Избушку Яги он нашёл на удивление быстро. Лихо-манки его не трогали, не звали его дорогою. То ли заговор работал, то ли просто Кот без Лесника им был не надобен, но добрался он до старой ведьмы безо всяких приключений.
– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом, – нерешительно произнёс Базиль стандартное приветствие.
Голенастое жилище и без того радовало взгляд Хранителя фасадом. Из распахнутой настежь двери клубами валил сизый дым. Хозяйка явно была дома, и была явно занята. Базиль поднялся по шаткой лесенке и, разгоняя вонючие клубы руками, заглянул вовнутрь.
– День добрый, Агриппина Макаровна, помощь не нужна?
– Не нужна! – крючковатый нос Яги вынырнул из тьмы и упёрся в нос Базиля. От неожиданности Кот взмахнул руками и слетел на землю.
– Ну, чего пришёл, сказывай, – проворчала обладательница носа, появляясь вслед за ним на порожке. Агриппина Макаровна Ягодь – болотная ведьма, некромантка и мало ли кто ещё, была, как видно, не в настроении. Базиль пригладил растрепавшиеся вихры, оправил сюртук и вынул из кармана свёрнутые бумаги.
– Я к тебе по делу, – начал он.
– Ясное дело! Ко мне все только по делу и шатаются! Без дела, просто так зайти, проведать старуху, это всем недосуг. А как приспичит, так все деловые делаются! Тьфу, на вас!
В избушке что-то громыхнуло, дым повалил ещё гуще и ведьма, чертыхаясь, опять скрылась из глаз. Базиль ждал. Наконец шум в домике стих. Постепенно и клубы дыма рассеялись. Баба Яга выбралась наружу и присела на нижней ступеньке.
– Еле справилась, – оттёрла она со лба пот костлявой сморщенной рукой. – Думала, сбежит окаянное. Ан нет, моя взяла. Ну, чего глядишь, глазами хлопаешь. Чего хотел-то?
– Хотел спросить, не слышала ли ты зов на болоте жалобный?
– А ты значит слышал?
Базиль кивнул и выжидающе уставился на Ягу. Старуха вытащила из кармана зеркальце на длинной ручке в лубяной резной оправе. Попыталась рукавом стирать разводы сажи с лица, да только больше вывозилась.
– На, возьми, – Кот подал ей свой платок. Тот, конечно, тоже был не первой свежести, Базиль им пыль на ноутбуке протирал, но по сравнению с лохмотьями Бабы-Яги, лоскуток ткани казался ослепительно белым.
– Спасибо, – буркнула старуха и принялась тереть нос.
– Ты бы баню истопила, что ли. Не сама, так дочек попросила бы, – Хранитель огляделся, – Где они, кстати?
– А на югах. На заработки подались. У нас тут делать нечего лебёдушкам моим. Вот и сижу одна одинёшенька. – Яга подпёрла щёку кулаком, глаза её заволокла слеза, того и гляди заплачет. Базиль решил, что надо заканчивать со всей это внезапной лирикой, откашлялся и снова спросил:
– Так, ты не знаешь, кто в лесу у нас плачет?
– Да ясное дело кто, Вытьянки. Мне ль не знать, как неупокоенные кости плачут. Странно, что их ты слышал. Не к добру это, ой не к добру.
– Так не я один. Дед тоже слышал. Они сначала лишь его манили, звали, а уж потом и я почувствовал, как они к себе зовут, на голод жалуются.
– Так-так, всё начальство, значит, у нас на тот свет представиться решило. Ну, добре, – старуха встала и полезла в избу. – Платок не верну. Себе оставлю. На поминках ваших буду слёзы утирать.
– Ты, чего такое говоришь, старая? Типун тебе на язык!
– А того и говорю, что плохо ваше дело. Если вы по дури с Лесником кости с погоста сдвинули, так они за вами всё одно придут.
– Не трогали мы ничего. Я и на кладбище-то ни разу не был, как из школы выпустился.
– Вот то-то и оно. Потому-то ты, Базиль, и не ведаешь, что творишь. Ладно, помогу тебе по старой дружбе. Но за это ты мне подарок сделаешь.
– Какой подарок?
– Ещё не знаю. Но вот какую вещь попрошу, непременно отдать должен будешь.
