Новая раса

– Вот уж поистине, любовь вдохновляет!

– И так во всём. Макланус не ставил цели прославиться или как-то глобально улучшить мир. Он просто жил, руководствуясь своими интересами и потребностями семьи. Одна из потребностей была выжить в том погибающем мире и остаться человеком. И он буквально изменял мир ради Никойи и детей. Когда изучаешь историю Лайноса, там он весь в сомнениях о правильном и неправильном, он гений, но руководствовался всегда разумом, до встречи с Заряной, по крайней мере, точно. И часто не своим разумом. Вокруг Лайноса вертелось много разной шушеры, он тоже жил исследованиями, но постоянно зависел от финансирования, запросов свыше, вбитых в голову с юности правил, был в постоянном напряге. Макланус не пытался найти истину, думаю, он знал её. Он один из первых фрилайферов и, несмотря на неполное окончание войны, он полностью использовал данную свободу. Хотя где он брал средства на такое количество исследований, что провёл, тоже загадка. Во многом он пример для современных людей. Думаю, через пару столетий его статус в обществе превзойдёт статус Лайноса.

– Великий Превеликий Макланус!

– Как-нибудь так и назовут. Сейчас все говорят о Лайносе, во времена Лайноса вся слава была у Рины, во времена Рины говорили о достижениях начала 21 века и так далее. Время Маклануса стать легендой ещё не пришло.

7

«…Не перестаю удивляться, что когда-то люди следовали инструкциям даже в таком вопросе… Правила, запреты, ограничения… необходимое для здоровья количество раз… Всё, не смешите меня…»

Из дневника Екатерины Александровой.

Очередной рабочий день выдался насыщенный на события, лететь куда-то дополнительно не хотелось, да и некогда было. Дарами леса заполнился весь багажник, домой надо было попасть как можно быстрее. Один завёл капсулу и сказал:

– Помнишь, Кэт, документы Лайноса, из пещеры которые?

– Забудешь такое!

– Я там немного разобрался. И то ли я не так понял, то ли Лайнос не так сформулировал… Он пишет, что энергию преобразователь берёт из параллельных миров, потому-то источник этот неиссякаемый.

– Вот сейчас то ли я не поняла, то ли ты не так сформулировал!

– Смотри, есть наша вероятностная линия, в которой мы живём. Секундой раньше и секундой позже, а может, и одновременно, существует другая. То есть параллельно есть мир, где мы так же летим в капсуле, но может, говорим о чём-то другом или ты сидишь по-другому, короче, что-то отличается. Это что-то формирует развитие дальнейших событий. Но для нас эти миры не важны, так как мы существуем лишь в этом и никогда не узнаем, что будет, если сейчас я, к примеру, полечу не в гараж, а на базу. Это и использовал Лайнос. Тем мирам относительно нас энергия не нужна, он изобрёл способ захвата её оттуда и использования.

– То есть это не просто преобразование?

– Похоже, что нет. Ниоткуда ничего не бывает.

– Как это представить? Параллельные миры… Пересекаются что-ли?

– Вроде того. И в точке пересечения происходит или выброс энергии или просто перекачка. Это Лайнос оставил без ответа. Представить нереально. Даже мой искусственный разум не может это сделать.

– Что уж о моём говорить…

Катюша откинула сиденье, легла на него и задумчиво посмотрела на Одина.

– Если сесть или лечь по-другому, события развернутся по-другому… Один, а получается, те миры без энергии остаются?

– Да, поэтому для нас их не существует.

– А для них? Мы, как бы воры получаемся? Или может, они у нас тоже что-то воруют… – она перевела взгляд на проплывающие над ними облака.

Один переключил капсулу на автопилот и перелез на сиденье Катюши. При виде полулежащей Кэт, мечтательно разглядывающей голубое небо, ждать до дома он не мог.

– Как бы там ни было, а надо срочно вернуть энергию параллельным мирам! – сказал он.

Катюша мгновенно вернулась из других вероятностей и, обрадовавшись такому дальнейшему развитию событий, стянула с него майку. Но тут он заметил индикатор, довольно быстро отсчитывающий показания.

– Подожди, Кэт. Не могу понять, заряд резко падает, – сказал Один, отстранив её на сиденье.

