–Слушай, это конечно твое дело, – начала она. – Но я заметила, что ты не пьешь "РуАМ".
–Я забыла лишь раз, – начала оправдываться Аэтель, хотя совершенно не чувствовала вины за то, что забыла выпить непонятное "лекарство" больше, чем один раз.
– Это меня не касается. Я предупредила – не делай глупостей. Сама потом пожалеешь. – И, больше ничего не объясняя, добавила, – ужин на тебе, буду поздно.
Понимая, что пить эту "воду" все же придется, Аэтель направилась к дому, уже думая о том, что приготовить на ужин. Как обычно, дома в это время было тихо. В ванной горел свет – похоже, Вирая опять забыла его выключить.
Девушка скинула ветровку, оставшись в облегающей майке и бриджах, захватила полотенце и направилась в ванную – потом нужно будет заняться ужином. Но стоило ей взяться за ручку двери, как та сама распахнулась, чуть не задев ее – Аэтель успела вовремя отскочить. Бенедикт удивленно посмотрел на нее. А девушка постаралась сделать незаметно несколько вдохов-выдохов, надеясь утихомирить запрыгавшее сердце. Глаза прошлись по обнаженной груди и плечам и сердце запрыгало с удвоенной силой. О чем не так давно она подумала? Бенедикт может быть обаятельным, если захочет вновь распалить ее чувства? Как же глупо. Достаточно было сейчас лишь увидеть его, чтоб чувства вспыхнули, разгоняя по крови огонь. Аэтель сделала шаг назад, надеясь, что он не поймет ее состояния.
–Аэтель… – он оглядел ее фигуру, отмечая, как майка тесно облегает грудь.
–Прости, я думала, Вирая опять не выключила свет, – затараторила она, желая отвлечь его от разглядывания себя – слишком голодным показался ей взгляд и ее пугала собственная реакция на него даже больше, чем близость этого мужчины рядом. – Если б я знала, то не стала бы ломиться!
–Все в порядке.
–Тогда я зайду?
–Конечно, – отозвался он.
Девушка опустила голову, собираясь прошмыгнуть в открытую дверь, когда взгляд наткнулся на синяк. Она замерла. Не очень большой, но отчетливый синеющий след с кулак красовался с правой стороны на животе мужчины, часть его скрывалась под полотенцем. Неосознанно, она протянула руку и коснулась его. Мышцы под ее пальцами дрогнули.
– Откуда он?
– После тренировки.
Она подняла глаза, которые тут же прошлись по его телу, отмечая еще отметину на предплечье. Но там она не была такой яркой и скорее всего даже не причиняла беспокойства.
– Хочешь полечить меня? – он сделал шаг к ней.
Она отступила. Уткнулась спиной в стену, сердце затрепетало словно птичка. А он, слегка нависнув и уперев одну руку в стену, не давая возможности сбежать, добавил:
– У меня еще есть больное место… под полотенцем.
Аэтель подняла глаза, встретилась с ним взглядом. Сердце никак не желало успокаиваться, ведь она уже давно не находилась в такой близости к нему, что и позабыла эти чувства. Его тело манило. И так хотелось коснуться кожи, провести по ней пальцами. Заглянуть под полотенце, просто скинуть его легким движением руки. Девушка облизнула пересохшие губы, чувствуя, как дыхание начинает сбиваться. Ее движение привлекло внимание к губам, мужчина придвинулся еще ближе, что девушка почувствовала тепло его тела.
– Себастьян, – прошептала она, чувствуя, как последние отголоски разума тонут в синеве глаз.
Мужчина коснулся ее губ в тот момент, когда входная дверь с шумом распахнулась и в коридор влетела Вирая.
Бенедикт отстранился и взглянул на брюнетку.
–Упс, – не чувствуя и капли неловкости, улыбнулась девчонка. – Я забыла подарок! – она схватила небольшую коробочку, перевязанную лентой, с полки за дверью, помахала ею. – Ну все, можете продолжать!
И скрылась за дверью.