– Нет, Агриппина Макаровна, так дела не делают. А если эта вещь мне самому нужна будет, если я без неё работать не смогу. Или это вообще мне кто-нибудь на время даст, а ты её попросишь, – Базиль руками развёл.
– Не боись, это такая вещь будет, что ты ещё обрадуешься, что её мне отдашь.
Яга вновь выбралась на свет из тёмного нутра избушки. В руках её белела дудочка. Ведьма оглядела её со всех сторон, поковыряла длинным ногтем в дырочках, дунула разок, другой и со вздохом протянула Базилю.
– Бери и помни, Хранитель.
Он нерешительно принял странный дар, и уже хотел было что-то спросить, как наткнулся глазами на суровый требовательный взгляд ведьмы.
– Беру и помню.
– То-то же. Ещё спасибо скажешь. Очень ценная вещь. От сердца отрываю.
– Да как хоть пользоваться ей? И для чего?
– Дудеть будешь. А как ещё дудкой пользоваться можно. Только помой сначала. Запылилась слегка. Звук не тот.
– И что будет, когда я дудеть начну?
– Зануда, ты, Базиль, и неуч. Ступай домой. Там уже дед пришёл. Он, старый должен знать, как такой штукой пользоваться. А мне больше недосуг с тобой лясы точить.
Яга захлопнула дверь. Избушка развернулась, поднялась и затопала в глубь леса, туда, где под слоем снега дремала бездонная топь, именуемая Чёрной поляной. Хранитель покрутил в руках дудочку, сунул её в карман и пропал в Изнанке. Проснулся.
Глава 12
Реальность
Выслушав вечером мой отчёт, Егор Гаврилович решил, что толку от меня больше будет на стройке, вернее рядом с ним, так как Вытьянки, или Лихо-манки, или ещё невесть кто по-прежнему нашёптывали ему в оба уха про свои печали. Дед порадовался, что на меня эта напасть больше не кидалась, и что дом мы дополнительной защитой обнесли. Но что касается предположений относительно преступных личностей, смущающих его покой, то тут он был нами недоволен.
– Нет у нас здесь Вытьянок, – отрезал он. – Нет, и никогда не было. На капище древнем живём. Ключ-камни всех неупокоенных собой накрывают. Потому и навники у нас живут только добрые. Ну, то есть неопасные. Не очень опасные.
Ребята, которые слушали наш разговор, поспешили заверить его, что они знают, что любой, даже усадебный дух может быть опасен, если его разозлить. Дед немного успокоился, но всё же просил Никиту с Лёшей набраться терпения и никуда из дома не соваться, пока нас нет.
И вот теперь я в первый раз в жизни ехал на машине. На переднем сидении новенькой иномарки Василины Егоровны. Почти за рулём. Раньше мне казалось, что автомобиль – это очень комфортабельное средство передвижения, но, честно говоря, эта поездка меня разочаровала. Скорость была чуть больше, чем у Карлуши, трясло чуть меньше, чем на Карлуше. Василина всю дорогу ругала кочки и ухабы и клялась никогда больше не приезжать сюда больше на машине. Дед только посмеивался. Видать знал, отчего так непросто здесь водителю проехать. Оно и понятно. Лесовику ли не знать где и как препоны ставить, чтоб от любопытных глаз своё жильё спрятать. К тому же заповедник у нас, государством охраняемая территория. Проезд на автотранспорте только в случае особой необходимости. В общем, до Ольховки мы добрались с трудом. Там, конечно, дорога лучше пошла, и поселковые улицы мы мигом проскочили. Я даже оглядеться толком не успел, как уже опять в лесок въехали. Вот тут-то всё опять и началось.
– Как нам голодно, как нам холодно, как во чистом поле, да во сырой земле мы и есть хотим, мы и пить хотим. Ты приди один, согрей сиротин.
Я ощетинился. Дед тоже напрягся. Василина подрулила к сторожке и вместе с реставраторшами вылезла из машины.
– Ну и чего вы там сидите, назад не скоро. Выходите уже, – распахнула она нашу дверь. Егор Гаврилович решил не беспокоить дочь своими наважденьями и жаловаться не стал.
