«21»
Белобрысый не помнил, как заходил в подъезд, как открывал входную дверь, как разувался и снимал пальто, и как завалился в кровать. Все, что осталось в его памяти об этом вечере – сильный снегопад за окном, подсвечиваемый теплым светом фонарей с аллеи. Завораживающее зрелище. Снежинка за снежинкой. Температура под сорок, сильная дрожь, бредовое состояние.
«Ты в восторге да, Хики? Первый снег в этом году»
– Конечно, я в восторге. Ты посмотри на него! Какая красота!
Она стояла в зале. Почти полная темнота, если бы не маленькая лампа рядом с барной стойкой, ничего, кроме улицы, не было бы видно. Совсем еще детские черты лица, но уже не ребенок. Такой возраст – 13 лет. Только начавшая появляться женская талия, хрупкие плечи, тоненькие ноги, длинные темные волосы до бедер. Одета она была в спальный комплект: белая свободная рубаха и короткие розовые шорты. Вот так стоящая спиной к нему и смотрящая заворожено на падающий снег она казалась еще прекраснее. Блики фонарей отражались в ее рубиновых глазах. Он встал рядом, чуть касаясь своим плечом ее плеча. Ему тоже 13. Она повернулась к нему и улыбнулась. Как вокруг тепло, и где эта гнетущая пустота? Будто не было этих лет одиночества…
– Если ты вдруг думаешь, что сможешь отмазаться от катания на лыжах завтра, то сильно ошибаешься.– Голос ее был мягкий и такой приятный.
– Я и не надеялся. Каждый раз одно и то же. Я начну сопротивляться, ты устроишь скандал, и мы все равно едем на них кататься. Раз исход известен заранее, сопротивление можно пропустить.
– Позиция последнего ленивца.
– Позиция экономящего силы и время человека. И вообще, что такого в этом снеге? Это же просто замороженная вода, но стоит ему пойти, ты с ума сходишь.
– Слушай, дай подумать.– Она прищурилась и усиленно делала вид, что думала о чем-то.– О! Вспомнила! Ведь он же белый!
– И что, что белый?
– Это мой любимый цвет!
– Правда? И почему же?
– Даже не знаю. На лист бумаги смахивает,– сказала она и уставилась на волосы Себастьяна.
– Пошли, «листик» хочет спать.– Он потер один глаз, громко зевнул, и, взяв ее за запястье, слегка потянул.
Она хихикнула и, улыбнувшись, поддалась.
«Один из сотен тех вечеров»
Он проснулся от сильной жажды. Кровать была вся мокрая от пота, а колотило его еще сильнее. За окном уже было светло. Даже слишком светло. Глаза резал ослепительный свет. Голова шла кругом, в глазах то и дело темнело, ноги ватные. Он слабо понимал, где находиться, и почему ему так плохо. Знал он только одно – он сильно хочет пить. И будучи не в силах побороть это желание, он заставил себя встать и спуститься вниз. Спуск был невероятно тяжелым. Держась за перила лестницы, он медленно спускался, боясь перевалиться за них. Тело слушалось плохо, и каждая ступенька давалась с большим трудом. Но, наконец, лестница, казавшаяся бесконечной, осталась позади, и в глаза ударил еще более яркий свет. От него Себ почувствовал тошноту, но, справившись с ней, продолжил путь на кухню. Снег давно прекратился. На улице все замело. Все белое – аллея, деревья, фонари, дома, скамейки и небо. Но впервые за долгое время оно не было затянуто грузными темно-серыми исполинами, а лишь легкими, словно вуаль, белыми облачками. Все вокруг сверкало и будто специально било по глазам. Всего на секунду задержавшись у окна, белобрысый шаркающей походкой пошел дальше к кухне. Дойдя до раковины, он, почувствовав очередное помутнение, оперся на ее край.