Аэтель воспользовалась мимолетной заминкой мужчины и прошмыгнула под его рукой, надеясь спрятаться в ванной. Но он успел перехватить ее за руку. Задержал.
– Аэтель.
– Отпусти. – Не решаясь смотреть на него, хрипло прошептала она – голос отказывался слушаться.
Бенедикт приблизился сзади, прижал ее спиной к своей груди, сжал плечи. Наклонил голову, слегка коснулся ее плеча губами.
– Я скучаю по тебе.
"Так скучаешь, что каждый день веселишься с Вираей?"
Но она ничего не сказала. Не смогла произнести и слова. Она не хотела показывать, насколько ей больно видеть его с другой. Она была не готова открывать ему свои чувства. Она боялась быть отвергнутой.
– Я хочу принять душ.
– Могу составить компанию, – прошептал он.
–Справлюсь сама. Отпусти.
Бенедикт разжал пальцы, освобождая ее плечи. Отошел. И девушка услышала, как тихо щелкнул замок на двери в комнату, закрывшись.
Глава 20
Аэтель бросилась в душевую, чувствуя, как по щекам текут слезы. Тело сотрясали рыдания. Как она превратилась в безвольную слабую куклу? Раньше Дорика ни за что не позволила бы какой-то девчонке диктовать правила. И делала бы лишь то, что считала нужным. Она не позволила бы себе трусливо бежать и поговорила с Бенедиктом, чтобы выяснить все раз и навсегда. Раньше она не терзалась сомнениями и шла к цели напролом, добиваясь ее или же нет. Но она бы стремилась к победе, к ясности, к счастью.
Но это было раньше.
Сейчас она словно застыла в каком-то желе и отказывалась двигаться. Она не понимала, зачем ей что-то менять. Человек, к которому стремилась ее душа, воспринимал ее лишь как игрушку, с которой можно позабавиться, когда захотел. Затем поменял на другую. А вспомнив, вновь обратит внимание на нее? Зачем ему давать лишний повод причинять ей боль?
Аэтель и так мучилась почти каждый вечер, стоит Вирае покинуть спальню. Воображение услужливо подсовывало картины происходящего между ними. Этого было достаточно, чтобы сбивать ее уверенность в себе. Да и не была Аэтель слепой. Со своей заурядной внешностью соперничать с Вираей? Зачем? Чтобы убедиться, что он предпочтет другую?
Ужин был почти готов, когда неожиданно рано вернулась брюнетка. Макс все еще отсутствовал. Бенедикта девушка больше не видела. Возможно, он ушел пока она была в душе – в его комнате было тихо и темно – но проверять Дорика не стала. Слишком опасно было контактировать с ним наедине. Для нее опасно.
Аэтель уже собиралась поинтересоваться, как прошел праздник, но Вирая, даже не посмотрев на нее, бросилась в комнату к Киневарду. И осталась там.
Значит, Бен никуда не ушел, отсиживаясь в спальне?
Прошло не меньше часа, когда Вирая вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Аэтель читала в спальне, надеясь отвлечься от горьких мыслей. Не особо удачно у нее это получалось, но она уговаривала себя, что они просто разговаривают. Возможно, Вирая даже обработала ссадины у Бенедикта. Девушка надеялась, что синяки не представляли угрозы для жизни, хотя наверняка доставляли достаточно боли.
– Ужин на плите. Поешь пока не остыло.
– Я не хочу. – Как-то смирно отозвалась брюнетка. Такого тона раньше Аэтель у нее не слышала. Она внимательно посмотрела на девушку. Вирая была слегка бледна и казалось, что еще совсем недавно плакала. – Лучше отнеси ужин Бену в комнату.
– Почему я? – Аэтель совсем не хотелось заходить к нему.
– Я устала.
– А, ну да. Это же я весь день провела у зеркала, готовясь к празднику, – с издевкой произнесла она, напоминая, что сегодня всю работу по дому выполняла она, Аэтель. Ей было не в тяготу заниматься подобным, и девчонка об этом быстро смекнула и теперь спихивала на нее домашние дела при каждом удобном случае. И добавила. – Пусть сам идет на кухню и ужинает.