Скрепя сердце мы принялись за неотложные дела. Вчера Егор Гаврилович по настоянию артельщиков перебросил через стену освящённое яйцо, и его закапали на месте падения, чтобы потом ветер крышу не срывал. Хотели ещё овёс на чердаке сеять, чтоб богатство шло в дом, но на это времени не было, и мужики просто собрали крышу под бдительным контролем городских краль. Потом крали уехали, но работа не останавливалась. Каменщики трудились всю ночь, и теперь в центре сруба красовалась пузатая печка. Рина и Геля крутились вокруг неё, цокали одобрительно языками, расспрашивали о чём-то Артемия Петровича. Тот довольно скалил зубы, потирал ладони, явно не спеша выдавать секрет своего мастерства. Секрет, в лице старшего огневика крутился рядом.
– Здравствуй, почтеннейший, – обратился к джинну Базиль, – Как настроение? Как дела?
– Дела как видите, господин Хранитель, – дух огня кивнул на печку, – Добрый дом вышел, жаль никто из наших в нём жить не будет.
– Так вы же вроде в лампах и кувшинах жить предпочитаете.
– Да, мы очень скромные и непритязательные в жилье, но если бы нам предоставили возможность. Думаю, никто не отказался бы от квартиры побольше.
Я задумался. Иметь под боком огненного духа, который может и дворец за одну ночь выстроить, и целый город с землёй сравнять. Выгодно такое соседство или нет? Из внутренней дискуссии с самим собой меня извлёк внезапный крик Артемия Петровича.
– Куда прёшь, шельмец! Куда ты прёшь?! Не видишь что ли ёлочки под снегом? Маленькие, трёхлетки. Куда ты едешь, поганец!
От шлагбаума к нам, и правда, выруливал чужой пикап. Водитель тормознул, высунулся наружу.
– Что шумишь, дед? Кто у вас тут главный?
– Ну, я главный, – отозвался от сторожки Егор Гаврилович.
– Принимайте столб мемориальный. Выгружайте быстро, и поеду я. Мне ещё в два места груз вести.
Парень протягивал деду планшетку с ручкой. Дедушка надел очки и стал читать описание груза.
– Отправитель ИП «Келлинофф и К», посылка 30 кг, упакована в сосновый ящик 200 на 60 на 30 сантиметров.
Мы все переглянулись. Что это за Келлинофф, и что он нам там прислал, никто предположений не высказал. Водитель распахнул задние дверцы пикапа и выжидательно смотрел на нас.
Вы проверять целостность упаковки будете? Или мне так просто посылку выгрузить?
– Нет, конечно, надо проверять, Егор Гаврилович, – спохватилась Рина, – Как вы сказали, молодой человек, что вы нам тут привезли?
– Столб. Мемориальный. Да читайте сами там, в бумагах всё написано, – он махнул рукой, и дед опять уткнулся в сопроводительное письмо.
Я на ватных лапах двинулся следом за Риной. Толку от меня, как и от деда было совсем мало. Голоса в моей лохматой голове совсем сдурели. Они хныкали, стенали, подвывали, но нельзя же бросать девушку один на один с неведомым сосновым ящиком двух метров длиной. Реставраторша со всех сторон проверила уже целостность целлофановой обёртки на грузе и теперь внимательно изучала наклейки. Ящик лежал посередине кузова грузовичка, с двух сторон от него громоздились картонные коробки и ящики размером поменьше. Я запрыгнул в кузов и ощутил наличие магической энергии. В контейнере, который нам доставили, наверняка лежало что-то с Навью связанное. Что-то что мне уже встречалось раньше. И я, кажется, даже понял где.
– Всё в порядке, папа. Это Симбирский прислал. Его мемориальная табличка, о которой вы договорились. И ещё столб. Указатель придорожный. Он сначала его отдавать отказывался, а теперь вот позвонил и сообщил, что отправляет вдогонку, – Василина Егоровна подошла к нам, заглянула в кузов, забрала планшет у деда и подписалась в получении.
Тут же подскочили два дюжих парня, выгрузили ящик, и мы Риной вынуждены были покинуть грузовик следом за ним. Писк и визг в моей голове немного утихли. Провожая, отъезжающий пикап, взглядом я раздумывал, с кем поделиться информацией. С таким же ошалелым дедом или с его не ведающей, что творит дочкой. Между тем парни вскрыли по команде Василины ящик, и она склонилась над доставленной к нам странною посылкой. Геля принесла фотоаппарат, защёлкала фиксируя груз с разных точек.
