Не Золушка

– Ты сказала, что он работает менеджером строительной компании. Только такая наивная как ты могла в это поверить. Он больше на английского лорда похож, чем на менеджера. Ты на руки его посмотри, он вообще никогда и никем не работал, да и манеры у него высшего света. Ты не видела, как он этот чай пил.

Прослушав мамину тираду, особенно про руки, Анна вспомнила старый советский фильм «Место встречи изменить нельзя». Эпизод, где Шарапов попадает в банду Горбатого. Там тоже подруга Горбатого сказала: «Ты на руки его посмотри, какой из него шофер». Там еще была классная фраза – «бабу не обманешь, она сердцем чует». Наверное мама недавно этот фильм пересматривала. Он же не сам кирпичи кладет, он не строитель, он за компом сидит, вот и руки такие поэтому.

Нэлл спустилась в лобби Ритца, следом за ней вывезли все ее семь чемоданов, Мигель вздохнул, глядя на все это, и велел водителю подъезжать ко входу.

– Сейчас за Хосе заедем и в аэропорт.

– Сам он не мог сюда прийти? Нэлл начала заводиться.

– Проспал он. Сейчас заскочим, заберем его и поедем, времени еще много.

Они заехали во двор дома на Тверской. Из подъезда выбежал Хосе, таща за собой девицу, запихал ее в такси и сел в их машину. Нэлл чуть не задохнулась то ли от злости, то ли от какого-то другого чувства. Опять эта шлюха! Та же самая! Он у нее постоянный клиент, наверное. Проспал он, все понятно. Она отвернулась к затемненному окну автомобиля, чтобы он не увидел выражения ее лица и всю дорогу делала вид, что ее очень интересуют московские улицы.

Где-то над Европой

Они сели в личный самолет ее брата, все готово к вылету. Нэлл оглядела салон. Здорово тут у братика, кожаные кресла, которые раскладываются в почти полноценную кровать, кожаный диван, обеденный стол красного дерева. Здесь не подают еду в пластиковых контейнерах на подносиках, она видела это по телевизору. Сама она тоже летала на самолете своей компании. Нэлл планировала провести совещание с Хосе и Мигелем во время полета и обсудить все детали предстоящего торжественного события. Но услышав в ответ на свое предложение что-то вроде – там на месте разберемся, Нэлл поняла, что ничего они не обсудят. Братья заткнули уши наушниками и улеглись спать. Вечно они спать хотят, Джон так и не сумел отучить их от этой дурацкой сиесты. Нэлл выпила шампанского, включила музыку в своих наушниках и стала перебирать в уме события последних дней. Ее брат снова женится. Теперь это обычная женщина – не кинозвезда, не модель. Ну и хорошо. Все они истерички, алкоголички и наркоманки, вечно попадают на страницы если не светской хроники, то уж желтой прессы точно. Вот оно счастье женское – сказал, что менеджер, значит менеджер, деньги зарабатывает, не пьет, ее не бьет. Не жизнь, а сказка. А ее всю жизнь тревожит мысль, одна и та же. Где-то в начале своей взрослой жизни она допустила роковую ошибку, вот и нет ей теперь покоя. Она ненавидит огромный особняк в Вашингтоне, где они живут с мужем. Она ненавидит его коллег по конгрессу и их тупых жен, она не хочет стать такой же теткой как они. Печь отвратные пироги на праздники, гонять прислугу и ходить в гости к таким же теткам. У нее все есть, муж-конгрессмен, взрослый сын, но нет покоя в ее душе. Никакие деньги, путешествия не могут принести ей успокоения. А больше всего ее бесит этот мексиканский помощник ее брата. Ну казалось бы, какое ей дело до того, с кем проводит ночи Хосе. Он взрослый здоровый мужик, такой ходячий тестостерон. Но когда она увидела его с этой девкой, ее просто захлестнуло не волной, а целым цунами гнева. Дался он ей.