«Как же плохо…»
Трясущимися руками он открыл кран и жадно поглощал воду стакан за стаканом. Почувствовав, что напился, он подошел к шкафчику с аптечкой и, собравшись с силами, дотянулся до нее, извлек ее наружу, достал антибиотики, противовирусное и жаропонижающее, разом проглотил по таблетке каждого. Убирать аптечку обратно сил он в себе уже не нашел и оставил ее лежать на тумбе. Вдруг к горлу подступил очередной приступ невыносимой тошноты. Он зажал рот ладонью, спустя пару минут приступ ушел, но слабость стала еще больше. Ноги стали подкашиваться, а ощущения были как на американских горках – мотало из стороны в сторону. Еле-еле дойдя до дивана в гостиной, он упал на него. На нем лежали одеяло с подушкой, те, что он давал Хиро. У него удачно получилось упасть головой на подушку, и натянуть на себя одеяло не требовало много усилий.
«Еще немного и упал был на кухне…Как хорошо, что он не убрал одеяло на место»
– Опять заболел? – Этому вопросу Хики всегда придавала странный раздраженно-усталый тон, словно дальше должно последовать – «Тебе не стыдно?». Будто он специально взял и заболел.
14 лет. Он так же лежит на этом диване, закутавшись в одеяло.
– Ага.
– Ну что же это такое? Ты же только поправился! Что у тебя за организм такой? Стоит кому рядом чихнуть и все – температура, сопли, кашель. Как ты до четырнадцати с ним дожил-то?
Сил ответить на это у него не было. Да и что можно на это ответить?
– Ладно, что поделаешь? Будем лечиться.
На какое-то время она пропала с поля зрения, а после, вернувшись, сунула ему лекарства, стакан воды и градусник. Возражения не принимались, потому Себ покорно делал все, что она требовала, как бы неприятно ему не было. Мерзкий вкус у сиропа от кашля? Пил, хоть и тошнит. Градусник холодный, как кусок льда? Неважно, температуру, так или иначе, нужно измерить. Так и терпел он всю эту экзекуцию. И после всех мучений, она нырнула к нему под одеяло и крепко прижалась к нему, уткнувшись в его грудь носом.
«Такая теплая»
– Заразишься, глупая.– Он попытался ее оттолкнуть.
– Ну и что? Лечить-то тебя как-то надо! Вот и лечу, как умею.
– Я не хочу, чтобы ты заболела.
– Слушай, мы же семья?
– Не понимаю, как это к ситуации относится…
– Семья или нет?
– Ну, семья…
– Значит, у нас все общее?
– Получается, так.
– Значит, и бактерии общие! Так что не ворчи.– Она прижалась еще сильнее.
– Хорошо.– Он обнял ее, уткнувшись в ее мягкие волосы, пусть они и щекотали нос, и лезли куда ни попадя.
– Себ…
– Что?
– Давай, через пятьдесят лет ты так же меня обнимешь?
– Я бы с радостью, но мои шансы до тридцати дожить-то крайне малы, а через пятьдесят лет мне будет аж шестьдесят четыре года.
– И что?
– Маловероятно, что я смогу через пятьдесят лет тебя обнять.
– Ничего не знаю. Ты у меня и до семидесяти доживешь.
– Это вряд ли.
На этих словах она, разозлившись, решила спакостить – засунула ему мизинец в ухо.
«Фу! Фу! Фу!»
Он задрыгался, словно рыба на суше, пытаясь прекратить это наказание, но она крепко держала его и не давала вывернуться. Несмотря на свои мерзкие ощущения, ему было весело.
– Прекрати.– Он смеялся,– Хватит! Неприятно же!
– Обнимешь через 50 лет?
– Ладно! Ладно! Только прекрати.
– Вот так бы сразу.
Она победно зыркнула на него, вынула палец и брезгливо вытерла его о краешек его футболки.
– Ненормальная.– Он улыбался, глядя на нее.
– Кто бы говорил…
Пару секунд они просто смотрели друг на друга, а после лицо Хики изменилось. Сначала взгляд ее упал на его волосы, после, задумавшись ненадолго, она, слегка сощурившись, посмотрела на него.
– Чего?
– Я тут подумала… Получается, и мне через пятьдесят лет будет шестьдесят четыре…
– Удивительно, да?