– Что не нравится тебе столб этот? – проскрипел над ухом моим дед Артемий.
– Нет, не нравится. От него плохо пахнет.
– Это да, – бригадир почесал в затылке и тоже пошёл поближе на диковинку глянуть.
Столб был полностью покрыт узорами и надписями. Многие из них почти стёрлись, но кое-что ещё различить можно было. Рита и Геля спорили, пытаясь определить по этим сохранившимся фрагментам дату создания артефакта. Василина хмурилась, слушая их или, может, ещё кого.
«Как бы и её мороком не обвели», – подумал я и потрусил к деду, присевшему поодаль на брёвнах, не уложенных в сруб.
– Что совсем худо, Егор Гаврилович?
Дед слегка кивнул. Я забрался к нему на колени и запел, завёл тот заговор, что на куколь сожжённый читал. Бог Огня откликнулся, вспомнил жертву. Из-за низких туч проглянуло, согрело воздух солнышко. На душе стало легче и в голове прояснилось.
– Ты Егор Гаврилович, на дочку не серчай, но только зря она подарок этот приняла. Столб этот с перепутья и беду он нам накликать может. Его какой стороной не поверни, а всё равно плохое пророчит. Это я его у избушки чуял. Только видно он не в самом срубе был, а где-то поодаль. Вот я и не сообразил сразу.
– Ладно, – дед Егор поднялся. Я спрыгнул в снег. – Что сделано, то сделано. Разобрались, в чём Лихо сидит, и то ладно. Сдюжим как-нибудь древнюю силу. Вон нас сколько здесь, волшебников, неужто не заговорим окаянное. А не заговорим, так сожжём. Нам такое добро без надобности.
Изнанка
Мелюзина отложила стилус. Она ещё помнила те времена, когда ученики на восковых табличках выводили такой палочкой цифирь и буквы, а теперь так называется устройство для работы на графическом планшете. Мадам была женщина во всех отношениях просвещенная, и все технологические достижения людской цивилизации использовала с вящей для себя выгодой. В кабинете её были не одни только книги древние и магические инструменты. В небольшом бюро она установила сервер, от которого во все концы подземной школы расползались провода. Знали об этой хитрости лишь те, кто никак не мог хозяйке Кара-дагской школы навредить – крабы, да и то не всё, а только самые старые. Ещё в конце двадцатого века фейри, с прозорливостью истинного дракона ощутила преимущества этой человеческой придумки. Она потратила немало сил на прокладку всех этих кабель каналов, монтаж оборудования и прочее, прочее. Не обошлось и без людских помощников. Море благосклонно принимало к себе ныряльщиков и рыбаков из числа IT-гениев. Жизнь в подводном дворце была для них весьма приятной, но обычно недолгой. Обновив ПО, они, как правило, отправлялись в чудесный крабовый грот, где под пение волн засыпали уже навсегда. Обновлять нужно было не только программы, но и технику. Поначалу Мелюзина довольствовалась тем, что попадало к ней как штормовая добыча, но со временем она обнаружила, что вполне может заказать всё, что нужно для себя в Интернете. Последний апгрейд проводился два года назад, и теперь большая часть пещер была оснащена системой Умный дом. Фейри оставалось лишь обеспечивать её энергией и задавать параметры работы.
Мелюзина откинулась на спинку кресла. В человеческом мире было неспокойно. В новостях бесконечно муссировались темы военных конфликтов, экономических и политических кризисов, пандемии. Близилось время драконов. Радоваться этому или нет, Мадам ещё не решила. Она привыкла к уединению, но если говорить честно, то жизнь затворницы не для таких, как она.
– Алиса, покажи мне класс иллюзий.
На мониторе появилось изображение комнаты, три стены которой были полностью скрыты многоярусными стеллажами с образцами магических и не только предметов. Вдоль четвёртой находилась кафедра Мюрича, профессора иллюзий и ментального проектирования. Ментор распекал кого-то из воспитанниц группы «Бетта» за небрежно выполненный урок.
