ГЛАВА 16
За окном шел нескончаемый снегопад, наваливший за ночь сугробы высотой до колена. Мороз щипал щеки и красил нос в красный цвет, но мы с папой и братом упорно разгребали снежные завалы, чтобы приглашенные на мое совершеннолетие гости смогли беспрепятственно подъехать к дому.
Как бы я хотел родиться в мае, когда еще не жарко, но уже цветут цветы, растет новая трава, а на деревьях появляется первая яркая зелень. Или в сентябре. В первый месяц осени солнце уже не так безжалостно палит, но воздух еще теплый. Трава еще не пожухла, цветы не завяли, а деревья только-только начинают красить свои листья в желто-оранжево-красные цвета. Рынок изобилует новым урожаем, в саду пахнет яблоками, а праздничный стол можно накрыть прямо под открытым небом!
Но ни в этой, ни в прошлой жизни мне так и не удалось узнать, что это за прелесть – день рождения в межсезонье.
Когда дорожки и подъезд к дому были расчищены, а пальцы рук превратились в скрюченные держатели для снегоуборочной лопаты, мы дружно пошли в дом греться.
Мама с Аминой колдовали на кухне, готовя праздничный стол, а наша мужская половина расположилась в гостиной у камина, предварительно налив себе горячего чая.
Глядя, как пляшет огонь на поленьях, я погрузился в воспоминания. Когда мне в прошлый раз исполнялся двадцать один год, меня поздравили три человека – два моих кореша, с которыми мы «вытворяли» (за что мне было до сих пор стыдно), и тетка, буркнувшая утром: «С днем Рождения. Теперь ты большой, иди работать». Так себе поздравление, если честно, но на безрыбье и рак – рыба. И я радовался. Радовался тому, что хотя бы для трех людей в огромном мире мое рождение не осталось незамеченным. Бабушек и дедушек у меня не было – папа был детдомовским, а родители мамы умерли в один год, едва мне исполнилось одиннадцать.
…Папа Билл вытащил меня из меня же, запев песню, дабы поднять всем настроение. Ни для кого не было секретом, что петь отец не умел, но это его никогда не останавливало. И каждый раз, когда я слышал эту пародию на пение, я вспоминал свою первую поездку с ним в машине в образе плюшевого медведя. Тогда мои уши скручивались в трубочку и заворачивались в кренделек, чтобы хоть как-то минимизировать внимание этим голосовым срывам с «соль» второй октавы на «ре» первой. Сейчас я даже наслаждался. Как минимум тем, что у меня есть отец, а как максимум – что он пел песню о хорошем сыне, которого он очень любит и гордится им. В этой жизни у меня было все: любящая семья, крыша над головой, друзья и сытая жизнь. О чем еще можно мечтать?
– Па-а-ап, – позвал я отца, когда тот закончил и довольно улыбался, словно чеширский кот.
– Ась?
– Я тоже тебя люблю!
– Оу, как мило! – поддразнил нас Ричард.
– И тебя люблю! Иди ко мне!
Чмок-чмок-чмок. Я взял шею брата в захват и начал целовать его в макушку, отчего тот фыркал и плевался.
Высвободившись, он повалил меня на диван, уселся сверху на мою спину и начал прыгать на ней своей …опой, к которой прилагалось еще восемьдесят килограмм чистого веса.
С самого детства Ричарда ничего не изменилось! Как тогда ему нравилось испытывать свою силушку богатырскую на беззащитном мишке, так и сейчас, по прошествии более, чем двадцати лет, он очень любил кого-нибудь помять. И чаще всего этим «кем-то» оказывался я.
– Не сломай мне именинника! – донесся с кухни веселый голос мамы. – Ему еще свечи на праздничном торте задувать. Я что, зря его пекла?!
– Я могу задуть все за него. И сожрать торт – тоже.
– Ага, щасссс! – я поднатужился и скинул Ричарда с себя, но понял, что немного не рассчитал силу, когда братец рухнул мимо дивана.
Мы расхохотались.
– Именинник сам кого хочешь сломает! – констатировал папа.
– Нечего на мой торт рот разевать, – усмехаясь, сказал я всем присутствующим, косясь на трущего ушибленный копчик, брата.
– Ага, не забудьте предупредить гостей об этом, – посоветовал Ричард, – иначе у травмпункта сегодня прибавится работы.
– Кстати, о гостях! Алекс, ты не против, если к тебе на праздник придет моя подруга? Мы с ней в молодости очень дружили, потом как-то потерялись, а пару месяцев назад снова нашлись. Она так радовалась, когда ты родился! А вчера, немного перепутав даты, позвонила, чтобы поздравить тебя с днем Рождения. Ну, я ее и пригласила… – мама, как мне показалось, виновато пожала плечами.