Сказано это было с сарказмом, за который он вскоре поплатился. Слабенький удар кулаком прилетел ему в грудь. Она не желала сделать ему больно, скорее просто слегка проучить, но приятно все равно ему не было.
– Я не о том. Выходит, я буду старая. Старая – значит, седая, а это значит, что у меня волосы будут как у тебя. Прикольно же?
– Да что ты к ним пристала? И вообще, к старости многие не седеют, а лысеют…
– Ты на что это намекаешь?
– Так… Ни на что.
Опять палец в ухо. Он дергался, смеясь, пытался все это прекратить. Ей тоже было смешно.
– Будешь старая, лысая, толстая.– Поняв, что выкручиваться бесполезно, решил отомстить хоть так.
– А сам-то, думаешь, красавцем в шестьдесят четыре будешь?
– Буду, это же – я!
– Знаешь, у тебя два уха, у меня две руки. Понимаешь, о чем я?
– Нет, пожалуйста, не надо. Я не выдержу этого!
На секунду она отвлеклась, и он перехватил инициативу, вывернувшись из ее захвата и схватив за обе руки, надежно зафиксировал положение, чтобы она не могла шевелиться.
«Теперь ее очередь беспомощно дрыгаться»
Но месть не удалась. Пронзительно запищал домофон и, разочарованно вздохнув, он выпустил ее.
Домофон все не затыкался. Такой мерзкий звук. Он очнулся на диване, на улице было светло.
«Это еще сегодня или уже завтра?»
Писк продолжался, раздражая неимоверно. Это заставило Себа подняться и подойти к источнику его мучений. На экране маленькой белой коробки с трубкой сверху отобразилось лицо Хиро.
«Тебя только не хватало»
Поставив домофон на беззвучный режим, он, зайдя по пути в туалет, дошел до кухни, выпил пару стаканов воды. Физически он едва ли чувствовал себя лучше, но теперь передвижение по квартире давалось легче. Потому он потрудился дойти до пальто и найти там мобильный. 26 пропущенных от Хиро и еще куча сообщений.
«Кто бы сомневался. Спасибо, что хоть телефон был на беззвучном»
Дойдя до дивана, он бегло прочел несколько сообщений. В основном это были: «Ты куда пропал?» и «С тобой все в порядке?». Но кое-что в них Себа смутило. Это их даты. Судя по календарю на телефоне, в отключке он пролежал ни день и ни два, а неделю. И он вдруг понял, что дико проголодался. В животе бездонная пустота, потому он нашел в себе силы в холодильник заглянуть, но там шаром покати. Так же пусто, как и в его желудке. Единственное отличие – одинокая бутылка уксуса на верхней полке. Как только дверца холодильника закрылась, кто-то забарабанил по входной двери. Кто этот «кто-то», Себастьян прекрасно понимал.
«Твою ж мать, какой он… настырный»
Делать нечего, стук в дверь уже на беззвучный не поставишь – он пошел открывать. Перед тем как открыть, он по привычке посмотрел в глазок. Да, там стоял Хиро. В руках у него был какой-то пакет. Себ обреченно вздохнул, потер переносицу, выругался про себя и после открыл. Было видно, что отворившаяся дверь привела Хиро в искреннее недоумение. Он явно этого не ожидал.
– Ужасно выглядишь,– вырвалось у него, как только он увидел Себа.
– Ты тоже не очень. – На этих словах он попытался закрыть дверь, но Хиро не дал, подставив руку.– Чего ты хотел?
– Я хочу помочь.
– Спасибо, не надо.– Еще одна попытка закрыть дверь.
– А, по-моему, надо.
– Ты не отстанешь, да?
– Не отстану.
Он, молча, открыл ему дверь, и Хиро зашел. Туман в голове и озноб не прошли, а лишь на время отступили, и сейчас нахлынули заново, стоило ему сделать пару шагов. В глазах резко потемнело, будто свет выключили, ноги отказались слушаться. Чудом ему удалось устоять, опершись рукой о стену. Хиро не вмешивался, и спустя минуту белобрысый продолжил идти. Он дошел до дивана и упал на него.