Нэлл постаралась заснуть. До Лондона лететь четыре часа, читать ей не хотелось, но заснуть не удалось. Она сейчас летит в Англию в замок своего брата и опять вместе с Хосе. Они были там уже вдвоем, давно, лет восемнадцать назад, может больше. Она погрузилась в воспоминания.

Ей было семнадцать лет, она училась в Нью Йорке в университет, изучала психологию и историю искусств. Иногда помогала маме в их картинной галерее. Она посещала все крутые места и сборища Нью Йорка, выставки, спектакли, галереи, где выставлялись молодые дарования. В моде было авангардное искусство. На одной из выставок такого авангарда она познакомилась с Художником. Он был старшее ее, лет на шесть – семь, как ее брат. Ей льстило, что за ней ухаживает взрослый мужчина, а не какой-то прыщавый юнец, типа ее однокурсников. Он водил ее по дешевым ресторанам, ей это казалось протестом против олигархии и модным андеграундом. Он приводил ее в свою студию в Бруклине. Ее немного пугал этот район, но из истории искусств она знала, что многие великие художники прожили свою жизнь в нищете, а их картины стали стоить целые состояния только после их смерти. Картины этих мастеров висели у них дома, она видела их каждый день. Она уговорила маму взять пару картин Художника в их галерею. Мама правда сказала, что это не картины, это мазня, но Нэлл ей не поверила. Специально так говорит, чтобы их поссорить. Правда мама не знала о том, насколько близкими стали их отношения. Художник однажды писал ее с натуры, полуобнаженной, совсем раздеться она постеснялась. Писал правда недолго, не выдержал и они занялись любовью. Он был опытным мужиком, а она еще наивной девочкой из богатой семьи. Ей казалось, что она влюбилась в него, она пребывала на седьмом небе от счастья. Даже когда он попросил у нее денег, сославшись на то, что никто не понимает его картин, поэтому они плохо продаются, она не сомневалась ни минуты. Карманных денег у нее было мало, в таких семьях, как ее, детей не особенно баловали, дети должны были научиться зарабатывать сами, чтобы в будущем не пустить по ветру нажитое столетиями состояние. У нее было много всяких дорогих безделушек, украшений, которые она, недолго думая, отнесла в ломбард. Деньги она отдала Художнику. Потом только выяснилось, что он крепко сидел на героине и деньги нужны ему были, чтобы расплатиться с дилером. Родители тогда уехали в путешествие на круизном лайнере, Джон жил на Манхеттене, правда присматривал за ней время от времени, она осталась в семейном особняке совсем одна, прислуга не в счет. Почувствовав свободу, Нэлл стала появляться в студии в Бруклине почти каждый день. Она, не раздумывая, сдавала свои украшения в ломбард, приносила деньги ему – Художнику. Он рисовал ее, занимался с ней любовью. Она ездила туда на собственной машине и не замечала, что последнюю неделю за ней ездит один и тот же автомобиль.

Однажды она приехала к Художнику, когда он ее не ждал. Он только приготовил себе дозу, его уже начинало ломать, как в дверях появилась Нэлл. Он решил предложить ей попробовать. Это так круто, это авангардно и прогрессивно, это употребляют все творческие личности. Он воткнул ей в вену иглу. Нэлл затошнило, голова закружилась, перед глазами поплыли радужные круги, и она потеряла сознание. Когда она открыла глаза, она поняла, что лежит абсолютно голая на полу в студии в Бруклине, над ней склонился ее брат и какой-то мексиканский парень. Ей было ужасно плохо, ее все время тошнило, голова раскалывалась, сознание все время уплывало куда-то. Когда она очнулась в следующий раз, она уже лежала одетая на кровати в незнакомой квартире. Она увидела своего брата, мексиканца и врача, она решила, что это был врач, потому что на нем был белый халат. Врач вколол ей что-то и ей стало немного легче. Брат отвез ее и мексиканца в аэропорт. Они сели там в самолет их семьи и вылетели в Англию. Джон привез ее и мексиканца в их фамильный замок. Они с братом выросли здесь. Брат закрыл ее в замке как в тюрьме, а тюремщиком приставил этого мексиканца. Из Лондона был привезен врач, который всякими капельницами привел ее в чувство, но порекомендовал оставить ее здесь еще на некоторое время, чтобы не случилось рецидива. Мол, чистый воздух, мирная природа английской деревни вылечат ее и физически, и духовно. Хрен там. Не вылечили. Наркотики она, конечно, никогда не пробовала больше, но душевного покоя не случилось.

