Рыжеволосый, будучи еще совсем недавно столь смелым, теперь кричал от боли и страха. Внезапно для себя он увидел в глазах белобрысого что-то такое, что внушало дикий ужас. Он видел перед собой уже не человека, да и сам уже не считал себя человеком. Ядовитый змей и крохотный рыжий бурундук. Он физически ощущал, как беловолосый обвил его, как он его душил, смотря своими ледяными бирюзовыми глазами прямо на него.
«Я скоро умру»
– Да. Скоро ты умрешь.
Повинуясь ужасу, он резко встал и рванул по направлению к выходу. Боль в ноге его уже не беспокоила. Все, о чем он думал – это то, что во что бы то ни стало нужно бежать так быстро, как он сможет. Себастьян его отпустил, оставшись стоять на месте с окровавленным прутом. Шарифову уже показалось, что он спасся. Вот, осталась пара метров и он на свободе. Всего пара метров.
Насильник-ик-ик… убийца-ца-ца… – произнес Себ достаточно громко, чтобы это раздалось эхом в пустом помещении, но также привычно бесчувственно.
На пути Шарифова внезапно встала Оливия. Она преградила ему путь. Он хотел убрать ее с дороги одним ударом, но, занеся руку, он почувствовал нестерпимую боль, причину которой пока не понимал. Себ метнул прут как копье и попал ему прямо в предплечье. Прут вошел глубоко. От резкой боли Шарифов потерял равновесие и упал на колени. Ударив его коленом по голове, Оливия окончательно его повалила на сырую землю. Он лежал на животе, и прут торчал из него. Она схватилась за прут и не без труда выдернула его из его тела.
– Урод-од-од.. Насильник-ик-ик… – вновь раздалось мужским эхом из темноты.
– Маньяк-як-як… Убийца-ца-ца – подхватило звонкое женское эхо.
Она ударила его прутом по спине как битой. Лицо ее было обезображено ненавистью. По щекам катились слезы. Все ее тело трясло в нервной дрожи. В удары она вкладывала всю силу, которой обладала. Снова и снова. Удар. Удар. Удар. Сзади раздавались неспешные шаги. Медленно, не спеша шел Себастьян.
«Господи, только бы он не успел. Только бы не дошел. Пожалуйста! Пусть она убьет меня раньше! Умоляю!»
Раздавались глухие хлопки и иногда противный хруст. Удар. Снова. Еще один шаг. И еще один. Все ближе, и ближе, и ближе…
«Нет! Нет! Господи, нет!»
Дойдя, Себ схватил прут, остановив его на полпути. По негласному приказу Оливия отпустила прут, опустилась на колени и, закрыв лицо руками, невероятно громко зарыдала. Рыдания раздавались гулким эхом, как и все звуки тут. Шарифов подумал, что вот он шанс. Встать он уже не мог, но изо всех сил, что у него были, он полз по направлению к выходу. Он еще не заметил стоящего позади белобрысого. Себ просто стоял и смотрел. Шарифов дополз до железной двери и с огромным усилием отворил ее. Раздался мерзкий скрипучий звук несмазанных петель. Легкий искусственный свет ночного города осветил его лицо. Там бежит своим чередом жизнь в обычном для нее ритме. Там люди. Там спасение.
– П-п-помогите… – Ему было сложно говорить. Голос прерывался кашлем и булькающими хрипами. – С-с…спасите… кто-нибудь .. по..жалуйста…умоляю…кто-нибудь.
Тихо, почти бесшумно сзади подошел Себастьян. Он схватил его за волосы, приподняв его голову слегка над землей. Ужас застыл на лице Шарифова. Себ занес руку держащую прут острым концом к его голове. Он целился в висок. Резко и быстро он ударил.
– Нет! – внезапно басом раздалось позади.
Беловолосый успел остановить прут в сантиметре от черепа.
– Не смей этого делать! Не…надо. – Голос принадлежал никому иному как Хиро. Он прерывался кашлем и явно стоил немалых усилий.
Себастьян ошарашено вглядывался в густую темноту позади. Он был уверен, что Араки скончался.
«Не может быть! Он выжил! Какой живучий»
– Ты уверен?
