Очаг возгорания пришелся на теплицу в первом кольце – загорелись деревья, и после выхода из неё всех зеленых точек две двери также закупорились, сработала усиленная ирригация, а после потухания пламени – вытяжка дыма.
Зеленые точки тем временем поспешили к эвакуационной комнате с разных концов станции, также имевшей два входа. Командный центр по несчастливому совпадению также загорелся, применить ирригацию там было уже нельзя – вода бы принесла больше вреда, чем пользы. Шесть точек переместилось в примыкающий к эвакуационной комнате мобильный центр обработки данных. Командный центр законсервировался, воздух стал уходить оттуда полностью. Сценарий «Заражение» разыгрался уже среди спасающихся людей.
Красные точки стали серыми, несколько зелёных (в специальных костюмах, как гласил комментарий от КИА) поочередно зачищали каждый отсек третьего кольца, после чего серые просто погасали. Три серые точки отвели в импровизированные карцеры под конвоем.
Заражённых обитателей станции изолировали от остальных в медпункте второго кольца, максимально удаленном от главного входа в станцию. На карантине они пошли на поправку. Программа остановилась на их полном восстановлении.
– Сценарии завершены. – Сообщила КИА. – Все обитатели станции живы.
Шива вновь увеличил эвакуационную и двойным касанием вызвал опцию «Ошибки» – «Анализ». В этот раз программа выдала статистику: 3 погибших сотрудника.
– Что ж, – добавил он, – этого нельзя допускать. План «Спасение» требует пересмотра, я займусь этим. И всё же, они погибли не в эвакуационной. Она хороша.
– Согласен, – сказал Ян, – эвакуационная уже отвечает нашим требованиям безопасности. Издержки направлены на другое, ведь важна еще и утилитарность. Отчасти они помогут сделать это помещение полезнее. Я пока не включил его второе название в схему, но это «Комната Президента», где люди смогут проводить свободное время – ну, там, читать, играть, смотреть что-нибудь. Я предлагаю сделать здесь место для досуга, где можно снизить уровень стресса.
Шива приподнял одну бровь и почесал подбородок.
– Стресса?
– В прошлый раз я зацепился за фразу в контракте: «…в течение шести месяцев по доминионскому исчислению». Срок серьезный, и, если у людей не будет других занятий помимо работы, спортзала и обучения дублирующим специальностям, их оригинальность в поиске развлечений может выйти вам боком. Как я понимаю, станция будет всего одна.
– Технически, не одна, но с другими связи не будет. И думаю, я уловил вашу мысль. Вернемся к этому в следующий раз: я накидаю своих идей тоже.
Ян вышел в коридор, соединяющий третье и второе «кольца» станции. Краткий перешеек вывел его из жилой зоны в административно-технологическую, в которой располагались медпункт, водная и сухопутная фермы, комната Президента, центр управления и обработки данных.
Уровнем ниже, прямо под вторым кольцом, были установлены шесть полуторатонных плит-аккумуляторов, вбиравших в себя излишки энергии от циклического реактора и солнечных панелей, если последние использовались. Подобно античным колоннам они держали на себе второе кольцо, неофициально окрещенное ротондой.
Два коридора-пандуса, в свою очередь, соединяли второй круг с первым, самым маленьким, в котором находилась теплица. Слегка утопленная и лишенная естественного освещения, она была максимально приближена к подземному реактору, чье конвекционное тепло нагревало грунт, позволяя выращивать даже экзотические виды. Растения же, требующие меньшего жара, изолировались отражающим полотном под землёй.
Ян обогнул второе кольцо и приложил свой браслет к двери, ведущей в командный центр. Встроенный в дверь металлодетектор дежурно пикнул. В отличии от тусклой подсветки коридоров, командный центр ослепил своей яркостью. Полукруглая аудитория имела два уровня: с возвышения открывался вид на сектора программистов, связистов, аналитиков и инженеров, а также три огромных экрана с контрастирующими статистическими показателями. Между экранами и секторами в круге около четырех метров диаметром покоился диск голографического проектора, управляемого как с мостика, так и с любого компьютера в командном центре. Мостик, однако имел преимущество, и мог перехватить инициативу любого, кто работал внизу.
Все присутствующие воззрились на Яна.