Мелюзина отыскала взглядом Майю. Берегиня шла вдоль стеллажа на верхней галерее. Там хранились образцы глубоководных моллюсков и рыб. Изредка она останавливалась и сверялась с каким-то списком. Фейри сфокусировала камеру, приблизила изображение полок.
– Значит, интересуемся ветвистыми офиурами. Хорошо, – Мелюзина любила применять в экзаменационных задачах лучи этих глубоководных иглокожих. Мало кто из воспитанниц уделял внимание бескровным пожирателям зоопланктона, а ведь их уникальные свойства, раскрывали перед морскими волшебниками необыкновенные перспективы. Понаблюдав за «Беттой» ещё минут пять, Мадам выключила камеру и перевела компьютер в спящий режим. Пора было спуститься в класс. Уроки нужно было проводить самой. И хоть в сообществе людей вовсю пропагандировали дистанционные курсы, Мелюзина была твёрдо убеждена, что нет ничего лучше для передачи знаний, чем личный непосредственный контакт между учеником и учителем.
– Сестрица, что ты делаешь? Ментор сейчас будет проверять задание, а ты бродишь тут. Ты даже не приступала к схемам, – Влада гневно дёрнула подругу за подол. Она стояла на галерее уровнем ниже. – Времени осталось чуть. Ты не успеешь, и тебя оставят на вечер.
– Ерунда, – Майя перегнулась через перила, – Я успею. Вот найду ещё макропинну малоротую и спущусь.
– Какой-то кошмар! – Влада поспешила вниз, унося с собой пару склянок с образцами для проекций.
Майя тоже пошла по галерее быстрее. Наконец она добралась до кластера с буквой «М». Ящичек с небольшой рыбкой, сквозь прозрачный лоб которой хорошо просматривались цилиндрические глаза, способные перемещаться из вертикального положения в горизонтальное и наоборот, стоял в самом низу. Он был покрыт пылью.
– Да, не часто тебя используют, – проворчала Майя, обтирая стекло платком.
– Мало кто интересуется тем, что потом сложно найти для работы.
Майя оглянулась на голос. Одна из секций стеллажа, мимо которого берегиня прошла, поворачивалась вокруг своей оси. Директриса поправила сдвинувшиеся с места предметы и повернулась к воспитаннице.
– Добрый день Мадам, – Майя присела в книксене.
– Что Вы собираетесь делать с этой рыбой, Майорика? Хотите удивить ментора Мюрича необычной иллюзией или запасаетесь впечатлениями перед экзаменом?
– Скорее второе, Мадам.
– Вряд ли чучело даст Вам представление о природе этой волшебной рыбки. Макроппина должна быть живой, чтобы её свойства сработали в заклинании так, как надо. Тем не менее, Ваше рвение очень похвально. Жаль, что раньше Вы не уделяли столько времени учёбе.
Мелюзина повернулась к Майе спиной и пошла к лестнице вниз. В классе уже началась обычная перед показом иллюзий спешка. Водяные девы сновали между столами, убирая ненужные экспонаты на полки, расчищая пространство для проецирования и поправляя последние детали пентаграмм.
Берегиня оглядела ещё раз стеллажи. С досадой сунула ящичек с рыбкой на место и двинулась вслед за директрисой. Надо было самой догадаться, что чучело макроппины не способно вращать глазами, а значит, пользы от него будет очень немного. Майя догнала наставницу.
– Простите, Мадам, можно мне спросить? Как и где я могу посмотреть на интересующий меня образец в живом виде?
– Макропина водится в глубинах северной части Тихого океана, но, должно быть, её можно увидеть и в океанариумах, – фейри оглянулась, с насмешкой окинула Майю взглядом, явно давая понять, что такое перемещение не по зубам деревенской водянице.
– Неужели в школе, нет ни одного образца?
– Есть, но ведь ты не хочешь продолжать обучение, так зачем тратить время на это. Сфокусируйся на текущих задачах, – Мелюзина подала руку подоспевшему к нею толстому ментору и спустилась с последних ступенек лестницы в класс. Ученицы почтительно склонились. Майя тут же последовала их примеру, не хватало ещё потерять баллы на несоблюдении этикета.
– Госпожа директор, рад, что Вы почтили наш урок своим вниманием. – Мюрич проводил директрису за кафедру. – Мы сегодня создаём химерообразных40. Через пять минут приступаем к показу.