В ответ раздались хрипящие звуки.
– Хорошо, но я снимаю с себя ответственность за остальное.
Он оттащил парня обратно внутрь за волосы и захлопнул с тем же омерзительным звуком дверь. Отпустив его, он уже куда быстрее, чем раньше, пошел к Хиро. Дойдя, он бегло осмотрел его и достал из внутреннего кармана мобильный. Быстро набрал номер.
– Да, да. Направьте медиков. Срочно. Три тяжелых. Один – полутруп. Запишите адрес…
Договорив, он сел на землю рядом с Араки. Тот еще был в сознании, но тяжелое дыхание, стоны боли и кровоточащие раны говорили о его состоянии. Он на грани жизни и смерти. Себ аккуратно перевернул его на бок, чтобы он не задохнулся собственной кровью, и достал пачку сигарет. Он сделал все, что в его силах. Больше ему нечем помочь. Чирк. Всего на секунду темнота развеялась под светом пламени. Он прикурил и убрал зажигалку обратно в пальто. Яркий огонь сменился тусклым огоньком сигареты, похожим на свет далекой-далекой звезды. Он затянулся. Густой едкий дым прокатился по горлу и попал в легкие, оставляя после себя неприятное жжение. В черепушке под белыми волосами, казалось, не было ни одной мысли, только глухое осознание усталости. Все тело словно налилось свинцом сразу после затяжки.
– Глупая зажигалка. Работает, когда вздумается. – Он выдохнул дым и изнуренно вздохнул.
Раздались хрипящие звуки.
– Не надо ничего говорить. Береги силы. – Он снова затянулся.– «Медведь»,– процитировал он слова Шарифова. – Ха! Да, это тебе куда больше подходит. Ну что, косолапый, доживешь до утра?
Гипнотический звук капель о крышу. Столь слабое сознание окончательно ускользнуло от Араки.
«10»
«Что произошло? Где я?»
Араки лежал на больничной койке. Он только очнулся, поэтому понять, что происходит, был не в состоянии. Открыв глаза, он увидел лишь размытые цветные пятна и режущий глаз яркий свет.
«Я умер?… Ай-яй!»,– внезапная боль пронзила все его тело.– «Нет, не умер. Что произошло?»
Обрывками он восстанавливал события того дня. В голове у него все ужасно путалось и мешалось: «Насильник… Убийца… Урод…. Да я – Альфа… Такая же шлюха как остальные… Что ты можешь?… Почему ты здесь?…»
«Что он тогда сделал? Он убил его? Или нет? Что, черт возьми, произошло? Кто такие Альфы? Что с остальными? Кто-нибудь жив?», – на замену воспоминаниям в голову полезли непрошенные вопросы, ответ на которые ему необходимо было знать прямо сейчас.
Он попытался встать, но скоро понял, что даже пальцем руки пошевелить для него трудная задача. Тело казалось неподъемным, а боль с каждой секундой лишь усиливалась. Да и еще из него торчало куча трубок, назначения которых он не совсем понимал.
Сколько времени он так лежал, он не знает, но этого времени хватило для того, чтобы к нему вернулась способность сфокусировать взгляд, и он уже мог рассмотреть свою палату. Это была светлая просторная комната с большим окном по правую руку и свежим ремонтом. Он не смог повернуть голову, поэтому всю ее осмотреть не мог и наличие соседей тоже, но судя по почти идеальной тишине, нарушаемой разве что звуками улицы, он решил, что в палате он один. Все, что попадало в его поле зрения – это окно, кусок одной стены, на котором под потолком висел выключенный телевизор, его собственные ноги на койке, торшер на длинной ножке и бежевый кожаный диван, стоящий аккурат напротив него.
Спустя некоторое время в палату зашла медсестра. Она, по-видимому, хотела поменять что-то в капельнице, но увидев открытые глаза Араки, засуетилась и, ляпнув что-то слабо различимое, исчезла из палаты. Сразу после этого к нему зашел доктор, одетый в стандартный белый халат. Это был худой мужчина лет за 40 с редкой сединой и смуглой кожей. С первого взгляда его можно назвать добряком. Пусть в его глазах, осанке и жестах читалась строгость и собранность профессионала, его голос, улыбка и искреннее сочувствие, с которым он проводил осмотр, выдавали мягкость его характера. Закончив, он старательно записал его результаты на бумаге, прикрепленной к планшету, что принес с собой.