– Ну что ты, мамочка! Это же и ваш с папой праздник тоже! У вас, между прочим, двадцать один год назад второй сын родился. Зовите, кого хотите. Кстати, мои друзья сегодня не смогут прийти, я пообещал завтра угостить их пивом в баре. Мне же уже можно, – гордо сказал я.
– Только, чур, не напиваться! – мама напустила на себя серьезный вид, тряся указательным пальцем в воздухе, но потом снисходительно улыбнулась. – А то знаю я вас… Вон, Ричард тоже с друзьями-подружками в баре сидел. Так душевно отметили, что его потом в дом заносили под его же крики о том, что еще не утро и у него еще остались деньги.
– Мам, ну ты же меня знаешь. Я взрослый, серьезный человек, не то, что некоторые.
Уклонившись от летящего в меня тапочка, я обогнул диван и прошел на кухню. За то, что стащил со стола аппетитный бутерброд, мне смачно прилетело по рукам, однако в следующую секунду гнев был сменен на милость и мне дали насладиться своей добычей, сославшись на сегодняшнюю вседозволенность в честь праздника.
Этот день Рождения начинал нравиться мне все больше и больше. Определенно, это было лучшее совершеннолетие в моих жизнях.
* * *
– Алекс, а это моя подруга, о которой я тебе говорила. Миссис МакКален.
В назначенный час я стоял около входной двери и принимал гостей, подарки и поздравления. В дом вошла высокая, с округлыми формами брюнетка с шапкой из кудрявых волос на голове.
– Можно просто Дженнифер. Привет, дорогая! – она расцеловала маму в обе щеки, после чего повернулась ко мне. – Ну, красавец! – прицокнула она. – Была б я помоложе лет на… кхм… несколько. С днем Рождения, Алекс! Лови подарок, – в руки мне легла небольшая коробочка, обернутая в упаковочную бумагу.
– Спасибо, – я начал разворачивать свой подарок и ахнул, когда увидел в коробке фирменные кроссовки, которые стоили ну просто до неприличия дорого. – Ого! Ричард, глянь на это! Спасибо Вам большое!
Брат подошел ко мне со спины, поэтому его лица я не видел. Да мне это было и не нужно, я и так знал, что там было: округлившиеся глаза, отвисшая челюсть и зависть на всю его смазливую физиономию.
– Кхм, прошу меня простить. Я тут немного злоупотребила Вашим гостеприимством… Дело в том, что со мной пришла моя племянница.
– Так что же она не заходит?! – испуганно спросила мама. – На улице же мороз!
– Не переживай. Она в машине, говорит по телефону.
В этот момент в дверь постучали. Я рванул ручку на себя и увидел… Дарнеллию.
Ее светлые вьющиеся волосы украшали искрящиеся снежинки, превращающиеся в россыпь бриллиантов в теплой комнате. На лице проступали едва заметные веснушки, что делало ее внешность какой-то теплой и лучистой. Она была на голову ниже меня, даже стоя на невысоких каблучках. Ее щеки зарумянились от мороза, а губы были чуть приоткрыты.
Мы оба застыли от удивления, оттаяв только после слов отца:
– Ты что, решил в конец девчонку заморозить?
– Э-э-э… Прости! Что-то я… Проходи, конечно.
– Это – Дар, – вмешалась тетя, решив, что пауза вновь затянулась.
– Я знаю, – не сводя глаз со своей знакомой, ответил я.
– С днем Рождения, Алекс!
Девушка легонько коснулась моей руки, отчего по телу пробежали мурашки. Нет, это была не химия. Просто, ее рука была ледяной. Или дело не в холоде?
Дар протянула мне пакет с подарком и смущенно добавила:
– Мне тетя помогала выбирать. Я ведь и подумать не могла, что иду к тебе, а потому искала подарок вслепую.
В пакете лежало две книги: «Вредные советы для мужчин» и «Книга сбычи мечт».
– Это ты угадала! – вынырнула из-за маминой спины Амина. – Алекс обожает читать.
– Да, спасибо. Это то, что надо!
– Проходите, пожалуйста, в гостиную, – добавил отец. – Еще буквально десять минут – и будем садиться за стол.
Дженнифер и Дар прошли в комнату, а мне предстояло принять еще нескольких гостей и кучу обнимашек от бабули. Но мысленно я был уже не там…
* * *
Дарнеллия вышла на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Увидев в окно, что она стоит на дорожке в тонких джинсах и заправленном в них свитере свободного кроя, я мигом схватил свою куртку и выбежал к ней.