Мелюзина расправила шлейф и устроилась на единственном мягком стуле. Краем глаза она следила за Майей, которая пробралась к своей парте и быстро чертила над ней пентаграмму. Глаза водяницы были прикрыты, лицо сосредоточенно и спокойно.
– Кто сегодня первой показывает свой проект?
Мюрич показал список учениц. Мелюзина кивнула. У Майи было в запасе ещё минут семь, пока очередь дойдёт до неё. Интересно, что покажет строптивица. Губы фейри тронула тень улыбки. После прохождения Выбора она первый раз видит берегиню в работе в классе. Водяная дева явно набрала уровень.
– Может быть, кто-то уже готов и хотел бы начать раньше? – обратился к водяницам ментор.
В классе воцарилась тишина. Из-за третьей парты поднялась высокая ундина Грета. Ментор одобрительно склонил голову.
– Приступайте, мадмуазель Грета. Насколько я помню, Вы сегодня планировали показать нам рыбу-зайца, – Мюрич взмахнул рукой, на пространстве между партами и кафедрой замерцал столб воды. Иллюзия ментора была так подробна и идеальна, что даже сидящие в самом дальнем ряду видели камешки и моллюсков на дне, стайки мелких рыбёшек, снующих над обломками рифа. Ментор старался. Водяные девы, забыв, как дышать, ворожили над образами придонных химер.
Наконец Грета, выдохнув, протянула ладонь, и с неё бледной тенью в иллюзию влился ещё один образ. Едва заметное удлинённое, лишенное чешуи тело гибким движением скользнуло вдоль дна и замерло над большим камнем. Узкий бичевидный хвост рыбы дергался, очень крупные грудные плавники шевелились, выдавая настороженность хищницы. Небольшая рыбёшка подплыла слишком близко, и ментальная проекция Гретты, обретая реальность, бросилась на добычу.
– Очень неплохо мадмуазель, Гретхен. Европейская химера Вам вполне удалась. Небольшой экземпляр, конечно, но вполне правдоподобный. Следующая, Мадмуазель Ванда, прошу Вас.
Сладкоголосая селена также справилась на отлично. Водяные девы одна за другой запускали в мнимую воду таких же фантомных химер. Вскоре дюжина длинноносых и тупорылых рыбин, увенчанных ядовитыми гребнями, извивались среди камней, рыскали по дну в поисках моллюсков и членистоногих.
– Мадмуазель Майорика!
Майя завершила проекцию и послала её к центру класса. Зеленовато-желтый каллоринх заскользил между партами оставляя на юбках воспитанниц влажные следы густой слизи. Водяные девы охали и пытались очистить подолы, принюхивались, снова охали, удивляясь зловонию сотворённой иллюзии. Губы Мадам Меллюзины поджались. Она поглядела на ментора. Что вы скажете, Мюрич?
– Каллоринх получился очень реальным, форма, цвет, светопреломляющий эффект слизи. Экземпляр очень крупный, судя по всему, больше десяти килограммов.
– Майорика! Подойдите сюда, – Мелюзина встала. Химера, созданная Майей, уже плавала рядом со своими родственницами. Три чёрные полоски на желто-зеленых боках медленно скользили вдоль границы иллюзии, созданной ментором.
– И зачем было выделываться, – буркнула вслед подружке Ника. – Теперь точно оставят переделывать.
Майя подошла к кафедре. Встретив гневный взгляд директрисы, поклонилась и опустила глаза в пол.
– Почему Ваша рыба смердит? Что Вы сделали не так, Майорика?
– Я всё делала по инструкции, – Майя протянула наставнице листок с заданием. – «Мясо каллоринха, как и мясо акул, полежав, начинает отдавать аммиачным запахом».
– Мясо, Майя, мясо, а не живая рыба. Думаю, Вам, не следует принимать эту работу, господин Мюрич. Мадмуазель Майорика переделает работу, и, надеюсь, Вы пригласите меня взглянуть на нормального каллоринха. Продолжайте урок, я покину Вас и распоряжусь включить вытяжку через десять минут.