– Вы, молодой человек – невероятный везунчик, – сказал он, уже собираясь выходить.– С такими травмами мало кто выживает. Но вы не волнуйтесь, у вас не нашли травм приводящих к инвалидности, да и поправляетесь вы быстро. Я думаю, что уже через полтора месяца сможете вернуться к нормальной жизни. Мы сделаем все что…
«Полтора месяца? Сколько я уже здесь лежу? Отец!»
Доктор не смог договорить. Хиро, собрав все свои силы, попыталась вскочить с постели. Конечно, эта попытка была провальной, но сил, которые он приложил, было достаточно, чтобы выдернуть капельницу и свалится с постели. Испуганный тем, что больной может себе навредить, врач немедленно велел медсестре вколоть успокоительное. После того Араки вновь забылся сном.
Проснувшись уже во второй раз, Хиро заметил, что палата теперь была темнее. На улице была ночь, и единственным источником света был длинный торшер около дивана. Он озарял комнату рассеянным теплым оранжево-желтым светом и напоминал свет камина. Араки уже было намеревался повторить свой «подвиг», но вдруг заметил, что на том диване кто-то лежит. Приглядевшись, он узнал Себастьяна. Он лежал так, как было ему удобно, запрокинув ноги на подлокотник и подложив под голову что-то черное, наверное, свое пальто. В руках у него была книга, названия которой Араки не мог разглядеть.
Себастьян не сразу заметил, что он проснулся, поэтому продолжал читать. Хиро хотел задать ему те вопросы, что роем копошились у него в голове, но трубки, торчащие из носа и горла, мешали. Услышав странные звуки, Себ перевел взгляд на Араки.
– Проснулся-таки. – Явно нехотя он закрыл книгу, встал с дивана и подошел к постели.– Доброе утро. Я тут кое-что взял взаймы у твоего врача. – Он показал небольшой планшет с прикрепленными бумажками, который был у врача. – Хочешь, прочту? Так посмотрим: перелом 5-ти ребер с правой стороны, 3-х с левой, как результат пробитое легкое, пневмоторакс и травма печени с обширным внутренним кровотечением, множественные гематомы, кстати, в том числе и мозга, отек мозга, клиническая смерть в полторы минуты, ну и кома продолжительностью в неделю как следствие. И как, ты мне скажи, в таком состоянии, только очнувшись от комы, ты решил, что сможешь так просто встать? Совсем идиот?
Себастьян говорил все так же размеренно и спокойно, но даже в таком тоне можно было уловить нотки раздражения. Он замолчал и потер переносицу. Араки попытался ему что-то ответить, но получилось лишь странное мычание.
– Помолчи, пожалуйста.
«Сам замолчи! Знал бы ты про меня хоть что-нибудь, то не читал бы мне сейчас нотации. Мне надо идти! Просто надо и все!»
– Все я про тебя знаю. Хочешь раньше своего отца ножками вперед выйти – пожалуйста! Но куда делось все твое желание жить-то? Или ты именно так помереть решил? Не считаешь, что пережив все то, что я тебе сейчас прочитал, и, идя на поправку, помереть из-за того, что неудачно свалился с кровати – просто верх идиотизма? – Себ замолчал на пару секунд, будто ожидая ответа. – Значит так, еще одна такая выходка и я тебе сам помогу покинуть этот бренный мир.
Араки был сильно удивлен его поведением. Он представить себе не мог, откуда он знает о его отце, зачем он пришел, что ему от него нужно, поэтому широко раскрыв глаза, ошарашено смотрел на него.
Себастьян закончил тереть переносицу и, глубоко вздохнув, попытался продолжить говорить, но только он открыл рот, в глазах у него потемнело. Слегка пошатнувшись, он ухватился за спинку кровати и устоял на ногах, но было хорошо видно, что далось ему это нелегко.