– Что … Так плохо?
– Ага,– только и буркнул Себ.
– Таблетки, лекарства какие-нибудь принимал?
– Что-то пил, но как давно и что, не помню. Посмотри, там аптечка открыта.
– Ясно. А из еды? – Не церемонясь особо, он сразу прошел на кухню и отворил холодильник.
– Ничего.
– Как? Всю неделю?
– Я минуту назад узнал, что прошла неделя, так что ничего удивительного.
– Вот как знал.– Он отнес пакет на кухню и начал разбирать продукты.
Спустя час с кухни начали доноситься дурманящие запахи. Он явно готовил мясо и картошку, Себ уловил это сразу, но что именно догадаться не мог. И вскоре он узнал. Довольный своей работой, улыбающийся во весь рот Хиро внес две тарелки с едой. Это были большие хорошо прожаренные стейки, обжаренные вместе с овощами и картофелем, нарезанным кубиками. Выглядело все невероятно вкусно. Хиро сел рядом с Себом, протянув тому тарелку и вилку с ножом. С огромным удовольствием Себ все съел и поблагодарил его. После еды Хиро принес ему лекарства, что нашел в аптечке.
– Жаропонижающее, антибиотики и противовирусное,– отрапортовался он, протягивая таблетки и стакан воды.
Белобрысый кивнул, взял таблетки, проглотил их, запив водой, и лег обратно, повернувшись лицом к спинке дивана и натянув одеяло до подбородка.
– Почему ты пришел? – Голос его был тихий, едва разборчивый.
– Потому что в ту ночь ты выглядел как зомби. Я переживал, вот и пришел.
– А теперь, пожалуйста, правду.
– Так это правда.
– Я слышу – ты мне врешь. Да и так яростно ломиться ко мне ты бы не стал, если бы причина была только в этом.
– Просто… Дома находиться стало невыносимо – что бы я ни делал, все напоминает о нем.
– Ясно.
– Но и то, что я переживал – тоже правда.
Ответа не последовало, из под одеяла доносилось тихое посапывание.
Она разбудила его внезапным ударом локтем под ребра. Он сидел на диване, укрывшись одним с ней пледом. Они смотрели скучный, по его мнению, фильм. Настолько скучный, что он даже уснул. Странный довоенный ужастик про инопланетян, которые, прибыв на землю, конечно, захотели съесть все человечество. Предсказуемый сюжет, второсортные актеры, и графика, хромающая на обе ноги, но ей было интересно. Она смотрела на экран, не отрываясь.
– Не интересно – иди спать на второй этаж.
– Без тебя не пойду.
– Тогда хоть не храпи!
Поняв, что выбора у него особенно не осталось, он перевел взгляд на телевизор и пытался заставить себя посмотреть этот «шедевр», что получалось у него плохо.
«Какие страшные монстры из папье-маше»– саркастично думал он про себя, но вслух не высказывал.– «Не, ну, конечно, в час ночи в дремучем лесу что-то засверкало – надо пойти проверить! Как же иначе-то?! Черт с ними, с инопланетянами, но как же медведи, волки, комары, в конце концов, ну? Сразу понятно, что сценарист этого, если можно так сказать, произведения в лесу, действительно, ни разу не был. Да она бы десять метров от дома не прошла, как ее бы искусали комары, пробрал холод, и крапива ноги ошпарила. Ни один нормальный человек никуда в потемках при таких условиях не пойдет. Но нет же, она в белой ночнушке на голое тело с глупым выражением лица идет выяснять, что это там блестит!»
Не выдержав такого надругательства, он отвернулся от экрана и, не найдя, чем еще себя занять, просто смотрел на нее. В полной темноте комнаты ее глаза мерцали, отражая меняющуюся на экране картинку.
«Красиво»
Длинные мягкие волосы были небрежно убраны в пучок, обнажая тоненькую шею и изящные уши. Он аккуратно провел пальцем по ее шее от уха вниз. Ей стало щекотно, она поежилась и отдернула его руку. Он повторил, она опять отдернула его.