Мелюзина прикрыла нос кружевным платком и, спустившись с кафедры, вышла в двойные двери. Майя сникла. Остаток урока прошёл шумно и очень сумбурно. Ментор Мюрич отпустил всех за тридцать секунд до звонка. Замыкая дверь, он услышал, как включилась система вентиляции класса. Приходить на ещё одну пару поле ужина не хотелось, но несчастная берегиня вместе с подружками ждала рядом.
– Вот что, мадмуазель Майорика, – ментор откашлялся, – сегодня у меня нет времени проводить с вами повторный зачёт. Я советую Вам прочитать параграф ещё раз, и возможно завтра мы останемся после уроков. Сами понимаете, что ошибок больше быть не должно.
– Господин профессор, а нельзя ли провести пересдачу послезавтра или через неделю, – Ника, чуть склонив голову на бок, заглянула в глаза Мюричу. – Понимаете, Майя такая рассеянная. Одного дня на подготовку ей явно мало. Пусть изучит всё тщательно, а уж потом сдаёт.
Предложение Ники показалось Мюричу чрезвычайно привлекательным, и он благосклонно улыбнулся ей.
– Мадмуазель Вероника, Вы правы. Вы, конечно же, правы. Встретимся через неделю, мадмуазель Майя, – помахал он воспитанницам, направляясь в сторону лестницы.
– Надеюсь, через неделю нас здесь не будет, – прошептала Влада и потянула подружек по коридору в противоположную сторону. Им уже надлежало быть в большом зале. Как всегда, последний урок танцев перед полной луной Алексо проводил там.
В электрическом свете, чердак Хранителя казался меньше и опрятнее. Всё здесь становилось каким-то слишком милым, почти киношным. Кот поморщился и посторонился. Следом за ним в дверной проём пролезли Лёшка с Никитой. Кит тащил с собой узелок. Бабушка дала ему блинов – кома покормить, как сказал юный зоозащитник. Баба Маня долго отнекивалась, говорила, что комам ещё рано вставать, что их время только в конце марта придёт. Но, в конце концов, она сдалась, и теперь Ижевские младшие забрались в берлогу спящего медведя, с твёрдым намерением интересно провести время.
Кот тоже, как мог, отбрыкивался от непрошеных гостей. Тут Алёша настоял. Нельзя, сказал, подарок Бабы Яги просто так в сундук засунуть и забыть о нём. Даже если болотная ведьма не права, и обморочили Лесовика с Хранителем не кости, потревоженные ими, дудочку необходимо изучить и пользоваться ей по назначению. Зря что ли за неё желание обещано. Кот уже не раз об этом обещании жалел, и слова мальчика его заметно раззадорили. В дело, не в дело эта дудка ему досталась, и прав Лёшка, надо разобраться, как она работает.
Ребята принялись шнырять по чердаку, проверяя свои тайные места, в которых с лета попрятали лук и стрелы, пиратские карты и волшебные палочки. Базиль не препятствовал этой бурной деятельности. Он открыл сундук и начал разбирать инвентарь. К воскресному обряду надо было подготовиться. Хоть масленица в этот год и назначена задолго до весеннего равноденствия, а духам зимы и смерти всё ж придётся уступить место Ярилу с Лелей и не возвращаться до другого года. Кот готовил ущемлённым в правах Морене и Чернобогу41 прощальные подарки. Ловко оплетая веточку орешника белой ниткой, он скрутил кольцо, а в нём сплёл той же нитью знак «Навник». На втором, осиновом, кольце Хранитель вывязал «Косой зимний крест».
– Вася, значит, нам теперь не нужно больше Лихоманок бояться, и мы можем в лес сходить, на лосей глянуть, – Кит сидел верхом на спящем мишке. Рядом с ним стояло блюдце со сметаной, и мальчишка с упоением макал в него блинчик, надкусывал забелённый краешек, снова макал.
– Хочешь? – протянул он кружевное тесто брату.
– Сколько можно есть, – проворчал Лёшка, – разжиреешь, в форму не влезешь. Будешь не дзюдо заниматься, а сумо.
Кит с сомнением глянул на свой впалый живот под свитером и опять ткнул блин в сметану.
– Нет, борьба сумо только для взрослых. Я детей сумоистов не видел никогда.
– Значит, ты первым будешь.
Никита надулся. Лёшка подошёл к Базилю. Кот сидел на корточках у сундука и просматривал свои школьные тетрадки.