– Твой отец в том же состоянии,– тихо, почти шепотом сказал белобрысый, так же держась за спинку.– По крайней мере, отключать его пока не будут. Я не могу гарантировать тебе, что он дождется твой выписки, но если ты продолжишь в том же духе, то возможно ты отойдешь на тот свет первым. Думаешь, он хотел бы этого?
Перестав говорить, он не спеша отошел от кровати и сел на диване. Нельзя было не заметить, что выглядел он нездорово. Кожа его была бледнее, чем обычно, и с каким-то синим нездоровым оттенком. Под глазами красовались огромные мешки. На лице все еще оставались следы синяков и ссадин.
«Ему же тоже не слабо досталось тогда. Как он себя чувствует, интересно?»
– Что ты только что хотел сказать? Я не понял,– уже более бодрым тоном донеслось с дивана.
Араки поймал на себе взгляд белобрысого. Сейчас Себ смотрел на него изучающе, будто на подопытного кролика, пусть и самочувствие его было явно не очень.
«Ах да, ты же мысли у нас читаешь. Забыл» – промелькнуло в голове Араки.
– Не читаю я мысли.
« Эм…»
– Ладно. Больше мне особо нечего тебе сказать. Шарифов задержан и находится в тяжелом состоянии. У Оливии нервный срыв. Сейчас она проходит реабилитацию в психбольнице. Ли и Бастер прекрасно себя чувствуют относительно тебя, конечно. Новак погиб. Похороны были 3 дня назад. А все остальное как-нибудь сам узнаешь.
Медленно он встал с дивана и направился к выходу, захватив свое пальто. Араки безмолвно проводил его взглядом. Он не мог ничего сказать, да и сказать, по сути, ему было нечего. Он совсем его не понимал. Почему он пришел? Почему не убил Шарифова? Кто он, вообще, такой?
Чем больше он об этом думал, тем сильнее путался. Но, несмотря на это, он не боялся его, не презирал и не осуждал. Он не понимал, что движет этим белобрысым, но почему-то уважал его. Он внушал ему только спокойствие и уверенность, хотя все его действия и слова должны были вызвать обратный тому эффект.
На следующее утро к Араки опять зашел врач. Он спокойно его осмотрел, опять сказал ему, что он восстанавливается очень быстро. Быстрее чем кто-либо на его памяти. После осмотра к великому облегчению Хиро из него вытащили большинство различных трубок, периодически подключая разве что капельницу. Он все еще не мог полностью управлять своим телом. Садится, двигать руками, головой и всем остальным движениям приходилось учиться заново. Какое-то время его кормили с ложечки медсестры. Потом худо-бедно он научился держать ложку самостоятельно. Хотя поначалу это было похоже на попытки годовалого ребенка. Позже назначили физиотерапию и массаж. С каждым днем Араки чувствовал себя лучше и лучше, но, помня слова белокурого, он не рвался никуда и послушно делал все, что говорили врачи. До удивления доброжелательные медсестры и хорошо знающие свою работу врачи сделали свое дело. Он быстро шел на поправку, но было одно обстоятельство, которое не давало Араки покоя. Множество раз он просил включить телевизор, но каждый раз медсестры и врачи делали вид, что забыли или врали о том, что он не работает. Конечно, сидя на одном месте просто смотреть в окно быстро надоедает. Ему было ужасно скучно. Когда заходили медсестры, он старался заговорить их и иногда у него получалось. Большинство торопливо делали то, зачем пришли, и испуганно убегали, но с одной медсестрой у него получилось особенно хорошо сдружиться. Ее звали Кристи. Необычное и красивое имя. На вид ей не дашь больше 20 лет, хотя этот возраст она давно перешагнула. У нее были длинные светло-коричневые волосы, всегда заплетенные в толстую косу, слегка полноватое тело, мягкие округлые черты лица, как у добродушных полнушек из большинства старых комедий, большие розоватые щеки и не сходившая с лица широкая лучезарная улыбка. Она всегда была рада поболтать с Араки, а болтали они о многом. Из разговоров он узнал, что у нее есть маленькая дочь, что работа медсестры ей нравится, хотя легкой ее не назовешь, что она увлекается старинными монетами и собрала свою скромную коллекцию, которую обещала как-нибудь ему показать, и много чего еще. Однажды он невзначай спросил у нее, что ей известно про ту переделку, в которой он побывал. Еле уловимо, но настроение ее изменилось, и она поспешила уйти. После этого Араки не затрагивал эту тему не только с ней, но и вообще со всеми. Он не знал, почему никто ему об этом ничего не говорит, но желание как можно быстрее выписаться и навестить отца было сильнее любопытства, поэтому он решил оставить расспросы на некоторое время.