– Он плохо себя чувствует, – нахмурилась Вирая. – Ты же видела его синяки после спарринга. Болят, наверно, жутко, – передернула плечами она. И добавила, – Может, посмотришь, что там у него? Ты же вроде разбираешься в этом?
– Пусть выпьет обезболивающее.
– Он не принимает лекарства.
– Почему? Они облегчат состояние и …
– Если так переживаешь, иди и лечи его болячки! – Перебила вдруг брюнетка, забираясь в постель. – А меня оставь в покое. Надоели ваши капризы.
– Разве ты его не любишь? – вырвалось у Дорики. И она тут же пожалела об этом. Но было уже поздно возвращать сказанное в порыве.
– Люблю? Конечно, нет, – нахмурилась она, – Хотя… может и люблю. – Пожала она плечами и добавила, укрываясь одеялом с головой. – И какая муха его укусила? Чего Алекс взъелся на Бени, не пойму.
– Бертольт?
– Да. Александр Бертольт. – Синие глаза с любопытством сверкнули, высунувшись из-под одеяла. – Вы знакомы?
Но Аэтель не стала отвечать. Она отложила книгу и вышла под внимательным взглядом Вираи. Отыскала в аптечке обезболивающее, мазь от ушибов, поставила на поднос тарелку с ужином, стакан воды и вошла в комнату Бенедикта. Остановилась на пороге, привыкая к полутьме – тускло горел лишь ночник на тумбочке, шторы были задернуты.
– Зачем ты пришла? – хрипло донеслось с кровати.
Девушка несколько раз вздохнула, прежде чем ответить.
– Вирая сказала принести тебе ужин. Заодно осмотреть ушибы.
Она двинулась к кровати, когда услышала:
– Не думал, что ты будешь слушать эту девчонку.
–Я и не слушаю. Просто не могу оставить тебя корчиться от боли.
–Я не корчусь.
–Вирая утверждала обратное. Хочу убедиться, что все в порядке.
–Переживаешь за меня? – чуть улыбнулся довольно мужчина.
–Как и за любого другого. Я уже видела синяк на боку. Он может иметь серьезные последствия, если не осмотреть его внимательно.
Аэтель остановилась рядом с кроватью. Бенедикт взглянул на поднос.
– Я не хочу есть.
Она опустила ношу на тумбочку, посмотрела на него сверху вниз.
– Тебе придется.
И испытала некоторое удовольствие от этих слов, которые часто слышала в свой адрес. Мужчина лишь хмыкнул. Не думает же он, что она начнет его уговаривать?
Аэтель прибавила яркости лампе, от чего мужчина дернулся, прикрывая глаза от света. Зашипел от боли. Не обращая внимания на его недовольное лицо, девушка сдернула тонкое покрывало, желая быстрее покончить с осмотром и уйти. И тут же накрыла обратно. Он был голым. Совсем голым!
Видя ее растерянность и смущение, Бенедикт начал смеяться, но тут же застонал, схватившись за больной бок. От веселья не осталось и следа.
–Уходи.
–Не уйду пока ты не поешь и не выпьешь лекарство.
–Я не буду пить таблетки.
–Настоящий мужчина не боится боли и будет терпеть до последнего? – с издевкой поинтересовалась она. Упрямец!
–Нет. Просто не буду.
–Почему?
– От них я усну. А я не хочу.
–Ты дрался с Лексом. Вирая сказала. – Он лишь кивнул. – Она сказала, что это первый раз, чтоб после спарринга ты пришел таким побитым. Что случилось? Лекс в таком же состоянии?
– О, да-а! – растянул губы в довольной улыбке мужчина. – Макс его отбуксировал домой.
– Ему еще хуже, чем тебе?! – воскликнула девушка.
– Намного.
– Незачем быть таким самодовольным. В этом нет ничего хорошего. – Она шумно вздохнула, уперла руки в бока, слегка покачав головой. К чему это ребячество? – Дай мне осмотреть твои синяки. Нужно убедиться, что нет ничего серьезного.