– Можно подержать? – Лёшка дотронулся до костяной дудочки.
– Можно, только не дуй в неё. Не понятно же, как она действует. Дед и тот сказал, что в первый раз видит такую, – Кот вздохнул. – Вот с Ягой всегда так. Нет бы, сразу объяснить, что к чему.
– А я знаю сказку про мальчика, – оживился снова Кит. – Он на дудочке играл, и все крысы за ним следом шли. А потом он на гуся сел и по озеру поплыл, а крысы по-прежнему шли за ним прямо по дну. Так все и потонули.
– Это современная сказка. Её Сёльма Лагерлёф42 написала, – Лёшка покосился на брата, тот уже снова уписывал блины. Плюшевый медведь сидел теперь рядом с ним, и Никита прежде, чем съесть блинчик подносил его к носу кома. Вероятно, он решил, что так жиреть будет ком, а не он. Нос игрушки и впрямь блестел маслянисто, но во всём остальном мишка вёл себя скромно, рот не разевал, лапы к лакомству не протягивал.
– Ну и что, что современная, в основе её старая легенда.
– О Гамельнском Крысолове? Нет, Никита, – Базиль отложил тетрадки, – абсолютно точно установлено, там дело было не в свойствах дудочки, а в умении музыканта. С помощью одного и того же инструмента нельзя заворожить и животных, и людей, если не использовать чары.
– Мне кажется, что это не вся дудочка. Здесь было что-то прикреплено, – Алёша показал Коту на латунное колечко, из-под которого торчали крошечные обломки.
– Да, там был раструб, должно быть. Я думаю, это жалейка – дудочка, которую использовали для сопровождения плача в погребальных церемониях.
– Тогда всё сходится! – Просиял Лёшка, – Если заиграть в неё, то неупокоенные души уйдут.
– И куда они уйдут? – Базиль забрал дудочку у мальчика. – А если нужно играть как-то по-особенному? Сыграешь не так и они будут таскаться за тобой пока с собой не утянут. Подождём с экспериментами.
Кит заглотил последний блин, оттёр рот тыльной стороной ладони и подошёл поближе, чтобы посмотреть на жалейку.
– Её надо показать специалистам. Кому-нибудь, кто разбирается в старинных музыкальных инструментах.
– Точно. – Лёшка вытащил из кармана телефон. Василина Егоровна на Новый год подарила старшему сыну новенький айфон. – Сейчас сфотографирую и отправлю тёте Рите. Она в консерватории раньше училась. А потом на реставратора перевелась.
– Ага, а тётя Рита, сразу маме покажет. – Кит постучал старшего брата кулаком по лбу.
– Ты что об меня руки вытираешь? – Лёшка вскочил на ноги и принялся усердно тереть лоб.
– Лёш, Маргарите и правда отправлять не стоит. Но может по фотографии в интернете можно что-то узнать? – Базиль завернул подарок Бабы Яги в чистый носовой платок и спрятал в сундук поглубже и закрыл крышку. – Давайте-ка вниз спускаться, а то бабушка сердиться будет. Сказали, что только за медведем слазаете, а сидите тут почти час.
– А давай ещё гитару заберём, – попросил Лёша, – ты научишь меня играть.
– Нет, это летом. За два дня не научишься, а вот на каникулах покажу пару песен, если хочешь.
Хранитель открыл дверь. Первым вниз по приставной лестнице спустился Лёшка, за ним Кит. Медведя Базиль им просто сбросил, сам Мишка, по словам Никиты, спускаться не пожелал. Выключив свет и прихватив с собой блюдца от блинов и сметаны, Кот тоже покинул свою берлогу.
– Раз, два, три, поворот. Раз, два, три, поклон, раз, два, три…
Голос ментора разносился под сводами большого зала, сливаясь с чарующей мелодией флейты. Водяные девы отрабатывали контрданс. Четыре кольца, образованные воспитанницами, вращались попеременно то влево, то вправо. Партнерши менялись, движения оставались прежними. Милые улыбки на лицах, ничего не значащие приятные фразы, которыми обменивались девушки время от времени – всё это было частью танца. Классные дамы наблюдали за ними с галереи, которая наличествовала здесь, как и в остальных классах.