Следующей проблемой было найти себе хоть какое-то занятие на это время. И в поисках такого занятия он от скуки залез в тумбочку рядом с кроватью. Обычно там оставляют передачки и личные вещи, но передачки носить ему было некому, а личные вещи взять возможности не представилось. Его ни разу никто не навещал, если не считать того визита Себа, который более не повторялся. Не зная зачем, он все-таки залез в тумбу и обнаружил там несколько старых книг еще довоенного выпуска. Это были разные книги. Пару книг классической литературы, «Психология для чайников» и медицинская энциклопедия. Бумажные книги, как и газеты, и журналы большая редкость сейчас, потому что рабочих издательств осталось крайне мало. После войны из-за отсутствия большинства ресурсов, а в этом случае бумаги, было выгоднее перейти в цифровой формат или использовать новую пластмассовую бумагу, которая на ощупь похожа на рыхловатый картон с едким запахом пластика. Стоимость бумажных книг запредельно высокая. И именно поэтому то, что кто-то забыл в тумбе целых четыре бумажные книги, вызывало крайнее изумление. Араки довольно быстро прочел их все и даже энциклопедию. Эти книги помогли ему скоротать время, и он не заметил, как прошло уже 3 недели с того, как он очнулся.
«11»
Эта ночь была особенно тихой. Казалось, будто все живое вымерло. Идеальная звенящая тишина. Неслышно было ни медсестер, обычно живо обсуждающих прошедший день, ни разговоров других пациентов, ни телевизоров в других палатах, ни даже звуков города за приоткрытыми окнами. Араки сидел на своей постели и перечитывал главу в энциклопедии про функции и работу почек. В такой идеальной тишине громкий звук захлопывающейся двери был похож на гром молнии. Хиро тотчас оторвался от книги и осмотрел комнату. Никого в палате кроме него не было.
«Наверно, ветер» – подумал он и вернулся к чтению.
– Привет, – внезапно раздалось со стороны дивана.
От испуга Араки обронил книгу. Рядом с постелью стоял Себастьян и как всегда непринужденно смотрел на него.
– Перестань так делать!
– Как так?
– Подкрадываться так!
– Я же специально хлопнул дверью.
– Это не помогло. Повесь колокольчик себе, что ли!
– Ага. Еще мигалки на лоб приделаю, чтоб уж наверняка. Может, стоит внимательнее быть? – Себ наклонился подобрать книгу.
– Зачем пришел?
– А что, нельзя?
– Часы посещений давно прошли. Если не заметил, уже глубокая ночь.
– Когда тебя не замечают, все 24 часа – это часы посещений. Да и ты, вроде как, не спишь. – Он передал книгу Араки.
– А если бы спал?
– Но не спишь же. Ладно, я тебе кое-что принес.
Себ положил на постель белый пластиковый пакет.
– Что там?
– По мелочи. Вижу, книги тебе пригодились. Там еще парочка. Плюс фрукты, печенье, чай. Больше-то некому принести. Вот я и решил зайти. – Поставив пакет, он отошел и сел на диван.
– Зачем тебе это? Я думал, что ты больше не придешь, если честно.
Себастьян проигнорировал вопрос и, сидя на диване, запрокинул голову и смотрел в потолок.
– Спасибо,– тихо сказал Араки.
– Не за что.
Араки был приятно удивлен тем, что Себ к нему зашел, но гордость, играющая в нем, совсем не хотела принимать это. На минуту в палату вернулась та звенящая тишина. Хиро с интересом рассматривал белобрысого.
«Вроде и он уже лучше себя чувствует. Ссадин не видно. Да и, в целом, он бодрее выглядит»
– Как успехи в лечении? – спросил Себ.