– Лучше храпи дальше,– раздраженно сказала она, и отодвинулась от него так, чтобы ему было не достать до нее рукой, он придвинулся ближе.
– Пум.– Он щелкнул ее по носу и тут же получил подзатыльник.
– Не зли меня, Себастьян.
– А то что? – Он ее дразнил.
Она просто вытащила руку из-под пледа и, протянув ее сжатую в кулак, резко выпрямила мизинец.
– Ну что ты сразу с козырей заходишь? Понял я, понял. Не мешаю.
Он сдался, не желая повторения пытки «пальцем в ухо». Заметив его погрустневший вид, как бы извиняясь, она пересела ближе, расположившись на диване впереди него, и облокотилась своей спиной ему на грудь.
«Приятно» – подумал он, обнял ее за талию и уткнулся носом в шею. – «Вкусно пахнет»
И что там происходило на экране, его больше не волновало, ему было хорошо просто от того, что она рядом, от того тепла, что она ему дарила. Он мог бы так сидеть хоть целую вечность, но через несколько минут из ящика заиграла тревожная музыка. В фильмах ее вставляют на особо напряженных моментах. Так как фильм сам по себе был крайне предсказуем, даже не следя за сюжетом, он точно знал, что сейчас на экран что-то выпрыгнет. Обычный прием фильмов ужасов – нарастающая пугающая мелодия, а после на самом пике темпа мелодии резкая смена картинки, сопровождаемая обязательным оглушительно громким звуком. Такими трюками его не испугать, потому он, услышав ее, и не шелохнулся, но она повела себя иначе. Она напрягла все свое тело, словно кошка перед прыжком, и сосредоточенно ждала этого момента. Ему показалось это забавным, и с любопытством он ждал, что же будет дальше. И вот момент настал, резко на экране появилось лицо пришельца. Его огромная клыкастая пасть распахнулась, будто пытаясь выпрыгнуть за пределы телевизора и сожрать зрителя. В эту секунду с пронзительным хлопком прямо в середину экрана – туда, где находилась ужасающая глотка чудовища – прилетел ее тапок. Все произошло так быстро, что он едва бы успел за это время моргнуть. Врезавшись в телевизор, тапок упал на пол.
– Тапочком? Серьезно? – Он еле сдерживал смех. – Против инопланетного чудища? Хики, ты жестока.
Тут он уже не выдержал, и по всей квартире разнесся громкий заливистый смех. Конечно, ее это разозлило. Не спеша она дотянулась до пульта, поставила фильм на паузу, отложила пульт подальше, нагнулась к полу, подняла второй свой тапок, прицелилась и зарядила Себу промеж глаз. Смех прекратился.
– Убила,– донеслось из-под тапка.
Она убрала тапок от его лица. Секунду он смотрел на нее обычным взглядом, а потом, решив подурачиться, притворился мертвым, высунув язык и закатив глаза. Тут же ему прилетело повторно, только вот язык он спрятать не успел. Раздался визг.
– Я подошву облизал!
Она захохотала.
– Что ты смеешься?! Между прочим, это негигиенично! – Резким движением он перепрыгнул спинку дивана и подбежал к кухонному крану.
С минуту он полоскал рот, а она все смеялась, не прекращая. Закончив, он вытер рот полотенцем и медленно проследовал обратно в гостиную. Зайдя, включил свет и увидел, что она расположилась по всему дивану, не переставая гоготать и кататься.
– Вкусно было? – пошутила она, увидев, что он вошел.
– Ну, все. Мадам, вы допрыгались.– Он чуть сощурил глаза и резво подбежал к ней.
Заметив это, она легким движением отпрыгнула от дивана, прихватив с собой подушку. Себастьян, оказавшись рядом с диваном, схватил плед и расправил его наподобие сети перед собой.
– Зачем он тебе?
– Скоро поймешь.
– Может, не надо?
– Надо, Хики, надо.