– Добрый вечер, коллеги. – Сказал он и, окинув взглядом графики на экране, добавил. – Вижу, у нас проблемы.
Более-менее плавные колебания желтой линии, обозначавшей производительность реактора, демонстрировали стабильный спад в течение последних двух часов.
Ян обратился к сидящей у прохода связистке:
– Мелани, будь любезна, прикати сюда тумбу с кофеваркой.
Она кивнула и покинула своё рабочее место. Будучи молодым сотрудником, она стажировалась у связистов по недавно освоенной дублирующей специальности. На станции каждый изучал вторую специальность во время вахты, чтобы заменить коллег в экстренном случае. В основном, Мелани фиксировала проблемы внутримодульных созвонов. Любой отдельный отсек «Хижины-1» мог заблокироваться, и, во избежание потерь, каждый сегмент станции оснащался терминалом связи – утопленным в стену экраном размером с обычный планшет с динамиком, способным выжать из себя достаточную громкость для объявления тревоги. Пару раз за вахту динамик успевал проявить себя во время учебных тревог. Мелани следила за тем, чтобы все терминалы связи работали, совершала выборочные тестовые звонки и, если одно из устройств ломалось, она брала кейс с инструментами и отправлялась его чинить.
Ян поднялся на мостик по одной из боковых лестниц. Шимон протянул ему дымящуюся кружку с логотипом «Заслона», в котором они раньше работали – вторую такую же кружку ассистент держал в руках. В ноздри ударил теплый кофейный аромат, сознание ободрилось. Ян постучал по кружке пальцами, сделал пару глотков и поставил её в специальное отделение в восьмигранном столе.
– Спасибо. – Сказал он Шимону.
Тот активировал громкоговоритель в панели стола и сообщил всем присутствующим:
– Передаю управление главному инженеру.
Ян взял со стола напёрстки, позволяющие управлять трёхмерной моделью, и надел их на каждый палец, после чего надавил на сенсорную кнопку с зачеркнутым микрофоном и объявил по громкой связи всем находящимся в командном центре:
– Говорит Барелла, приём.
– Подтверждаем. – Также через динамик командного центра отозвался один из связистов.
– Выведите на боковые экраны подробные данные реактора и всех аккумуляторов, на средний – трансляцию у реактора.
Аналитики выполнили его просьбу, Ян отключил микрофон и всмотрелся в показатели: реактор на схеме светился оранжевым, что не являлось хорошей новостью и говорило о его слабой отдаче.
Помехи на среднем экране не позволяли ничего разглядеть. Силуэт мелькнул на нём перед тем, как всё отключилось.
– Где трансляция?
– Пытаемся восстановить её, доктор Барелла. – Ответил аналитик из своей ниши на первом этаже.
Усилиями команды изображение то появлялось, то исчезало. Звук не работал. Созвониться с Риверс по такому же браслету, как у Яна, не получалось: толща земли, под которой находился реактор, не пропускала сигнал. Требовался исправный терминал внизу.
В день, когда его прижали к стенке, связь работала превосходно. Ян еще не до конца осознал, что произошло, но без сомнения ощущал чьи-то огромные руки, сдавливающие шею. Возвращаясь с работы, он свернул в узкий переулок, чтобы сократить путь, через несколько метров прямо за поворотом начиналась его улица. Перед глазами всё поплыло, он хотел кашлять, но не мог. Неизвестный встряхнул его и рявкнул:
– Ты Ян Барелла?
Вместо ответа Ян шумно втянул воздух, когда хватка слегка ослабла.
– Ты Ян Барелла? – Громче прежнего спросил бугай.
– Д-да… – Выдавил из себя он.
Незнакомец превратился для него в сумрачное пятно и вскоре слился с темнотой, его руки по-прежнему сдавливали горло, а блестящие голубые глаза яркой вспышкой рассекали ночь – их цвет запомнился Барелле на всю жизнь. На помощь никто не спешил. Неизвестный поволок его в машину. Ноги не подчинялись пленённому хозяину и, несмотря на попытки волевого усилия, просто тащились по разбитому асфальту. Опрокинутый на переднее сидение, Ян было потянулся к двери, но его тут же откинуло назад из-за ускорения. Незнакомец не стал его связывать – этого и не требовалось: Ян боялся даже сесть в полный рост, его руки тряслись.