Она почувствовала меня и даже не повернулась, когда я набрасывал ей на плечи теплую одежду.
– Ты же заболеешь!
– А где та девушка из кафе? – проигнорировав мою заботу, сказала она, спустя пять секунд.
– Оливия? Мы с ней расстались пару месяцев назад.
– Вот как… Мне жаль.
– Я это уже пережил.
– Значит, не любил.
В ее словах не было ни упрека, ни злорадства, ни жалости. Они были сказаны ровным тоном, словно она говорила о чем-то простом и повседневном.
Дарнеллия обняла себя за плечи, закинула голову и посмотрела в звездное небо, ясное и безоблачное. Повисла тишина…
Я стоял рядом и украдкой любовался ей. Она была из тех девушек, которых хочется оберегать от всех невзгод и кормить теплыми круассанами с кофе по утрам. А по ночам – поправлять ей одеяло и отпугивать от нее бабаек, пытающихся нарушить ее сладкий сон. Она была… такой… домашней и… пушистой.
– Вот никак не могу взять в толк: почему день Рождения называют «днем» Рождения? Ведь это на самом деле годовщина. Каждый год мы отмечаем сколько-то лет, прошедших с того дня, когда человек появился на свет. Вот этот день – настоящий «день» Рождения. А все, что мы празднуем после него, по сути, «годовщина Рождения»…
– Ч-ч-ч… Что ты сейчас сказала?
– Я говорю…
– Лия!
– Эммм… Меня так еще не называли. Дар, Нел, Нелли, но не Лия.
Я молча притянул ее к себе, и обнял так, что у бедняжки закончился воздух.
– Лия! Моя маленькая плюшевая заноза… Как же я долго тебя искал…
– Алекс, с тобой все в порядке? Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь.
– Лия… – я гладил ее по волосам, все еще не веря в свою удачу. – Я тебе потом все объясню. Только не уходи.
– Прости, Алекс, но… я как-то не так себе все это представляла. Думаю, тебе надо немного остыть.
Дарнеллия мягко высвободилась из моих объятий и быстрым шагом направилась к дому.
– Лия…
Ее шаг сбился, но в ту же секунду она выровнялась и продолжила свой побег.
– Лия! Уедрит твайу чьерриз карамислоу!!!
– Эт-то сейчас что было? – девушка остановилась уже около двери и медленно повернулась ко мне. – Надеюсь, ты меня не проклял? – она с трудом сдерживала смех.
– Непереводимый русский фольклор, – развел я руками. – Хочешь, научу?
– А ты больше не будешь кидаться на меня?
– Только когда сама об этом попросишь, – я примирительно поднял руки.
– Окей. Пошли в дом, «учитель»!
Когда мы вошли внутрь, и я помог снять ей куртку, Лия вдруг резко остановила меня, уперев ладонь в мою грудь:
– И больше никогда не называй меня плюшевой занозой!
…
Эпилог
Мистер и миссис Динкерманн сидели в кабинете у Бога и все вместе наблюдали за сценой воссоединения двух любящих душ через специальный портал, висевший в воздухе посреди комнаты.
Элизабет украдкой утирала слезы радости, а ее муж из последних сил сдерживал нахлынувшие эмоции, закусив губу.
– Все-таки, хорошо, что ты попросил меня о еще одном шансе для них, – одобрительно сказал Бог Роберту.
– Я не мог иначе. Он очень много для меня сделал, – голос мистера Динкерманна дрожал.
– Он молодец, – кивнул Отче, указывая на Алекса. – Признаться, я переживал, что парень и во второй раз ничего не поймет.
– Девочка тоже молодец. Нашла нужные слова.
– Пришлось немного подкорректировать, – признался Бог. – Ну, я же тоже не железный! – попытался он оправдаться, заметив, как удивленно уставились на него «просящие». – Их союз, как и ваш, был заключен на небесах. Если бы они сейчас не встретились, так и маялись бы до конца жизни «не с теми».
– Спасибо Вам, – Элизабет склонила голову.
– Это Вам спасибо! И вашему супругу. Я вполне мог упустить эту парочку из виду, но благодаря вам в Среднем мире стало на два счастливых человека больше.
– Значит, они будут вместе?
– Даже не сомневайтесь. – Бог довольно откинулся на спинку своего кожаного кресла и легонько хлопнул обеими руками по широким мягким подлокотникам. – Даже. Не. Сомневайтесь.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.