– Хорошо. Завтра с физиотерапевтом будем пробовать ходить. Врачи говорят, что я быстро восстанавливаюсь.
– Это неудивительно. С таким-то организмом ты быстро оправишься.
– Как отец?
– Все так же.
– Может, объяснишь мне уже, наконец, что произошло?
– Что тебе объяснить?
– Да все. Откуда ты про отца знаешь? Кто ты такой, вообще? Почему ты пришел? И кто такие эти Альфы?
– Эх… Тебе, правда, нужно это знать?– Себ сел нормально и посмотрел в глаза Араки.
– Да.
– Ладно, слушай. Про отца я твоего узнал из твоего личного дела, которое есть на каждого гражданина нашего Района. Это совсем несложно.
– Я промолчу про то, что это незаконно. Но зачем тебе это было нужно?
– Мне просто было любопытно.
– Любопытно?
– Да. Мне хотелось больше про тебя узнать.
– Но зачем?
– Потому что мне интересно наблюдать за необычными людьми. Хобби у меня такое.
– Ты считаешь, что это нормально?
– Да. Что ты еще хотел узнать?
– Кто ты такой?
– Я – Себастьян.
– Как информативно.
– Ну, как мне тебе на такой тупой вопрос ответить?
– Не знаю, но точно не так. Расскажи хоть что-нибудь про себя.
– Родился в Районе номер 3. В 10 лет переехал сюда. Полное имя – Себастьян Лаэр. Что тебе еще сказать, не знаю.
– Ну уже лучше.
– Давай дальше.
– Почему тогда ты меня послушал и не убил его?
– Мне не в удовольствие кого-то лишать жизни. Да и, в конце концов, не мне было решать, убивать его или нет, а тебе, так как это – твое дело.
– Ясно. Зачем ты сейчас пришел?
– Как я тебе должен ответить на вопрос, ответ на который сам не знаю? Надеюсь, допрос окончен?
– Нет. Последнее: кто, черт возьми, такие Альфы?
– Ты о чем?
– Тогда ты сказал ему, что ты тоже Альфа. Что это значит?
– Я просто подыгрывал сумасшедшему.
– Не делай из меня идиота!
– Ты сам неплохо с этим справляешься, – Себ отвел взгляд и едва слышно пробурчал это себе под нос.
– Что? – Араки не расслышал.
– Ничего.
– Ответь на вопрос.
– Не лез бы ты во все это. Просто радоваться тому, что ты выжил, ты не можешь?
– Я имею право знать, что произошло и из-за чего.
– Забудь про Альф. Забудь про то, что произошло. Забудь это все как страшный сон. Для тебя так будет лучше.
– Но я хочу знать…
– Поверь, не стоит.
– Может, хватит уже?!– намеренно громко сказал Хиро.
Его взбесило то, что Себ говорит с ним как с ребенком, так же снисходительно и скрытно. Так же, как говорили с ним все остальные с момента его пробуждения. Даже Кристи. Что бы он ни спрашивал, все уходят от ответа. Ему обрубили все связи с внешним миром, не допуская его к средствам массовой информации (ТВ и радио так никто и не дал включить). К тому же эта ограниченность в общении, секреты какие-то. Он был уверен, что кто-кто, а белобрысый ничего от него скрывать не будет, но, видимо, ошибся.
«Скажите уже, наконец, что происходит»
– Теперь ответь на мой вопрос. – Себ проигнорировал Хиро. – Почему ты не дал мне его убить?
– Что значит почему? Что бы он ни сделал, он – человек. Это убийство! Не тебе решать, что с ним делать! Пусть это решит закон!
– Вот как. Закон, значит. Хорошо, я покажу тебе то, что от тебя скрывают.
– Наконец-то!
Себастьян вышел из палаты ненадолго, а после вернулся, держа что-то в руке. Приглядевшись, Араки понял, что это – пульт от телевизора. Одно нажатие и легкий полумрак, царивший в комнате, озарился холодным светом приветственной заставки ТВ.
– Переключу тебе сразу на новости. Там сейчас как раз повтор недельных новостей.