– Все? – сверкнув своими глазами сапфирами, поинтересовался он.
Если б знала, что их с Лексом уже осмотрел врач и отправил отлеживаться на два дня, не предложила бы. И он не стал ни о чем говорить, не желая лишаться ее компании.
– Конечно, – не заметив пляшущих чертиков в его глазах, кивнула девушка.
И не дав ей времени передумать, Бен откинул с себя покрывало, почти так же, как несколько минут назад это сделала девушка. Аэтель ахнула, отвернулась. Мужчина рассмеялся, забыв о ране. Задохнулся от боли, но все равно продолжал уже гаркающим смехом, то и дело морщась.
– Похоже, ты чувствуешь себя лучше, чем я думала, – сердито произнесла она. – И тебе не нужна помощь.
Она развернулась к двери, но мужчина подскочил в постели, чуть не упав, схватил ее за руку, застонав. Пальцы чуть крепче сжали запястье.
– Нет, не уходи. – простонал он. – Мне и правда очень больно.
– Прикройся, пожалуйста, – прошептала она.
– А как же ты меня тогда осмотришь? – вновь шутливые нотки в голосе.
– Если ты продолжишь смущать меня, я уйду. – Твердо предупредила девушка, но так и не обернулась. Он легонько провел пальцами вдоль ее запястья:
– Почему ты смущаешься? – тихо спросил он. – Мы уже видели друг друга без одежды. Раньше тебя это не тревожило.
Аэтель вздрогнула, чувствуя, как тело начинает отзываться на его легкие прикосновения.
– Если не прекратишь, я уйду, Бен.
– Хорошо. – Он выпустил ее руку, кровать скрипнула под его весом, зашуршало одеяло. – Все. Надеюсь, так ты смущаться не станешь?
Девушка с опаской оглянулась, вновь ожидая подвоха. Но мужчина сидел, откинувшись на подушки, прикрыв бедра покрывалом. Она молча развернулась, присела рядом на постель. Бен не произнес ни слова, пока девушка внимательно осматривала гематому, осторожно надавливала на живот, приходя к каким-то выводам.
Он рассматривал ее лицо, такие милые чёрточки и линии, приглянувшиеся ему уже давно. Чуть заметные веснушки, брови вразлет. Полноватые губы, что она сейчас слегка покусывала. Эти серьезные серые глаза. Когда эти черты стали для него родными? Он уже не мог сказать. Рядом с Эль на сердце становилась тепло, словно душевные раны затягивались. Прошлое отступало, реже напоминая о себе и о том, для чего он здесь. Примет ли она его настоящим?
Она подняла голову, но, встретившись с ним взглядом, отвела глаза. И начала задавать вопросы. Он отвечал однозначно "да – нет", "болит – не болит".
– Похоже, это просто сильный ушиб. На руке рана пройдет быстрее. – Она помолчала, прежде чем сказать, – надеюсь, Макс догадается пригласить врача для Лекса.
Мужчина нахмурился.
– Вообще-то я твой больной. Об Александре есть кому позаботься.
Аэтель не стала заострять тему.
– Чтобы синяк быстрее прошел, стоит приложить холод. Я принесу.
– А как же еще один синяк?
– Какой?
– На бедре, – он указал на левую ногу, что была скрыта под синей тканью. – Она тоже очень болит. Посмотришь?
Он, не стесняясь, вновь раскрылся. Девушка задержала дыхание, стараясь не вестись на провокации Бенедикта. И мысленно досчитав до пяти, начала осматривать еще одно синеющее пятно, стараясь смотреть только на бедро, а не на то, что рядом с ним. Похоже, синяки не причиняли Бену сильного беспокойства, и Аэтель видела, как реагировало его тело на её прикосновения. По крайней мере одна его часть.
– Он меня пнул! – с возмущением в голосе сообщил мужчина.
– Значит, заслужил!
Она вскочила с кровати, чувствуя себя варёным раком, так таким же мокрым и красным.