Для начала она возненавидела своего тюремщика – Хосе Родригеса. Оказывается, ее брат нанял его последить за ней. Он и выследил ее в Бруклине, нашел ее брата, и они успели вовремя. Прислуге запретили с ней общаться не только под страхом увольнения без рекомендаций, но и под страхом смерти. Хосе сопровождал ее везде, куда бы она не шла. На ночь он запирал ее в ее спальне и хранил ключ у себя. Спал он в смежной комнате. Ему тогда было двадцать с небольшим, и он трахал по ночам ее горничную. Нэлл подходила к двери ночью и слышала его дыхание и ее стоны, если они были слишком громкими, он зажимал ей рот. Чтоб он задушил ее – думала в такие моменты Нэлл. Утром горничная с довольным лицом заходила к ней в спальню, в ее глазах Нэлл видела жалость к себе. Не надо меня жалеть, а то потом самой придется сильно пожалеть.

Большая часть событий стерлась уже из памяти, но один эпизод она запомнила на всю жизнь. Врач велел ей больше бывать на воздухе, и она стала выезжать верхом на прогулку в сопровождении своего тюремщика. Верхом он сидел как крестьянин, это ее и брата посадили в седло, когда им было лет по пять, поэтому теперь они сидели в седлах, как и положено аристократам. Нэлл вообще ездила в дамском седле, сидела амазонкой. Они вернулись с такой прогулки, и он стал помогать ей слезать с лошади. Нога ее застряла в стремени и, чтобы она не упала и смогла вынуть ногу, он прижал ее к себе очень крепко. Он держал ее намного ближе, чем предписывали приличия. Он никто здесь, а она дочь барона, владельца этого замка. Кровь ударила ей в голову. Да как он посмел ее так хватать, что он себе вообразил. В ее руке был короткий хлыстик, она замахнулась им, хотела ударить этого наглого мексиканца. Он перехватил ее руку, сердце Нэлл дрогнуло. Зря она так, он ее сейчас ударит сам. Но он забрал из ее руки хлыст и поцеловал занесенную на него ее руку. Сквозь кожу перчатки Нэлл почувствовала тепло его губ, поцелуй обжег ей руку, она предательски залилась краской и убежала в дом. Она еще долго ощущала прикосновение его губ к своей руке. Горничную она потом все-таки уволила. Она вернулась в замок через некоторое время после своего заключения. Нэлл знала все ходы и выходы этого замка, его жилой и нежилой части, ключи от всех комнат и помещений они с братом стащили еще в детстве. Ей не составило труда проникнуть в комнату горничной, подкинуть ей одно из своих колец, а потом обвинить ее в краже. Полицию не вызывали, решили все тихо, горничную уволили без рекомендательных писем.

Посадка в Лондоне была мягкой, почти незаметной. Еще сорок минут на небольшой Сесне, которую уже поведут Хосе или Мигель сами, и они на месте.