Он подошёл к восстановительному отсеку.

– ЛА, проведи тестирование.

Лучи капсулы заскользили по его совершенному телу. Катюша сидела, свернувшись калачиком, глядя на Одина глазами, полными слёз. Она его любит, она его хочет… и постоянно забывает, кто он. Всегда между ними будут провода, камера, компьютеры, молчаливое непонимание окружающих. И её потребности, в еде, сне, других людях. В детях. Последняя причина особенно пробуждала в Катюше какое-то упрямство, уверенность в том, что она сможет так жить.

Минуты через две на экран было выведено сообщение:

«Производимые эмоции превысили допустимый порог. Дальнейшее функционирование в этом режиме энергозатратно. Подключите дополнительное приложение №7. В описании вся инструкция по использованию. В случае проблем обратитесь на базу».

– Как будто я специально произвожу эти эмоции… Так, приложение №7. Чего это такое?

Он прочёл вслух:

– Приложение №7. Секс. В моделях 2000 – 60000 является встроенным как дополнительное. Открывается по запросу. Позволяет снизить энергопотребление при общении с партнёром, а также даёт все знания, накопленные человечеством по этому вопросу.

– Встроенная камасутра, – засмеялась Катюша.

– Дальше слушай, тут ещё много. «Функция секс является энергозатратной даже при подключённом дополнительном приложении. Необходимо постоянно контролировать наличие источников питания, а при внезапном резком снижении заряда перейти в экономный режим до выяснения причины». Так и представил, как я одним глазом на тебя смотрю, а другим на источники питания.

– А как мне будет обидно, если ты внезапно перейдёшь в экономный режим, – еле сдерживая хохот, сказала Катя.

– «Также вы можете подключиться к внешнему зарядному устройству или использовать камеру восстановления». Не понимаю, и зачем я тебе такой нужен?

Катюша встала, подошла к нему и сказала:

– Нужен, правда, очень.

– Очень? Ну тогда устанавливаем… Садись рядом и подай мне внешний зарядник на всякий случай. Смех смехом, а вдруг меня убьёт этот секс до того, как я им займусь.

Катюша протянула ему тот самый провод, благодаря которому универсалы могли подолгу находиться вне базы и гаража, используя лишь энергию, генерируемую капсулой за счёт эффекта Лайноса, то есть практически из ничего. Один вставил его в браслет на запястье и эту же руку приложил к панели управления восстановительным отсеком.

– ЛА, распакуй мне седьмое приложение.

По экрану понеслись непонятные символы открываемой программы. Внезапно этот поток прекратился, и высветилось окно, требующее ввести пароль.

– Что за пароль? ЛА, что это значит?

Зазвучал мелодичный голос капсулы:

– Для дальнейшего доступа требуется пароль.

– Объяснила… У меня его нет и где взять не знаю.

– К сожалению, ничего не могу поделать. Обратитесь на базу.

– Ладно, спасибо, – он посмотрел на Катюшу и сказал. – Представляешь лицо Рыжей, когда я обращусь на базу?

– Хотелось бы видеть!

– Надо было цеплять внешний зарядник и не париться, разбираться начал зачем-то.

– Зарядник подключён…

– Честно, я уже ничего не хочу.

– Я тоже. Но, ради интереса, свяжись с базой.

– Действительно, первый раз пароль просят для установки собственной программы.

– Нарушение свободы личности, Один! Да ещё в каком личном вопросе!

– ЛА, соедини меня с линией У-2469.

«Соединение установлено», —мелькнуло на экране.

– Один! Привет! А чего это ты по этой линии, опять решил воспользоваться старыми связями? Сразу говорю, у меня завал, если нужны архивы, сам прилетай, – звонко сказала Рыжая. Энергия как всегда била из неё ключом.

– Привет, солнце базы нашей! Не совсем так. У меня одно дополнительное приложение запрашивает пароль. Номер семь. А я понятия не имею, зачем и какой. Помню доп. №3 устанавливал, ничего не просили.

– №3 – это чувство юмора, а ты… – голос У-2469 стал смешливо кокетливым, – о любви просишь! Заслужить надо.

– И как?