Он пошел в ее сторону, она, выставив подушку словно щит, отбежала от него. Какое-то время они бегали вокруг дивана. Она ловко отпрыгивала, когда белобрысый пытался ее схватить, он же купировал все ее попытки сбежать на второй этаж. Им было весело, они игрались словно дети, хотя обоим было уже по 15. Она больше не была ребенком. Прекрасное спортивное тело – каждая мышца этого тела превосходно закалена. Тонкая талия, стройные ноги. На ней были ее любимые короткие мятного цвета шорты и белая честно украденная у него футболка. Себастьян всегда был, по сравнению с другими, небольшого роста и слишком худощав, и, тем не менее, его футболка на ней болталась. Смуглая бархатная кожа. Длинные сейчас распущенные, она сняла резинку, темные блестящие волосы. Густые длинные черные ресницы. Такие же густые идеальной формы брови. Движения ее были быстрыми, и одновременно изящно плавными; она с легкостью перепрыгивала диван и ловко уворачивалась от захватов Себа.
В конец устав за ней гоняться, Себ обреченно плюхнулся на диван.
– Все. Я устал.
– Что, уже? Я же только разогрел… – Неосторожно она приблизилась к дивану, и тут же на нее напал белобрысый, накинув сначала на нее плед, а после повалил на диван, сковав опять же пледом ее движения и для верности придавив своим телом.
– Попалась,– ехидно сказал он, прижав ее еще сильнее.
– Что ты со мной сделаешь?
– Ты же знаешь что.
– Нет! Нет! Нет! Не надо, прости меня, я больше так не буду,– она говорила сквозь смех, дрыгаясь и барахтаясь в попытках выбраться.
Он навис над ее лицом и, злорадно улыбаясь, собрал слюну, которая медленно капнула ей на нос. Раздался громкий полный страдания визг.
Визг повторился. Он раскрыл глаза на диване. Его все еще трясло, но чувствовал он себя уже значительно лучше.
– Араки, что за девушка сейчас визжала?
– Это был я, – донеслось басом с кухни. – Я палец дверцей шкафчика прищемил.
Себастьян пришел на кухню и налил себе стакан воды из-под крана. Араки суетливо хозяйничал; на плите опять что-то шкварчало, и пахло вкусно. Только что он выключил конфорку, всем своим видом давая понять, что закончил.
– Сколько я проспал? – спросил белобрысый, доставая аптечку.
– Целые сутки. Я уж думал, что если ты сегодня не проснешься, «скорую» вызывать.
– «Скорую» не вызывай ни в коем случае. Ты меня понял? – Он обернулся и, сверкнув глазами, посмотрел на него. По всему телу пробежали мурашки – такой его взгляд пугал.
– Почему?
– Не вызывай и все. Даже если я решу копыта откинуть. И вообще, валил бы домой – Он проглотил лекарства, не запивая, и положил аптечку на место.
– Свалю, как только буду уверен, что копыта ты не откинешь. – Хиро налил суп в глубокие тарелки и жестом пригласил за стол.
Себастьян сел на одну из табуреток и с интересом смотрел в тарелку.
– Куриный супчик?
– Да. Ты его не любишь?
– Нет, наоборот. – Он принялся с аппетитом его поглощать.
– Он же горячий! Обожжешься, если будешь так ложка за ложкой его глотать!
– Нет, не обожгусь.
– Он же только с плиты!
Предостережения его были полностью проигнорированы; ни разу не подув на ложку, он быстро его залил в себя, в то время как Хиро и ложки съесть не успел. Доев, Себ уставился на улицу. Окно было полностью затянуто морозной паутинкой, от чего улицы было почти не видно, но и этого чуть-чуть было достаточно, чтобы увидеть, что все отдавало белизной.
«Красота!» – вдруг его охватило невероятно сильное желание пойти прогуляться. Просидев взаперти больше недели, он ужасно захотел просто подышать свежим воздухом. «Да и зайти кое-куда тоже не помешает»
Спасибо, – буркнул он и, убрав за собой тарелку, поднялся на второй этаж.