Москва

В понедельник Анна сходила сфотографировалась, заполнила анкету на Британскую визу. Они собирались в Англию. Джон сказал, что ему хватит вечера четверга и пятницы, чтобы решить все свои дела и они смогут провести выходные в Лондоне. Класс! В Лондоне она не была. Это один из самых стильных городов мира. Анна влюбилась в Джона безумно, если бы он предложил не поездку в Лондон, а предложил бы съездить в Антарктиду, чтобы пересчитать поголовье пингвинов, она бы тоже согласилась. А тут Лондон! Больше всего ее беспокоило, что ей могут отказать в визе, кто их знает этих англичан, что у них на уме. Тем более, что отношения между Россией и Англией оставляли желать лучшего. Джон успокоил ее, сказав, что у его компании очень хорошие связи в Англии и с визой проблем не будет. Во вторник он забрал ее паспорт, фотографии и анкету, сказал, что визу поставят в течение одного дня. Крутые видно у них были связи.

Вечером того же дня Джон привез Анне паспорт обратно. В паспорте красовалась Британская виза.

–Билеты я купил, на Бритиш, бизнес-класс. Туда летим в четверг, обратно в понедельник. Вечером в четверг и целый день в пятницу я поделаю все свои дела, и мы сможем провести уикэнд в Лондоне. В понедельник вылетим в Москву.

Что будет после понедельника они не обсуждали. Анна перестала заглядывать на столько дней вперед и почувствовала какое-то спокойствие, совсем ей не свойственное. Она решила ждать четверга.

Англия

Сесна приземлилась в маленьком городке на севере Англии, в десяти милях от замка Харингтонов. Замок был построен лет пятьсот назад, несколько раз горел, восстанавливался, перестраивался и имел свое собственное название – Скалистый утес.

Встречать леди Нэлл, Хосе и Мигеля из замка приехал старинный Ролс-ройс с гербами на задних дверях и современный микроавтобус. Чемоданы Нэлл в Ролс-ройс не влезали. День приезда был потрачен на копание в интернете и заказ того, чего им недоставало для осуществления затеи. Если платишь тройную цену, то все привозят с космической скоростью, так было и в этот раз.

Нэлл, написавшая сценарий помолвки, теперь начала понимать, что уж что-то слишком сложное она сочинила.

На следующее утро привезли белого коня. В конюшне замка стояло штук шесть лошадей, но все они были не той масти, белых среди них не было. Нэлл вышла во внутренний двор. Там Хосе с Мигелем надевали на коня доспехи, конь протестовал, пытался лягаться и кусаться. Хосе взял коня за ухо и сказал ему несколько слов на неизвестном Нэлл языке. Конь на некоторое время замер.

– Это язык майя – догадалась Нэлл. В жилах братьев текла кровь последних правителей майя и испанских конкистадоров. Это ей Джон рассказал.

Конь начал свои фокусы заново. Хосе несильно двинул ему кулаком в ухо. Дальше все пошло нормально. На коня надели нарядное седло с высокой лукой, в таких седлах ездили рыцари в крестовые походы, но это было современной работы и использовалось в реконструкции рыцарских турниров.

Глядя на Хосе, сидевшего верхом на белом коне, Нэлл позавидовала подружке брата.

– я бы тоже не отказалась, чтобы ко мне приехал он на таком коне.

Кто был он, она не уточнила даже самой себе.

– Что я взъелась на Хосе. Я должна ему быть благодарна – он спас жизнь Джону там, на Голливудском бульваре, потом вытащил его из кокаино-алкогольной пропасти, а меня все почему-то волнуют его бабы.

Нэлл сидела во дворе замка как режиссер на съемочной площадке. Проезд на коне как-то не очень ей понравился, но когда она высказала это вслух, то услышала:

– Это не Голливуд, детка.

Нэлл обиделась и решила не отвечать. Она заглянула в свой сценарий.

– Теперь он должен на коне заехать по той лестнице на стену, проехать по стене и войти в башню через маленькую дверь. Давай, Хосе, попробуй завести коня на стену, надо порепетировать.

– Нэлл, ты с ума сошла? А если этот конь его скинет там, на стене? И дверь эту не открывали лет двести. Если хочешь, чтоб твой брат заехал на стену верхом на лошади, то меняем лошадь.

– Лошадь мы менять не будем. Он должен быть на белом коне, и хватит спорить.

