восторженный гул прокатился по огромному помещению. Заводная песня, словно волшебные гусли, поднимала людей с кресел, заставляя пускаться в пляс. Проходы стали заполняться танцующими. Стремительные движения самых смелых подхватывали остальные, и вскоре в зале стало совсем жарко от разгорячённых тел и зажжённых свечей, вспыхивающих то тут, то там яркими искорками. Мишке тоже хотелось выбежать в проход, но он почему-то застеснялся и остался сидеть на месте. Зато бабушка Соня, седая старушка со старомодным пучочком на голове, поддалась всеобщему веселью и, вскочив с кресла, стала выплясывать на свой лад замысловатые па и махать из стороны в сторону ажурной шалью.
Марина не могла оторвать взволнованных глаз от Шурки, совершенно бесстрашно стоящей на сцене, как будто она так и родилась с серебристым микрофоном в руках и в этом сверкающем наряде, повторяющем все её уверенные движения. Мама сама не заметила, как начала притопывать ногами в такт музыке.
– Получилось! – Рудик смотрел с балкона на колышущиеся волны раззадоренных зрителей и ликующе переглядывался с Леной.
– Са-бри-на, Са-бри-на! – оглушительно скандировал зал в перерывах между песнями, не желая надолго отпускать свою любимицу. А ей и самой не хотелось их покидать. Выбегая за кулисы, взмокшая, но страшно счастливая Шурка вытиралась полотенцем, которое ей подавала Марина, и лицо её не покидала блаженная улыбка. «Мамочка, я так счастлива!» – возбуждённо повторяла она, в нетерпении ожидая момент, когда можно будет вновь выбежать на сцену.
Перед очередным таким возвращением к ней подошёл Холодов со страшными для неё словами: «Всё, Сабрина, последняя песня!» Тяжёлый вздох, вырвавшийся из груди Шурки, вызвал улыбку у Максима, он понимающе развёл руками и добавил: «Время, никуда не деться…» Она кивнула и не торопясь, чтобы потянуть это предательское время, вышла на сцену. Замерев на несколько секунд перед микрофоном, стараясь запомнить эти драгоценные минуты совершеннейшего счастья, Шурка незаметно дала команду музыкантам, и раздались звуки прощальной мелодии. Девочка набрала в лёгкие побольше воздуха, собираясь взять первую ноту, но не успела.
Будто земля уползла у неё из-под ног – неожиданная темнота обрушилась в зал. Электронные инструменты жалобно звякнули в последний раз, прожекторы потухли, и изумлённая Шурка увидела лишь множество горящих свечек, дрожащих тёплым светом в руках людей. Именно они, эти лучики, заставили её ещё раз глубоко вдохнуть, не дав никакой надежды липкой панике, и запеть так проникновенно, так чисто и пронзительно, что у притихших зрителей мурашки поползли по коже, а самые чувствительные даже расплакались.
– Ах! – выдохнул зал одним голосом.
Людское море заволновалось сотнями светящихся в кромешной темноте огоньков, а Шурка с замиранием сердца продолжала свою колдовскую песню. Последняя, самая высокая нота слилась с вспыхнувшими вновь прожекторами, которые высветили ярким мистическим кругом тонкую фигурку с развевающейся копной рыжих волос. Через секунду оглушительной тишины зал взорвался неистовыми аплодисментами и восторженными криками, обрушившись со всей силы на хрупкую девочку. Проход перед сценой забурлил рекой, наполняясь цветочными ручейками, стекающими сюда со всего зала. Шурка не успевала принимать разноцветные букеты, как всё новые и новые протягивали ей вытянутые руки. «Спасибо, большое спасибо!» – повторяла она уставшими губами, страшась только одного – чтобы зрители не увидели обмана. Но те, кажется, вовсе не замечали подмены. Они смотрели влюблёнными глазами на девушку, желая хоть на миг прикоснуться к своему кумиру.
Долго ещё не отпускали зрители свою любимицу, пока наконец неумолимый занавес не скрыл сцену. Тотчас же к Шурке, продолжавшей оглушённо стоять на одном месте, подскочили музыканты.
– А ведь получилось! – обнял Шурку Георгий, бас-гитарист, здоровенный парень в многочисленных наколках на руках и шее. – Я, честно говоря, до последнего сомневался, что зрители скушают фальшивку, но ты молодец!
Он прошептал что-то девочке на ушко, на что она смятенно помотала головой.
– После такого успеха Сабрине непросто придётся, – усмехнулся барабанщик Лёша.
– Да, – поддержали его остальные, – пропавший диск выйдет Феликсу боком.
– Ну всё, пацаны, барышня еле на ногах держится, сворачиваемся! – Георгий подмигнул Шурке. – Тебя донести до машины?
– Спасибо, Жорик, мы справимся, – Марина пожала руки музыкантам, обняла уставшую дочку и повела её в гримёрную…
– Ну как? – обвела родственников сияющим взглядом Шурка, едва поднялась на ступеньку папиного автомобиля.
– Ты гений! – Мишка сжал сестру в крепких объятьях. – Мы с бабушкой думали, что умрём от волнения, но когда ты спела эту последнюю песню, у меня даже язык отнялся от восхищения!
– Зато сейчас, как я вижу, он благополучно пришёл в себя, – ухмыльнулась девочка. – Задушишь, брат, и никто больше не сможет обнять гения!
Шурка устало плюхнулась на сиденье рядом с бабушкой. Соня нежно поцеловала внучку.
– Умничка моя! – Она провела рукой по рыжим волосам, и девочка замурлыкала от удовольствия.
– Бабуль, у тебя волшебные руки! Моя усталость куда-то стала уходить.
– Шурка, дай автограф! – Лена протянула концертную программку и ручку.
– Легко! – Девочка размашисто накалякала закорючку прямо на яркой фотографии Сабрины.
– Ну что, родственники гения, в путь? – папа взялся за руль.
– И с песней! – воскликнул Мишка.
– Не-е-ет, больше никаких песен на сегодня! – с ужасом произнесла Шурка под всеобщий хохот.