– Здесь тоже ничего серьезного. Приложишь холод – отек спадет. Завтра можно будет растереть мазью, это поможет тканям регенерироваться.
Бен опять промолчал, что холод уже прикладывал, а про мазь доктор подробно рассказал.
Сейчас девушка была спокойна, не убегала и не выглядела так, словно сейчас расплачется. Прошедший месяц был кошмаром, как дома, так и на службе. Кай любил гонять с дополнительными тренировками пришедших с отпуска – сжигать жирок, что накопился от безделья, как он выражался. Вирая же начала виснуть на нем при каждом удобном случае, чего раньше себе не позволяла. Мужчина списывал это на перемену в их отношениях. Скорее она хотела позлить Аэтель, но Дорика не обращала внимания на эти выходки, оставаясь спокойной. Поэтому Бен не торопился осаждать брюнетку, позволяя ей некоторые вольности. И надеясь, что вскоре с Эль спадёт маска безразличия.
После их ссоры, Аэтель отдалилась от него. Он замечал, что она избегает его и хотел изменить это. Но у него не оставалось времени даже поговорить с ней, не говоря уже о том, чтоб провести время вместе. Иногда Вирая приходила к нему по ночам, и рассказывала, чем девушки занимались за прошедшие дни. Он мог бы спросить об этом и у Аэтель. Но девушка уже спала, когда он возвращался и Бен не хотел тревожить ее.
Поэтому Киневард даже обрадовался неожиданным выходным, что свалились на него по вине Алекса. И думал, как с пользой провести эти дни, чтоб наладить отношения с девушкой. Он хотел, чтоб Эль приняла свое положение здесь и перестала рваться в Риорику, оставшись с ним. Бен обдумывал, как лучше это сделать, когда Аэтель вернулась со льдом, завернутым в полотенце.
– Учитывая, что удар был сильным, болеть будет несколько дней. Тебе лучше поменьше двигаться. – Она осторожно приложила холод к синяку на плече. – Может, все же выпьешь обезболивающее? Сможешь спокойно поспать.
– Если будешь рядом, я и без таблеток спокойно усну.
Даже с такими синяками он продолжал строить из себя ловеласа! Этого и опасалась девушка, когда узнала, что скоро усиленные тренировки закончатся. Только за вторую половину дня Бен не первый раз провоцирует ее, соблазняет. Что же начнется, когда он чаще будет находиться дома?
Девушка досчитала до десяти, прежде чем ответить:
– Если поешь, я подумаю об этом, – глядя за его плечо, ответила Аэтель.
– Обещаешь?
Девушка запнулась – она не любила юлить или врать. И чтобы скрыть заминку, приложила холод к синяку на животе, прежде чем сказать:
– Конечно.
Конечно, она не собиралась об этом думать. Но если это заставит его поесть, тем лучше. Как говорится, хороший врач пообещает больному что угодно, лишь бы тот выполнял все предписания. Никто из врачей никогда и не думает их выполнять. Возможно, она сможет уговорить его выпить и лекарство.
– Тогда я поем, – мягко произнес он.
Глядя на нее, провел вдоль девичьей руки, что держала лед, пальцы замерли на запястье у чувствительных венок. В голове Аэтель пронеслась мысль, поднимая тревогу, что он слишком близко. Слишком остро она реагирует на него. Аэтель старалась не шевелиться. И не дышать, не желая выдавать своих чувств. Но навязчивая мысль не давала покоя – опять он голый в постели и опять она заботится о нем. Только тогда он спал. Сейчас же Бенедикт заглядывал в вырез ее блузки, легонько ласкал кожу запястья, вызывая мурашки. И тонкая ткань покрывала совсем не скрывала, какие чувства просыпались в нем. Она прикрыла глаза:
– Не надо, – почти одними губами произнесла она.
Почувствовала, как кровать прогнулась.
– Я хочу тебя, Эль, – прошептал он в ее губы, но не попытался поцеловать. Рука скользнула к ее талии, обняла, чуть притянув к себе. Вторая двинулась вверх по предплечью, слегка касаясь, лаская. Аэтель судорожно вздохнула. Открыла глаза.