– Так вам, женщинам, конь нужен или муж? Какая разница, какой масти лошадь?

– Я сказала – хватит спорить. Наденьте коню шоры, чтоб не боялся и вперед.

После третьего проезда по стене конь перестал бояться и приседать на задние ноги.

Потом прибыло оборудование для проведения съемки и целая бригада техников, которые прокладывали свои кабели под руководством Мигеля до самого вечера. К ночи из Лондона привезли стойку ресепшн. Нэлл купила ее в отеле, который закрывался на реконструкцию. Стойка была старая, под стать самому замку. Оставалось самое сложное – расписать все по минутам и отрепетировать похищение и спасение.

С похищением все было сложно. Надо было доставить будущую невесту каким-то образом в башню, чтоб потом ее брат смог спасти ее.

Хосе смотрел на каменную винтовую лестницу, которая вела на верхнюю площадку башни.

– Слишком узкая и слишком круто поворачивает. Я тут с ней не пройду. Как мне ее нести? Эй, сестра Тарантино, что там у тебя по сценарию?

Нэлл обозлилась еще больше.

– Девушку не знаешь, как донести что ли?

– Я не знаю, что у тебя там написано. Как ее нести?

– Ну как носят? Неси впереди себя на руках.

– Мы так тут не пройдем, сказал же, что узко. И похищенных так не носят. Я ж не под венец ее несу.

– Ладно, давай попробуем.

Обе пробы были неудачными. Сначала Нэлл, сидевшая на руках у Хосе, зацепилась за стену ногами.

– Надо наоборот. Сказала она.

– Хорошо. Легко согласился Хосе. – Наоборот, так наоборот.

Взяв Нэлл на руки по-другому, он слегка чиркнул по стене уже ее головой.

– Да он издевается надо мной, сволочь – Нэлл просто вскипела. – ладно, согласна, так не пройти. Тогда как?

– Вот так – ответил ей Хосе и одним движением закинул ее себе на плечо. Он поднимался по лестнице, Нэлл висела у него на плече головой вниз и молилась, чтоб он не отпустил ее ноги, а то она сосчитает головой все ступени в этой чертовой башне.

– Ну как, понравилось? – спросил он, поставив ее наконец на пол на площадке башни.

– Да, ты был прав. Страшновато и не очень удобно.

– Ну надо же. Я думал тебе понравится.

Нэлл аж покраснела. Ей понравилось у него на руках, но она в жизни не признается. Нет, это исключено.

– Ладно, годится. Надеюсь, у нее крепкие нервы и здоровое сердце. Потом появится мой братик, спасет ее, расскажет все про себя.

– Ага и она решит, что у него крыша съехала. Ладно, пойдем вниз. Иди аккуратней, ступеньки кривые и все разные.

Зря Хосе это сказал. Нэлл тут же перестала смотреть под ноги, она же за ним спускалась, значит все безопасно. На нижних ступенях, нога у нее соскочила, подвернулась и она упала.

– Я ж тебе сказал – смотри под ноги.

– Ты что меня поймать не мог? Я теперь идти не могу – заныла Нэлл, в глазах ее появились слезы.

Вынести вид изумрудных глаз, наливающихся крупными, размером с нут, слезами, Хосе не мог.

– Ладно, давай понесу тебя.

– В столовую неси, ужинать пора, Я есть хочу. Скомандовала Нэлл.

Тяжело вздохнув, он понес ее в столовую. Это был ужин накануне приезда Джона и Ани. В принципе у них все было готово, оставались разные мелочи, которые можно было доделать завтра утром и потом сидеть и ждать прибытия парочки.

– Коньяк и сигары подадут в гостиную – сообщил им после ужина дворецкий.

– Хосе, неси меня в гостиную. Я тоже хочу коньяк и сигарету. Я устала, и нога болит.

Хосе переместил ее в гостиную. Его брат предусмотрительно смылся, сказав, что ему надо что-то проверить.