Пару щелчков и он переключил на канал с названием «ВсеМирный». Это – общий новостной канал, который транслируется по всему миру.
– А теперь к другим новостям,– сказала миловидная девушка-диктор с экрана.– Недавнее нашумевшее происшествие в Районе №5 приобрело неожиданный поворот. Напомним, месяц назад был пойман «Убийца из парка на 3-ей улице». Во время очередной попытки надругательства над одной из жертв он был замечен компанией молодых людей. Завязавшаяся драка закончилась смертью одного парня и тяжелыми ранениями трех других. Особенно сильно пострадал Хиро Араки. По показаниям других пострадавших именно он смог остановить и обезвредить насильника. Сразу после происшествия Хиро был доставлен в реанимацию 4-ой областной больницы Центрального города №5. Сейчас его состояние оценивается врачами как стабильное, но, как отмечают специалисты, имеет место частичная амнезия. В данный момент он проходит сложное лечение. Суд над Дэннисом Шарифовым, затянувшийся на 3 недели, закончился. Его признали виновным только частично и присудили ему 10 лет колонии общего режима вследствие недостаточных доказательств по делу об убийстве 16 девушек разных возрастов. Данное решение вызвало бурные общественные протесты. На митинги по всем городам Района №5 вышло более 6 тысяч человек с призывами к смертной казни. Митинги были стихийными и неорганизованными. Власти были вынуждены принять меры для предотвращения беспорядков. Была подписана общественная петиция на обжалование приговора, собравшая более 300 тысяч подписей. Сегодня должно было состоялось первое заседание. Впервые за все время подсудимый присутствовал на заседании лично, так как ранее он находился на лечении. На заседание один из отцов погибших девушек пришел с самодельной бомбой, привязанной к телу и начиненной, по оценке экспертов, двумя килограммами тротила. Во время взрыва подсудимый и еще 31 человек погибли на месте, после в реанимации от тяжелых травм скончалось 10 человек, сейчас на лечении находятся еще 26 человек с травмами разной степени тяжести. Данное происшествие вновь взволновало общественность. Официально сегодняшний день был признан днем скорби. По улицам многих городов прошли шествия со свечами. Властями рассматривается вопрос о присуждении Хиро Араки медали героя. Более точная информация по этому вопросу будет известна уже на следующей неделе. Просим вас сохранять спокойствие во время шествий и не предпринимать опрометчивых действий, способных нанести вред окружающим. Пожертвования семьям пострадавших и самому Хиро принимаются по реквизитам…
Себастьян нажал на кнопку пульта и экран погас. Араки еще во время репортажа заметно побледнел и сейчас, держась за голову, неразборчиво что-то бормотал.
– Теперь ты понял, почему от тебя это скрывали? Не стоило тебе это показывать, конечно, но я считаю, ты должен…
– Это я виноват!– громко перебил его Хиро,– Я! Сорок один невинный человек погиб, потому что я тебя тогда остановил! Я! Я. Я…– он говорил все тише и тише и вновь вернулся к своему бормотанию.
Себастьян встал с дивана и подошел к Араки.
– Посмотри на меня. – Хиро поднял голову.
По палате разнесся звонкий шлепок. Себ дал Хиро пощечину.
– Возьми себя в руки. Ты ни в чем не виноват. Никто не мог знать, как все обернется. – Он совсем не повышал голоса, но этот бесчувственный тон странным образом успокаивал.
– Но ты! Ты же знал! Поэтому хотел его убить!
– Я тоже не мог этого знать. Все, что я мог – лишь предполагать. Люди в основном очень слабы и предсказуемы. Конечно, стоило допустить, что кто-нибудь из родственников жертв захочет устроить самосуд, но тогда это была лишь вероятность такого развития событий. Ни ты, ни я, ни кто-либо другой знать, как все в результате получится, не мог.
– Еще героем прозвали! И можно спросить, почему про тебя там ни слова?
– Мне не с руки светится на ТВ. Поэтому все почести достались тебе. Надо сказать, в последнее время ты очень популярен. Если бы не вооруженная охрана по периметру больницы, покой тебе бы только снился.
– Это неправильно! Я не заслужил этого!