– Ты не сможешь.
– А я попробую, – заглянув в ее глаза, прошептал он. Наклонился, коснулся губами шеи, проложил дорожку из легких поцелуев к плечам. Коснулся бьющейся жилки у ключицы.
– Выпей обезболивающее, – хрипло произнесла она.
Он замер. Поднял голову. Заглянул в ее потемневшие глаза.
– Это ответ "да"?
– Это просьба.
Он коснулся ее губ.
– Нет. От него я стану вялым.
– Без него ты не сможешь!
Он долго смотрел ей в глаза, шумно вздохнул.
– Чертов Алекс! – похоже, все же сдаваясь, прорычал он негромко, положил голову на ее плечо, сжал талию, резко привлекая ближе. От неожиданности девушка вздрогнула, вскинула руки вверх, разжимая пальцы, роняя полотенце. И кубики льда посыпались по животу вниз, скрываясь под покрывалом и замирая на бедрах.
– Ай! Ай! Ай! – тут же подскочил мужчина в постели шипя то от боли, то от холода. От резких движений Бенедикта девушка слетела с кровати и теперь ошалевшими глазами наблюдала с пола, как брюнет извивается на постели, скидывая ледяные кусочки, периодически со стоном хватаясь за бок.
Боже! На что она только что чуть не согласилась? Эта нелепая ситуация вызвала хохот, выводя ее из омута желания. Девушка не могла остановиться, наблюдая за все еще борющимся со льдом мужчиной.
Аэтель сидела на полу и хохотала, вытирая выступающие слезы. Даже когда Бенедикт избавился от налетевших на него ледяных врагов, она не успокоилась. Мужчина и сам хотел было рассмеяться, но стоило ему начать, как вновь схватился за живот. Он старался сдерживаться, хотя улыбка все же гуляла у него на лице. Он лег на постель, раскинув руки и ноги в стороны, пытаясь отдышаться. Аэтель все еще посмеивалась, сидя на полу.
–Что у вас здесь творится?! – возмущенно воскликнула Вирая, влетев в спальню. – Вы чего расшумелись?
Брюнетка оглядела присутствующих. Аэтель с горечью отметила, что та ничуть не смутилась, посмотрев на обнаженного Бенедикта в постели, которой начал прикрываться покрывалом.
Она поднялась с пола.
–Прими лекарство, Бенедикт. Сегодня не стоит показывать какой ты крутой. И поешь.
Бросив быстрый взгляд на мужчину, девушка выскочила из спальни.
– Господи, Вир! – Киневард потер глаза ладонью, приподнялся, уперев локти в постель. – Почему ты не могла прийти чуть позже? Завтра, например?
– Ну извини! Я не думала, что ты сегодня на что-то способен, учитывая, как ты беспомощно стонал совсем недавно! – развела она руками, пройдя в комнату.
– Тебе уже лучше? – посерьезнев, поинтересовался он.
–Да, спасибо. Извини, что так вломилась вечером…
– Все в порядке. Но постарайся в следующий раз не врываться ко мне. Я могу быть…занят.
– Все поняла! – козырнула девушка, слегка улыбнувшись. Но тут же с беспокойством добавила. – Но ты бы и правда выпил сегодня лекарство, на тебя смотреть тошно.
– Хорошо. Иди спать.
– А где Макс?
– Похоже, сегодня он в сиделках у Алекса. – усмехнулся брюнет. – А мою ты спугнула… Как мне теперь спать одному?
– Я могу побыть с тобой.
– Ох, иди уже, – махнул он рукой и повалился на постель.
На душе было тепло. Давно он не слышал смех Аэтель. Почти два месяца прошло, как они шутили по дороге в Фиренику.
После смерти родных девушка замкнулась. Перестала искренне улыбаться. Стала сторониться его. Перестала доверять ему.
У нее были причины.
Но он не мог ей всего рассказать. Пока не мог. И, возможно, не сможет.