– Ну теперь можешь нести меня в мою спальню. Я сама не дойду.

Хосе посмотрел на ее ногу. Не отекла, выглядит нормально.

– А сама ты не дойдешь?

– Ты что! Я по комнате этой пройти не смогу, а ты хочешь, чтобы я шла по этой лестнице на второй этаж, потом еще до своей спальни. А если это перелом? А если я упаду на лестнице?

Хосе взял ее на руки и пошел в сторону ее комнат. Она удобно устроилась у него на руках, обхватив его за шею. Он чувствовал на своей щеке касание ее волос, она прижалась еще поближе.

– Давно надо было ей коньяка налить, может подобрела бы – подумал он.

Они дошли до ее спальни. Хосе открыл дверь ногой и занес свой ценный груз внутрь.

– Ну, куда тебя посадить или положить?

Вместо ответа она вдруг поцеловала его , потом еще раз. Перехватив ее поудобнее, Хосе ответил на ее поцелуи. Она показала ему рукой на кровать, не переставая его целовать.

Хосе проснулся от звонка будильника в его мобильном. Шаря рукой возле кровати, он старался выключить этот будильник как можно скорее.

– Почему в мобильных всегда такие противные звуки у будильников?

Нашарив наконец телефон и выключив чертов будильник, он посмотрел на время. Было шесть утра, на улице было еще темно. Осенью в Англии вообще всегда пасмурно и по утрам вечно темно.

– Сколько он спал? Часа два? Этого было бы вполне достаточно раньше, когда он был «солдатом удачи», наемником. Их учили высыпаться и за более короткое время. Но он давно уже был очень богатым человеком и мог позволить себе высыпаться, да и вообще валятся в кровати, сколько захочется. Тем более после такой ночи.

Он повернул голову. На его плече мирно спала женщина, нет не женщина, ангел. Белые волосы ангела разметались у него по груди. Теперь надо как-то аккуратно встать, чтобы не проснулся белокурый ангел. Если он не выспится, то вместо него явится миру зеленоглазый демон, и тогда Страшный суд покажется всем просто пикником на лужайке.

Хосе аккуратно переложил Нэлл на подушку и вылез из кровати. Скоро проснется прислуга, не надо, чтобы его видели, выходящим из ее спальни. Ему то было все равно, но Принцесса была замужем. Он тихо вышел и аккуратно прикрыл дверь в ее спальню.

Мигель ждал его в столовой с готовым кофе.

– Ну, как все прошло? – Ехидно спросил его брат.

– Это я обсуждать с тобой не собираюсь.

– Сорри. Я все понял, все серьезно значит.

– Еще одно слово, Мигель, и я тебе нос твой еще раз поправлю.

За чашкой кофе, Хосе перебирал в уме, что еще осталось сделать. Все вроде было готово. Надо только было услать куда-нибудь старого дворецкого, чтобы он не появился в ненужный момент со словами – «Как давно Вы не приезжали, Милорд. Я так скучал.» Своей любовью к Боссу он им все дело испортит. Еще надо приготовить Боссу вещи, в которые он должен переодеться, выбрать меч, оседлать ему коня. Водитель, который должен их встречать, уже в Лондоне, надо ему позвонить и еще раз проинструктировать. И надо придумать, куда Боссу положить кольцо, чтобы он мог достать его без проблем, не путаясь со всякими футлярами или коробками.

Хосе открыл привезенный вчера стальной чемоданчик с кодовым замком. Внутри находился черный футляр. Хосе открыл футляр. Внутри на черном матовом шелке лежало кольцо для помолвки. Его вчера доставили из Антверпена – мирового центра обработки алмазов. Хосе залюбовался кольцом – созданное по эскизу его Босса, оно было большим, но в тоже время очень элегантным, кольцо украшал бриллиант квадратной формы.

– Карат двадцать – на глаз определил Хосе. – Как девочки носят такие большие камни? Они же неудобные.