– Вообще, подать запрос через рабочую линию. Я его получаю, отправляю дальше, мне приходит пароль, я отправляю его тебе. На всё про всё минут пять.

– Что за бред?

– И за тобой установят наблюдение.

– Это ещё зачем? По-другому никак?

– Долго объяснять. Один, у меня тут столько дел! Я тебе перезвоню через пару минут, – отключилась Рыжая.

Они переглянулись. Наблюдение? Катюша спросила:

– А за собственно тем, ради чего всё это затевается, тоже наблюдать будут?

– Сам в шоке! Ничего не понимаю. Сейчас Рыжуля нам всё растолкует.

«Рыжуля! Старые связи! Солнце базы!» – думала Катюша. В люк капсулы рыжим светом светило заходящее солнце. Однозначно, ей скоро разонравится этот цвет.

Послышался сигнал вызова.

– Один, посторонних рядом нет? Только Кэт 3186? Я так понимаю, она виновница торжества?

– Да. В смысле, нет посторонних.

– Тогда ладно. Я тут поподробнее посмотрела… Ты находишься в группе риска по нескольким причинам. По инструкции я должна сейчас сообщить о твоей просьбе в отдел управления базой, даже если ты вот просто так по-дружески позвонил, но я этого делать не буду. Более того, в память о нашей дружбе, напомню тебе страшную-престрашную тайну: с 344 (2676) года ты полноправный гражданин Земли, с 358 (2690) года твоя капсула не соединена с базой, иначе все твои махинации с цветочками давно были бы известны. Пока ты не засветишься со своей просьбой, наблюдать за тобой никто не будет. Так что, просто введи пароль правильно, и база даже знать не будет о распакованной программе.

– С наблюдением понятно, где пароль-то взять?

– Попробуй умножить свой серийный номер на два, полученное число и введи в программу. Если всё так, как я думаю, должно заработать.

– А ты откуда знаешь, что на два?

– У меня так было. Создатели особо не заморачивались со сложностью паролей. Могу, конечно, и ошибаться. Тогда только через базу.

– У тебя распаковано седьмое приложение? – Один явно удивился.

– Было дело… Должен же помнить!

– Я помню, про седьмую программу не знал.

– Тоже мне! Хотя неудивительно… Но я как правильная тогда, всё через базу. Просто никто не знает, что пароль простой, он нужен, только чтоб на базу обращались. И я тогда не знала, но меня это наблюдение особо не смущало.

– За тобой и сейчас наблюдают? Чего тогда мы тут прятаться пытаемся?

– Ну что ты! Я же не дура. Не боись, я приложение давно удалила, полностью, за ненадобностью и бессмысленностью, оставив лишь сладкие воспоминания.

– А наблюдение удалили?

– Должны были. Один, ты же знаешь, времена бесправия прошли, но ни в чём нельзя быть точно уверенным. Думаю, меня с моей репутацией и умениями оставлять под наблюдением из-за событий девяностолетней давности, по меньшей мере, нерационально. Через базу ты точно засветишься, а так… введи циферки, ведь ничего не теряешь. А вообще-то… Кэт 3186 слышит?

– Да, я здесь, – отозвалась Катюша.

– Вообще-то, скажи ему, пусть цепляет внешний зарядник и по старинке, ведомый одной лишь интуицией… Зачем вам эти энциклопедические знания.

– Рыжая, как раз в заряднике и дело, а не в знаниях! – возмутился Один.

– Боишься, даже генератор Лайноса не выдержит? С такой женой то конечно, любой бы переживал. Ничего, откачать успеем. В смысле наоборот, зарядить, – смеясь, сказала она. – Ладно, до встречи. Буду работать. Всё же это дело двоих, а мне столько непристойностей в голову приходит.

– Спасибо, Рыжуля. До встречи.

Катюша уже просто хохотала, не стесняясь.

– Вот бестия рыжая! – сказал Один.

– Да ладно тебе, она же подсказала, что знала. 6372.

– Что?

– Я считать умею.

– А, да. Надо уже разобраться с этим сегодня. Но ничего не будет, и не надейся.

Один ввёл цифры.

– Ничего… – разочарованно сказал он. – Ну и чего? Не соглашаться же на наблюдение в самом деле!