– А вот они считают, что заслужил. Да и я, если честно, тоже так считаю. Тебе сильно досталось, и если бы не ты, этого идиота поймали бы не скоро. Кто знает, скольких бы он еще убил. Так что хватит тут разнюниваться.
– Что еще за пожертвования? Не надо мне этого…
– На эти пожертвования тебя лечили. Ты же заметил, что находишься не в простой больнице. Она специализированная, а значит платная. На эти пожертвования также содержат твоего отца. И да, на эти пожертвования у тебя будет возможность доучиться старшую школу и жить так, как ты хотел.
– Это неправильно!
– Да что ты заладил. – Он громко вздохнул. – Неправильно, неправильно… Послушай, в реальности нет таких понятий как правильно, неправильно, хорошо, плохо, зло и добро. Туда же добавь дружбу, равенство, честь, моральные нормы и прочее. Это просто выдуманные людьми ярлыки для упрощения собственной жизни. Каждое такое понятие несет в себе лишь свод критериев и определенных правил. Если ты хочешь быть добрым, тебе нельзя делать то и то. Если этот человек делает то-то и то-то, то он плохой. Если человек плохой, то с ним лучше не общаться, и его нужно порицать. И миллионы таких же тезисов. Все это вдалбливают каждому человеку с рождения. Это называют воспитанием, а на самом деле – это лишь инструмент для управления населением. Я не говорю, что это плохо. В конце концов, на этом зиждется цивилизованное общество, но понятия эти очень узкие, ограниченные. Они просто не могут вместить все. И есть такие моменты, когда нужно подумать и принять решение не на основе этих понятий, а самостоятельно, отбросив какие-либо правила. Как и в нашем случае. Потому что реально существуют в этом мире только действия и последствия этих действий. Так что прими эту реальность такой, какая она есть, и иди уже дальше.
– Я хотел защищать людей! Хотел оберегать других! Но все что я делаю, это врежу! Позволь я тебе тогда его убить – этого бы не случилось!
– Хорошо. Во-первых, давай представим, как все бы получилось, убей я его тогда. – Себ сел обратно на диван и, скрестив руки, откинулся на спинку. – Допустим, я его убил. Я бы не стал это афишировать. Я бы кое-кому заплатил, и нашего рыжего убийцу сожгли бы с пометкой «органический мусор» вместе с мертвыми кошечками и собачками. Я промолчу про то, как бы это сказалось на других действующих лицах. Всех их пришлось бы упрятать в психбольницы и довольно долго им внушать, как все было «на самом деле». Итак, убийца мертв, но его все еще ищут. Естественно, ни заседаний, ни суда, ни протестов бы не было. Но люди, пострадавшие от его рук, все равно остались. Могу тебе заявить, что из тех шестнадцати пострадавших семей, хотя бы пару человек бы поставили главной целью своей жизни найти этого ублюдка и представить его перед судом, но искать-то больше некого. Зная человеческую натуру, могу тебе сказать, что, вероятнее всего, они нашли бы «мальчика для битья». Кого-то вроде тебя. Посадили бы его на электрический стул и все, жертва принесена, люди успокоились. Это только один из вариантов развития событий. Можно допустить также, что удобная жертва бы не нашлась. И что было бы тогда? Все бы думали, что маньяк все еще на свободе. Жизнь в страхе способствует, знаешь ли, развитию психических отклонений. Сколько бы решило покончить с собой, сколько бы оказались в психушках я не берусь судить. Тут нельзя даже примерные цифры назвать, но в любом случае такие люди бы были. И в результате тоже погибло бы много невинных. Особо, как видишь, выбирать было не из чего, но я выбрал этот вариант, так как руководствовался простым расчетом. Скорее всего, так погибнет меньше, чем если сделать по-другому. Вот и все о чем я тогда думал. Но, как я уже говорил, не мне было решать, как в итоге поступить. А во-вторых, а мог ли ты тогда принять другое решение? Смог бы ты тогда дать мне его убить? Я сам за тебя отвечу – нет, не мог. Проиграй эту сцену хоть тысячи раз, реплика у тебя будет все та же. Ты не смог бы пойти против своих убеждений, даже если бы знал, чем это потом обернется.