– Попробуй на три умножить, – предложила Катюша. – У Рыжей двухтысячная линия, у тебя трёх.

– Сейчас посмотрим… – он ввёл число. – А то придётся контролировать наличие источников питания. Чего ха-ха? Смешно ей!

– Смотри! – она кивнула на экран.

«Пароль принят. Ожидайте до конца установки», – мелькнуло на экране, и снова поползли различные символы.

– У вас с Рыжей странные отношения, – сказала Катюша, когда они прилетели к её участку.

– Просто очень хорошие друзья. Долго работали вместе. Во время Ликвидации – в одном экипаже. Много раз спасали друг другу жизнь, много раз прикрывали друг друга перед руководством. Очень трудное время пережили вместе.

– Понятно. Зайдёшь? Как программа?

– Э-э… Заряд, смотрю, держится, но… Кэт, не обидишься, если я к себе полечу?

– Нет, но не понятно. Может, просто зайдёшь?

– Нет, не могу… Мне смотреть на тебя тяжело… – он вздохнул. – Нет, не так, не в тебе дело… Кэт, я не знаю, как объяснить!

Катюша пересела со своего сиденья к нему, провела рукой по волосам и поцеловала. Показания индикатора не изменились.

– Ну, работает же, – сказала она.

– Да, но… слишком много чувств… Понимаешь… Машина не может столько чувствовать…

– Это же хорошо. И… ты не машина.

– Может быть… Мне не понятно, мне подумать надо.

– Ладно, думай. Выпусти меня.

Катюша часто вспоминала, когда же всё-таки полюбила его. И всё больше убеждалась, что да, той ночью. Когда после установки программы он высадил её у дома, полетел к себе, а через несколько часов пришёл пешком, с букетом набранных по пути простеньких цветочков.

Катюша уже ложилась спать, когда в дверь постучали. Испугавшись, она подошла к двери и прислушалась.

– Кэт, это я, – послышался голос Одина.

Она открыла дверь. Один протянул букетик со словами:

– Знаю, это старомодная глупость – дарить цветы обитателю домика, оплетённого лианами вьюнков, и вообще гнать меня надо отсюда. Но…

– Заходи уже, – сказала Катюша, втянув его внутрь. – А где ЛА? Ты что, пешком?

– Ну да, решил прогуляться.

– А вдруг?..

– Не вдруг, у меня полный заряд и целый рюкзак коктейлей. ЛА отдыхает, ей тоже надо, – перебил он её.

– Тебе виднее, – сказала она, ставя цветы в воду.

– Не разбудил?

– Как раз собиралась ложиться.

– А мне можно… остаться?

– Да вообще-то нужно!

…Когда она, умирая от желания, пыталась уснуть рядом с ним. Вдыхала сводящий её с ума металлический запах и ждала, что он всё-таки сдёрнет с неё дымчатую ткань почти неощутимой сорочки. На небольшой комочек этой ткани ушла почти вся первая зарплата. Давняя Катина мечта, из пушистого шара, похожего с виду на вату, можно сформировать наряд прямо на себе, просто растягивая его ладонями. А при снятии просто сдёрнуть, разорвав по швам и слепить обратно в комочек. Она купила бы целый костюм, но денег хватало только на комплект белья. Впрочем, Катюшиной фантазии хватало на то, чтобы даже из такого небольшого количества каждый день «шить» что-то новенькое. Почти не требующий ухода материал, разве что стирки иногда простым замачиванием в холодной воде, да высушиванием под солнцем, полностью оправдывал свою стоимость. После купания и солнечных ванн невесомый комочек пушился и увеличивался в объёме.

Но Один обнял её и сказал:

– Понимаешь, мне надо это… просто побыть рядом.

И когда она, наконец, уснула, долго-долго смотрел на неё и думал о чём-то своём.

Проснувшись утром, она обнаружила, что он тоже «уснул», перейдя на сниженное потребление энергии. Разбудить его можно было просто назвав серийный номер или слегка толкнув, но она не спешила это делать.

Тогда она и поняла, что произошло что-то, после чего обратного хода уже не будет. Теперь её жизнь связана с ним чем-то, пока ещё не осознаваемым ею до конца. Ей стало не важно, будет ли секс через день или неделю. И даже будет ли вообще. Стало всё равно то, чем он занимается в лаборатории, даже если это что-то незаконное. Она вообще не думала о расовых различиях, делающих семейную жизнь, в обычном понимании, практически невозможной. Рядом был родной ей человек, пусть даже он и не совсем человек. Их ждало что-то великое впереди. Но только если они будут вместе.

Она попыталась выбраться из его стальных объятий. Перейдя в активный режим, Один открыл глаза.

– Выспалась? Я тебе не очень помешал?

– Вообще нисколько, – пробурчала Катюша. – И чего только приходил!

– Не обижайся, Кэтти. Я пока не понимаю, что со мной происходит.

– Я не обижаюсь, нисколько, – сказала она, пододвигаясь к нему и целуя. – Не надо ничего понимать.

– Кэт, два часа до нашего обычного вылета, – сказал он. – Я схожу за ЛА и обратно.

– Как знаешь, – она со вздохом разочарования уткнулась в подушку.

– Поспи ещё.

Она села рядом с ним.

– Не смогу, я тоже не понимаю, что происходит. Похоже, тоже эмоции превысили допустимый порог.

– «До этого о любви они лишь читали», – процитировал он какого-то древнего автора.

– А кто-то и читал не часто. Иди, если сможешь, прилетай раньше. Я буду готова.

Рабочий день прошёл тихо, без приключений, без особого восторга по поводу довольно большого количества найденных растений. Даже наткнувшись на старинный погреб со множеством интересных вещей, среди которых были и книги, Один передал право на открытие Восьмисотому. Катюша не возражала, но была удивлена. Он объяснил:

– Там ничего интересного не будет. Это обычный хорошо сохранившийся подвал, видно же. Здесь деревня была, книги, скорее всего по способам консервирования продуктов или разведению коров, может, стрелялки или романы о любви. А я со своей любовью разобраться не могу, хоть стреляйся… Приятель наш упрямо летает за нами, не знает, что и без него тошно. Много за эту находку не дадут и, чтобы не видеть Восьмисотого, я бы ещё столько же доплатил. Пусть радуется.

– Тебе виднее, – ответила Катюша.

– А ещё я ему денег должен.

– Ну хоть чуть-чуть успокоил. Узнаю своего Одина.

– Иногда просто завидую форматам!

«Формат» – от Одина это звучит как оскорбление. Она с грустной улыбкой взглянула на Восьмисотого, переносящего старинные механизмы и книги в капсулу. Потом он отвезёт это всё на базу, оформит всё по правилам, сдаст в музей… Один бы половину точно себе оставил. «Ведь хорошие друзья, и такие разные», – думала она. Восьмисотый исчез из поля видимости. Катюша посмотрела на Одина.

Расспрашивать его о его состоянии она не стала. Своё собственное тоже несколько напрягало. Надуманными ли были проблемы межрасовых пар или в самом деле существовали, она пока понять не могла. Сегодня она проблем не видела, существенных. А в будущем? С простым человеком всё было бы ясно. Строите поместье, занимаетесь садом, рожаете детей, что-то делаете для поселения, что-то продаёте, что-то сдаёте Комитету или живёте скромно и ничего не делаете, растите детей, общаетесь с такими же семьями. Рядом с Одином будущее казалось непредсказуемым, что Катюша считала только плюсом отношений. Или будущего не было.

– Сегодня придёшь в гараж? – спросил Один, когда они уже летели домой.

– Если не помешаю, приду.

– Может, сразу полетим?

– В саду работы много.

– Чем помочь?

– Не надо, чувствую, и тебе, и мне надо побыть одним, хоть пару часов. Я сама приду, как темнеть начнёт.

– Хорошо.

Через пару минут он сказал:

– Кэтти, меня от этой программы накрыло. Я теряюсь, когда тебя вижу.

– Там же вроде знания какие-то энциклопедические.

– Ощущения, похоже, вообще, вне понимания. Я и до этого не очень себя понимал.

– Давай не будем разбираться. Я приду сегодня, хочешь, просто посплю рядом, как и вчера, хоть это и тяжело, просто спать рядом. Захочешь один побыть, отвезёшь меня домой или я буду наверху, в своей комнате, а ты в восстановительной. Могу не приходить, я не обижусь.

– Нет, приходи обязательно. Я просто не знаю… что будет.

– Что бы ни было, мне хорошо рядом. О, прилетели! До вечера тогда.

– До вечера, звони, если что, подъеду.

– Ага, – Катюша выпрыгнула из капсулы.

Он смотрел ей вслед, а когда она почти скрылась в доме, перешёл на гиперрежим и через секунду оказался у своего гаража.

Как только приложение №7 было распаковано, он почувствовал, что смотрит на Кэт по-другому. Все его чувства, до этого ограниченные возможностями программы, получили возможность развернуться в полную силу. Программа давала не только экономию заряда и возможность чувствовать желания партнёра. Она давала возможность любить. Один и до этого любил Катюшу, но это было скорее чувство благодарности, ответственности и желания помочь, помноженное на дружбу. Катюша стала частью его. Весь день, пока они работали, он не мог налюбоваться на неё. И, наверное, впервые в жизни пожалел о том, что он не совсем человек. Он считывал всю информацию о ней, все желания, потребности, её состояние, чувства и… возможности. И дать ей реализовать все её возможности он не сможет.

В гараж Катюша зашла осторожно, как будто боясь нарушить его одиночество. Было уже темно, и свет включился автоматически. Она жестами погасила его и направилась в восстановительную камеру, где и нашла Одина. Похоже, что отключил он её совсем недавно. Воздух ещё подрагивал сиреневым туманом. Обычно шумная и смеющаяся рядом с ним, она подошла тихо и просто села рядом.

– Ты как? – осторожно спросила она и смахнула с его плеча фиолетовые пылинки.

– Не знаю… Кэтти, ты перспективу какую-то для нас видишь? Есть ли смысл в этих отношениях?

– Есть, конечно. Нам же хорошо вместе, – она ожидала чего угодно, но только не такого вопроса.

– Ты уверена, что тебе всегда будет этого хватать?

– Один! Не пугай меня! Ты к чему всё это? Что ты там установил себе?

– Кэт, нет, нет! Я ни о том, что всё прекратить надо. Только не сейчас, не теперь…

– Никогда! Я не смогу без тебя уже.

– Похоже, что я без тебя тоже. Просто… Я не смогу дать тебе жизнь фрилайфера, к которой ты стремишься, быть рядом. У меня есть и другие задачи, кроме просто жизни.

– Я смогу быть рядом.

– Не смогу дать детей.

– Я знаю, это не меняет ничего. Один, я прошу тебя… Не думай ты об этом. Знаю, что ты не можешь не думать, но…

– Кэт, мы настолько разные! Я сейчас только понял насколько.

– Что-то я не замечала. Пойдём наверх? Мне там удобнее спать, только и вся разница. Ну, ещё есть несколько отличий, физиологических, но это же мелочи. И быть вместе нам ничего не мешает.

Он встал и молча пошёл наверх. Катюша, видя его состояние, ни на что не надеялась. Ей хотелось быть рядом, понять, что его так тревожит. Она пошла за ним.

Такого Одина, как в тот вечер, она видела первый и последний раз в жизни.

– Кэтти! Все те люди… Которые гибли тогда… А те, кто в живых оставался… Я понимаю, что они теряли… Это чувство, Кэтти!.. Это тяжело, ужасно тяжело, но если этого не будет, то и жить уже смысла нет…

Он очень редко говорил про войну, а если и говорил, то монотонно, лишь рассказывая какое-то событие. Новая программа обострила все его чувства, и любовь к Катюше, и общее восприятие жизни, и сделала ещё страшнее и без того страшные воспоминания.

– Кэтти! Ты знаешь, что ты очень красивая!

– Теперь знаю, – ответила она.

– Я машина, Кэт! Робот, компьютер!

– Нет! Ты человек, просто другой. Другой расы. Ты мой муж, мой любимый. Мой друг!

– А знаешь, что я хочу сейчас больше всего? Чтобы как до Последней войны… Я никакой не робот, а ты не можешь управлять зачатием… Люди… они настолько не ценили то, что имели… Земля и изобретение Лайноса прокормили бы и вдвое большую численность населения, чем тогда… Но нет! Зачем всё это было нужно, Кэтти? Зачем нашу расу создали? Это же пытка! Осознавать всё это… чувствами. Макланус, его машины, я – порождение ада.

– Я тоже оттуда. Весь сегодняшний мир оттуда.

– Зачем люди прошли через весь тот ад?

– Чтобы мы встретились…

Утром Катюша вскочила с кровати и бегом бросилась вниз.

– Один! Мы проспали! Одиннадцать часов уже!

Он как раз выходил из восстановительной камеры.

– Кэт, я бы не сказал, что мы чего-то проспали… Мы, вроде, вообще не спали. Лес никуда не денется, не волнуйся.

Он был такой же как всегда: чуть насмешливый взгляд, самоуверенный тон. Новые чувства были осознаны, взяты под контроль и разложены по файлам. Катюша подошла к нему и посмотрела в глаза.

– Что с тобой было ночью? – спросила она.

– А что было ночью? Что-то не понравилось? Мне показалось обратное.

Катюша улыбнулась и выдохнула, пытаясь прогнать воспоминания тела. Убедиться в возвращении «самоуверенного выпендрёжника» было гораздо важнее, чем петь оды разработчикам седьмой программы.

– Ты обычно рассказываешь какие-то эпизоды истории достаточно спокойно, а тут… ты как будто сожалеешь о чём-то, даже о том, что было задолго до тебя.

– Я же говорил – слишком много чувств, искусственный разум не успевал обрабатывать. Человек бы просто выключил его на время, а я не могу. Но теперь мне всё ясно, ночь любви не прошла зря.

– Ещё бы! До сих пор круги фиолетовые перед глазами…

Он ничего не ответил, лишь самодовольно усмехнулся.

– А что тебе ясно то стало? – спросила она.

– Если ты робот – это не приговор. Когда доп.№7 установлен и есть, кого им удивлять. И вообще, думать меньше надо.

– Да… Ты сделал очень неожиданный вывод… Мы сегодня летим куда-нибудь?

– Спать хочешь?

Она не ответила, зевнула и обняла его.

– Собирайся, в капсуле поспишь, пока я буду собирать тебе ягоды с цветочками на зиму. А то и не заметишь, как есть в лесу станет нечего.

– А образцы?

– Не найдём ничего, так не найдём. У нас план перевыполнен намного.

– Найдём, до вечера время есть ещё. У меня такое состояние, как будто весь день на гиперскорости летали – реальность плохо ощущаю. А когда не думаешь – растения сами находятся.

– Кэтти моя! – он поднял её на руки и закружил по всему первому этажу гаража. Со звонким смехом они упали на диван.

– И чего я раньше не знал про этот доп. №7? Столько потеряли! Я не про растения.

– Нет, Один! Ничего мы не потеряли.

– Хочешь сказать, наверстаем. Да я бы даже и не против уже начать навёрстывать, но забытый Запад ждёт нас. А конкуренты нет. Так что через десять минут второй пилот должен прибыть в полной готовности на взлётную площадку.

– Второй пилот будет даже через пять!

Новая программа давала многое. Действовала по принципу обратной связи. Все самые сокровенные желания Катюши исполнялись Одином ещё до того, как она себе в них признавалась. Во время близости они были одним организмом. Он жил её чувствами, делал её счастливой и от этого был счастлив сам. Но какая-то его индивидуальность, так ценимая Катюшей в первый месяц, терялась. Он даже в своей лаборатории бывал реже, реже рассказывал интересные истории. Почти не летал по лесу без цели. Это, конечно, вполне компенсировалось. Катюша и не представляла, что можно быть настолько счастливой от обычной физической близости и даже иногда не верила, что всё это с ней происходит. А Один не верил, что так будет всегда. Не получалось, как ни старался он в это верить.

Они сидели на вершине холма. Рабочий день был закончен. Сидели, облокотившись спинами друг на друга. Один пил зарядный коктейль, Катюша ягодный сок. ЛА стояла внизу. Со всех сторон холм был заросший, и только с той стороны, где они сидели, была невысокая трава. Лужайка спускалась к самому низу. Лес ровно очерчивал её вокруг. Катюша спросила:

– Один, а почему здесь всё не заросло? Как будто газон кто-то косит. Смотри, даже не цветёт ничего, просто трава зелёная.

– Аномальная зона. Мы тут обследовали всё вокруг, и под холмом тоже. Даже думали, вдруг старинный бункер там какой, а с этой стороны выход. Ничего не нашли.

– А из-за чего тогда так может быть?

– Кто-то когда-то приказал лесу здесь не расти и траве не цвести, и они до сих пор слушаются приказа.

– Так можно?

– А почему бы и нет? Ты же слышишь растения, и они слышат.

– Я же не приказываю.

– Тебе не нужно это. Тогда, возможно, было нужно. И лес согласился, что нужно, и перестал здесь расти.

– Но как?

– Элементарно. Желанием. Люди же научились контролировать рождаемость при помощи желания. Теперь они очень не скоро заселят Землю. После войны ещё был всплеск рождаемости, а теперь всё. Всё под контролем! И ты скорее всего умеешь так.

– Да, умею. Пользоваться не приходилось. У меня до тебя не было никого.

– У меня тоже. За 165 лет, представляешь?

– Не представляю. А почему?

– Универсалам секс как таковой не нужен. Это так, бонус от Маклануса. Нужны эмоции. Я, честно, вообще не особо отличал людей по половому признаку. Во время Ликвидации не до того было, потом… не знаю. Все одинаковые. Природа создаёт уже около сотни лет лишь красавиц, пойди пойми, где твоя.

– А со мной что не так? Страшная? – спросила Катюша.

– Страшно красивая! Я в тебе увидел что-то… Кэт, как сказать… Я до встречи с тобой как в яму летел. Война давно закончена, исследовать лес интересно конечно, да и мы не только этим занимаемся, но я изначально для другого создан был. Можно убрать все лишние программы, чтоб просто выполнять поставленную задачу. Ничто тогда в душе скрестись не будет, но я не хочу так. Мне и память дорога, и ощущения, я жить хочу. Наверное, в глубине души отрицаю, кто я. Ты даёшь эту возможность – жить полноценно. Как увидел тебя, понял, что примешь меня. Были сомнения и, признаюсь, сейчас есть. Но лишь в том, правильно ли по отношению к тебе всё это. Для себя я решил всё.

– Не сомневайся во мне. А я даже и не решала ничего. Это же как дышать. Мы вместе, что ещё надо? О чём тут думать?

– За это и люблю тебя, Кэтти. Ты живёшь просто, одним днём можно сказать.

– Жизнь – она короткая, у смертных. И надо жить. Некогда мне задумываться, вот стану старая и страшная. Разлюбишь тогда, ты то всегда такой останешься, как сейчас.

Один развернулся к ней и повалил её на траву. Его смешная причёска делала его похожим вообще на мальчишку. Да, он всегда таким будет, а она постареет. Ну и пусть, это же потом будет, не сейчас.

– Никогда ты не будешь старой, Кэтти! Выглядеть станешь взрослее, не больше. А вообще все мы смертны, вопрос времени.

– И вы, и ты?

– Конечно, у меня может чуть больше времени, чем у тебя. Когда-нибудь и со мной что-то случится, и ничего после меня не останется. И тебя за собой тащу. Кэт, у тебя ведь есть возможность не погибнуть навсегда. Наличие потомков увеличивает вероятность концентрации индивидуальности…

– Только не научный трактат с формулами! Один! Прошу, только не сегодня.

Он поцеловал её. Любознательность и готовность часами слушать его и ужасная лень, не позволяющая промолчать даже ради приличия, чередовались в Кэтти так же часто, как и смена настроения. И он просто обожал её такую.

– А теперь представь, что я с другим. Только, чтоб возможность свою использовать, – прошептала она.

– Не хочу представлять. Умрём ведь оба от тоски.

– Тогда и не говори так. Никогда не говори, и я не буду…

Она притянула его к себе. Все её желания, всё спокойствие и уверенность в лучшем исходе событий мгновенно передались ему. Сейчас он точно больше не будет говорить…